Кэролайн спала беспокойно.
Она лежала с закрытыми глазами, бледная до зелени.
Мелькающие в сознание бессвязные картинки прошлого не давали покоя, мучили.
Периодически она сдавленно стонала и кажется звала во сне маму…
Вербена в крови действовала безотказно, — медленно, но верно очищая организм от излишков остаточного алкоголя.
Мрак спальни скрывал в своей тьме угрюмый мужской силуэт.
Окно было открыто.
Никлаус Майклсон слышал как снаружи шуршал дождь и журчала вода, стекавшая по каменным плитам.
Устало откинувшись на спинку кресла, он незряче смотрел в мокрое, тяжело нависшее над городом ночное небо.
Мужчина размышлял.
И мысли казались одна мрачнее другой.
Думать не хотелось вовсе.
Призванные своим королем самые всемогущие ведьмы Орлена оказались ничтожны перед поставленной перед ними задачей.
Даже Давина, которая слишком уж поспешно решила сдаться и отступить…
Параноидальный ум наводил не на самые оптимистичные размышления на сей счет.
Но все позже…
Никто из Ковена Ведьм понятия не имел о том, что именно происходило с вампиршей, необычное состояние которой не поддавалось никаким объяснением с точки зрения законов природы.
Абсолютный тупик и кромешная бездна.
Давно Первородный не чувствовал себя настолько… беспомощным, уязвимым, растерянным.
Ситуация с Кэролайн словно выбила землю из-под ног, и мир пошатнулся.
Что такого должно было произойти с ней чтобы заставить прибегнуть к самому страшному — отключению эмоций?
Что тем самым она хотела скрыть от него?
Что утаила?
Слышится еле слышный сдавленный стон.
Никлаус переводит взгляд от окна на прибывавшую в мучительном беспамятстве девушку.
« — Пес есть пес.» — подумал Клаус — « Уже и хозяйки нет, а я все ее стерегу»…
Длинные светлые волосы взопрели как у ребенка, и разметались золотыми волнами по подушке и простыням.
Мучившие кошмары бросали свою жертву то в жар, то в холод.
Кэролайн вздрогнула во сне и резко перекатилась на живот, сминая под собой многочисленные простыни.
Неосознанно запуталась в ткани.
Стала похожа на прекрасную бабочку, угодившую ненароком в паучью сеть.
Слабо засучила ногами и руками, заметалась на месте.
Еле слышно что-то жалобно заскулила во сне.
В воздухе повеяло сладким ароматом паники и страха.
Машинально, Никлаус чуть наклонился вперед, освобождая глупышку от мнимого плена, в который та сама же и угодила.
Поправил на ней одеяло, край которого частично оголил полуобнаженное, подростковое молодое тело.
Гибрид скользнул жадным, коротким взглядом по плавным изгибам, по совершенным формам…
Восхитительная кожа.
Молочно-белая.
Нежная, словно тончайший императорский шелк.
Прикасаться — невероятное, редкое удовольствие.
Бросая на спящую красавицу настороженные взгляды исподлобья, Первородный неуклюже, но крайне осторожно наносит на область ярко выраженных синяков заказанную Альфредом мазь.
Аромат дождя смешивается с ментолом.
Баночка тихо ставится на прикроватный столик обратно.
Мужчина как можно осторожнее растирает лечебное средство по травмированному участку тела.
Кэролайн слабо морщится, и гибрид тут же прекращает свою деятельность.
Тяжело вздохнув во сне, девушка слабо касается кончиками своих пальцев мужской руки, и утыкается в нее своим носом.
Свободной рукой Никлаус заботливо убирает от миловидного личика пряди спутанных ото сна волос.
Какое-то время вдумчиво всматривается в знакомые до боли черты, которые уже завтра не будут казаться такими родными и нежными сердцу.
Прекрасна как измученный земной жизнью ангел.
Красива так, что глаз не отвести.
Дождь за окном усиливается.
Льет сплошной стеной.
Крупные капли нещадно бьют по мостовой, создавая своим шумом атмосферу безмятежности и покоя в ночном доме.
Осторожно высвобождая руку из ослабленных женских пальчиков, Первородный накрывает полуобнаженную девушку тонкой тканью простыни.
Отводит взгляд.
Он не прыщавый юнец, впервые дорвавшийся до женских прелестей!
Подглядывать — низко, даже для такого как он.
Видимо ощутив покинувшее ее тепло, Кэролайн в очередной раз вздрагивает во сне и частично сбрасывает с себя простыни, оголяя тем самым свою правую ногу до самого бедра, до крошечной кромки аккуратных кружевных трусиков.
Мужское сердцебиение ускоряет привычный ритм.
Дыхание на долю секунды замирает.
В брюках становится заметно теснее обычного.
Полуобнаженное, до невероятного совершенное юное тело, частично скрытое в многочисленных складках баснословно дорогого постельного белья — это ожившее воплощение искусства.
Не смотреть невозможно.
Сделав короткий глоток бурбона, Никлаус пытается отвлечься от охватившего его волнения.
Окидывает сумрачным взглядом окружающее пространство.
