2 Виртуальный сезон "Историй Южных Морей"

Автор: Мэри Вимси Переводчик: smeka Эпизод: 2х13 Название: Чисто мужское приключение

Чисто мужское приключение

Мало что может сказать о мужчинах больше, чем их поведение в ситуации, когда внезапно раздается выстрел дробовика, со свистом над головой проносится картечь и сверху дождем сыпется щепа. Дэвид мгновенно пригнулся и выхватил револьвер из кобуры. Джек растянулся на земле и пополз в спасительное укрытие за тремя широкими стволами ближайших деревьев. Я глупо замер в середине этого беспорядка прямо под пострадавшей от выстрела веткой. Не имея опыта в такого рода экстремальных ситуациях, я даже не осознавал, что тем самым сделал себя соблазнительной мишенью для второго залпа. Когда второй выстрел эхом разносился по горам, я обнаружил себя в воздухе. Приземлился я на относительно мягкой подстилке из опавших листьев. Пытаясь вдохнуть хоть немного воздуха, я поднял голову и увидел Маурири. Я понял, что он рукой толкнул меня в спину и опрокинул на землю. - Оставайся здесь, - приказал он, - и молись. - Я ни черта не вижу! – зарычал Дэвид. Он осторожно выглядывал из-за густого куста. Маурири опустился на колено рядом с капитаном и опустил руку на плечо друга. Он также пытался обнаружить следы нападавшего. Затем он бегло осмотрел поляну и обеспокоенно спросил: - Джек, с тобой все в порядке? - Да, - прозвучал ответ из укрытия. – У вас есть идеи, почему нас используют как мишени для стрельбы? - Нет! – рявкнул Дэвид. Медленно он поднялся на ноги. Он стоял, спрятавшись за ствол дерева, и наклонил голову вправо лишь настолько, чтобы иметь обзор в сторону атаковавшего неизвестного. - Обычно люди сначала знакомятся с Дэвидом прежде чем стрелять в него, - съязвил Маурири. В его голосе отчетливо слышалось веселье. В этом весь Мо: он мог увидеть комичность даже в самой серьезной ситуации отпустить по этому поводу шутку, особенно в адрес Дэвида. Мне кажется, это способ справится со стрессом для них обоих. - Привет, - выкрикнул Мо в пространство. – Мы друзья! Он повторил то же самое на французском и полинезийском. Ответа не последовало. Находясь в безопасности укрытия, где оставил меня Маурири, я внезапно осознал, в какой был опасности. Мое сердце пустилось вскачь. Дужка очков соскользнула с уха, оставив мои глаза без своей помощи. Все окружающее пространство расплылось. Поляна, которая была ничем иным, как просто более широким местом узкой тропы, сбегающей с холмов к пляжу, стала мешаниной из черных пятен скал и зеленых пятен зелени. Я вернул тонкую проволоку за ухо. Снова четко увидев окружающий мир, я немного успокоился. Я увидел Джека, сидящего спиной к стволам деревьев на другой стороне от тропы, он подмигнул мне. Я понял, что мои спутники не разделяют мое чувство паники. Так как выстрелы не были точны, все мы были невредимы. Уже известная угроза стала теперь просто источником раздражения для Дэвида и Маурири. Джек просто ждал, чтобы посмотреть, что случится дальше. Я всю свою жизнь провел в школьных классах и церквях больших городов, где самое большее, что угрожало моему здоровью – это загрязненный угольной пылью воздух. Единственным опытом реальной опасности было похищение пиратами, которое закончилось тем, что мы с товарищами по несчастью дрейфовали в лодке без весел посреди моря. Раньше в меня никогда не стреляли, я не мог разделить самообладания моих спутников. Маурири достал свой пистолет. Они с Дэвидом поменялись местами. Пока Мо осматривал место, с которого, по их прикидкам, стреляли, Дэвид прополз к месту, где я лежал, сжавшись от страха. Достаточно громко, чтобы его услышал Джек, он сказал: - Думаю, это один человек. Не знаю, почему он не ответил Мо. - Это может быть старик собственной персоной, - прошептал Джек. - Говорили, что он наполовину сумасшедший. - Что ж, мы не можем просто сидеть здесь и надеяться, что этот человек, кто бы это ни был, поверит Мо, что мы друзья. Я собираюсь обойти его слева, - кивнул Дэвид, обозначая направление движения. - Я зайду с другой стороны. Кто-то из нас должен наткнуться на него. - Но Джек, - вмешался в разговор я, - разве ты вооружен? Джек пожал своими широкими плечами и затем скользнул в полумрак зарослей. Дэвид повернулся ко мне. - Сиди тихо, Колин. Когда мы выпутаемся из этого, ты сможешь пожаловаться своему юному другу на такую оригинальную приветственную вечеринку, - сказал капитан с ухмылкой. Мне осталось лишь наблюдать с возрастающей тревогой, как он исчезает в лесу. Я спросил себя, как что-то столь невинное, как письмо Мехеви, могло привести нас в ловушку. *** - Это письмо, которое Гилл Брэдфорд привез тебе с Тайкиа? – спросил Дэвид, пододвинув ногой к себе стул и усевшись возле моего столика в баре. Что ж, после стольких лет, полагаю, Дэвид может считать его своим столиком. Никто из постоянных посетителей никогда и не подумает занять этот столик, если знают, что Дэвид и Маурири в порту. Я отложил чтение и опустил свои очки обратно на нос. - Да, - подтвердил я, глянув на работающую в баре Лавинию. – Мехеви поздравляет меня с большой удачей. Лавиния склонила свою темную головку над бухгалтерской книгой, но я смог заметить на ее губах улыбку. - Как ему там нравится? – спросил Маурири, поставив на стол две кружки с пивом. Он придвинул себе стул и присоединился к нам за столиком. - Он не пишет этого напрямую, но у меня сложилось впечатление, что ему скучно. Маурири кивнул головой. - Не удивлен. Вряд ли на острове есть кто-либо еще его возраста. - Почему? – поинтересовался я. - Ну, никто не жил на этом острове до того, как Ван Гулик решил сделать его своим личным королевством. Это было лет десять-двенадцать назад. В общем, он нанял людей, которые начали работать на него: резать копру, управлять его кораблем и заготавливать древесину, и, насколько я слышал, большую часть времени проводить за игрой в карты. Не слишком увлекательно для такого подвижного парня, как Мехеви. - Разве мальчик не был чем-то вроде твоего личного проекта? – спросил Дэвид, глотнув пива. Он откинулся на спинку стула, закинув правую лодыжку на левое колено. На мгновения я задумался над его вопросом. Можно сказать, что Мехеви был прекрасным примером моей хорошей работы в должности миссионера на Матаваи. Его мать была местной из деревни. Его отец был моряком, который приезжал от случая к случаю. Когда я прибыл на Матаваи, Мехеви было двенадцать. Он был обозленным мальчиком, неуверенным в том, где его место в этом мире. Его мать попросила помолиться за него. Это была простая и искренняя вера, и слава Богу, она была вознаграждена. - Полагаю, можно и так сказать. Случайно я обнаружил, что он любит читать, и я использовал книги, как приманку. Это заняло некоторое время, но однажды он пришел в церковь и потребовал объяснить, зачем мне, священнику, книга со стихами о любви. Воспоминание о том, с каким возмущением это говорилось, заставило меня улыбнуться, хотя тогда я был слегка смущен, что столь юный молодой человек прочел «К любовнице, собирающейся лечь в постель» Джона Донна. В глазах Дэвида заплясали озорные искорки. - И что ты ему сказал? - О, пути Господни неисповедимы. В руках мальчика оказался том ранней поэзии Джона Донна. Я рассказал ему, что Донн стал весьма уважаемым священником, и достал с полки коллекцию его самых известных проповедей. Это привело к долгой дискуссии, которая со временем привела к новым обсуждениям. - Ходили разговоры, что он собирается учится в Англии, разве не так? - Да, у меня была надежда, что для него найдется спонсор. Но этому не суждено было случится, - ответил я, грустно покачав головой. - На тебя не похоже сдаваться в вопросах обучения. Что произошло? – поинтересовался Дэвид, подавшись вперед и поставив пивную кружку на стол. - Филипп Дос Рамос случился, - Маурири ответил раньше меня. - Пират? – хихикнул Дэвид. - Он тут причем? - Он его отец, - закатил глаза Маурири. Не уверен, касался ли этот жест родственных связей Мехеви или недостатка знаний Девида об окружающих его людях. - Я чувствую вину перед мамой Мехеви, - сказал я, - но я был не в праве настраивать мальчика против воли его отца. Большинство мальчиков хотят, чтобы отцы ими гордились, и Мехеви был очень рад тому, что его отец наконец выказал к нему интерес. Поэтому я дал ему свое благословение и позволил ему уйти. Показалось, что тень отрицательных эмоций промелькнула на лице Дэвида, пока я говорил. Что-то подсказало мне, что в прошлом отношения Дэвида с отцом не были легкими, но это не было темой, которую Дэвид когда-либо затрагивал в разговоре со мной. - Почему, как думаешь, - спросил Дэвид, постукивая пальцами по столешнице, –старина Филипп вдруг заинтересовался мальчишкой? Маурири осушил свою кружку. - Что ж, ему сейчас пятнадцать или шестнадцать: достаточно взрослый, чтобы работать, достаточно взрослый, чтобы быть полезным. - Судя по письму мальчика, большую часть времени он проводит с Ван Гуликом. Видимо, самым полезным навыком из всех, которым я его обучил, стала игра в шахматы. Кажется, этот Ван Гулик питает страсть к этой игре. Ты знаешь этого человека? Я адресовал свой вопрос Маурири. - Ван Гулика? – моряк пожал массивными плечами. – Не могу сказать, что знаю его. Он состоял в команде старого Серо много лет назад. Он родом из Голландии. - Из города под названием Амстердам, - вклинилась в разговор Лавиния, захлопнув бухгалтерскую книгу. Затем она подошла к нам, – Но я сомневаюсь, что он покидал Южные моря последние сорок лет. Когда я была девчонкой, он часто бывал здесь с Серо. Виви он нравился. Она говорила, что он джентльмен. Дэвид нахмурился. - Почему она так решила? Я привык слышать, что команда старого Серо была шайкой неотесанных головорезов. - Возможно, потому что он умел читать и играть в шахматы. Я любила Виви, но должна сказать, что ее представление о джентльменах уж точно не было завышенным, - ответила моя жена, положив свои точеные ручки мне на плечи. – И я совершенно не разделяю это мнение. На мгновение я потерял суть разговора, заглядевшись на свою жену и наслаждаясь ее близостью ко мне. Несколько первых недель брака я пребывал в состоянии эйфории. Любовь Лавинии, ее присутствие в моей жизни были таким чудом, что я едва замечал что-либо вокруг. Только под Рождество я осознал изменения в своем положении. Со времени, как я начал петь в хоре в возрасте пяти лет, Рождество всегда было хлопотным временем для меня. И вдруг, только потому, что я решил жениться на Лавинии вместо того, чтобы подчиниться приказам вышестоящего начальства, празднование Рождества в церковном сообществе прошло без моего непосредственного участия. Это подействовало отрезвляюще. Но не скажу, чтобы это сделало меня несчастным. Мужчину, который просыпается от нежного шепота любимой женщины, не легко расстроить последствиями сделанного выбора. - Знаешь, Колин, - прервал мои размышления Дэвид, - я не уверен, что мальчик в безопасности под присмотром двух старых пиратов. Возможно, тебе следует навестить его. У нас нет никаких срочных заказов на следующие две недели, мы можем отвезти тебя туда на Рэттлере. - Дэвид, ты весьма заботлив и щедр, - воскликнул я. Я был тронут обеспокоенностью Дэвида судьбой мальчика, которого он едва ли знал. - Не говоря уж о том, насколько умен, - сухо отметил Мо. - Не понимаю, - сконфуженно признал я, переводя взгляд с одного приятеля на другого. - Думаю, Дэвид слышал что-то о большом количестве древесины, перевозимой с Тайкиа на борту Малахини, - ответила Лавиния, - и пытается придумать, как бы переложить этот груз в трюм Рэттлера. Дэвид немного засмущался, но заметил: - Не помешает поговорить со стариком о перевозках его древесины или копры. - Особенно, если это ударит по бизнесу Генри Серо, - тихо пробормотал Маурири, сделав еще один глоток пива. - Это дополнительный бонус, - широко улыбнулся Дэвид. Я должен был догадаться, что, когда прозвучало это предложение, у Дэвида на уме было не только благополучие Мехеви. Он щедрый человек, по крайней мере, по отношению к своим друзьям, но он не преуспел бы как торговец, если бы не умел извлекать выгоду при любой возможности. - Знаешь, это не плохая идея съездить и проведать Мехеви, - задумчиво обратилась Лавиния ко мне. Она подняла письмо и пробежалась по нему глазами. – В письме чувствуется одиночество. Возможно, ему уже надоело следовать за отцом, и он готов изменить свою жизнь. - Возможно, - я задумался, смогу ли найти для него спонсора в Англии теперь, когда покинул церковь. Может быть. У меня есть старые школьные товарищи в разных приходах, прихожане которых могли бы быть польщены возможностью дать мальчику шанс на приличное образование. - Нам понадобится еще один человек в команду. Ты дал Та-Мею двухнедельный отпуск, думаю, он уехал повидаться с семьей. И только Всевышний знает, где сейчас Воробей. Нужен еще кто-то, помимо нас двоих, для плавания в тех водах. Я не мог не заметить, что Маурири не посчитал меня как члена команды. Но я его не виню. Просто зайти на борт уже потребует от меня всей моей смелости. - Черт, я забыл об этом. Но я думаю, решение только что зашло в эти двери, - сказал Дэвид, кивнув на входную дверь бара. Как я уже говорил, Дэвид приходит в бар, как к себе домой. Его нельзя сказать о Джеке МакГоннигале. Джек всегда останавливался у входа и осматривал зал, прежде чем войти. Иногда, после такого осмотра, он даже передумывал входить. Я никогда не знал, кто или что становилось причиной того, что он менял свои намерения. В те случаи, когда он входил, моряк брал выпивку в баре и занимал место возле дальней стены. - Джек! – позвал Дэвид. – Иди сюда, выпей с нами! Джек медленно приблизился к столику и поприветствовал каждого из нас. Он явно осторожничал, словно сомневался, что предложение выпить может быть сделано без всяких скрытых намерений. - Джек, - Лавиния слегка дотронулась до его руки. – Колин приготовил чудесного цыпленка карри на обед. И довольно много- на всех хватит. Тебе принести? Хоть и ходили слухи, что Джек разорвал отношения между ним и Клер, Лавиния считала, что именно Джек сильнее страдает от разбитого сердца. Она сказала, что любой, кто посмотрит на него, увидит, что парень не заботится о себе. Когда я взглянул на него, увидел мужчину около 30 лет с серебряной серьгой в левом ухе. Было забавное сходство между моей жизнью в качестве священника и в качестве трактирщика. Проповедник стоит перед своей паствой. Те, кто действительно верен своему призванию, не только могут произносить проповеди, но и оберегать тех, кто сидит перед ними в церкви. Предполагается, что люди, которые хотят сбросить тяжелую ношу с сердца, придут к священнику, чтобы выговориться, чтобы получить совет. Бармен также присматривает за толпой. И удивительно часто ему доверяют весьма важные тайны. Джек МакГоннигал был одним из тех, за кем я приглядывал, но он ни разу не пожелал излить мне свою душу. - Если тебя не затруднит, - ответил Джек, вытерев руки о штаны. – Я съем порцию. - Я бы тоже перекусил, Лавиния, - вставил пять копеек Дэвид. – Звучит очень заманчиво. Когда Лавиния ушла на кухню, Дэвид дотянулся до ближайшего стула и подтянул его к столику. – Садись, Джек, - кивнул капитан на посадочное место с широкой улыбкой. Джек все так же медленно сел. Прежде, чем заговорить, он глянул на нас с Маурири. Я не знал Джека достаточно хорошо, чтобы понять, всегда ли он так осторожничает, прежде чем открыть рот, или эта предосторожность основана на предыдущем опыте общения с Дэвидом. - Что я могу сделать для тебя, Дэвид. Маурири громко фыркнул в свою кружку с пивом. - Ну, - протянул Дэвид, подавшись немного вперед, - я всего лишь хотел узнать, чем ты планируешь заняться на ближайшей неделе. - Ничем особенным. Серо сказал, что ему не потребуется корабль как минимум месяц. Думаю, буду чинить паруса, - ответил Джек. Это прозвучало слегка печально, словно время в порту будет тянуться очень медленно. - Ты бы не хотел присоединиться к нам в качестве члена команды на ближайшие пару недель? Джек поднял глаза. Дэвид явно привлек его внимание. - Хотел бы. Я встал и пошел к бару за пивом для Джека. Я думал, что парень спросит Дэвида, зачем ему понадобилась команда и куда они собираются плыть. Но Джек не спросил. Очевидно, все, что интересовало моряка – это получить предлог убраться с Матаваи. - Мы решили наведаться на Тайкиа. Знаю, что риф там может быть обманчив. Ты же был там недавно? - Тайкиа? – переспросил Джек. Он бросил взгляд на Маурири. – Да, мы были там в прошлый раз. Надо идти в прилив, иначе риф не пройдешь. Но там хорошая гавань, если удастся туда добраться. Тайкиа слегка не по пути, разве нет? - У Колина там маленький протеже, - пояснил Мо. – Он получил