Пятая шляпка для Марты

      Обычное утро в стране Ингарии, что лежит между Дальнийским нагорьем и южным краем дремучих Норландских лесов, в сто раз интереснее любого начала дня, с которым вы только можете столкнуться. Сами понимаете, в краю, где полным-полно волшебников на каждом шагу, скучать не приходится, и порой ночь приносит всякие сюрпризы даже самым могущественным чародеям вроде Хаула Пендрагона.       Не может быть, скажете вы? Очень даже может! Если бы этим утром вы шли куда-то по делам мимо дома номер четырнадцать в Королевском переулке, то своими глазами увидели бы, как все семейство этого самого Пендрагона выстроилось рядком перед входом в свое жилище и таращится на вывеску, появившуюся ночью возле их собственной двери, будто знать не знает, откуда она взялась.       Над всеми возвышался огромный Майкл, ученик чародея. Девятнадцатилетний парень так вытянулся и раздался в плечах, что в двери теперь проходил с величайшей осторожностью. Он пока еще не привык к своим новым габаритам, стеснялся, сутулился и носил только черное, чтобы казаться меньше и незаметнее. Но как он ни сгибался, Софи, жена Хаула, едва доставала макушкой до его затянутого в мрачное сукно богатырского плеча. Морган – сынишка Хаула и Софи, упитанный темноволосый мальчик четырех с половиной лет, выглядел самым важным. Из левого кармана его штанишек торчал крошащийся край большущей печеньки, а воробьи на ближайшем заборе уже нетерпеливо подпрыгивали, глядя на осыпающиеся крошки.       Украшал эту композицию сам чародей собственной персоной. Он только проснулся, еще даже не позавтракал, поэтому его светлые волосы находились в том самом беспорядке, при первом взгляде на который невозможно с уверенностью сказать, создавался ли он специально или возник естественным образом в результате длительного взаимодействия головы с подушкой. Узкое треугольное лицо его было небрито, и он даже не благоухал духами по своему обыкновению, но ни спорная прическа, ни щетина не умаляли его изысканности. Он умудрялся выглядеть на диво элегантно даже в рубашке с криво застегнутой пуговицей.       Но как бы ни был живописен Хаул, взгляды прохожих приковывал вовсе не он, а деревянная доска, красовавшаяся на облупленной светло-желтой стене. Надпись на ней производила самое пугающее впечатление: строки изгибались в совершенно непредсказуемых направлениях, слова располагались без всякой системы, а неимоверно корявые буквы, их образовывавшие, теснили своих соседей и лезли куда попало. В общем, смысл надписи отнюдь не лежал на поверхности.       Но тому, кто не пожалев усилий, сумел бы мысленно подровнять все эти каракули и, применив фантазию, узнать в них символы знакомого алфавита, открылось бы следующее:       «Й» – гласила первая строка, и это уже должно было насторожить любого здравомыслящего человека.       Чуть ниже было написано: «Бюро добрых но платных магических услуг».       Эта фраза звучала вполне нормально, хоть и не слишком грамотно, но, прочитав ее, расслабляться не стоило, потому что под ней располагался уже довольно откровенный текст: «Вход 10:00 – 17:00. Выход суббота – воскресенье».       И словно всего этого безобразия было недостаточно, в качестве завершающего штриха в самом низу таблички красовалась кривая стрелка, указывающая прямо в гигантскую разверстую пасть, полную клыков.       – Что это? – подергав себя за сережку, спросил Хаул с усталым недовольством. Вид у него был такой, словно ничего другого от домочадцев он и не ожидал, но ради порядка посчитал нужным хоть немного возмутиться.       – Это не я! – выпалила Софи.       – И не я! – подхватил Майкл.       – И не я! – очень уверенно и важно сказал Морган.       И что само странное – все они говорили чистую правду. Ну… почти.