Кругом царит мрак.
Лишь уличные фонари тускло светят в окна спальни, частично рассеивая своим слабым светом ночное пространство.
Пропитанное алкоголем женское тряпье бесформенным ворохом валяется неподалеку.
Дорожка из одежды начиналась от самой двери спальни и заканчивалась у первородного под ногами.
Мужской взгляд лениво переходит от одного предмета одежды к другому…
Не подлежащая никакому восстановлению, разодранная на несколько лоскутов кофточка.
Один носок.
Второй, скорее всего, потеряли еще на подступе к лестнице…
Целый и невредимый ремень гордо лежал у подножья огромной кровати.
Носком ботинка гибрид равнодушно пошевелил джинсы, на которых благодаря его стараниям, теперь напрочь отсутствовала пуговица и даже молния, вырванная им в злобе с корнем.
Алые губы практически незаметно дрогнули в подобие улыбки.
Надо было видеть как Первородный древний убийца, гроза всего темного мира, по прибытии домой, пытался как можно тише и аккуратнее избавить бредившую и пытавшуюся слабо, но отчаянно ему сопротивляться вампиршу, от грязных шмоток!
Если бы кто-то стал свидетелем того позора, Никлаус непременно лишил бы бедолагу не только зрения, но и языка.
Ситуация казалась бы забавной если не её роковые последствия.
Улыбка на мужском лице сменяется угрюмостью.
Очередной глоток бурбона.
Въедливый взгляд темно-синих глаз вновь останавливается на предмете своих проблем.
Невероятно прекрасна.
Всего один только взгляд на аристократичную молочную белизну кожи, и у Первородного учащалась пульсация сердца в груди, а заодно и того, что находилось ниже, сокрытое в брюках…
Сам Никлаус банально относил проявление столь яркой реакции своего организма к животному инстинкту своего внутреннего хищника.
Привычный нормальный рефлекс на обнаженное рядом женское тело.
Удивляла лишь странная реакция учащенно бьющегося в груди сердца.
Незнакомое, давно позабытое убийцей чувство.
Потемневший синий взор наполнился сумраком.
Мужчина не мигая, предельно пристально изучал расположившуюся на его кровати девушку.
Кэролайн была так уязвима сейчас.
Так беспомощна…
Нет ничего проще.
Нужно просто склониться над дерзнувшей пойти против него девчонкой, и с силой внедриться к ней в голову.
Выяснить все ее секреты, силой выдрать их из нее.
А затем внушить обо всем забыть. Внушить вернуть свою человечность.
Ведь это так легко.
А главное — заслуженно.
Необходимо заставить её ответить за очередное нарушение закона.
Всего лишь коснуться светловолосой макушки.
Но от чего-то Древний медлит, и пока не решается на столь вопиющее кощунство.
Гадкая и низменная подлость отвращает даже такого негодяя как он.
Без разрешения, проникновение в чьи-то мысли, — сродни духовному изнасилованию.
Так поступать бесстыдно даже с врагом. А уж с другом…
Щедро отмеряя себе очередную порцию алкоголя, мужчина осушает ёмкость до дна одним глотком.
Никлаус переводит свое внимание на бледно-зеленую девушку, когда та особенно сильно вздрагивает во сне и жалобно стонет…
Рука непроизвольно касается влажной кожи женского лба.
Невесомым касанием пальцы тыльной стороной проходятся вдоль щеки, успокаивающе переходят на плавную линию шеи, на длинные пряди золотистых волос, начинают томительно медленно перебирать их, поглаживать…
Постепенно Кэролайн затихает, успокаиваемая покровительственной скупой лаской.
Неосознанно вспоминается прошлое.
Первородный ненадолго прикрывает веки, воспроизводя перед собой четкие картинки далеких, казалось бы забытых, событий прошлых лет.
ФЛЕШБЭК
— Твоя мать мертва, Тайлер. Мой брат тоже. Мы квиты.
Когда нагнетаемую атмосферу между мужчинами разбавила примчавшаяся как всегда на помощь вампирша, Никлаус попытался казаться лучше чем был всего пару каких-то минут назад.
— Позвони Бонни. — в приказном тоне заявляет гибрид блондинке, которая собралась начать уборку дома с обгорелого трупа Коула. — И заставь ее выпустить меня.
Ни смотря ни на что Первородный даже тогда пытался дать девчонке последний шанс на спасение, предлагая занять хоть раз его сторону.
Полная праведного гнева, Кэролайн в раздражении обернулась, уперев руки в бока.
— Я Никогда и Ни За Что Не Помогу Тебе!
Как предсказуемо.
Другого он и не ждал.
Верная своим друзьям как последняя дворняжка!
Это выводило из себя.
За него никто и никогда не боролся так, как боролась за своего жалкого щенка эта светловолосая новообращенная малолетка!
Взгляд девушки обжег своим презрением.
Буквально хлестнул смоченной в соленой воде плетью…
Тайлер довольно ухмыльнулся, наслаждаясь назревающей между двумя, впервые серьезной ссорой.