письмо от мальчика через Гилла Брэдфорда и подумал навестить его. Джек поднял на меня глаза, когда я поставил кружку перед ним на столик. - Сын Филиппа? - Да, - тут же ответил я, снова усаживаясь на свой стул. – Ты знаешь его? - Не особо, - покачал головой моряк. – Я знаю, кто он. Когда мы были там, я читал в доках во время сиесты, а этот парень подошел ко мне, и завязался разговор. Он хотел знать, что я читаю. Пока мы разговаривали, я понял, что он твой ученик. Он очень высокого о тебе мнения. Я был благодарен за этот комментарий Джека. Думаю, любому учителю приятно знать, что его ученики хорошо о нем думают. - Как он? – спросил я. Джек пожал плечами. - Все хорошо, я думаю. Слегка ограничен в материале для чтения. На самом деле, если вы собираетесь туда, у меня есть несколько книг, которые я прочитал и мог бы отдать ему. Будучи трактирщиком, я научился никогда не делать поспешных выводов о моряках. В Южных морях есть моряки любых верований, любых национальностей. Их жизнь на плаву тяжела физически, и после недель, иногда месяцев в море они сходят на берег, бронзовые или обгоревшие на солнце, заросшие. Многие из этих суровых мужчин начали так жить еще с мальчишеского возраста, и не знают ничего кроме такой жизни. Но есть и другие, которые после пары стаканчиков сядут за пианино и сыграют Моцарта или вдруг начнут декламировать Шекспира или Мильтона. Джек был из тех, кто мог удивить. Долгое время, пока я был миссионером на Матаваи, Каннибал Джек был одним из местных легенд. Я неосознанно избегал его в таверне: тихого мужчину, постоянно пьющего в темном углу или бесконечно играющего в карты. Он был тем, о ком иногда нашептывали истории, темные, неприятные истории. Знание, что его письма стали причиной, по которой Клер Девон покинула Англию и прибыла на Таити, разожгло мой интерес: кем же был Каннибал Джек на самом деле. Со временем я открыл в нем человека, больше преданного печатному слову, чем выпивке. В дверях кухни появилась Лавиния с подносом, на котором стояли три тарелки с карри и много лепешек. Она правильно рассудила, что Маурири с удовольствием присоединиться к друзьям за обедом. Я встал, чтобы помочь разгрузить поднос, и расставил еду перед приятелями. - Что ты собираешься сказать нашему партнеру о поездке? – спросил Мо. Он сложил большой кусок лепешки напополам и макнул его в карри. - Изабелль едва ли заметит наше отсутствие. Она начала тренировать жеребенка, которого так обожает, - бросил Дэвид. - Завидуешь? – подколола Лавиния, прежде чем развернуться обратно в сторону кухни. Джек, Маурири и я - все смотрели на Дэвида, который все свое внимание сосредоточил на тарелке. *** - Ты молишься, Колин? Я стоял на носу Рэттлера, глядя прямо вперед на далекий горизонт. Там не было ничего, кроме океана и неба. Линзы моих темных очков были в пятнах от соли. Я никогда не стану моряком. В момент, когда земля исчезает из виду, я чувствую себя совершенно потерянным. В Южных морях слишком маленькие острова и слишком много океана, поэтому многие проводят большую часть времени на корабле, долгое время не видя землю. Я повернулся и увидел Дэвида, стоящего на фальшборте недалеко от меня. Он тянул канат, который вел к маленькому парусу. К тому, который, кажется, называется кливер. Корабль двигался с хорошей скоростью, внезапно накренившись на правый борт. Я схватился за канат в попытке удержать равновесие. Маурири был у руля. - Нужна помощь? – крикнул я. - Нет, - едва заметно покачал головой капитан. Он спрыгнул на палубу, легко приземлившись на обе ноги. – Только если ты попросишь ветер оставаться попутным. С такой погодой у нас не будет проблем. - Знаешь, я считаю чудом, что ты найдешь такой крошечный, как Тайкиа,остров посреди всего этого океана, - заметил я, посмотрев опять вокруг и не увидев ничего, кроме оттенков синего, начиная с индиго и заканчивая почти белым. Лицо Дэвида озарила широкая улыбка. Он проследил за моим взглядом, слегка прищурив свои зеленые глаза. Капитан стоял, уперев руки в бока, ветер трепал красную рубашку и сдувал темные волосы с широкого лба назад. - В наши дни не такое уж и чудо - с хорошими картами и точными инструментами. Попроси Маурири рассказать тебе старые истории о том, как его народ плавал от Гавайи до Таити не имея ничего, кроме знаний о течениях и ночном небе. Вот мое представление о чуде и отваге. - Действительно. И все же, думаю, пара молитв не помешает. Дэвид рассмеялся и без каких-либо видимых усилий по удержанию равновесия пошел вдоль фальшборта на корму. Я разместился среди паутины канатов, уцепившись за нее руками. Несмотря на опасения, океан и мореходство приводили меня в восторг. Любой проникнется силой природы, стоя на раскачивающейся палубе плывущего корабля. Все чувства обострены. Яркость солнечных бликов на воде, вкус соленого бриза, гул ветра в ушах. Когда я немного повернул голову, я услышал новый для себя звук: обрывки мелодии в шуме ветра. Я огляделся и неподалеку увидел Джека. Он стоял на слегка согнутых ногах, чтобы амортизировать качку палубы. У его ног лежало несколько витков каната, который он наматывал на локоть. Он пел. После первого куплета Дэвид подхватил песенку, и дальше они пели дуэтом, выполняя мистические действия, нужные для управления кораблем. К полудню ветер сбавил обороты. Стало возможным стоять около руля и вести беседу. На ланч мы решили обойтись несколькими бананами. Маурири все еще стоял у штурвала. Я цеплялся за удобно свисающий канат, чтобы удерживать равновесие. Дэвид и Джек сидели на планшире, очевидно, совершенно не волнуясь о брызгах, летящих на их спины. - Дэвид, когда ты впервые вышел в море? – спросил я, очищая свой банан от толстой, желтой кожуры. На мгновение Дэвид задумался. - Впервые я плавал на корабле, принадлежащем семье друга, вдоль побережья Австралии, когда мне было 16. В двадцать я ушел из дома и столкнулся с капитаном Маком. Поменять овец на паруса – лучшее решение, которое я когда-либо принимал. Я знал, что едва ли он расскажет больше о своем детстве. Не то, чтобы Дэвид был скрытным человеком. Он с удовольствием рассказывал истории о годах странствий по морям, а иногда и о своих победах среди прекрасного пола. Но дверь в его более далекое прошлое была закрыта. Некоторое время назад друг детства Дэвида был на Матаваи. Он был надменным, напыщенным человеком, который уехал уже не как друг капитана. Я думал, что его отношение к окружающим было достаточной причиной разрыва их дружеских отношений. Лавиния думала, что было нечто большее: что Фейрфэкс для Дэвида стал воплощением его плохих воспоминаний и сожалений о семье и прошлом. - Что насчет тебя, Джек? – вдруг спросил Дэвид, поворачиваясь к мужчине, сидящему рядом (возможно, чтобы избежать дальнейших вопросов о своей жизни в Австралии). – Когда ты впервые вышел в море? - Еще младенцем. Мои первые воспоминания - о море и о рыбацкой лодке отца, - ответил Джек с легкой улыбкой. Парень посмотрел в глубокие синие воды за бортом. – Впрочем, это было другое море. Редко можно увидеть такое голубое небо, как здесь, на восточном побережье Ирландии. - Да, - согласился я, кивнув головой. Я подумал о суровом западном побережье Англии и неспокойном Ирландском море, которое в моих воспоминаниях всегда штормило. – Я знаю, что, должно быть, были и солнечные дни за время моего детства, но я их не помню. Где именно ты жил в Ирландии? Джек серьезно глянул на меня и затем коротко ответил: - Графство Атрим. - Около Белфаста? Моряк покачал головой. - Едва ли ты слышал об этом месте. Это всего лишь маленькая деревушка возле лощины. В ясный день можно было увидеть Шотландию. - Знаете, то, как вы, парни, описываете Ирландию и Англию, заставляет меня радоваться, что моя семья переехала в Австралию до моего рождения, - заметил Дэвид, извлекая из сумки еще один банан. Джек отложил свой десерт и широко улыбнулся. - Ирландия - прекрасная страна, но она бедная. Там еда не растет на деревьях круглый год, как это происходит на Таити. - Я не попал в Ирландию, когда был в Европе, - задумчиво произнес Маурири, - но я помню, как думал, что никогда не согреюсь после того, как пересек Английский Канал, стоя на палубе парохода. Должно быть, рыбачить в тех водах – тяжелая работа. Джек посмотрел вверх, на развевающиеся над головой паруса. В его выражении лица присутствовала тень грусти, но было там и что-то другое. Не знаю, как это объяснить словами, но было понятно, что воспоминания о семье не были для него болезненными. - Думаю, так и было, - медленно сказал моряк, и его ирландский акцент проявился сильнее, чем обычно, - но я был слишком мал, чтобы осознать это. Все, что я помню, это как отец и братья вытягивают сети и поют старые песни. - Так почему ты не остался и не стал рыбаком? – спросил Маурири, немного повернув руль по какой-то мне неведомой причине. - Что ж, к тому времени, когда я вырос достаточно, чтобы помогать, лодка пропала и все были мертвы, кроме брата, который уехал в Америку. Моя мать, - Боже, благослови ее душу, - решила оградить меня от моря, отослав учиться к монахам. А все, что я делал – это тосковал по морю, - печально покачал головой парень. - Долго ты проучился? - Не так много, как ты, Колин. Это моя мама мечтала, что я стану священником, - улыбнулся он, и на его щеках показались ямочки. Затем он тряхнул головой. - Я сбежал, чтобы наняться на грузовое судно, через неделю после ее смерти. - Сколько тебе было? – задал я вопрос. Оказывается, в некотором плане истории моей жизни и Джека перекликаются больше, чем я думал. Я рано потерял мать и благодаря усилиям сестры привлек внимание леди, которая обеспечила мое образование. Хотя я тоже вышел из рабочего класса, представители которого редко учатся дольше года или двух. Джек, возможно, и проучился меньше, чем я, но этого было достаточно, чтобы у него появился вкус к чтению, основанный более, чем на элементарных знаниях. Джек после моего вопроса нахмурился. Думаю, прошло много времени с тех пор, как он вспоминал о тех временах, когда убежал в море. Наконец он ответил: - Тринадцать, я думаю. Не такой уж и маленький. Я знаю человека, чей отец продал его в юнги в возрасте семи лет. - Продал? Собственный отец? – мрачно переспросил Маурири. Мо был предан своей семье и заботился о будущем собственных детей. Было видно, что он просто не может принять мысль, что человек может продать или бросить собственного ребенка. - Да. Это не было чем-то необычным. Люди, у которых было больше детей, чем они могли прокормить, старались устроить их таким образом в жизни. Наверное, это лучше, чем голод. Джек был так открыт во время разговора о семье, но теперь он внезапно закрылся. Он стал делать паузы перед каждым словом, словно ему было тяжело говорить. Учитывая, что Джек никогда не рассказывал о себе, я подумал, что он больше ничего не скажет. Тем не менее, он должно быть прочитал на наших лицах такой интерес, что глубоко вздохнул и продолжил. - Для Флинна море и корабли, на которых он работал, - все его воспоминания. Не думаю, что он даже знал, Флинн – это его фамилия или имя. Предположительно он был ирландцем, но он не был уверен и в этом. Когда я встретил его, он был около тридцати лет в море. Флинн побывал в каждой гавани Атлантического моря и послужил на всех существующих видах кораблей. Он обожал плавать на парусниках, но в основном работал на пароходах. После целого дня, проведенного внизу в бойлерной, подняться на палубу было как попасть из ада в рай. То, чему меня учил Флинн, было настоящим обучением. На языке вертелся вопрос о дальнейшей судьбе Флинна, когда Маурири с раздражением воскликнул: - Парус закрутился. - Я поправлю, - соскользнул с перил Джек. Совершенно не обращая внимания на покачивание палубы, он подошел к мачте и легко на нее взобрался. Казалось, он даже не замечал качку или ветер, который опять начал усиливаться. Он насвистывал матросскую песню. Он не сфальшивил даже в тот момент, когда висел, уцепившись одной рукой за нок-рею. Я вздохнул с облегчением, когда его ноги снова ступили на палубу. - В море он совсем другой. - Кто, Джек? – переспросил Дэвид, бросив взгляд на парня. Очевидно, капитан не видел причин для беспокойства. - Да. Думаю, единственный раз, когда я видел его таким расслабленным, была игра в футбол. - По той же причине. - Что? – настал мой черед переспрашивать, повернувшись к Маурири. - Ну, - задумчиво сморщил лоб Мо, прежде чем ответить. – Джек хороший футболист и хороший моряк. На корабле он уверен в себе. Он знает, что нам не важно его прошлое, пока он не засыпает на вахте и ставит интересы команды на первое место. Не каждая команда могла бы быть столь лояльной, но он знает, что что мы такие. Поэтому здесь ему нет надобности каждую секунду быть настороже. Я сощурился от яркости голубого неба, чтобы опять взглянуть на Джека. Упираясь о палубу, он тянул за канат, чтобы поправить парус, на который пожаловался Маурири. Для меня такое упражнение потребовало бы всей концентрации и большой смелости. Джек продолжал насвистывать мотивчик, пока работал. Опять меня поразило то, насколько свободно чувствовал себя Джек за работой на паруснике. Настолько свободным, каким я не видел его никогда, даже до разрыва с Клер. Наблюдая за парнем, я медленно произнес: - Весьма отрезвляет тот факт, что одно-единственное событие в жизни может совершенно изменить всю жизнь, не так ли? Можно только догадываться, каким бы он был, если бы не жил в тени того кораблекрушения и его последствий. - Это, возможно, даже больше правда, чем ты себе представляешь. - Что ты имеешь в виду. Маурири пожал своими массивными плечами. - Просто быть опытным моряком – это одно, но добавь к этому образованность… - Не говоря уже о том, что он что-то смыслит в двигателях, проведя столько времени на пароходах, - с легким оттенком зависти добавил Дэвид. Было общеизвестно, что Дэвид виртуозно обращался с парусами, но не с механизмами – даже механический насос для откачки воды ставил его в тупик. - Что ж, очевидно, что Джек – настоящее сокровище для корабля. И все же годами он работал только как простой моряк, и то, только тогда, когда нуждался в деньгах. Большинство времени на берегу он был пьян. И это, возможно, так бы и осталось, если бы Лодж не дал ему шанс. - В этом еще и Клер замешана, - пробормотал Дэвид так тихо, что я едва уловил его слова. Я повернулся к капитану. - Почему ты так считаешь? - Что? – удивленно вскинулся Дэвид. – О! Только то, что … ну, он хотел впечатлить ее. - Да, но сейчас он работает больше, чем когда-либо. Какая ему разница, что подумает Клер после их разрыва? – логично возразил я, пристально наблюдая за выражением лица капитана. Я был уверен, что Лавиния была права: в том, что Джек бросил Клер было нечто-то другое, а не простое желание уязвить ее гордость. Тот факт, что Дэвид, который, очевидно, души не чаял в Клер, не отвернулся от Джека, заставлял меня заподозрить, что капитан знает больше о всей этой ситуации, чем пытается показать. В особенности, когда Изабелль горит желанием утопить и четвертовать беднягу. В последние месяцы Дэвид предпринимал определенные усилия, чтобы всегда оставаться на стороне нового партнера. Хотя это этих усилий было явно недостаточно: они все еще переругивались по любому поводу. Тем не менее, в таком важном для Изабелль вопросе, как счастье Клер, Дэвид не пошел бы ей наперекор, если бы у него не было на это важной причины. - Мм.. – Дэвид посмотрел мимо нас, словно в море появилось что-то, что привлекло его внимание. - Может, ему понравилось быть трезвым, - предположил Маурири, кидая на партнера странный заговорщический взгляд, – и нести ответственность за Малахини? Без вопросов, ты прав, что он другой, более счастливый человек, когда выходит в море. - Да, тот парень Флинн хорошо его обучил, - сказал Дэвид, очевидно, в стремлении сменить направление беседы. – Знаете, я не знал, что Джек был так молод, когда ушел в море. Он действительно нуждался в защитнике. Я слышал ужасающие истории о том, как некоторые команды обходятся с мальчиками. - По разговору казалось, что Флинн для него стал вторым отцом. - Колин, не спрашивай Джека о нем. - Почему? – удивился я, непонимающе моргнув в ответ на просьбу Маурири. - Не уверен, но кажется, он был среди тех, кто погиб на атолле после того кораблекрушения. - Это бы объяснило то, как заколебался Джек, прежде чем заговорить о Флинне. Господи Боже, должно быть, это было словно смотреть на смерть родного отца, - ужаснулся я. Я вспомнил смерть своего отца. Он страдал от болезни легких годами. Он умер на собственной постели в окружении собственных детей и внуков. Это была спокойная смерть, и, хотя она принесла грусть в мою семью, она также дала нам шанс почтить его. Это сильно отличалось от смерти Флинна: он страдал на том атоле после кораблекрушения. Насколько одиноким должен был чувствовать себя Джек. - Некоторые воспоминания лучше оставить позади, - сказал Дэвид. Он оттолкнулся от планшира и пошел вперед, приноравливаясь к движению палубы корабля. *** Мы увидели Тайкиа поздним утром. Это маленький остров с длинным, низким, заросшим деревьями гребнем гор по центру. Кое-где в этой зелени мелькали вкрапления черного камня. Через подзорную трубу можно было увидеть дом, построенный на поляне на полпути до вершины хребта. Прямо под домом располагалась естественная гавань, которая выглядела очень гостеприимно. Но Джек предупредил, что риф делает канал к ней очень узким и имеет смысл подождать, пока прилив наполнит маленькую бухту водой, чтобы к острову было проще подплыть. Я ничего не знал о торговле древесиной, но как-то было не похоже, что на Тайкиа было достаточно зрелых деревьев, чтобы дело по деревообработке процветало. Казалось, переговоры с целью заключения контракта на перевозку едва ли стоили времени Дэвида, разве что рассматривать выбивание Генри Серо из этого бизнеса главным приоритетом. Чтобы безопасно встать на якорь, на корабле надо проделать кучу всего. Только к середине дня мы наконец оставили Рэттлер качаться на волнах в гавани и на лодке добрались до берега.