Ухмыльнулся так, что его губы захотелось отрезать очень медленно, и, желательно, тупым ножом.
Стало ясно как день, блондинка до самой смерти будет поддерживать своего ненаглядного Локвуда и друзей.
Никлаусу никогда не познать такой слепой безоговорочной преданности.
Тьма не достойна света.
И в тот момент Никлаус перестал противиться эмоциям, приняв осознанное решение заманить ищущую справедливости глупышку в свои хитроумно расставляемые сети.
Если ОНА не достанется ему, — пускай же не достанется никому!
— Как же быстро ты забыла о том, что я спас Тайлера от жалкого бытия оборотня. — пафосно вскинул руку в сторону бесившего соперника, Первородный. — Или ночь, когда твоя мать пригласила меня в дом спасти жизнь ее драгоценной дочери!
— Ты спятил?!
Девчонка ловится на уловку так легко, так доверчиво.
Наблюдать за этим одно удовольствие.
— Ты убил его маму! — громко заявляет Кэролайн, вступая зачем-то в дискуссию с ненавистным врагом. Зачем? К чему? Хочет устыдить? Призвать к ответу несуществующую совесть? На что-то надеется? — И давай не будем забывать, что мы находимся в доме где жила когда-то Дженна — тетя Елены.
В негодовании блондинка, не сводя взгляда полного укора и осуждения с виновника всех несчастий, медленно начинает к нему приближаться.
Шаг за шагом.
Все ближе и ближе.
То что надо.
Умница девочка.
Еще пара секунд и она ответит за свои слова.
Жалкая жизнь семнадцатилетней наивной девчонки станет принадлежать ему по законному праву.
Он сделает это.
Оборвет ее жалкое существование.
Хватит играть в джентльмена.
Настала пора прекратить казаться быть тем, кем он никогда не являлся.
Пришла пора тьме проявить себя во всем своем великолепии.
Внутренне сгорая от ярости, Никлаус Майклсон внимательно все выслушивает.
Каждое произнесенное девчонкой слово пропитано ядом истины и горечью правды.
Каждая фраза звучит в воздухе взмахом бьющей наотмашь плети.
Прекрасно.
Так будет легче сделать то, что он задумал.
— Или ты думаешь, что твое очарование заставит нас забыть как ты и ее убил?
Кэролайн понесло.
Требующая справедливости чистая душа требовала возмездия, откровенности, честного признания и хоть немного раскаяния от жестокого убийцы.
Пыталась достучаться, обвинить, сделать больно.
Неосознанно, гибрид отметил тогда про себя насколько эта вампирша невероятно хороша в этой своей наивности, непорочности, чистоте, вере в добро…
Залюбовался, чуть было не упустив момент.
— Знаешь, что? Нет. Я не буду в этом участвовать! — смело встает перед врагом лицом к лицу вампирша. — Ты даже не стоишь тех калорий которые я сейчас трачу на этот разговор с тобой!
Волчий, полный решимости, тяжелый взгляд исподлобья.
Птичка поймана.
Осталось захлопнуть клетку.
Секунда.
Раз.
Размытое движение в воздухе.
Два.
Сломанный пополам торшер, резкий выпад вперед деревянным острием вперед, и изумленное лицо нахальной дерзкой девчонки, вздумавшей отчитывать самого Первородного.
Три.
Рывок к себе.
Никлаус перемещает блондиночку к себе через невидимый барьер как пойманную на рыбалке рыбку.
Нисколько не раздумывая он с неистовой жадностью вонзает в белоснежную шею свои клыки, впервые наслаждаясь вкусом крови той, кем был одержим все это время.
Берет силой то о чем так долго грезил, мечтал.
Гибрид не спешит сглатывать кровавый нектар сразу.
Перекатывает его на языке, наслаждаясь вкусом добытой им победы и отмщения.
Крик Тайлера, как приятное дополнение к испытываемому гибридом триумфу.
В тот момент когда изумленная вампирша оседает безвольной куклой на пол, Никлаус на пару секунд прикрывает веки, чтобы полноценно насладиться новым испытываемым им чувством, схожим с кратковременным духовным оргазмом.
Секундное сладострастное удовольствие.
Вкус вампирши показался тогда бесподобным.
Чем-то ошеломительно изысканным и несомненно пикантным.
Стирая с лица выражение божественного, острого наслаждения, Никлаус победно обернулся к шокированному трусу.
Расцвел в хищной улыбке.
— Это определенно стоило потраченных калорий! — заявил он Тайлеру.
Не смог удержаться чтобы не позлорадствовать.
Да и не хотел себя сдерживать.
С чего бы вдруг?
После, было короткое наслаждение от наблюдения за унижениями Локвуда, который умолял своего создателя излечить от смертельного укуса запуганную произошедшим до смерти девушку.
Кто мог знать, что недоумок догадается притащить несчастную обратно в гостиную, оставив ту умирать на холодном полу прямо на глазах убийцы…
— Клаус??? Серьезно… Что ты собираешься со мной… — напугано лепечет девушка, затуманенным взором пытаясь отыскать своего качка, который оставил ее один на один с серийным беспощадным убийцей. Неужели думает, что тот сможет как-то защитить ее? Как наивно. — Я буду кричать!