На берегу было построено несколько лачуг и поставлен причал. Пол дюжины мужчин разных национальностей как раз вставали со своих гамаков, чтобы вернуться к работе после сиесты. Дэвид спросил, где мы можем найти Ван Гулика, и нас направили на узкую тропу, ведущую через начинающуюся сразу после пляжа чащу. Хотя он ни разу не был в доме над пляжем, Джек решил, что тропа должна вести туда. Я оглянулся на мужчин на пляже. Несколько из них следили за нами с, я бы сказал, подозрением. - Не очень приятные люди, - прошептал я Маурири. Он кивнул со словами: - Бродяги и отбросы со всех семи морей. Они осели здесь без какой-то видимой причины. - Почему они остались? Здесь ничего нет, даже деревни местных. - И нет законов, - серьезно добавил Маурири. – Спорим, что половина из них хоть где-то находится в розыске один Бог знает за что. Ван Гулик не задает вопросов и не забывает пополнять бочки с ромом, возможно, даже неплохо платит. Тропа карабкалась довольно круто вверх сквозь пестрые зеленые тени леса. Слышалось птичье пение и в воздухе витал густой аромат цветов. После жары полуденного солнца прохлада была приятна. Едва ли кто-то мог бы себе представить более умиротворенное место, пока не грянул выстрел. *** Мы с Маурири ждали в напряженном молчании. Жара внезапно стала казаться гнетущей, и мой лоб покрылся испариной. Линзы темных очков затуманились, и сколько бы я их не тер, я не мог полностью вытереть их. Моя соломенная шляпа стала тяжелой. Хотелось снять ее и помахать ею на потное лицо, но я знал, что такое движение может привлечь к нам внимание. После, казалось, многочасового ожидания, хотя на самом деле прошло где-то около пяти минут, мы услышали тихий двойной свист. Это не было похоже ни на одну известную мне птицу, поэтому я вопросительно посмотрел на Маурири. Мо улыбнулся и перестал сгибаться, выйдя из-под укрытия густого кустарника. - Это свист Дэвида, что все чисто. Если были бы проблемы, был бы одиночный. Он также просвистел в ответ. Я был впечатлен предусмотрительностью друзей. Свист слышен дальше, чем крик, а специальный код позволяет обмениваться информацией. Хоть и так, я все равно очень осторожно последовал за Маурири вверх по тропе. Дэвид ждал нас на небольшой прогалине где-то в пятидесяти шагах. Джек стоял рядом с ним, без устали рассматривая окрестный лес. - Если он был на тропе, когда стрелял, то стоял он где-то здесь, - сообщил Дэвид. Он поднял руки так, словно держал в руках дробовик по направлению вниз по тропе, откуда мы пришли. – Чуть дальше по тропе он бы не смог увидеть нас. И выстрел был бы не достаточно сильным, чтобы нанести такой ущерб ветке. Маурири кивнул. - Отсюда он бы не промазал по нам всем. Должно быть, он намеренно целился выше наших голов. Или вообще не стрелял в нас. - Что ты имеешь в виду? – удивился я. - Ну, - он помахал своей большой ладонью, – ни для кого здесь нет причин стрелять в нас. Правда, Ван Гулик не славится дружелюбием. Последние пару раз, когда мы останавливались здесь, мы не видели его. С нами общался Филипп. Который, к слову, не является моим любимым начальником порта, но свое дело он знает. Им выгодно, чтобы сюда приплывали корабли за водой и фруктами. В голову не приходит ни одной причины, зачем кому-либо из них стрелять в нас. Думаю, более вероятно, что неизвестный, кто бы это ни был, стрелял в птицу или во что-то еще. Не в нас. - Да, ты можешь быть прав, - поддержал друга Дэвид, глядя вниз на тропу. –Чаща такая густая, что, если он стоял не здесь, а немного в стороне, то не мог бы нас увидеть. На тропе есть следы, но я не могу сказать, свежие они или нет. Капитан повернулся и сделал несколько шагов вверх по тропе. Я положил ему руку на плечо, чтобы остановить. - Ты уверен, что нам стоит идти дальше? Было стыдно праздновать труса перед товарищами, но выстрелы в мою сторону стали совершенно новым опытом для меня. Не тем, который я хотел бы повторить. - Эта тропа определенно ведет вверх на самый холм, но едва ли нам осталось пройти больше, чем полмили. Кажется более разумным идти вперед, чем назад, - пожал плечами Дэвид. – Как сказал Мо, отсюда по нам бы не промахнулись, если бы целились. Поэтому скорее всего стреляли не в нас. - Разве что он совсем плох, как стрелок, - тихо заметил Джек. Его голос застал меня врасплох. Дэвид и Маурири – видные, сильные мужчины, которые говорят всегда весьма авторитетно, даже в тех редких случаях, когда несут вздор. В их присутствии внимание всегда перетягиваются на них. С другой стороны, Джек всегда находится на отшибе. У него есть талант быть неприметным, и поэтому о его присутствии так легко забыть. Я увидел, как Дэвид ухмыльнулся в ответ на слова Джека. Маурири тихо засмеялся. Я не понял, как эти слова могут кого-либо развеселить. Он же мог быть прав! - Твое мнение? – поинтересовался Маурири у Джека, стоявшего прислонившись спиной к стволу большого дерева. – Ты бывал здесь чаще всех. Идти нам вперед или назад? Джек немного поразмышлял над вопросом, затем выпрямился и медленно сказал: - Не знаю. Я оставался в доках, но не слышал, чтобы кто-либо стрелял в Серо или Брэдфорда. - Чертовски обидно, - проворчал Дэвид, и, поймав мой удивленный взгляд, продолжил: - Если кто-либо и заслуживает быть подстреленным, так это Серо. Что ж, Колин, решение за тобой: это твоя вечеринка. Мы можем вернуться назад и спросить кого-нибудь на берегу, почему в нас стреляли или пойти вперед и найти твоего юного друга. Я был освобожден от необходимости принимать решение внезапным окликом. - Мистер Трент! Когда мы оглянулись, Мехеви как раз вышел из-за поворота. Он подбежал ко мне и схватил за руку. С энтузиазмом сжав ее, он сказал: - Дорогой сэр, я так рад видеть вас. Я не смог поверить своим глазам, когда увидел вас через подзорную трубу. Я понял, что он следил за тем, как прибыл Рэттлер, и значит, он ждал нас. Что также означает, что засада также легко могла быть организована. Тем не менее, Дэвид и Мауриритакуверенно доказывали, что нет причин делать засаду на нас. Я заставил себя выбросить из головы трусливые мысли о возможной опасности и сконцентрироваться на удовольствии от встречи с Мехеви. - Разве вы не поднимаетесь вверх к дому? – с энтузиазмом продолжил мальчик. - Да, именно туда, - ответил я, нахмурившись. Мальчик широко улыбнулся. - Вы не там свернули. Это не ваша вина. Они срубили большое дерево сегодня утром и оставили его лежать. Его макушка приземлилась прямо на тропу к дому. Поэтому вы ее и не увидели. Смешная шутка, правда? - Да, - задумчиво подтвердил Дэвид. Он обменялся взглядами с партнером. – А куда ведет эта тропа? Мальчик помахал худенькой ручкой в воздухе. - Просто в лес. Мехеви был высоким и худым подростком. Как и многие на островах со смешанной кровью, он был необычно хорош собой, с кожей цвета карамели и темными, сияющими глазами. Его роскошные, вьющиеся, темные волосы доставали мальчику до плеч. - Пойдем, пойдем, - приговаривал он, потянув меня обратно по ухабистой дорожке. – В вашу честь приготовили праздник. Я был чрезвычайно рад видеть мальчика. Хотя я был все еще немного выбит из колеи, я, как и все остальные, последовал за ним вниз по тропе мимо того места, где мы были, когда прогремел выстрел. Наконец мы дошли до места, где свернули не туда. Стало понятно, почему так произошло. Макушка дерева была все еще зеленой, так как дерево срубили только утром. Она совершенно закрывала тропу, ведущую прямо вверх по склону, поэтому мы, естественно, пошли по тропинке, которая была ее правым ответвлением. Пока мы пытались пройти, я заметил рабочих, которые шли со стороны пляжа, чтобы распилить большое дерево. После активного карабканья через заросли мы наконец вышли на открытое место на узком уступе – кусочке плоской земли на горном склоне. На этой поляне стоял дом. Как большинство домов на острове, он был построен из тесно сплетенных пальмовых листьев. Это было длинное узкое строение с крыльцом под крышей во фронтальной части. Там был разведен огонь под решеткой для гриля. В воздухе витал аромат жаренной свинины. На земле сидела женщина. Она на травяной циновке перед собой месила тесто. Позже я выяснил, что это было измельченное таро. На крыльце сидели двое мужчин. Я узнал отца Мехеви Филиппа: большого мужчину с курчавой коричневой бородой. В ответ на выкрик Мехеви «Они здесь», к нам на встречу пошел другой мужчина. На первый взгляд Ван Гулик очень напомнил мне иллюстрацию, которую я видел однажды в «Ударе» Святого Николаса. Не выше меня, выдающийся живот, лысая голова, внушительная белая с желтизной борода и длинная дымящаяся трубка в зубах. Его выбор одежды был довольно странен: свободные штаны, изношенная серая нижняя рубашка и добротно сделанный темно-синий пиджак с блестящими медными пуговицами. Он был босым. При ближайшем рассмотрении оказалось, что его кожа была землистого болезненного цвета, как у человека, хронически страдающего от малярии. - Добро пожаловать, господа, - поприветствовал нас хозяин, протянув вперед заскорузлую ладонь. Пока Ван Гулик пожимал всем руки, Филипп подтянулся к нам, чтобы тоже поприветствовать. Кроме приветствия он больше ничего не сказал, и я почувствовал, что нам не рады. Было не сложно представить, как он прицеливается из дробовика, но сложно было представить, что он может промахнуться. Мехеви стоял рядом со мной. Его лицо так и светилось от радости. Он с большим интересом расспросил о своей маме и ее семье. Я видел, как потемнело лицо его отца. Я едва знал Филиппа. Мать Мехеви рассказывала о нем с горечью. Дэвид назвал его пиратом, не то слово, каким капитан просто так разбрасывается. Ничто в нашей встрече не заставило меня думать о нем в более положительном ключе. Сильно надеюсь, что он не оказал негативного влияния на мальчика. Я приехал, чтобы провести время с Мехеви, и поэтому с удовольствием последовал за ним прочь от остальных. Я оглянулся на Маурири, который разговаривал с Ван Гуликом. Он улыбнулся мне и кивнул. Филипп пристально смотрел на меня. Несколько минут мы с мальчиком шагали по тропке, которая бежала вдоль склона горы. Я рассказал, что его мама в добром здравии и поделилась со мной своей надеждой, что сын скоро приедет, чтобы ее навестить. Затем я спросил, что он делает на острове. Он в задумчивости пожал плечами. - Я работаю, но не сильно загружен. Никто здесь сильно не был загружен. По крайней мере, пока не пришел тот человек. - Какой человек? - Серо, - резко выдохнул Мехеви. - Твоя жизнь здесь изменилась после приезда Серо? - переспросил я, пытаясь не выдать, чтопосле выяснения имени мой интерес к разговору существенно увеличился. Должен признать, что не знаю ничего, что могло бы дискредитировать Генри Серо. Со всех сторон он честный, трудолюбивый бизнесмен, и он в своем праве предлагать Изабелль партнерство как в деловом, так и в романтическом ключе. И все же, я на стороне Дэвида. Я не сделаю все, что угодно, чтобы помочь ему найти компромат на Серо, но я могу держать глаза и уши открытыми. Мехеви закивал головой. - Раньше мы срезали немного копры и работали в саду. Знаете, просто чтобы нам всем было достаточно еды. Мы собирали бананы, манго и папайю, чтобы продавать кораблям, которые останавливались здесь. Большую часть времени я играл в шахматы с боссом и у меня была куча времени для чтения. Моей самой большой проблемой был недостаток книг. Я бы обменивался книгами с моряками, которые здесь бывают. Знаете, удивительно, что у очень многих кораблей на борту нет ни книг, ни пери-… пери-… - Периодики? – попробовал угадать я. -Да, да, - закивал головой мальчик. – Периодики, газет. Что они делают на кораблях, когда заканчивают делать свою работу, ведь читать им нечего? Увлекаясь чтением всю свою жизнь, я разделял с Мехеви его изумление по поводу того, как человек может жить без печатного слова. - Ваш друг, Каннибал Джек, - сказал мальчик, махнул рукой в сторону поляны, откуда мы пришли, - он был так добр. Он приехал на Малахини и дал мне целую охапку газет. И спросил у мистера Брэдфорда, есть ли у него что-нибудь, что он может отдать мне. У него тоже было. Мистеру Брэдфорду нравятся очень захватывающие истории. Мне захотелось узнать, какую именно периодику Джек дал ему. Я выяснил, что знание, что человек читает – хороший способ узнать его получше. - Жизнь была беззаботной, пока этот Серо не приехал, - вздохнул мальчик с мелодраматизмом, присущим юности. - А теперь? - Теперь мы рубим лес. Когда Серо был здесь, он посмотрел на большие деревья и сказал, что они будут стоить много денег. Глаза у босса стали большими, и он сказал «да, да, да». На следующий день мы начали рубить деревья. Спустя некоторое время Малахини вернулся, и мы загрузили бревна на корабль. Почему мы должны так тяжело работать из-за денег? - Ну, для большинства людей это не просто деньги, а то, что они могут за них купить. В Европе большую часть года холодно, и, чтобы выжить, каждый должен покупать еду и одежду. Иногда люди обмениваются – как делают здесь в деревнях. Но сейчас чаще всего деньги обменивают на товары. - Но это в Европе, - ответил мальчик с той снисходительной усмешкой, с которой молодые разговаривают со старшими. – Здесь никто не замерзает. Никто не голодает. Босс, он никуда не ездит, чтобы тратить деньги. И у него есть деньги. Корабли, которые останавливаются здесь, платят за воду и фрукты. Мы отвозим копру на нашем корабле. Зачем ему еще больше денег? Я покачал головой. - Мой мальчик, если бы я знал ответ на вопрос, почему люди стараются получить больше денег, когда у них есть все для здоровья и комфортной жизни, я был бы умнейшим человеком. Мальчик широко улыбнулся, показывая два ряда крупных, блестяще-белых зубов. Когда мы продолжили идти по тропе, он сказал: - Полагаю, мне придется понять все эти штуки с деньгами, когда я поеду в Европу. - Ты все еще хочешь этого? – осторожно уточнил я. - О, да. Здесь хорошо жить, а на Таити даже лучше - со всеми моими друзьями рядом. Но я прочитал о стольких замечательных вещах в ваших книгах. Хочу увидеть это своими глазами. Он наклонил на бок голову и, посмотрев на меня, слегка неуверенно спросил: - Как вы думаете, у меня еще есть шанс пойти в школу в Англии. Я был рад, но говорил осторожно, так как не хотел давать ложных надежд. - Если ты действительно заинтересован, я поспрашиваю среди моих друзей в Англии. Конечно, тебе понадобится разрешение от обоих родителей. Лицо мальчика потухло. - Мама будет рада. Папа может и нет, - вздохнул он. Мы несколько минут шли в молчании. Наша тропа постоянно ныряла и выныривала из-под густых зарослей, время от времени давая нам глоток бесконечно синего неба. Свет дня постепенно начал угасать. - Мехеви, ты бы хотел, чтобы я поговорил с твоим отцом? Он посмотрел на меня, на его симпатичном молодом лице было видно сражение разных эмоций. Он не знал, как ответить. Я понял, что он старается оберегать мои чувства. Филипп едва ли заинтересует то, что я могу ему сказать о будущем его сына. - Если подумать, - начал я, - возможно, лучше, чтобы Маурири поговорил с твоим отцом. Его пребывание в Европе,скорее всего, было намного более похожим на то, с чем столкнешься ты, когда поедешь в Англию учиться, чем мой опыт жизни там. - Вы думаете, он сможет? – спросил мальчик, и в его темных глазах снова вспыхнул огонь надежды. - Думаю, он согласится