Даже умирая защищает свою честь и достоинство.
А следовало бы напротив — попробовать обменять благочестие на спасение.
Предложи ему тогда юная черлидерша горячий дивный секс в обмен на излечивающую кровь, возможно, он и пошел бы на некоторые уступки…
— Я догадывался, что ты страстная натура, дорогуша! — оскаливается в ухмылке гибрид, с легкостью проскальзывая ладонями под женскими коленями и выпирающими от худобы на спине лопатками. — Начинай! Послушаю с удовольствием!
Блондинка хочет оказать сопротивление.
По всему видимому её устраивало лежать на холодном полу.
Но из груди вырвался лишь хриплый, болезненный стон.
Смертоносный яд иссушал силы, отравляя кровь с каждой минутой.
Аккуратно уложив свою жертву на диван, Никлаус состроил сопереживающе-издевательское выражение лица.
Хотел сказать что-то едкое, то, что отравит девчонке последние часы жизни, но к его прискорбию она отключилась, впав в спасительное бессознательное состояние.
Наступила гнетущая тишина, изредка нарушаемая сдавленными, мучительными стонами.
Удостоверившись при помощи слуха, что в доме никого больше нет, Никлаус тихо присел возле умирающей.
Пару минут просто смотрел на нее.
В упор.
Хотел запомнить.
Жадно впитывал в себя дивный образ.
Рассматривал.
Изучал каждую черточку, каждую совершенную линию утонченного лица.
Больше такой уникальной возможности ему не представится.
Внутри шевельнулось что-то щемяще-ноющее, так похожее на когда-то им испытываемое сожаление…
Чертова сентиментальность! Откуда?!
И почему он вдруг вспомнил эту нахалку маленькой непоседой, вечно ищущей приключений и докучавшей ему?
Она-то его забыла.
« — А у тебя есть дети? — спросила его как-то однажды под развесистой, душистой яблоней пятилетняя Кэролайн Форбс.
Она честно надломила свою единственную шоколадку, и большую половину угощения протянула тому у кого сидела, болтая ножками по воздуху, на коленях.
— Нет. — коротко ответил гибрид, впервые за сотни лет ощутив в груди болезненный укол сожаления по этому поводу. От десерта, к радости сладкоежки, он наотрез отказался.
— Хорошо. — не по-детски серьезно кивнула тогда своими белесыми хвостиками девчушка. — Зачем они нужны, когда у тебя есть я?
Ревнивая собственница забавляла.
Развернувшись лицом к лицу, кроха обхватила немногословного друга за шею своими нежными ручками, и неожиданно прислонилась к его лбу своим.
Голубые призмы невинных глаз без какого-либо страха глубоко всматривались в темно-синюю мрачную синеву.
-Ты когда-нибудь умрешь?
Какой забавный вопрос.
Поставил Древнего в ступор.
Заставил на секунду задуматься.
— Нет.
— Обещай, что мы всегда будем вместе. Только ты и я.
Детские теплые ладошки легли на колкую щетину сурового мужского лица.
Тяжелое молчание в ответ.
Никлаус тогда просто-напросто растерялся.
Еще не было на свете таких глупцов, что пожелали бы того же, что невинный ребенок.
— Обещай!
Детский голосок становился более звонким и требовательным.
— ОБЕЩАЙ!
— Слово можно нарушить.
Малышка слегка отстранилась, изумленно захлопав своими густыми, пушистыми ресницами.
И тут же нашла выход.
По свойски схватила широкую мужскую ладонь, и приставила к ней свою маленькую.
Выражение лица крохи было до невероятного торжественным и серьезным.
-Поклянемся на мизинчиках!
—???
— Если нарушишь обещание, тогда у тебя отсохнет язык. — замогильным голосом поведала глупышка, пытаясь придать своим словам большей значимости.
Она искренне верила в тот бред в который верили все дети. — Почему ты смеешься? Хватит! Немедленно прекрати смеяться! Это всё очень серьезно!
Обидчивая прехорошенькая мордашка грозила вот-вот разразиться слезами от обиды.
Со всей силы засучила своими сандаликами по воздуху, пытаясь спрыгнуть с мужских колен обратно на землю.
— Хорошо, хорошо… — пытался честно подавить в себе рвущийся наружу смешок гибрид. Он снял с колен недовольно насупившуюся Кэролайн и поставил ее строго напротив себя. — Почему ты хочешь чтобы именно я был с тобой?
Опустив взгляд вниз, кроха боязливо вжала шею в плечики, понуро свесив свои хвостики.
— Мама вчера сказала, что когда-нибудь она умрет… — из глаз малышки начинают капать в траву крупные слезы. — Значит я останусь совсем одна! Кто за мной будет присматривать?!
— Я.
Бархатный британский акцент на удивление прозвучал крайне серьезно.
— Даю слово, милая, — когда ты будешь нуждаться во мне, я всегда буду рядом.
— Всегда?