попробовать. Мы поговорим с Маурири этим вечером и посмотрим, что он скажет по этому поводу. Мальчик улыбнулся, но вдруг на его лице появилось странное выражение. Он схватил меня за руку и потянул, заставляя внезапно остановиться. - Мы должны вернуться. Я оглянулся. Лес здесь был очень густой. Глянув направо, я не смог увидеть океан. Мы ушли достаточно далеко, пока беседовали. Но я не увиделничего такого, что бы говорило о том, что еще несколько шагов могли бы быть опасными. - Становится темно. -Да, да, темнеет. Мы должны вернуться. Ужин уже должен быть готов, - подхватил мальчик, сделав несколько шагов в обратном направлении. Мы прошли едва ли пятьдесят шагов, а он уже несколько раз оглядывался через плечо. Что-то обеспокоило мальчика, но я не мог понять что. Мы прошли больше половины пути назад к дому, когда он внезапно заговорил. - Мистер Трент? - Да, - ответил я. Я заметил, что тон его голоса поменялся. Уверенность, которая появилось в нем при разговоре об отъезде в Европу, исчезла. Его голос зазвучал по-детски. - Вы верите в духов? Вопрос застал меня врасплох. Хотя думаю, не должен был. За время моего пребывания на Матаваи я понял, что у полинезийцев богатое и запутанное мифологическое наследие. Даже самые умудренные из них, люди с богатым опытом, такие, как Маурири, все еще сохраняют некоторую веру в сверхъестественные силы. - Я определенно верю в жизнь вне того мира, который мы знаем, - осторожно произнес я. У меня было ощущение, что Мехеви не был заинтересован в интеллектуальной дискуссии о жизни после смерти, а говорит о чем-то намного более приземленном на данный момент. - Вы имеете в виду жизнь в рае для спасенных. Но я говорю о… Он прервался и закусил губу. - Мехеви, у меня никогда не было опыта столкновения с… - я лихорадочно стал подбирать подходящее слово. Решил, что самым мудрым будет использовать то же слово, которое использовал он, даже если значение этого слова может для нас быть различным, – с духами. Тем не менее, есть много вещей, которые я не испытал, но знаю, что они существуют. Ты о чем-то хочешь мне рассказать? Мальчик посмотрел вниз на свои босые ноги. Затем немного прошел вперед. Пока я наблюдал за ним, я чувствовал, как растет моя обеспокоенность. Я медленно пошел за ним. Впереди уже показалась поляна, на которой стоял дом Ван Гулика, когда мальчик внезапно остановился и сказал с самым серьезным видом: - Мистер Трент, вы не должны идти дальше той точки, до которой мы зашли сегодня. - Почему? - Это табу, - торжественно произнес Мехеви. - Аа. Самое простое объяснение значение слова табу – это то, что запрещено. Эти правила могут быть довольно непрекословными. Некоторые табу можно приравнять к основным правилам поведения христиан, таким как не есть мяса по пятницам. Существует огромное количество разных табу, хотя большинство из них имеют отношение только к определенному племени или семье. К ним относятся весьма серьезно. Я не спорю с полинезийцами о важности табу, также как не стал бы спорить с рьяным католиком по поводу смертных грехов. Поэтому я был готов принять заявление Мехеви как должное, пока не осознал, что на этом острове нет коренного населения. Здесь не могло быть больше 30 обитателей и из них всего лишь несколько являются полинезийцами. Табу обычно объявляются вождями племени или духовными лидерами деревни. Если я все правильно понимал, здесь некому было объявлять табу. - Мехеви, - медленно сказал я, - кто сказал, что та часть острова табу? - Мой папа. Я остановился, пытаясь переварить эту странную информацию. Филипп не был полинезийцем, так же как мне не бросилось в глаза его набожность. Казалось невероятным, что он воспринимал обычай табу всерьез. Я посмотрел на Мехеви и подумал о том, каким молодым и наивным он был. Если его отец хотел, чтобы сын держался подальше от той части острова, самым эффективным способом было бы сказать ему, что это табу. Возможно, там было что-то опасное, скалы или опасность обвала. Ребенок мог бы рискнуть испытать себя, но такой мальчик, как Мехеви, воспитанный полинезийской мамой, никогда бы не нарушил табу. - Остров злиться, что мы рубим деревья, - мальчик говорил очень тихо, с опаской: - Прежде чем мы начали рубить деревья, я мог пойти полазить в пещерах на той стороне острова. Но теперь нет. Отец сказал, что я должен оставаться на этой стороне острова. Все остальные тоже не ходят туда. Только он может туда ходить. Я хотел, чтобы мальчик знал, что я серьезно отношусь к нему, поэтому задумчиво кивнул. Прежде, чем я смог убедить его рассказать подробнее, мы услышали, как Филипп зовет Мехеви. Сейчас было полностью темно, и настало время ужина. На крыльце стоял грубый стол со массивными стульями. На столе были расставлены жестяные тарелки, серебряные столовые приборы и пара очень красивых серебряных подсвечников. Да, серебряные. Забавные вещи иногда находятся в домах европейцев в Южных морях. Женщина, которую я видел раньше, принесла на стол еду. Она была полинезийкой уже в возрасте. Позже я выяснил, что на острове живет несколько женщин. Боюсь, их жизнь здесь не слишком приятна. Дэвид, Маурири, Ван Гулик и я сели за стол. Филипп, Мехеви и Джек взяли тарелки с едой и сели на крыльцо. Наш разговор велся в основном на английском с редким использованием французских и полинезийских фраз, что было обычным явлением в Южных морях. У Ван Гулика чувствовался голландский акцент, но он был едва заметен, так как он много лет не был на родине. - Знаете, - медленно начал Дэвид, - у нас есть весьма странный опыт хождения по вашим тропам. - О чем вы? – Ван Гулик посмотрел на него с интересом в выцветших голубых глазах. - В нас стреляли. - Стреляли? Вы что-то путаете, капитан, - просто ответил старик. – У моих людей нет причин стрелять в вас. Дэвид опустил вилку и все свое внимание обратил на Ван Гулика. - Я не верю, что мы все четверо могли ошибиться, что в нас стреляют. - Уверен, что просто один из моих людей охотился на вепрей, - быстро выпалил Филипп на английском с тяжелым акцентом. Он встал на ноги и теперь стоял за спиной своего нанимателя. - Видите, капитан, вот и объяснение. Да? – благодушно заметил старик. – Кроме того, мальчик сказал, что вы пошли не туда. Там лес очень густой. Хорошо охотиться на вепрей. Я подумал, что Дэвид продолжит выяснение инцидента. В конце концов, ни разу в своей жизни не побывав на охоте, даже я знал, что вепри не лазают по деревьям. Но Дэвид умолк и сконцентрировался на еде. Основываясь на услышанных мной историях о его замкнутости, я находил поведение Ван Гулика странным. Он был приятным, даже обаятельным, хозяином. Казалось, он счастлив от возможности поговорить с кем-то новым. В основном мы беседовали про Матаваи. Ван Гулик жил в деревне много лет назад, до того, как я приехал. Несколько человек, о которых он спрашивал, все еще жили там. Большинство своих вопросов он адресовал Маурири, которого несколько раз назвал другим именем. Эти ошибки, казалось, Маурири не волновали: он отвечал каждый раз, вне зависимости от имени. Старик разговорился еще больше, когда подали мясо. Он рассказывал истории о старых днях, когда он плавал с Андре Серо, дедом Генри Серо и Гилла Брэдфорда. Длинные, путаные истории, за которыми было сложно уследить, но которые были по-своему интересны. Он называл Андре Серо «мой капитан». Очевидно, он был более высокого мнения о старом Серо, чем Лавиния. Он знал о моем браке. Поздравил меня, подмигнув, что меня слегка обеспокоило. Мне не интересны рассказы о прошлом Лавинии. Я принял то, что она вела жизнь, весьма далекую от той, которую у нас принято называть целомудренной. Зная то, что у нее в сердце, я верю, что несмотря на мнение общества, Лавиния всегда была доброй, приличной женщиной. И все же мне не нравится, когда другой мужчина насмехается над ее прошлым. Несколько раз за ужин Филипп подходил к столу. Он наклонялся к Ван Гулику и перешептывался с ним. Я подумал, что они разговаривали на испанском. Мне показалось весьма странным, что они могут разговаривать между собой, пока мы сидим все вместе. Тем не менее, несмотря на серебряные подсвечники, никто не может ожидать, что старые моряки Южных морей будут следовать этикету, принятому в английских поместьях. Хотя истории Ван Гулика не показались мне каким-то образом разоблачающими что-то нехорошее, Филипп, казалось, думал по-другому. Он вполне очевидно пытался приструнить старика. Как только мы закончили есть, Маурири достал с заплечного мешка две бутылки виски и несколько фунтов табака. Так было принято: когда ведешь дела с местными вождями приносить им подарки. Табак был чем-то вроде денег на островах. Мы подумали, что раз Ван Гулик европеец, его надо дополнительно задобрить виски. Маурири предложил виски и табак Ван Гулику, который принял дары с улыбкой. - Вы же не заинтересовались моим лесом, не так ли, капитан? – протянул старик. Его проницательность заставила меня вздрогнуть. По тому, как он говорил за едой, я начал подозревать, что у него начался старческий маразм. Он, казалось, путал прошлое с настоящим. - Как можно, сир, мы просто благодарим вас за щедрое гостеприимство, - вкрадчиво ответил Дэвид. Он поднял одну с сумок с табаком со стола и потянул за шнурок, чтобы открыть ее. Затем протянул мешок старику. – Тем не менее, если бы вы захотели обсудить бизнес, я весь в вашем распоряжении. Ван Гулик кивнул и улыбнулся, по моим ощущением, как-то коварно. Он взял предложенный табак и начал набивать т рубку. Я извинился и пошел назад к тропе, где мы с Мехеви прогуливались ранее. Хотя я не заходил за линию табу, все же я прошел дальше, чем намеревался. Достаточно далеко, чтобы свет ламп исчез с поля зрения. Я старался держаться подальше от краев тропы, она была довольно крутой. Здесь открывался прекрасный вид, особенно ночью. Без света луны звезды были очень яркими. Море казалось черным. Оно встречало небо на горизонте, и темнота уходила в бесконечность. Такой вид заставлял человека чувствовать свою незначительность и благодарность за то, что создателю всей этой бесконечности все еще есть дело до наших душ. Я со спокойным сердцем произнес свою вечернюю молитву. После последнего Аминь я начал петь Telucisanteterminum, грегорианский напев с Повечерия. В переводе это звучало так: Пред этим завершеньем дня, Создатель, молим мы тебя, Чтоб милость нам свою явил, Ты нас спаси и сохрани. Второй голос присоединился к моему. Не оборачиваясь, я понял, что это Джек. Я пел тенором. Его баритон гармонизировал с песней безукоризненно. Когда последняя нота сорвалась с губ и затихла в густом вечернем воздухе, я сказал: - Твой хормейстер, должно быть, рвал на себе волосы после того, как ты сбежал со школы. Парень рассмеялся. Это было настолько богатое и неподдельное выражение веселья, что я понял, что никогда раньше такого не видел, особенно со стороны Джека. - Думаю, так и было. Бедный старик, - согласился он, все еще смеясь. – Я никогда не задумывался над этим. Я повернулся и обнаружил, что он стоит довольно близко ко мне. Захотелось узнать, был ли он здесь во время моих молитв или только что пришел, чтобы найти меня. - Ты когда-нибудь жалел, что бросил школу, Джек? – спросил я. Учитывая его любовь к книгам, казалось странным, что Джек сбежал со школы. Пока не прибыл на Таити, я нигде не был так счастлив, как в школьном классе. Возможно, это из-за того, что я довольно субтильного телосложения, и меня часто задирали в детстве. В классе, усердно учась и используя интеллект, которым меня наделил Господь, я мог быть на равных с другими. - Нет, - покачал головой Джек. Мы, не сговариваясь, медленно начали свой путь обратно к остальным. Когда я шел рядом с Дэвидом или Маурири, у меня всегда было ощущение, словно мне надо бежать рысцой, чтобы не отставать, потому что их шаги были намного длиннее моих. Рядом с Джеком, - хоть он и был не так высок, как эти двое, но все же выше меня, - я мог идти размеренно. Он приноравливался к моему шагу. Неожиданно моряк продолжил: - Мне жаль, что мое образование не столь хорошее. Есть вещи, о которых я бы хотел узнать побольше. Мы дошли до изучения Римской империи, когда я сбежал. Наверное, это увлекательная история, со всеми этими генералами и войнами. Должно быть, забавно читать эту историю на латинском языке, словно они сами говорят за себя. Но я никогда бы не смог остаться в школе. Для Джека было необычно рассказывать о самом себе. Я не хотел упустить возможность узнать его получше, поэтому замедлил шаг и спросил: - Почему? Тяга к морю была настолько сильна? - И это тоже, - тихо ответил он, глядя на море. – Но больше всего меня отталкивало то, что они пытались превратить меня в кого-то, кем я никогда не являлся. - Тебя действительно обучали на пастора? Он кивнул. - Это была единственная причина, по которой бедняка возьмутся обучать музыке и латинскому языку, - парень сделал паузу, слегка нахмурив лоб. – Мая мама не особо что-то понимала в образовании. Она не могла написать собственное имя. Она верила, что именно бедность стала причиной смерти всех, кого она любила, и знала, что те, кто умеет читать и писать, живут лучше. - Думаю, она была мудрой женщиной, - искренне заметил я. Я подумал о жизни бедняков в английских городах. Люди навсегда застряли в круге голода, болезней, безнадежности. Жизнь в рыбацкой деревне у лощины могла кому-то неосведомленному показаться раем по сравнению с трущобами Лондона. И все же я знал, что голод, болезни и безнадежность – общие проблемы всех бедняков во всех уголках мира. Джек посмотрел на меня и улыбнулся. - Она хотела спасти меня от нищеты больше, чем чего-либо другого. Ты, возможно, знаешь достаточно хорошо законы Ирландии, чтобы понимать, что единственным шансом для католического мальчика подняться выше полученного при рождении уровня жизни является церковь. Мама вбила себе в голову, что я страну архиепископом Ирландии, - он рассмеялся и тряхнул головой. – Это была ее мечта, не моя. Мы шли молча пару минут или около того. Я пытался представить Джека священником. Я знал сотни священников, римско-католических и англиканских, послушников, учителей, проповедников, людей всех сортов, некоторые были настолько благочестивы, что были почти святыми, тогда как были и такие, которые не заслуживали своего звания. Возможно, у меня просто недостаточно развито воображение, чтобы представить Джека в пасторском воротничке с молитвенником в руках. Или, возможно, просто он прав – это не было его мечтой и его предназначением. Я глянул на Джека. Показалось, что он забыл, что я рядом: мыслями парень был где-то далеко. - Мама выросла на историях старых дней, когда религия была вне закона и священники вынуждены были прятаться. Для нее они были героями, как короли из легенд, которые сражались с викингами и норманами. Каким-то образом она услышала о католической школе возле Белфаста, взяла меня за руку и мы отправились в путь. За всю свою жизнь она никогда не отходила от дома дальше, чем на пять миль. Белфаст и городом-то назвать сложно, но для моей бедной мамы это было словно побывать в Лондоне. Только Бог знает, как она уговорила принять меня в школу. Я едва говорил по-английски в те дни: дома все говорили на гаэльском. Но это было так давно. - Удивительно, на что пойдет мать ради благополучия своего ребенка, - тихо констатировал я. - Да, - парень едва заметно улыбнулся. – Думаю, поэтому я оставался там до ее смерти. Не хотел, чтобы она думала, что я не ценил ее усилий. Он молчал до самого поворота тропы. Мы уже могли видеть свет ламп на поляне, где стоял дом. И тогда Джек спросил: - Что насчет тебя? - Где-то моя история похожа на твою. Отец постоянно тяжело работал. Он был сварщиком на верфи. Мать умерла, когда я был маленьким. Богатая женщина заинтересовалась мной, маленьким мальчиком, в основном, потому что я хорошо пел. Благодаря ее щедрости я смог ходить в хорошую школу. - Ты когда-нибудь хотел сбежать? – спросил он со смешком. - Нет, никогда, - ответил я серьезно. – Я знал, какой тяжелой была жизнь моих братьев, я знал, как мне повезло, что Господь выбрал для меня другой путь. Я просто шел по пути, который Он мне дал. Довольно рано я понял, что это моя судьба – быть проповедником Слова Божьего. Это мне подходило. Было неожиданным то, что я должен был стать миссионером. Ребенком у меня не было таланта к географии. Если бы ты спросил меня тогда, я бы ответил, что Таити где-то в Африке. Раньше, когда я озвучивал это весьма честное заявление о своем прошлом, слушатели обычно смеялись. Но не Джек. Вместо этого он остановился, посмотрел на меня сверху вниз и поинтересовался: - Так ты думаешь, что всего этого хотел Бог? - Да, конечно, - легко подтвердил я, - на все воля