Голубые глаза широко распахнуты и бескрайне доверчивы.
Все личико залито горькими слезами.
— Всегда… и навеки. »
Никлаус открывает глаза.
Когда-то эта девочка научила первородного убийцу вновь улыбаться.
Теперь же она медленно, но верно угасала… по его вине.
Приподняв осторожно девчонку, Никлаус отточенным за тысячелетие движением стягивает с нее курточку.
Жар тела ощущается им даже через ткань одежды.
Укладывает блондинку обратно, склоняется над ней, и ненароком ловит себя на том, что зачем-то успокаивающе начинает поглаживать ее по слипшимся от испарины волосам.
Одергивает руку.
Кэролайн начинает снова стонать, мучаясь в беспамятстве от боли, что несет в себе убивающий ее яд.
Не совсем уверенно, чисто ради эксперимента, Никлаус вновь касается белокурых локонов.
И девушка вновь затихает, успокоенная одним его присутствием рядом.
Чувствует его на интуитивном уровне, находясь даже в беспамятстве.
Как такое возможно?!
Вспомнила эти его прикосновения еще из детства?
Постоянно просила Первородного заплести какие-то особенные косички, которые по ее словам первоклассно умел заплетать ее новый взрослый друг.
Никлаус честно, каждый раз, пытался проделать то, что от него требовалось, но так ни разу и не сумел.
Раздражался. Нервничал.
Желал отыскать того талантливого старика, чтобы оторвать ему руки!
Почему-то мысль о том, что он не может выполнить того что хочет ребенок, выводила из себя, заставляла чувствовать себя полнейшим кретином, беспомощным слабаком.
В такие моменты растрепанная девчушка, словно чувствуя плохое настроение мужчины, оборачивалась к нему.
С космической жалостью смотрела на него и… утешала.
Обнимала за шею. Гладила по волосам. Ободряюще улыбалась.
Пятилетняя малявка смела успокаивать тысячелетнего Древнего в том, что тот не умел заплетать гребанные косички!
Не успевал Никлаус должным образом рассвирепеть, как маленькая егоза уже демонстрировала ему то новую игрушку, то свою неуклюжую езду на двухколесном, «взрослом» как она называла, лисопете!
Падала, разбивала в кровь коленки, ревела, сидела в траве пока он не подходил к ней и не давал «волшебной водички» что излечивала все ушибы за секунду…
Долго сердиться на нее было невозможно.
Маленькое стихийное бедствие.
Проказница.
Озорница.
Хохотушка, что обожала играть в прятки с Первородным убийцей.
Заливалась визгом и смехом, когда тот непременно находил ее по молочно-нежному запаху, и начинал шутливо-запугивающе рычать, и подбрасывать в воздух.
Этот невероятный смех звучал как сотня самых звонких небесных колокольчиков.
В моменты, когда гибрид делал вид, что собирается уходить с полянки раньше положенного, доверчивая особа обхватывала его ногу своими крохотными ручками и ножками, и так и висела на нем, даже когда тот пытался идти.
Ни в какую не желала отпускать от себя, и расставаться с ним.
Первый и единственный в мире человечек, что искренне нуждался в нем, и, наверное… любил.
Пробуждаясь, Кэролайн слабо зашевелилась во сне, и Никлаус, словно ошпаренный, со скоростью света тут же переместился от нее подальше.
Нахлынувшие на него чувства неожиданно резко вдруг напугали, выбили из тысячелетнего равновесия.
Страх породил раздражение, перешедшее в тихую злость.
Облокотившись спиной о стену, Никлаус напустил на себя вид абсолютного равнодушия.
Суровый профиль мужского лица особенно четко прорисовывался в ночной мгле комнаты.
— Если ты не дашь мне свою кровь, я умру.
Говорит об этом так легко и спокойно, что бесит!
— Ты умрешь. — равнодушно констатирует факт Никлаус. — Но для Тайлера это станет жестоким уроком.
Мужчина не удосуживается даже взглянуть на свою собеседницу.
Вслушивается в доносящиеся из соседнего дома звуки музыки.
У Смиттов вечеринка.
Надо будет зайти поужинать, когда магический барьер падет.
Rachel Rabin «Raise and death»
«Любовь не проливает света,
Я пытаюсь найти свой путь снова.
Серые звезды, восходя,
Ведут меня по пути к улучшению.
Часы идут вне времени.
Пробираясь через покинутые нами моменты,
Я совершаю транс, чтобы ощутить себя живым,
И умираю, чтобы забыть.»
— -Как ты мог так с ним поступить? С его мамой? Со мной…?
Снова пытается воззвать к несуществующей совести.
Неужели не понять?
Ему плевать.
— Мне тысяча лет. Считай, от скуки.
— Я не верю тебе.
— Ладно. — равнодушно парирует гибрид. — Тогда может потому что я злодей? И ничего с этим не поделаешь?
Кэролайн не помнила прошлого.
Значит видела в нем, как и все остальные, — монстра, чудовище.
Пускай так все и останется.
— Нет. — тихо перечит вампирша, сгорая в агонии ставшей привычной боли. Туманное марево смерти уже просачивается в комнату. Она даже смутно различает наступающую на нее тьму. Но страха нет. Ведь РЯДОМ ОН. Может настал черед исповедаться и признаться в том, что на самом деле думает? — Потому что тебе…тебе больно.
«Подними меня, и я почувствую себя легче,
Я живу во сне.
Разбуди меня, когда все начнет меняться,
Всё не такое, каким оно кажется.
Ну, воскреси мёртвых!
Я мечтаю о конце.
Галлюцинации, столы вертятся, и жизнь
Была всем тем, о чём ты говорила.
Ну, воскреси мёртвых,
Я наклоняюсь к краю.
Освети путь к моему сердцу;
Все крутится, вися на волоске.
Ну же, воскреси мёртвых!»
Полный неодобрения взгляд в ответ проясняется некой заинтересованностью.
Неверием.
Слабой надеждой.
— А значит в тебе есть что-то человеческое…
Не в силах противиться беснующемуся в груди урагану чувств, Никлаус сходит с места.
Шесть стремительных шагов, и он садится поверх журнального столика у изголовья девушки.
Когда их взгляды пересекаются, гибрид свирепеет, не желая казаться жалким.
— Как ты можешь так думать?!
Он не хочет тешить себя даже толикой надежды на то, что блондинка может что-то помнить о нем.
Слишком велико в ином случае будет его разочарование.
Никто и никогда не любил, и не полюбит его.
Кому вообще нужно это ущербное, слабое, ничтожное чувство?
— Потому что я это видела… — шепчет словно молитву Кэролайн.
И дыхание Первородного замирает, лишь бы не пропустить ни слова.
— Потому что ловила себя на той мысли, что хочу забыть все то зло, что ты нам причинил…
Угасающие глаза, как и в детстве, смотрят с глубочайшим состраданием.
Сопереживает своему убийце. Сочувствует.
Истинный ангел, которому монстр подрезал на самом взлете крылья, а после швырнул в пекло ада ради слепой бессмысленной мести.
Никлаус заворожен глазами цвета лазури.
Зачарован невероятной добротой своей жертвы.
Забывая о напускном равнодушии, он глубоко всматривается в небесное создание.
И в мужском взгляде застывает печать скорби, страдания, сожаления…
— Но ты не можешь. Ведь так?
Непривычная горечь слов обжигает язык, душу…
«Восстанови мне дыхание,
Я была в воде слишком долго.
Я тонула во всех криках
До тех пор, пока не исчезла.
Подними меня, и я почувствую себя легче,
Я живу во сне.
Разбуди меня, если всё поменяется,
Всё не такое, каким оно кажется.»
— Я знаю, что ты влюблен в меня. — выдает неожиданное признание Кэролайн.
И прозвучавшая впервые вслух истина ранит в самое сердце.
Выдирает пульсирующий сгусток мышц из кровавых ребер с корнем.
И Никлаус вдруг отчетливо ясно осознает, что с этого самого момента он раскрыт.
Обезврежен.
И всецело, абсолютно принадлежит этой хрупкой, слабой, умирающей девушке.
На веки вечные.
— А того, кто способен любить всё еще можно спасти…
Это не признание.
Это прощальная исповедь.
Предсмертная молитва.
Наивная идиотка даже теперь продолжает верить в добро.
Ясно видит в непроглядной проклятой душе едва различимый отблеск слабо мерцающего света.
Не помнит своего давнего друга, но Видит сердцем.
«Ну, воскреси мёртвых.
Я мечтаю о конце.
Галлюцинации, столы вертятся, и жизнь
Была всем тем, о чём ты говорил.
Ну, воскреси мёртвых,
Я наклоняюсь к краю.
Освети путь к моему сердцу;
Все крутится, вися на волоске.
Ну, воскреси мёртвых…»
Горло перехватывает стальная хватка.
Что это?
Страх за ее жизнь сковывает душу.
Глаза наполняются непривычной влагой.
Не желая выдавать себя, Никлаус отводит взгляд в сторону.
Великий бессмертный Древний чувствует себя ничтожным, поверженным слабаком, а не победителем.
Захлестнувшие чувства пугают.
Отсутствие контроля вселяет панику.
Никлаус пытается казаться циничным.
— У тебя галлюцинации.
Блондинка слабо усмехается.
Невероятно.
Как она находит в себе силы смеяться?
— Наверное, я никогда не узнаю…
Мягкая улыбка спокойствия и безмятежности озаряет прекрасное лицо девушки.
Судорога.
Еще одна.
Дыхание смерти касается поцелуем невинного ангела, обещая чистой душе зеленые сады Эдема.
— Кэролайн?
Нет ответа.
Хрупкое тело еще пару раз вздрагивает и мирно затихает.
Смерть начинает сливаться со своей добычей воедино.
Никлаус раздумывает не больше секунды.
Борьба с собой длится всего мгновение.
Приходит резкое понимание того, что с уходом ангела из этого мира, в большей степени проиграет не тупорылый качок Локвуд, который уже через месяц найдет утешение в объятиях какой-нибудь провинциальной официанточки.