Божья. - И Лавиния? Ваша свадьба? Тоже часть плана? Что-то вроде награды за верность своему предназначению? Я понял, что его голос переменился. Появились какие-то обвинительные нотки, и появилась горечь. Когда я посмотрел в его лицо, то увидел, что губы его сжаты в тонкую, злую линию, а глаза впились взглядом в меня. Он изменился до неузнаваемости. Мог ли он подумать, что я имею в виду, что получил благословение, потому что оставался верен плану Бога, тогда как он, сбежав из школы и не став священником, тем самым заслужил те трагедии, которые пережил в своей жизни? Боже мой, я не должен был давать ему повода думать так даже мгновение. - Правда в том, что мне очень повезло. Но это только благодаря Божьей милости, а не из-за каких-то моих действий. Джек, знаешь, иногда тяжело увидеть что-то хорошее в замысле Бога, - медленно подбирал слова я. - Да, особенно, когда Он кидается молниями и убивает двадцать твоих товарищей, или забирает… Он прервал сам себя и отвернулся, затем порывисто пошел к краю тропы, чтобы посмотреть на океан. Джек стоял неподвижно, немного ссутулившись. Я видел только спину, и было ощущение, что он отдалился от меня так далеко, как если бы он прошел всю дорогу назад к подножию горы. Я ждал и молил о мудрости, чтобы сказать хоть что-нибудь, что помогло бы. Ничего не приходило на ум. Я чувствовал себя таким глупцом. Это была приятная беседа, беседа двух друзей. Джек был расслаблен и спокойно рассказывал о своем прошлом. Я все испортил своими необдуманными словами. Я спросил себя, что он хотел сказать, когда запнулся. Может быть, о потере Клер? Возможно ли, что он видит в миссис Рассел посланницу Бога, присланную, чтобы отобрать у него ее? Конечно, я не знал наверняка, что миссис Рассел как-то связана с их расставанием. По мнению Лавинии, связана, а я уверен в наблюдательности и необыкновенной чуткости своей жены. Это было не мое дело. Я не мог спросить Джека, что на самом деле случилось между ним и Клер. И все же я не мог отделаться от чувства, что большая часть сегодняшней горечи была связана с Клер. Или возможно я занимаюсь ничем иным, как превращаю жизнь своих друзей в мелодраму? В конце концов, у Джека в жизни было не мало потерь и до появления в ней одной блондинки. - Извини, Колин, ты не заслужил этого, - после несколько минут молчания тихо попросил прощения парень. - Думаю, возможно, заслужил. Окрыленный возможностью все исправить, я быстро добавил: - Было недальновидно с моей стороны рассказывать свою историю в таком ключе. Ты познал столько потерь в своей жизни. Я бы понял, если бы ты иногда чувствовал себя так, словно Бог наказывает тебя. Тем не менее, я совершенно уверен, что то кораблекрушение произошло не из-за того, что ты сделал или не сделал. - Дети Иова были убиты не из-за того, что он что-то сделал не так, а из-за спора между Богом и Дьяволом, - резко сказал он. Это произошло опять – вспышка недюжинного интеллекта. Отсылка к Иову застала меня в врасплох. Она была довольно удачной и демонстрировала его хорошее образование. Обычно это не очень заметно, но Джек был хорош в риторике. Что касалось Джека, очень многое было не очевидным. Его речь была медленной, и многие бы решили, что он также медленно соображает. Но это не правда. Он повернулся и подошел ко мне. Его улыбка была натянутой. - Послушай, Колин, я не должен был так говорить. Не обращай на меня внимания. - Я чувствую себя так, словно подвел тебя, Джек. - Подвел меня? – серьезно переспросил он. В его голосе сейчас не было и намека на горечь и резкость. На самом деле, на его лице появился едва заметный намек на искреннюю улыбку. – Спорим, ты никогда не думал, что сможешь назвать такого человека, как я, своим другом. - Почему ты так говоришь? –воскликнул я, расстроенный, что Джек все еще видит какую-то большую разницу между нами. – Что ты имеешь в виду под «таким, как ты» человеком? Он слегка нахмурился и отвернулся, глядя на бездонную черноту моря. - Не знаю. Думаю, я имел в виду, что человек с таким прошлым, человек, заслуженно прозванный Каннибалом Джеком, не особо может надеяться на дружбу с таким порядочным человеком, как ты. Забавно то, что, когда ты ушел из церкви, твоя репутация порядочного человека только укрепилась. - Что-то не заметно, - сконфуженно пробормотал я. Я знал, что он говорит о помощи, которую я оказываю морякам. Я не чувствовал, что моя работа с моряками заслуживает отдельной похвалы. Слишком долго я приходил к пониманию, насколько нуждаются в помощи те, кто за береговой линией; и я наконец пришел к этому пониманию не самостоятельно, а в большей степени благодаря Лавинии. – Во многих домах в Матаваи я теперь персона нон грата. - Осмелюсь согласиться. Но ты будешь тепло встречен на любом корабле в заливе. Ты относишься одинаково к любому, кто входит в бар, тепло приветствуешь, находишь ободряющие слова. Ты сделал больше добра, чем думаешь. Наконец до меня дошло, что он увел разговор от своей персоны. Теперь, когда он говорил обо мне, горечь ушла из его голоса. - Хотелось бы мне сделать что-то и для тебя, - упрямо вернул разговор в прежнее русло я. Я был намерен выяснить все, что возможно, о его истинных чувствах. – Я хотел бы сказать что-то, что облегчит тебе душу. - Что-нибудь о вере? Я думал, ты оставил все это позади. - Церковь – возможно, но не веру, - быстро заверил я. Я могу понять, почему ты можешь быть зол на… - На Бога? – закончил фразу за меня Джек, тряхнув головой. Он вздохнул, как мне показалось, с раздражением. – Я не зол. Я давно понял, что нет смысла винить Бога или злиться на него. Я знаю, что мои слова могли так прозвучать. Просто, когда ты говоришь о плане Божьем, я не могу не задаться вопросом, почему Бог задумал убить стольких хороших людей. Я предпочитаю думать, что все это случайность. Что если бы мы прошли те воды на день раньше или позже, наш корабль достиг бы Австралии и все эти люди выжили бы. Он улыбнулся и протянул мне руку для рукопожатия. - Я рад за тебя, Колин, за вас обоих. В этот момент было странно услышать такие слова. Я понял, что он хочет тем самым завершить наш разговор. Ему не интересно слышать какие-либо слова утешения от меня. Я почувствовал беспомощность и понял, что могу только надеяться, что, если Джеку когда-либо понадобится моя помощь, он попросит меня об этом, что он хотя бы позволит мне быть слушателем, если захочет выговориться. Мы прошли на открытое место перед домом. Дэвид и Маурири стояли на краю освещенного участка. Подозреваю, они высматривали нас. Когда мы присоединились к ним, Дэвид спросил с нотками веселья в голосе: - В вас кто-нибудь стрелял? - Нет, слава Богу, - быстро ответил я. Я просто не мог воспринимать ситуацию, когда в меня стреляют, так легко, как он. Полагаю, потому что для Дэвида довольно обычно, когда в него стреляют. – Вы действительно думаете, что это мог быть охотник? Дэвид пожал широкими плечами: - Это такое же хорошее объяснение, как и любое другое. Честно, Колин, ни у кого здесь нет причин делать на нас засаду. - Учитывая все, что мы слышали о нем, должен сказать, что Ван Гулик – приятнейший хозяин, - включился в обсуждение Маурири. – Он довольно благосклонно выслушал наше предложение по перевозке копры. Но не то, чтобы я думал, что он собирается отдать нам свой бизнес. Я несколько мгновений обдумывал то, что сказал Мо, и затем озвучил мысль, которая крутилась у меня в голове уже несколько часов. - Вы не думаете, что Филипп как-то замешан в этом? Дэвид коротко рассмеялся. - Ты действительно настроен против него, не так ли? Не то, чтобы я тебя виню в этом. Он грубоватый, неприятный тип. Едва ли он сделает хоть что-то хорошее для сына. Но я не могу придумать ни одной причины, почему Филиппу могло взбрести в голову стрелять в нас. - А если и есть причина, я не могу представить, чтобы он промахнулся, - поддержал друга Маурири. Он сделал глоток из стакана, который держал в руке. Я поморщился. Очевидно, Дэвид верил, что я ревную к тому влиянию, которое Филипп оказывает на Мехеви. Было очень неприятно понимать, что в какой-то степени он прав. Я очень сильно хотел вытянуть мальчика из мира его отца, хотя у меня не было права делать это. Тем не менее, у меня были причины посерьезнее ревности, чтобы подозревать этого человека. Я рассказал друзьям о своей беседе с Мехеви, которая состоялась раньше во время нашей прогулки. - Мне сложно поверить, что Филипп верит в табу. Думаю, он просто использует веру мальчика и остальных на острове, чтобы они держались подальше от той стороны острова. Вопрос – зачем? - Ответ, возможно, в том, что там опасно. Та сторона вся в пещерах. Это более творческих подход, чем я мог ожидать от Филиппа. Просто сказать мальчику держаться подальше от пещер никогда бы не сработало. Думаю, стоит так попробовать с Теваки, - задумчиво сказал Маурири, ссылаясь на своего шестилетнего сорванца, который был так же бесстрашен, как и своеволен. – Есть пару вещей, которые я бы хотел, чтобы Теваки считал табу. - Слушай, Колин, - сказал Дэвид, легко хлопнув меня по плечу, - никто бы не делал засаду на четверых человек с дробовиком. Это оружие даже не особо подходит для охоты на вепрей, но, должно быть, это все, что у них есть. - Уверен, ты прав, - сдался я. Я пытался найти успокоение в уверенном тоне друзей. – Кстати, Маурири, ты не замолвишь словечко Филиппу за Мехеви? Мальчик выразил большое желание поехать в школу в Англии. И я считаю, я смогу найти ему спонсора, если он получит благословление обоих родителей. Маурири поморщился и взглянул вверх на дом, где на крыльце Филипп курил трубку - Я попробую, но сомневаюсь, что что-то выйдет. Пока мальчик полезен, не думаю, что его отец позволит ему куда-либо уйти. -Ну, по крайней мере мы попытаемся, - вздохнул я, опасаясь, что он прав. – Я заметил, что во время ужина разум Ван Гулика несколько раз затмевался. - Да, я это понял, когда он в первый раз назвал меня именем отца. Старик путает прошлое и настоящее, - сказал Маурири. Он посмотрел на меня с широкой улыбкой и приподнял брови. Это выражение лица значило, что его что-то очень развеселило. – Он думает, что ты женат на Виви. - Святые угодники, - воскликнул я. Втайне я был рад. Его истории, которые намекали на определенный сорт отношений с Лавинией, смущали меня, хоть я и решил никогда не осуждать ее прошлое. - Он был в твердом уме, когда речь зашла о бизнесе. Знаете, я бы хотел знать, о чем говорили Ван Гулик и Филипп на испанском, - проворчал Дэвид. – Мне не понравилось то чувство, словно они говорили обо мне, а я не понял ни слова. - Это был не испанский. Мы как по команде повернулись к Джеку. Опять он молчал весь разговор, и его слова застали меня врасплох. Он немного отшатнулся под нашими внимательными взглядами. - Окей. Что тогда это было? – нетерпеливо спросил Дэвид. - Это был португальский язык. Филипп из Бразилии. - Ты говоришь на португальском? Джек покачал головой. - Я могу попросить налить мне стаканчик или сказать девушке, что она красивая. Вот в общем-то и все. Моих знаний достаточно, чтобы понять, что Филипп пытался ограничить Ван Гулика. Он напоминал ему, что ты не твой отец, и он должен быть осторожнее в словах. - Осторожнее? Почему? Джек пожал плечами. - Не знаю. Не думаю, что они говорили что-то о стрельбе в нас. Но думаю, что и не о древесине с копрой тоже. - Ты иногда чертовски полезен, Джек, - заметил Дэвид, тряхнув головой. - Мистер Трент, - сказал подошедший к нам Мехеви. – Босс, он хочет знать, не хотите ли вы сыграть с ним в игру. - В игру? О, ты имеешь в виду шахматы. Да, конечно. Если у нас есть время, - я вопросительно посмотрел на Дэвида. - Куча времени. Мы собираемся остаться здесь на ночь. Ван Гулик предложил несколько гамаков. И кроме того, этот спуск будет несколько затруднительно преодолеть в темноте. Не хотелось бы перепутать поворот еще раз. Прежде чем последовать за мальчиком в дом, я повернулся к Маурири, который предугадал мой вопрос и сразу ответил: - Я подойду к Филиппу и поговорю с ним о будущем Мехеви. - Колин, - позвал Дэвид, - ты должен подумать о том, чтобы позволить старику выиграть. Он придет в хорошее настроение, и утром мы сможем нанести по нему еще один удар по поводу перевозки копры. Мехеви провел меня в дом. Большая часть комнаты была погружена во тьму, хотя я смог рассмотреть отличный комод из красного дерева возле дальней стены. В центре комнаты был круг света, создаваемый большой лампой, свисающей на толстой цепи с потолочной балки. Под ней стоял маленький бамбуковый стол, на котором стояла шахматная доска. Доска была сложена из кусочков дерева как мозаика. Шахматные фигуры были вырезаны из очень бледного и темно-зеленого нефрита. Это был китайский набор, очень красивый. Ван Гулик наливал что-то из грязновато выглядевшей бутылки в треснутую фарфоровую кружку, когда мы с мальчиком вошли. Он повернулся и протянул эту чашку мне. - Немного портвейна, мистер Трент? – спросил он с широкой улыбкой. - Да, спасибо, - ответил я, жалея, что чувствую такую подозрительность при таком радушном гостеприимстве. По природе я не подозрителен. На самом деле, я всегда старался видеть в людях только лучшее. Эта стратегия доказала свою несостоятельность, и, полагаю, результатом того, что меня чуть не убила женщина, которую я считал своим другом, стала моя возросшая подозрительность к незнакомцам. Мехеви поставил стул с другой стороны стола. Затем он принес стул с высокой спинкой, который поставил как раз за пределами пятна света. Мальчик залез на стул, подтянув свои длинные ноги к груди, его темные глаза сияли от интереса. После того, как старик отдал мне чашку и налил еще одну порцию себе, Ван Гулик направился к столу. Мы сели на несколько ненадежные по моим ощущениям стулья. Мой соперник по игре поднял чашку и провозгласил: - Ваше здоровье, сэр. Я сделал ответный жест и отхлебнул портвейна. Вкус у напитка был насыщенным, богатым, и алкоголь приятно грел горло. Бутылки с хорошим портвейном явно были одной из причин заняться продажей леса. Хотя, чтобы не ранить свою гордость, я предпочел верить, что был достойным противником для Ван Гулика, но пришлось признать, что как игрок в шахматы, он превосходил меня. Наша игра была интересной возможностью понаблюдать, как работает его разум. Старик играл в игру, требующую навыков и концентрации, и все же я понимал, что по большей части его мысли где-то блуждали. Часто он ссылался на капитана Серо и рассказывал о игре, в которую они якобы играли недавно. Андре Серо, человек, которого он называл капитаном, был мертв уже 15 лет. Поначалу я подумал, что бедняга просто потерялся во времени. Тем не менее, я вспомнил, как недавно за ужином старик называл Маурири именем его отца и задумался, возможно ли, что та недавняя игра была сыграна с Генри Серо. Я знал, что незадолго до нас на остров приезжал Генри Серо, и также слышал, что он – вылитый дед в юности. Было легко представить Генри Серо за шахматами. Он был живым воплощением серьезности и терпения. Он был тем человеком, который сядет играть в длительную игру, дожидаясь удобной возможности, чтобы выиграть. На середине игры в дом зашел Филипп и что-то зашептал Мехеви. В ответ мальчик спросил: - Это обязательно? - Да, - резко ответил его отец. Затем мужчина вышел, ничего не сказав и даже не взглянув на меня. Мальчик встал, подождал, когда я завершу свой ход, и затем кисло сказал: - Вынужден сейчас пожелать вам спокойной ночи. Отец хочет, чтобы сегодня я лег спать в доме на пляже, чтобы завтра начать работу пораньше. - Спокойной ночи тогда, парень, - пробормотал старик, не отрывая взгляда от шахматной доски. Наблюдая за хмурым лицом мальчика, я начал опасаться, что разговор Маурири и Филиппа прошел довольно скверно. - Я найду тебя утром перед тем, как мы отчалим. - Спасибо, сэр. И он ушел, бросив печальный взгляд на наполовину опустевшую доску. Ван Гулик протянул свою желтоватую руку, чтобы побить своим слоном мою незащищенную ладью. Это был ключевой ход, сводящий мои шансы на победу практически к нулю. Старик очевидно запланировал свою атаку много ходов назад, одновременно отвлекая меня, чтобы я оставался в неведении по поводу уязвимости моей ладьи. - Отлично сыграно, - не мог не заметить я. - Слон – ценная фигура. Он может достичь своей цели не напрямую и с большой дистанции. Его выцветшие глаза светились от едва сдерживаемого ликования. - Несомненно, - согласился я, немного расстроенный. Полагаю, меня немного задело то, что меня побил старик. В Матаваи есть несколько очень хороших игроков в шахматы, с которыми я периодически играю. Даже лейтенант Морлей, который считал меня немного проблемным человеком даже до того, как я покинул церковь, забывает обо всех