Проиграет ОН.
Тот, что собирался отнять у Вселенной его чудесное совершенное творение.
Искра света озаряет непроглядную тьму души ослепительно яркой вспышкой.
Исцеляющая алая кровь, капля за каплей, вдыхает новую жизнь в организм вампирши, вырывая ее тем самым из похотливых лап смерти.
Вспоротое запястье крепко накрепко прижато к нежно-розовым губам девушки.
Тонкие пальцы сильнее обхватывают мужскую руку.
Острейшие клыки все глубже и глубже вонзаются в плоть.
Витающая в воздухе смерть шипит в ярости.
Жертва уведена конкурентом прямо из-под носа, и бесстыдно, всецело ему отдается без какого-либо остатка.
Насыщаясь, Кэролайн стонет, не в состоянии справиться с охватившим ее шквалом новых ощущений.
Обмен кровью.
Происходит нечто сродни обмена незримыми узами.
Устанавливается невероятно редкая духовная связь.
Спрятанный на мужской груди клык сверкнул магическим слабым отблеском.
Успокаивающе поглаживая вздрагивающую от невероятно острого наслаждения, прибывавшую в эйфории вампиршу по светловолосой макушке, Никлаус не мигая вглядывается во тьму, что окружала обоих.
Взгляд Первородного блестел сумасшествием, ужасом.
Осознание того, что чуть было собственноручно не совершил роковую ошибку, полоснуло холодной острой бритвой по самым нервам.
Убей он девчонку, и вместе с ней погибла бы часть его самого.
Лучшая часть.
Когда Кэролайн пришла в себя и вымолила у него сострадание к Тайлеру, Никлаус улегся на пол, на то место на котором пару часов назад лежала без сознания укушенная им вампирша, и смотрел в потолок.
Впервые за много сотен лет он прибывал в замешательстве.
Осознание силы собственных чувств к блондинке вводило в шок.
Когда? Как его угораздило? Почему?
Даже пришедший поиздеваться напоследок Тайлер не вызвал никаких эмоций, кроме глухого раздражения.
Когда щенок торжествуя покинул двери дома, Первородный продолжил рассматривать пространство перед собой.
Он бы многое отдал чтобы исправить случившееся, чтобы обрести свой шанс на искупление перед девчонкой, но…
Они были по разные стороны баррикад.
Свет и тьма будут вечно противоборствовать, и эта истина неизменна.
***
Кэролайн пошевелилась в постели, и находившийся рядом Никлаус тут же открыл глаза, резко выныривая из тревожного сна.
Взгляды столкнулись и пересеклись.
Перехватив на груди край простыни девушка осторожно приняла сидячее положение.
Похожа на дикого, и крайне опасного зверька.
Холодный, незнакомый взгляд резво окинул пространство спальни, отмечая для себя возможные варианты побега.
— Даже не думай.
Британский, с утренней хрипотцой акцент звучит предостерегающе.
— Я сбегу, Клаус, и ты меня не удержишь!
— Сказала уверенно милая вампирша, которой я тогда внушу не делать этого!
Издевательская, полная надменности мужская улыбка оставляет девушку равнодушной.
Кэролайн предельно напряжена, явно ожидая какого-то подвоха.
— Собираешься меня пытать? — спокойно интересуется она.
— А надо?
-Я не хочу этого.
Тяжелая тишина в ответ.
— Докажи, что заслуживаешь мое доверие. — выдает из себя наконец гибрид. —Одевайся. У тебя учеба.
— Ты серьезно?
Вампирша до последнего не верит хитроумному интригану.
— Мне передумать?
Суровый тон не предвещает ничего хорошего.
Коварно усмехнувшись, Кэролайн бессовестно откидывает от себя простынь, переворачивается на четвереньки и сладко потягивается в позе кошечки.
Форма тела по истине потрясающая.
Гибкая, грациозная и бесстыдно сексуальная.
— Может проведем время повеселее? — томно предлагает она, демонстрируя обтянутые тонким кружевом трусиков, упругие ягодицы. — Я бы хотела загладить перед тобой вину… Или зализать… Смотря что ты любишь.
Никлаус беспечно швыряет ей на постель какие-то тряпки.
— Джош тебя отвезет. Собирайся.
Чтобы скрыть заметное уплотнение в штанах, гибрид резко поднимается с места, направляясь к выходу.
Девушка спрыгивает на пол, швыряя мужчине в спину выбранную им ей одежду.
Сдерживая себя как только может, Никлаус производит ленивый полуоборот.
— Что-то не устраивает, дорогуша?
— Да, мой сладкий. — слащаво язвит в ответ блондинка. Сексуально двигая бедрами, она грациозно медленно направляется к хозяину дома. — Эти тряпки в пору монашкам.
— По дороге заедите в магазин. Сейчас ты будешь слушать меня.
— Уууу! Какой сердитый. — притворно пугается Кэролайн. — Мне кажется тебе необходимо расслабиться.
— Мне кажется, что тебе пора замолчать и делать то, что я говорю. Полезнее для здоровья, милая.