претензиях ко мне, когда дело доходит до шахматных вечеров. Я привык к выигрышам, которые случались намного чаще проигрышей, и стал немного переоценивать свои способности, как игрока. - Я подсмотрел этот гамбит у старого Серо, - поделился старик с удовлетворенной улыбкой на губах и с отсутствующим взглядом. – Капитан был величайшим стратегом по части непрямых атак. Ночь продолжалась, Ван Гулик все больше путался, иногда что-то бормоча себе под нос на голландском языке. Можно было бы подумать, что снижение внимательности оппонента даст мне преимущество. Интересно то, что он был способен отслеживать игру в отличие от того, с кем он ее ведет. В конце концов, он выиграл, хоть я и постарался дать ему достойный отпор. Ван Гулик проводил нас до подвешенных в комнате гамаков. Затем хозяин удалился в дальнюю комнату. Маурири сначала проверил, хорошо ли завязаны узлы, потянув гамак вниз, затем, удовлетворенный проверкой, залез на предоставленное место ночлега. Дэвид проделал тоже самое, одним движением запрыгнув в гамак. Джек сообщил, что предпочитает свежий воздух, поэтому пойдет искать себе ночлег вне дома. Он ждал у двери, чтобы задуть лампу, как только я заберусь в свой гамак. Я неодобрительно посмотрел на плетеную материю. На мой взгляд, спать надо в постели, желательно, на перьевом матрасе. Но даже матрас, набитый кокосовыми волокнами, был бы лучше, чем висеть в воздухе всю ночь. Так как я уже снял туфли, медлить больше не было смысла. Я схватился за край, но, когда я попытался сесть, предательская ткань ускользнула. В итоге я оказался на коленях на полу, судорожно сжимая одной рукой коварный гамак. Со стороны Дэвида послышался сдавленный смех. Я оглянулся на Джека в надежде, что он уже ушел. Он все еще стоял у двери, зажимая рот одной рукой, чтобы не рассмеяться. Не говоря ни слова, он пересек комнату и схватил мое раскачивающееся спальное место. Пока он удерживал гамак, я ни разу не грациозно залез в хитроумную штуковину. Моя гордость была задета, но не уничтожена, и я попытался устроится, чувствуя себя мешком с рисом. Джек вышел из дома, качая головой и все еще пытаясь сдержать рвущийся наружу смех. Оставшиеся двое не были столь деликатны. Я лежал не двигаясь, судорожно уцепившись за края. Ужасно хотелось оказаться в нашей постели рядом с Лавинией, чтобы аромат цветов и кокосового масла от ее волос обволакивал меня. Я уснул с этой счастливой мыслью. *** - Колин! Колин! – ворвался в мой сон взволнованный голос. Я тут же проснулся и подскочил на месте. Гамак раскачался, и мгновением позже я обнаружил, что лежу на полу. Маурири стоял надо мной.Я думал, что, когда подниму глаза, увижу, как он смеется над моей неуклюжестью. Вместо этого он опустился рядом со мной на колени. - Ты ранен? - Только моя гордость. - Хорошо. Одевай ботинки. - Что такое? Что-то случилось? – спросил я, потянувшись за своей обувью. Я вытащил очки из левого ботинка и водрузил их на нос. Комната утопала в темноте. Я не представлял, сколько сейчас времени. - Не уверен. Может начаться драка. - Что? – воскликнул я. В рекордные для меня сроки я завязал шнурки. – Почему? С кем? - Мое предположение – с той не очень приятной группой людей с пляжа, - ответил Мо, поднимая меня на ноги. – Быстрее! Мы попытаемся скрыться прежде, чем они придут сюда. Дэвид вошел через ту дверь, которая вела к комнате Ван Гулика. - Старик определенно пропал, должно быть, ускользнул через заднюю дверь. Не могу представить никаких мирных причин, по которым такая толпа людей посреди ночи может карабкаться вверх по тропе сюда. - Дэвид! –крикнул Джек с поляны перед домом. Дэвид и Маурири выбежали на улицу. Я последовал за ними и увидел группу мужчин с лампами, которые начали выходить с тропы на открытое место. С громкими, злыми выкриками они ринулись к дому. Джек был между нами и нападающими. В руках он держал толстую бамбуковую палку. Как только первый человек приблизился к нему, парень взмахнул палкой и ударил его под подбородок. Нападающий упал назад, нож, который он держал в руке, улетел в одну сторону, лампа – в другую. Джек сделал шаг назад и перекинул палку с одной руки в другую. Это выглядело так, словно он насмехался над атакующими. Маурири спрыгнул с крыльца и побежал на нападающих, пригнув голову. Плечом он ударил одного из них, раздался характерный треск ломающейся кости. Мужчина упал назад, опрокинув еще одного. - Слушай сюда, Колин, - прошипел Дэвид, дернув меня за руку. – Я хочу, чтобы ты побежал как можно быстрее по тропе, по которой ты раньше гулял с мальчиком. - Я не могу убежать и бросить вас здесь драться с превосходящим по силе противником. - Ты не бросаешь. Все продумано. Мы побежим сразу за тобой, - прорычал капитан тем голосом, которому нельзя не подчиниться. Я достаточно долго наблюдал, чтобы понять, что Джек медленно отступает к дому. И чтобы увидеть, как Дэвид присоединился к драке, ударив мужчину правым кулаком в челюсть и добивая противника ударом левой в живот. Второй атакующий подскочил к Дэвиду сзади, в его руке был нож. Я окликнул Дэвида. Он обернулся и схватил мужчину за руку, скрутив ее так, что нож выпал из-за ослабевшей хватки. Поляна заполнилась дымом от ламп и звуками рукопашного боя. На мгновение я почувствовал себя бесполезным и потерянным. Затем возобладал здравый смысл, и я сделал то, что мне приказали. Я побежал в джунгли по той тропинке, по которой мы с Мехеви ходили раньше. По ощущениям, она казалось уже, чем днем. Это была темная безлунная ночь. Ветви и лианы, казалось, пытались схватить и задержать меня. Я без конца спотыкался. За моей спиной бой становился все яростней. Теперь на поляне расклад стал больше, чем два на одного. У Джека, Маурири и Дэвида было две задачи: отобрать у нападающих лампы и дать мне фору. Они были уверены, что смогут сдержать атакующих и возможно, даже проредить их ряды. Мое дыхание становилось все сбивчивей. Я прислонился к ближайшему стволу дерева и посмотрел назад, но ничего не увидел, кроме темноты и странных очертаний деревьев на фоне чуть более светлого неба. Я уже был слишком далеко, чтобы слышать звуки борьбы. Отчаянно пытаясь восстановить дыхание, я пришел к уверенности, что надо вернуться и попытаться помочь. Возможно, рассуждал я, если бы я был вооружен, скажем, веткой дерева, как дубинкой, от меня была бы польза. И тогда я услышал выстрел пистолета. Я начал молиться о том, что это стрелял Дэвид, чтобы прикрыть их отступление. Если бы нападающие были вооружены огнестрельным оружием, конечно, они использовали бы его, как только выяснили, что потеряли преимущество от внезапности. Я решил пройти чуть дальше и найти место, где будет удобно следить за тропой, чтобы подождать остальных.Я пришел к выводу, что после этого непродолжительного отдыха смогу бежать с ними наравне. В конце концов, они уже выдохнуться, пробежав такую дистанцию. Если они не появятся в скором времени, я пойду назад. Полагаю, это не было смелостью. В конце концов, я был на острове, отсюда некуда сбежать в одиночку. В тот момент все, о чем я думал, было то, что если они не объявятся в скором времени, значит, они попали в беду, и мне надо будет что-то сделать, чтобы помочь им. Я оттолкнулся от дерева и начал поспешно шагать по неровной дороге. Я оглянулся через плечо, потому что показалось, что я слышал что-то или кого-то за спиной. И упал, запнувшись о корень дерева … Вниз через непроглядную тьму. Там не было ничего, ни света, ни земли под ногами. Мое падение, должно быть, длилось не больше нескольких секунд, иначе я бы ударился намного сильнее, когда наконец повстречался с негостеприимной землей и прокатился еще какое-то неопределенное расстояние. Это было жесткое приземление в абсолютной темноте. Было мокро, в нос ударил запах гниения. Я протянул вперед руку и тут же ее одернул, когда мои пальцы коснулись чего-то влажного и длинного. В разрез с логикой перед внутренним взором возникли щупальца осьминога, длинные и извивающиеся. Естественно, этого не могло быть. Я был не под водой. Тряхнув головой, я снова потянулся. Стало понятно, что я коснулся корня дерева. Я оглянулся, но увидеть ничего не смог. Поддавшись импульсу, я поднес руки к лицу и нащупал очки. Они все еще были на месте, чудесным образом не сломавшись, если судить по результатам обследования наощупь. Но они не могли мне помочь увидеть хоть что-то вокруг меня. Темнота – это минимум света ночью, это отсутствие цвета и четкости. Это было больше, чем темнота, это была тьма - полное отсутствие света. Кислый привкус паники появился на языке, сбилось дыхание. Я был под землей, я был узником в темном месте без притока свежего воздуха. «Господь свет мой и спасение мое: кого мне бояться? Господь крепость жизни моей: кого мне страшиться?» Драгоценные слова псалма напомнили мне, что я не один. Господь даст мне силы. Мое дыхание восстановилось. Я был весьма рад закону притяжения: по крайней мере, я знал, где верх. Я понял, что должно быть, упал в дыру в земле. Ничего сверхъестественного не случилось, остров не делал меня своим узником. Медленно я встал на колени. В качестве меры предосторожности, я поднял руку над головой, и почувствовал влажный камень. Туннель, в котором я оказался, был недостаточно высок, чтобы встать во весь рост. Справа торчали корни деревьев. Слева мои пальцы наткнулись на пустоту. Мне в голову тут же пришло видение подземных пещер: трещины и разломы, ведущие в самые недра земли. Тяжело дыша, я осторожно стал простукивать стенку. Она казалась прочной, по крайней мере, везде, где я мог дотянуться. Я ничего не мог видеть и не имел понятия, с какой стороны я сюда попал. Я оглянулся в надежде увидеть малейший проблеск света, который бы показал, где та дыра, в которую я провалился. Света нигде не было, ни впереди, ни сзади. Я знал, что не могу оставаться на этом месте. Здесь земля была ровной, но должен был быть уклон, так как я катился. Если я пойду в правильном направлении, я очень быстро обнаружу повышение уровня пола в туннеле. По крайней мере, я на это надеялся. Я хотел сделать глубокий вдох, чтобы приготовить себя к началу своих поисков, но от спертого воздуха меня замутило. К кислому запаху гниения примешивались и другие запахи, что-то, чего здесь не должно было быть: запах масла, металла и механизмов. Почему-то этот запах ассоциировался у меня со страхом и смертью даже больше, чем запах гниения. Я никогда не пытался притворялся храбрецом. Даже с моей уверенностью, что Бог со мной, я боялся. Разумом я понимал, что друзья, если только у них будет такая возможность, будут меня искать, пока не найдут. Меня не бросят. И все же было что-то жуткое в том, чтобы быть проглоченным островом. Как они узнают, что меня надо искать под землей? Я должен выяснить, где та дыра, через которую я упал. Я подумал о Лавинии, которая ждет меня дома, о нашей хорошей жизни. Чтобы вернуться к ней, я должен выбраться из этой норы, все просто. Я начал повторять молитвы, пока полз вперед на коленях. - Колин! Звук был слабым. Он слышался где-то над головой. Голос Дэвида. Меня охватило облегчение. Моя вера в Дэвида не знала границ. Кто-то бы подумал, что такая слепая вера в такого беспечного человека, как Дэвид, беспочвенна. Но они не знают его. Я перевел дыхание и сел. Я решил подождать, пока Дэвид позовет меня снова, чтобы определить примерное направление, откуда слышится голос. Моя следующая мысль была не столь эгоистична. Я понял, что криком Дэвид может привлечь к себе нежелательное внимание. Что, если нападающие преследуют его по пятам? Я должен был немедленно привлечь его внимание. Я собрался было кричать,но затем вспомнил про свист. Я не знал, как они договорились обозначать опасность, поэтому я просто попытался скопировать двойной свист, который слышал от Дэвида раньше. Я ждал в темноте. Стук моего сердца был единственным звуком. И затем я услышал ответный свист. Я тяжело сглотнул. Куда? Показалось, что Дэвид был там, откуда я полз. Но как я мог быть уверен? Только Господь знает, как слой земли надо мной влияет на мою способность судить о нахождении источника звука. И даже если Дэвид был сзади, это не означало, что выход там же. Снова послышался свист. - Я вверяю себя в Твои руки, - прошептал я, пока неуклюже пытался развернуться в узком туннеле. Я пробирался сквозь тьму. Начался уклон в гору – уклон, по которому я скатился. Раньше я двигался в неправильном направлении. Я почувствовал, что проход становится шире. Воздух, кажется, посвежел, но запах масла, смешиваясь со свежим воздухом, только усилился. Мои глаза так привыкли к отсутствию света, что я мгновенно увидел дыры в земле надо мной. Корни огромного дерева создавали полог над моей головой. Высоко над головой. Пещера здесь была достаточно высока, чтобы я мог встать на ноги. Я аккуратно поднялся на довольно круто поднимающийся пол и свистнул еще раз. - Колин? - Здесь, - крикнул я, - под землей. Спустя несколько волнительных секунд свет надо мной перекрыла чья-то тень. - Как, черт возьми, ты там оказался? – мрачно осведомился Дэвид. Он просунул голову в дыру между двумя корнями. Света было очень мало., но клянусь что видел, как он улыбнулся мне. - Как Алиса – сквозь кроличью нору. - Что? Едва ли это было подходящее время для лекции по детской литературе последнего столетия. - Я споткнулся о корень и упал сюда. - Ну, даже ты не смог бы упасть через эту дыру. Где-то здесь должна быть побольше, - подытожил капитан, вставая на ноги, и исчез из поля моего зрения. – Вот она. Иди налево. Я столкнулся с чем-то длинным и плоским, но, спеша догнать Дэвида, я не остановился, чтобы осмотреть то, что наощупь показалось мне деревянным ящиком, также как и не подумал, почему он может здесь находится. Дэвид левой рукой схватился за крепкий корень и наклонился к дыре. Его правая рука как раз оказалась в пределах моей досягаемости. - Постарайся схватиться за мое запястье, - проинструктировал капитан. Поднявшись на цыпочки, я так и сделал. Его пальцы сомкнулись на моем запястье. Послышался ужасный треск, потому что некоторые более тонкие корни стали лопаться под грузом нашего совместного веса. Используя руку Дэвида, как противовес, я начал вскарабкаться на влажную, скользкую стену ямы. Моя нога соскользнула, и я услышал крик боли, так как Дэвид вынужден был удерживать весь мой вес одной рукой. Но его хватка на моем запястье не ослабла. Для капитана было огромной нагрузкой удерживать меня на весу. Его мускулы бугрились, сухожилия выпирали, его губы обнажили зубы в болезненной гримасе, а пот капал на меня. Ни говоря не слова, мы предприняли вторую попытку. На этот раз он смог вытащить меня. Мы оба плашмя упали на траву. - Где остальные? – хрипло спросил я. - Мы разделились, чтобы запутать преследователей. Маурири повел наших неожиданных друзей через лес в обратную сторону. Не беспокойся за него. Они пьяны и путаются в собственных ногах. Это была не такая уж и серьезная драка. Джек мог положить их всех своей палкой. Маурири собирается завести их подальше и запутать, а затем вернуться к нам. Джек пошел вперед по тропе, чтобы посмотреть, не забрался ли ты дальше, чем, по моим расчетам, должен был, - тяжело дыша, рассказал Дэвид. Его правая рука потирала левое плечо. – Нам не пришло в голову искать тебя в кроличьей норе. - О Боже, Дэвид, твое плечо! Ты растянул свое больное плечо, вытягивая меня. - Пустяки, - отмахнулся капитан, поднимаясь на ноги. –Мне бы досталось намного сильнее от Лавинии, если бы с тобой что-нибудь случилось. Пошли, надо найти Джека. Глаза – удивительный орган. Мои глаза слабы, без очков я практически слеп. И все же они настолько привыкли к абсолютной тьме подземелья, что я довольно хорошо мог видеть при слабом свете безлунной ночи. Я последовал за долговязым силуэтом Дэвида. Как обычно, из-за его длинных шагов я был вынужден практически бежать, чтобы не отставать. Периодически он разминал свое левое плечо. Левое плечо Дэвида стало его ахиллесовой пятой. Он поймал пулю этим плечом, и выжил только благодаря сообразительности Изабелль. С тех пор это плечо ранили несколько раз. Я чувствовал себя виноватым. Я должен был сообразить сказать ему, что я в порядке, и что надо позвать еще кого-нибудь, чтобы вытащить меня из ямы. Я не подумал об этом. Я был просто рад его видеть и торопился выбраться из подземелья с затхлым, странно пахнущим воздухом. Зная Дэвида, я сомневаюсь, что он сам предложил бы так сделать. Для Дэвида характерно действовать немедленно и делать все, что от него зависит. Комментарий по поводу Лавинии – типичное его поведение: шутить над собственной болью. Хотя я знаю, что Дэвид чувствует себя ответственным за меня в большей степени, чем за Джека или Маурири. Не особо