Ни сколько не смущаясь своего полуобнаженного вида, девушка встает четко напротив мужчины.
Нижнее белье мало что скрывает. Только подчеркивает все прелести юного аппетитного тела.
Дьявольский соблазн в чистом виде.
Кэролайн смешливо прикусывает себя за губу, и делает шаг вперед, сокращая между собой и собеседником межличностное пространство.
Замирает.
Намеренно учащенно дышит, обжигая своим дыханием набухшие от предельного напряжения на мужской шее, крупные вены.
Стоит рядом с ним настолько близко, что касается низом своего живота слегка выпирающей выпуклости в мужских штанах.
Якобы не нарочно, едва заметно двигает бедрами.
Откровенно дразнит. Раззадоривает. Провоцирует.
И когда мужское возбуждение становится отчетливо заметно под брюками, вампирша победно ухмыляется.
— Можно пройти? — сладко шепчет на ухо она.
Мужчина в бешенстве.
Но послушно отходит на шаг в сторону.
— Одна ошибка Кэролайн и…я изменю решение. Будет больно.
Девушка лениво оборачивается.
— Звучит интригующе.
И виляя слева на право бедрами, молча покидает спальню, направляясь к себе.
Дьяволица!
Черты мужского лица предельно заостряются.
Сбрасывая с себя на ходу вещи, Никлаус направляется в ванну чтобы принять ледяной душ.
***
— Ищи!
— Это невозможно, Майкл! Эта магия никому не подвластна! В чем особенность того амулета?!
— Не твое дело.
Давина выглядит оскорбленной.
— Как я могу отыскать то, о чем ты даже не хочешь рассказывать?!
— Ищи!
— Попробуй дать объявление в газету! Может тебе повезет?! — дерзит юная ведьмочка.
Лицо Майкла искореживается злобой и яростью.
Воин никогда не привыкнет к тому, что им понукает какая-то соплячка.
Но он сдерживает себя ради достижения цели.
Приходится переступить через себя.
— Нужен не амулет, а его владелец.
Чтобы получить желаемое он вынужден вскрыть пару карт.
Не страшно.
Это ненадолго.
Давина тяжело вздыхает, словно имеет дело с трудным ребенком.
— Это заметно облегчает задачу. — издевательски заявляет она. — Дай слово, что человек которого мы отыщем поможет нам уничтожить Клауса, не навредив при этом моим друзьям!
Дьявольская улыбка озаряет суровое лицо седовласого мужчины.
— Даю тебе слово, ведьма.
Прозвучавшее обещание не внушает доверия.
Но деваться некуда.
Это единственный шанс на победу.
— Так кого мы ищем? — переходит к сути вопроса девушка, недовольно поглядывая на экран сотового.
Пропущенные звонки от Коула порядком раздражали, но и одновременно льстили женскому самолюбию.
— Мою родную кровь.
— Фрею? Она уснула на очередные сто лет…
— Найди дочь Элизабет Саммерс.
Когда Майкл произносит женское имя, его голос на мгновение смягчается.
— Кто эта женщина и при чем ее ребенок?
— Много вопросов, девочка!
— Я не подвергну опасности жизнь невинного ребенка! Расскажи мне о девочке, или я отказываюсь работать с тобой!
Воин выглядит зловеще.
Ему не нравится когда его принуждают.
Но выбора нет.
Слишком многое стоит на кону.
—Ковен стер мою память. Но мне удалось восстановить воспоминания. — скупо делится историей своей жизни Древний.Каждое произнесенное суровым мужчиной слово дается с колоссальным трудом. Признание слабости унизительно для беспощадного викинга. — Элизабет была моей возлюбленной. Не спрашивай как, но от этого союза на свет появилось дитя.
У Давины нет слов.
На лице застывает выразительный шок от услышанного.
— Мою дочь похитили. Разлучили с любимой женщиной. Сокрыли от меня обеих. — с непримиримой в голосе ненавистью тихо произносит Майкл. Лютая, сумасшедшая, звериная злоба разгорается в глубине начинающих чернеть зрачков. — Хочешь найти оружие против Майклсонов? Найди второй амулет!
— Зачем Ковену понадобилась твоя дочь? — сбрасывая с себя наваждение, моргает Давина. — Она лишь человек.
— Она дитя света! — в нетерпении рявкает Первородный, раздражаясь тому что приходится разъяснять такие банальные вещи недалекой девочке-подростку. — В ней заключена невероятная сила!
— Ошибка природы… — беззлобно предполагает Давина, чувствуя как от перенапреженности мыслительного процесса у нее готов вскипеть мозг. — Она особенная! Просто невероятно!!!
— Ты сможешь найти ее для меня?
Ведьмочка переводит взгляд на непривычно трогательного сейчас мужчину.
И видит перед собой не кровожадного монстра-убийцу, а всего навсего отчаявшегося, безутешного отца.
— Я попробую… — неуверенно произносит Давина, внутренне ощущая как начинает сочувствовать дикому зверю, лишившемуся смысла в жизни. — Достань мне манускрипт из книги заклинаний Эстер.