воодушевляюще знать, что твой друг считает тебя неспособным защитить себя в бою, даже несмотря на то, что скорее всего, он прав. Тропинка была узкой, словно ей с трудом удавалось пробираться сквозь густые джунгли. Сейчас мы спускались с крутого холма. Я постоянно оглядывался назад, но никого не было видно. Дэвид внезапно остановился, и я врезался в его. - Там Джек, - махнул рукой вперед Дэвид. Своими привыкшими к темноте глазами я тут же увидел Джека, стоящего посередине тропы спиной к нам. Но то, что я увидел в двадцати шагах от него, выбило меня из колеи. - Боже мой. Это был дикий кабан. У него не было ничего общего со своими добродушными домашними кузинами. Даже в темноте я видел, что это могучее животное не меньше тридцати дюймов в высоту с широкими плечами и до смешного изящными ногами. Его толстая кожа была покрыта жесткой щетиной, а изо рта торчали четыре длинных, белых клыка. Я услышал, как Джек напряженным голосом велел оставаться на месте. Я глянул на Дэвида, который махнул в сторону толстых стволов деревьев. В который раз подосадовав, что я ничем не могу помочь в такой опасной ситуации, я спрятался за деревьями, и с безопасного укрытия снова взглянул на Джека. Если он слышал хотя бы половину тех историй про диких свиней, которые слышал я, он должен быть в ужасе. На островах Южных морей вепрей полно. Они – основной источник еды для местных. И также они серьезный источник опасности. Кабан такой величины, как тот, который сейчас стоял на тропе, мог легко убить человека, просто растоптав его. Увернуться в таком узком месте просто не получиться. - Просто не двигайся, Джек, - тихо сказал Дэвид, медленно продвигаясь вперед. – У меня с собой пистолет. - И ты сможешь попасть ему в глаз? – довольно резко откликнулся Джек. В вопросе вполне отчетливо слышался сарказм. В голосе Дэвида чувствовалась уверенность. Тем не менее, Дэвид всегда был уверен, даже когда у него не было для этого причин. На таком расстоянии малокалиберная пуля, которой заряжен пистолет, не пробьет толстый череп животного. Как уже заметил Джек, только попадание в глаз, возможно, убьет кабана. Даже для такого меткого стрелка, как Дэвид, сделать такой выстрел при таком плохом освещении будет проблематично. Вепрь ударил землю своим аккуратным копытом, встряхнул массивной головой, ноздри на вытянутом рыле раздулись. Он несколько раз всхрапнул. В тишине ночи этот звук был подобен звуку движущегося локомотива. - У тебя есть идея получше? – спросил Дэвид. Сейчас он стоял прямо за спиной Джека. Его рука легла на плечо друга. Пистолет едва заметно блеснул в другой его руке. - У меня есть. Это был голос Маурири, хотя не видел, где он. Он прятался где-то в зарослях на другой стороне тропы. - Не стреляй, Дэвид. Ты только разозлишь его и сделаешь хуже. Я собираюсь ударить его сзади камнем. В это время вы оба прыгаете в сторону с тропы. Предлагаю вам найти деревья, чтобы забраться на них на тот случай, если он больше разозлиться, чем испугается. Приготовьтесь. Маурири вышел на тропу сзади и с подветренной стороны от вепря. Он прицелился и ударил животное большим острым камнем. Когда вепрь бросился вперед, Джек прыгнул в сторону от тропы, вцепился в низкую ветку и повис на ней вниз головой, держась руками и ногами. Дэвид вломился в кусты с другой стороны. На мгновение показалось, что вепрь будет преследовать Дэвида, и я с тревогой подумал о его травмированном плече. Сможет ли он взобраться на дерево? Тем временем Маурири стал кидать в кабана камни поменьше. Напуганный нападением сзади, вепрь забыл о своих жертвах и, набрав бешеную скорость, убежал в том направлении, откуда появился. Только после этого я осознал, что сижу, затаив дыхание. Я медленно выдохнул и вышел из-за деревьев. Джек разжал руки и спрыгнул на землю. Дэвид вернулся на тропу, пытаясь стряхнуть с одежды кору и листья. Маурири подошел к нам со словами: - Вас и на минуту нельзя оставить. Дэвид состроил недовольную гримасу и затем спросил: - У тебя были проблемы с нашими преследователями? Маурири покачал головой. - Нет. Они не сильно усердствовали в преследовании меня. Зачем им бегать по джунглям среди ночи? Они знают, куда мы направимся. - На Рэттлер, - я не сразу осознал, что озвучил свои мысли вслух. - Для нас это единственный способ выбраться с острова, - кивнул Маурири. – Несколько человек преследовали меня сто ярдов или около того. Некоторое время я продолжал двигаться вверх в гору, а потом повернул сюда, стараясь идти по прямой. Здесь неровная местность. Я наткнулся на тропку, которая, думаю, была протоптана дикими свиньями, она и привела меня на эту тропу чуть дальше за поворотом. Я пытался понять, куда мне идти, чтобы найти вас, когда по счастливой случайности услышал голос Дэвида. Присядь, Колин, переведи дух. Думаю, сейчас мы в безопасности. Опять я сделал то, что мне сказали. Я сел на поваленное дерево и опустил голову на сложенные руки. - Не понимаю, что происходит. Почему они напали на нас? - Не знаю, - ответил Дэвид. Он прислонился к дереву, скрестив руки на груди и нахмурившись. – Кто-нибудь слышал о пропадающих здесь экипажах кораблей? Джек стоял, уперевшись руками в колени. До меня дошло, что теперь, когда непосредственная опасность миновала, его, должно быть, трясло от страха, который он должен был ощутить, глядя кабану прямо в глаза. - Я слышал жалобы на завышенные цены на свежую воду и фрукты: обычное дело, ничего более. Конечно, это не означает, что они не убивают экипажи и не забирают себе корабли. Этот остров на отшибе, кто узнает, что именно здесь останавливался корабль, и его команда больше никогда не покинула эти гостеприимные земли? Нахмурившись, Маурири уселся рядом со мной на ствол дерева. Он почесал щеку и сказал: - И правда, но Рэттлер не просто какой-то там корабль. Он хорошо известен в этих водах. - Да, - протянул Джек, - но это не единственный корабль с парусами. Покрась его, дай другое имя, смени оснастку, и даже Изабелль может не узнать его, пока не взойдет на борт. Они могут отогнать его в Новую Зеландию или Гавайи и неплохо заработать. Они спокойно обсуждали такой ужасный сценарий развития событий, словно это в порядке вещей. Только потом я сообразил, что это действительно в порядке вещей. Я вспомнил истории, которые слышал от обитателей деревень на побережье Англии, где из поколение в поколение корабли разбивались о скалы в плохую погоду, выживших в кораблекрушениях убивали, а товары похищали. Такие вещи случаются по всему миру. Едва ли должно удивлять то, что такого сорта люди, осевшие на отдаленном острове, способны на вероломство. - Но они должны понимать, что мы рассказали остальным – Лавинии, Изабелль, - что поехали сюда. В конце концов, мы не невезучие чужаки, которые случайно оказались на острове. Они должны понимать, что если мы не вернемся в Матаваи, кто-то будет нас искать, - возразил я. Маурири сложил руки на коленях прежде, чем ответить: - Ты прав, Колин. Если они промышляют убийством экипажей и воровством кораблей, очень глупо нападать на местных, таких, как мы. Все, что им надо было сделать – это оставить нас в покое, и к утру мы бы уехали. Это не стоит риска. - Так что же стоит такого риска? Зачем устраивать эти шарады: ужин, игра в шахматы, все это гостеприимство? – уперся я. - Возможно, это были не шарады. - Что ты имеешь в виду? – спросил Маурири. Он встал и прошелся немного по тропе назад. Он вглядывался в темноту, пытаясь разглядеть, не появились ли наши преследователи. Мы говорили на пониженных тонах. Тем не менее, звуки в ночи разносятся далеко. - Ну, - сказал Дэвид, обеими руками зачесывая волосы назад, – мы останавливались здесь дюжину или больше раз на протяжении нескольких лет. Не думаю, что за это время видел Ван Гулика больше, чем пару раз. Должна быть причина тому, что сейчас нам встретили, как дорогих гостей. - Чтобы внушить нам ложное чувство спокойствия? - Что не сработало, так как Колин отказался успокаиваться, - заметил Дэвид, глянув на меня. - Я? - Ты действительно думал, что я люблю спать на свежем воздухе в компании москитов? – с широкой ухмылкой спросил Джек. - Ты имеешь в виду, что ты дежурил? Джек кивнул, его улыбка стала еще шире. Поразительно, что в такой экстремальной ситуации Джек казался больше в своей тарелке, чем я когда-либо его видел. Я внезапно вспомнил разговор, который состоялся у меня с ним очень давно. Я пригласил моряка на ужин, и его ответом было: «Словно я один из вас?» Джек долгое время был один. Отношения с Клер ввели его в наш круг. Когда эти отношения закончились, Джек опять вернулся к одиночеству, но благодаря таким действиям, как приглашение отправится на остров, Дэвид и Маурири пытались вернуть его обратно. И таким образом из пьянчуги в темном углу бара Лавинии Джек превратился в человека с ясным взглядом, который добровольно рискует жизнью ради друзей. - Не в твоем характере, Колин, быть подозрительным, - серьезно сказал Дэвид. – Когда у тебя плохое предчувствие по поводу кого-то, то это, возможно, сам дьявол во плоти. Джек взял на себя первую вахту, и прямо перед тем, как собирался идти будить меня, увидел пару огоньков, поднимающихся по склону горы. - Я прошел немного ниже по тропе, чтобы разузнать, что происходит, и увидел наших новых друзей. Маурири развернулся и зашагал обратно к нам: - Не повезло. Если бы они застали нас спящими, все могло бы обернуться не так хорошо. И снова к повестке дня. Что ты имел в виду, когда говорил, что это были не шарады? Что было по-другому в этот раз? - Мальчик Мехеви, - предположил Джек. – Это ваш первый приезд сюда за время, пока он здесь. - Но это было бы легко уладить, - возразил Маурири. – Просто отослать мальчика с горы и позволить ему и Колину встретиться на берегу. Для Ван Гулика не было причин возиться с нами больше обычного. - Мне страшно думать, что Мехеви находится среди всего это кошмара. Вы же не думаете, что он замешан в этом плане по убийствам. - Нет, конечно же нет, - успокаивающе сказал Маурири. – Если они действительно нападают на корабли, это не сложно скрыть от мальчика, особенно, если его отец объявил пол-острова табу. Дэвид несколько минут стоял молча, все так же прислонившись к дереву. Его глаза были закрыты, а его правая рука массировала левое плечо. Я испугался, что плечо опять начало болеть, хоть этот жест у капитана давно вошел в привычку. Возможно, он просто размышляет. Я надеялся на это. Знал, что он бы никогда не сказал мне о боли. Дэвид оттолкнулся от дерева, сделал пару шагов и вдруг сказал: - Возможно, мы все усложняем. - Что ты имеешь в виду? – повернулся к нему Джек. - Пока не уверен. Просто мы сейчас говорим о том, что с самого начала был план. Я не уверен, что могу описать Ван Гулика, как столь предупредительного человека. Колин, пока вы играли, каким он тебе показался? - Сумасшедшим. Он отличный игрок в шахматы. Тем не менее, его мысли где-то витают, он говорил о совершенно разных вещах без какой-то системы. - О какого рода вещах? - Ну, - задумался я, воскрешая в моей памяти шахматную игру. Это было словно сто лет назад. – По большей части он говорил об Андре Серо. Он называл его капитаном. Говорил о нем так, словно он все еще жив и отдает ему приказы. - Не удивительно, - хмыкнул Маурири, все еще следя за тропой. – Любой из Матаваи, наверняка, напоминает ему о старике Серо. Я могу припомнить много таких дискуссий между Маурири и Дэвидом. Мо всегда очень аккуратный и рассудительный. Ему нравится обсудить объект, тщательно исследуя все идеи. Он редко делает поспешные выводы, всегда приходя к заключению после обоснования. Дэвид, напротив, часто загорается идеями, которые, кажется, не особо подвергает обдумыванию. Его разум находит взаимосвязи там, где это совершенно неочевидно - по крайней мере, мне. Думаю, именно разный подход к проблеме – секрет их успешного партнерства. - Так может быть призрак старого пирата Серо приказал бывшему подчиненному напасть на нас? - медленно произнес Дэвид. – Мы не можем найти разумной причины, потому что причиной является что-то, родившееся в затуманенном мозгу старика. Он выскользнул, когда мы легли, и пообещал этой банде головорезов дополнительный ящик рома, если они нас убьют. Они уже были пьяны и с радостью согласились. - А Филипп? Он не сумасшедший. Злой до мозга костей – возможно, но не сумасшедший, - резонно возразил Джек. – Он должен был понимать, что ваше убийство – неоправданный риск. - На данный момент не важно, почему они пытаются нас убить. Какова бы ни была причина, нам надо убраться с острова и вернуть наш корабль. Дэвид сейчас стоял посередине тропы, уперев руки в бока. Его голос звучал низко, это было почти рычание. Я понял, что он кипит от злости. - Нам нужен прилив, чтобы вывести корабль из залива, - очень осторожно сказал Джек. – Это значит, что мы должны быть на борту к полудню. - Всего-то, - сказал Маурири. Его голос был подчеркнуто беззаботен и весел. Возможно, это было сделано для меня. Мо положил свою большую руку на мое плечо. - Не будь таким угрюмым, Колин. Немного веры. Я взглянул на него и сказал: - Я думал о Мехеви. - И о том, как ты не хочешь оставлять его с бандой пиратов, так? – протянул Дэвид, переглянувшись с Маурири. - Как минимум, у мальчика должен быть выбор, но я не знаю, что мы можем сделать. Нам повезет, если мы вернемся на Рэттлер живыми, если они действительно хотят остановить нас. Не думаю, что мальчику грозит опасность с их стороны. - Не уверен насчет этого. Если группа людей хочет убить незнакомцев за дополнительный ящик рома, какой шанс выжить среди них у простого мальчика? - Если он один – не большой, но, - Джек не смотрел на нас, его взгляд был направлен в джунгли, - он не один. Здесь его отец. Возможно, он не тот образец отцовской любви, к которому вы привыкли, но он есть. И этому сумасшедшему старику нравится мальчик. Его голос был очень низким и ровным. В словах Джека было что-то личное, словно он говорил о своем опыте. Это заставило меня задуматься, на что была похожа его жизнь, когда он таким маленьким вышел в море. - Мы ничем не поможем мальчику, если дадим себя убить. Давайте вернемся на корабль, - сказал Дэвид, в очередной раз глянув в том направлении, откуда мы пришли. Джек зевнул. Он попытался скрыть зевок, и его лицо превратилось в комичную гримасу. - Ты выглядишь так, словно немного сна тебе бы не помешало, Джек, - заметил Маурири. Джек пожал плечами. Это был двусмысленный жест. Он мог означать как да, он устал, так и нет, он готов продолжать в том же духе. Он мог означать все, что Маурири было бы угодно, чтобы это значило. Я не один раз видел, как Джек так многозначительно пожимает плечами. Едва ли я слышал от него какие-либо требования в адрес Маурири или Дэвида. Дэвид пошел впереди. Внезапно он зацепился за что-то на тропе и упал. Только вытянутые вперед руки не дали ему ударить в грязь лицом в буквальном смысле этого выражения. Это событие сопровождалось очень эмоциональными высказываниями, самое безобидное из которых было «чертова темнота!». Учитывая вспыльчивый характер Дэвида, я счел это время неподходящим для просвещения его в области моих открытий о том, какой темной может быть темнота. Безлунная ночь и рядом не стояла. - Мы должны сделать привал, - спокойно сказал Маурири. Чтобы привлечь внимание к своим словам, он остановился посередине тропы. Дэвид, чья гордость только что была задета, повернулся и сверкнул глазами на партнера. - Мы должны быть на корабле. - Мы не можем вывести его из залива, пока не будет прилива. Это будет не в ближайшее время. Послушай, Дэвид, если мы продолжим бежать в темноте, кто-то из нас обязательно вывернет лодыжку или сломает ногу. Тогда мы будем в еще более невыгодном положении в случае драки. Давай остановимся здесь и немного поспим, прежде чем Джек заснет на ходу. Дэвид стоял, широко расставив ноги и уперев руки в бока. Эту же позу скопировал Маурири. Для них это не было борьбой двух сил духа. Одним из секретов их крепкого партнерства было то, что они всегда слушали и уравновешивали друг друга. Маурири не был менее зол на оскорбление, которому мы подверглись. В его культуре, как и в нашей, ужасный грех – предложить гостеприимство и затем напасть на гостей. Тем не менее, Маурири был реалистом. Он сказал мне однажды, что лучшим советом, который он когда-либо получал от отца, было никогда не упускать возможность хорошо отдохнуть или поесть. Я понял и был уверен, что Маурири тоже понимал нетерпение Дэвида оказаться снова на корабле, вернуть контроль над ситуацией. Но Мо прав. Тропа была сложной, а мы устали. У нас получится лучше после отдыха. Теперь, после того, как Маурири заставил капитана поразмыслить над этим, Дэвид согласился. - Хорошо, - застонал он. – Я первый на вахте. Джек ничего не сказал, но тут же расчистил себе место под большим деревом и сел, прислонившись к нему спиной. Он заснул почти мгновенно. Только сейчас я понял, насколько измотан он был. Мы все этой ночью поспали несколько часов, но Джек сторожил нас. Маурири легонько похлопал меня по плечу. - Предлагаю последовать примеру Джека. Нам предстоит слезать с этого холма к пляжу. Мы не сможем воспользоваться вчерашней тропой, даже если найдем, где она пересекается с этой. Даже те пьяные идиоты тогда смогут нас найти. Нам надо как-то спуститься вниз и затем по береговой линии добраться до Рэттлера. Носом своего тяжелого ботинка, я начал копать ямку в грязи. Так как я не хотел, чтобы Маурири увидел страх в моих глазах, мне не хотелось смотреть на него, когда я наконец решился спросить: - И когда мы доберемся до Рэттлера, будет драка? Маурири ответил, наклонив голову набок и приподняв одно плечо в каком-то неопределенном жесте. - Этого я не знаю. Если они подумали, что отрезали нас от корабля, то могли даже не отправится к Рэттлеру, по крайней мере пока. Если их цель именно корабль. Ничего из этого для меня не имеет никакого смысла. Он спрятал зевок в большой ладони и уселся под деревом в стороне от тропы. Я последовал за ним и сел, поджав колени и сложив на них руки. Я мог чувствовать взгляд Маурири на себе. - Не волнуйся, Колин, Рэттлер – наш корабль. Мы не собираемся позволять кому-либо отнять его у нас. Ты видел Дэвида в драке: когда он хочет чего-то – его не остановить. Когда мы доставим тебя домой к Лавинии, у тебя будет что ей рассказать. На этих словах он прислонился спиной к дереву и прикрыл глаза. Было мило с его стороны упомянуть Лавинию. Мысли о ней успокоили меня до такой степени, что ненадолго я смог уснуть. Меня разбудил голод. Без сомнения, он был вызван запахом кокосов. Когда я только открыл глаза, я увидел Маурири, сноровисто разделывающегося с твердым плодом. Он поднял глаза и протянул продырявленный кокос мне. Кивнув в знак благодарности, я откинул голову назад и поднял кокос. Живительная влага полилась мне в рот. Я жадно глотал, только сейчас осознав, насколько мне хотелось пить. Когда кокос опустел, я отдал его Мо, который легко разрубил плод пополам ножом. Он отрезал кусочек белой мякоти для меня. Я жевал, пока пытался встать и совладать со всеми своими болями. Я пообещал своей отсутствующейздесь жене, что никогда больше не пожалуюсь на жесткость нашего матраса. Солнце еще не встало, но слабое свечение появилось там, где по моим соображениям должен был быть восток. Лес, который казался таким густым в темноте ночи, на самом деле состоял лишь из нескольких деревьев в глубину в том направлении, прежде чем земля ускользала вниз каскадом скалистых уступов. Дэвид стоял там, утренний бриз сдувал его темные волосы со лба назад. - Здесь не срежешь, - пробормотал капитан. Грызя кусочек кокоса, Маурири прошел обратно на тропу, по которой мы пришли. - Эта тропа должна вести куда-то, - сказал он, нахмурившись. - Где Джек? – внезапно спросил я. После пробуждения, это были мои первые слова. Дэвид повернулся и едва заметно улыбнулся мне. - Он решил пройти немного обратно по тропе, чтобы посмотреть, не рядом ли наши друзья с прошлой ночи. - Есть хоть какой-нибудь шанс, что прошлой ночью произошла ошибка? То есть, можем ли мы просто пойти обратно к дому Ван Гулика и оттуда по тропе к докам? Вы сказали, они были пьяны. Это все могло быть простым недоразумением. Даже сам себе я показался глупым и наивным. - Это слишком большой риск, Колин, - мягко сказал Дэвид. Он положил руку на мое плечо на мгновение, когда проходил мимо, чтобы присоединиться к Маурири на тропе. – Как мы обсуждали прошлой ночью, ничего из этого не имеет смысла. Но протрезвев, эти люди могут быть чуть более целеустремленными. Хоть я и хотел бы получить еще один шанс столкнуть еще парочку голов лбами, думаю, гораздо умнее с нашей стороны будет сохранить наши силы для того, или лучше сказать, для кого мы найдем на корабле. А вот и Джек. Есть какие-нибудь признаки надвигающихся проблем? Джек подбежал к нам и отрицательно покачал головой. - Никаких следов. Я не подходил к дому, также как не заходил достаточно далеко, чтобы увидеть Рэттлер. Я почувствовал, как от тревоги расширились мои глаза. - Они же не могли забрать корабль? - Нет. Им нужен прилив также, как и нам, - быстро заверил Дэвид. Конечно, я должен был сообразить. - Мо, - резко сказал Дэвид, - какого черта ты рассматриваешь землю? - Тут все должно было зарасти, - пробормотал Маурири, медленно бредя вдоль тропы с опущенной головой. - Что? - Эта часть острова по словам мальчика – табу. Если никто, кроме Филиппа, не приходит сюда, почему тропа не заросла? – это был риторический вопрос. Мужчина уже более быстрым шагом зашагал вниз по узкой дорожке. Дэвид, Джек и я последовали за ним. Это был довольно тернистый путь с выпирающими корнями деревьев и острыми гранями камней. Маурири потянулся в сторону и потянул за лиану. Он показал ее нам со словами: - Видите, она была разрезана совсем недавно. В это время года такая узкая тропа исчезла бы за несколько дней из-за роста лиан. Кто-то расчистил путь. - Филипп? – предположил Джек. - Может и так. Мальчик сказал, что он единственный, кто приходит на эту сторону острова. - Так что же такого особенного в этой тропе? - заинтересовался Дэвид, пройдя мимо Маурири. Через пару сотен футов ничего особенного видно не было. Тропа все еще выглядела так же, как тысячи троп через тропические леса на сотне островов. Только сейчас лес наполнился хоровым рассветным птичьим пением. И вдруг безо всякого предупреждения тропа оборвалась у обрыва. Обрыв, с которого любой из нас мог бы упасть, если бы мы продолжили бежать в темноте. Земля практически отвесно уходила вниз, где-то через 50-70 футов приземляясь на узкую полоску песка. Ветер здесь яростно завывал. Маурири схватил меня за плечо, когда я сделал еще один шаг вперед. К самому краю обрыва меня погнал не авантюризм, а красота. Верхний край солнца только показался над горизонтом. Из горячей оранжевой середины розовая краска разлилась по небу, а море превратилось в мерцающее серебро. - Какая красота, - выдохнул я, восхищаясь в который раз работой создателя. - Да, - протянул Дэвид, потерев щеку. – Филипп не производит впечатление человека, который приложит столько усилий ради любования восходами солнца. - Нет, совершенно не производит, - согласился Маурири, мрачно оглядывая окрестности. Ветер был так силен, что я едва расслышал слова Джека: - Интересное место, чтобы поставить это. - Что? – спросил Дэвид, сделав оборот на 360 градусов, но ничего не обнаружив. - Это, - Джек ткнул влево. Спрятанный за пологом свисающих лиан, на краю утеса стоял толстенный столб, к вершине которого была приделана перекладина, торчащая за край. На этой перекладине был установлен блок с закрепленной на нем толстой веревкой. Не сговариваясь,мы вчетвером заглянули за край и глазами проследили за веревкой до самого пляжа. Мои друзья оглядели маленькую полянку, на которой мы стояли. Даже на мой взгляд было понятно, что тут много чего происходило: земля была утоптана, словно что-то очень тяжелое затаскивали сюда, и не один раз. - Может, - сказал Маурири, закусив губу, - они отсюда спускали вниз бревна? Так намного быстрее, чем тащить по тропам. - Да, но это подветренная сторона.Высокие деревья здесь не растут, они на другой стороне. Кроме того, - начал отметать эту идею Дэвид, оглянувшись на лес, - здесь нет признаков рубки леса. Маурири налег на столб. Тот даже не шелохнулся. - Ну, должна же быть причина для всего этого. Посмотрите, как надежно все сделано. Что-то тяжелое здесь можно как поднять, так и опустить. - Наверное, это был ящик. Я не понял, что озвучил свои мысли вслух, пока взгляды трех пар глаз не скрестились на мне. Дэвид навис надо мной. - Что за ящик? – спросил он меня, приподняв одну бровь. - В той норе, точнее, пещере. Я задел что-то, странное на ощупь. Пришла мысль, что по ощущениям это было что-то, похожее на деревянный ящик. - Только один? – серьезно спросил Дэвид. - Не знаю, - честно заверил я. Я понял, что если бы Дэвид наткнулся в темной пещере на что-то, похожее на деревянный ящик, он не остановился бы, пока не понял, что это такое. – Было так темно в этой дыре, что я не мог рассмотреть собственную руку перед глазами. Боюсь, что я просто хотел поскорее выбраться. Джек стоял рядом со мной и тихо подбодрил меня словами: - Никто не винит тебя. Дэвид нахмурился. - Ты заметил еще что-нибудь странное? Стремясь теперь быть как можно более полезным, я закрыл глаза и мысленно вернулся в темную пещеру. - Там специфически пахло. - Как именно? – уточнил Маурири. – Там был запах гниения? - Нет, - покачал головой я. – Это-то и странно. Это не был запах, который ассоциируется с чем-то природным, живым или мертвым. Запах был масляным и металлическим. - Как от какого-то механизма, - предположил Джек. - Возможно. - Был ли тот запах похож на этот, - спросил Дэвид, вытянув свой пистолет из кобуры. Он вынял все пули и протянул его мне рукоятью вперед. Тяжесть пистолета удивила меня. Он холодил мне ладонь. Нерешительно я поднес его к носу и втянул в себя воздух. Это был ярко выраженный масляной запах. Я кивнул и протянул пистолет обратно Дэвиду. - Да, похож. Это смазочное масло? Значит ли это, что там стоит ящик, полный оружия? - Винтовки, наверное, - предположил Дэвид, оглядывая массивный блок и толстую веревку с поджатыми губами. – И если они так побеспокоились, то речь идет не об одном ящике. Они попадают в пещеру не через ту дыру, через которую я тебя вытащил. Должно быть, мы пропустили спрятанный выход в темноте. - Поэтому на нас напали? – переводя взгляд с одного друга на другого, спросил я. Маурири покачал головой. - Вряд ли. Мы бы уехали сегодня утром, ничего не узнав. Едва ли они хотели, чтобы мы задумались о этой части острова. - Не уверен, что это «они», - пробормотал Дэвид, все еще глядя на веревку. – По крайней мере, не здесь, на острове. Я бы сказал, что это все делишки Филиппа, и старик ничего не знает. Он не надежен, и Филипп знает это. И я все еще придерживаюсь мнения, что на нас напали по причине, которую породила старческая деменция Ван Гулика. И есть весьма неплохой шанс, что Филипп ничего не знает о пьяницах, напавших на нас прошлой ночью. - Мы должны вернуться на Матаваи и сообщить властям об оружии. - Каким властям? Не уверен, чьей юрисдикции принадлежат эти воды, а остров принадлежит Ван Гулику. - Это не означает, что через остров можно переправлять оружие, - зло воскликнул я, - потому что эти ружья могут быть использованы против наших солдат в Китае или Индии. - Весьма возможно. Но это всего лишь остановка на пути. Филипп не главарь. Он не переправляет оружие по всему пути до Индии. Это просто груз, который перегружают здесь. Даже если мы сможем убедить Морлея приехать проверить, Филипп может заявить, что ничего не знал. В конце концов эта часть острова табу, - спокойно возразил Маурири. – И это если оружие действительно здесь. На самом деле, это всего лишь наша догадка. Пока это оружие не достигнет повстанцев, его переправка будет считаться преступлением? - Не знаю. Что я знаю, это то, что это не самая большая наша проблема сейчас. Нам надо вернутся на Рэттлер, и это самый быстрый путь, - Дэвид указал на веревку. Он дотянулся до нее и потянул, но веревка не сдвинулась. - Внизу она закреплена. Они, должно быть, вставали на якорь подальше на глубине. Что вы думаете – примерно за 200 ярдов достаточно безопасно? Затем они перевозили груз на лодке и здесь поднимали. - Кажется, довольно хлопотно. - Возможно, но ты должен признать, что здесь хорошее место, чтобы что-то прятать. Кто будет искать тайник с оружием на острове, которым заправляет сумасшедший голландец? - Действительно, - кивнул головой Маурири. Джек прошел мимо Дэвида и тоже схватился за веревку. Дэвид нахмурился. - Что ты собираешься делать? - Я спущусь вниз и затем смогу спустить вас так же, как спускают ящики с винтовками. Он сказал это так просто, словно это было тоже самое, что взобраться на мачту, чтобы поправить канат. На самом деле достаточно опасно даже когда тебя спускают вниз, когда все что нужно – это держаться за веревку. Чтобы спуститься вниз самостоятельно с такой высоты, необходима недюжинная сила и немалая удача. Как хорошо был затянут узел внизу? Выдержит ли он вес мужчины, висящего на веревке? И что насчет сбивающего с ног ветра? В гневе Дэвид выдохнул сквозь зубы. - Знаешь, я начинаю уставать от того, что ты считаешь необходимым быть добровольцем каждый раз, когда надо сделать что-то рискованное. Мы взяли тебя с собой не для того, чтобы убить. Я пойду первым. Джек наклонил голову на бок и блеснул на Дэвида своими глазами. - Как скажете, капитан. Но может вы поинтересуетесь у Колина и Маурири, не предпочтут ли они, чтобы им помогал спуститься человек с двумя здоровыми плечами в такой ветер? Дэвид на автомате схватился за левое плечо. Он замер на несколько секунд. Я подумал, что это отсутствующее выражение лица означает, что он зол на Джека за указание на его небольшую, но в данном случае существенную слабость. Оказалось, что все в порядке: Дэвид просто рассмеялся. - Ладно, но никогда не говорите, что я не вставал на пути человека, стремящегося сломать себе шею. Лицо Джека осветила редкая и удивительно яркая улыбка. Маурири держал парня за пояс, когда он потянулся, чтобы ухватиться за оба конца веревки. Как только он дотянулся, Мо отпустил руки, и Джек оттолкнулся от края утеса. Он повис на руках. Блок заскрипел, так как Джека закачало. Затем моряк обхватил ногами веревки, и я наконец смог выдохнуть. - Устройтесь поудобнее, - выкрикнул он, позволяя своему телу потихоньку скользить вниз по веревке. – Это займет некоторое время. Я не мог устроится поудобнее. Я стоял, опираясь одной рукой на столб, и смотрел вниз. Я следил за каждым дюймом спуска Джека. Сначала он двигался быстро. Затем сделал передышку, и спуск возобновился. К тому времени, как он ступил на узкую полосу песка, солнце уже поднялось над горизонтом. Несколько минут спустя веревка начала быстро двигаться. На ее конце было приспособлено хитрое крепление. - Ты первый, Колин, - сказал Маурири, поймав конец веревки с «качелями». Очень мило с его стороны было не упоминать, что я иду первым, чтобы Джеку было легче с моим весом, так как я меньше Дэвида или Маурири. Я не боюсь высоты. Хотя висение на веревке над обрывом слегка устрашает. Ветер практически вырвал веревку из рук Маурири до того, как я успел взобраться. Я уселся на перекладину и ухватился обеими руками за веревку. - Готов? - Да. Маурири отпустил, и я повис над пропастью. Я почувствовал рывок: это Джек удержал веревку с моим весом. Затем медленно, дюйм за дюймом я начал спускаться. Было легко почувствовать себя увереннее, когда Дэвид и Маурири оба улыбались мне. Но ветер подхватил меня, когда я спустился немного ниже, и я обнаружил себя практически лицом к лицу с камнями отвесной стены. Мои инстинкты вопили, требуя оттолкнуться от стены и оказаться от нее подальше. Но я знал, что чем сильнее я раскачиваюсь, тем тяжелее Джеку удерживать меня. Поэтому я практически коснулся стены. И меня качнуло назад. Это был момент настоящей милости. Я знаю, это звучит абсурдно. Я болтался в воздухе на высоте около пятидесяти футов над землей. Вся моя жизнь была в руках Джека. Если он упустит веревку, я разобьюсь насмерть. И все же передо мной была такая красота. Солнце как оранжевый шар, висящий посередине неба, и море, синее и серебряное, мерцающее, бесконечное. Я был почти разочарован, когда мои ноги коснулись песка. Джек же хватал ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, и был весь покрыт потом. - Ты тяжелее, чем выглядишь. - Давай надеяться, что я сильнее, чем выгляжу, раз уж мы собираемся спускать Дэвида. К тому времени, как все четверо из нас были в безопасности на тонкой полоске песка, солнце уже прошло половину пути по небу. - Мне отпустить ее? – спросил Джек, держа в руках перекладину с веревкой. - Нет. Маурири удивленно оглянулся на партнера. - Нет? - Нет, - еще раз спокойно повторил Дэвид. – Закрепи веревку так, как она была закреплена. Не вижу причин, по которым нам надо сообщать кому бы то ни было, кто занимается транспортировкой оружия, что мы знаем его секрет. Филипп не может делать это в одиночку, поэтому останавливать его будет бесполезно, пока мы не выясним, кто за этим стоит и куда переправляет. Может, мы сможем это выяснить, может, нет. Но незачем раскрывать наши карты. Маурири кивнул в знак согласия. Джек спрятал перекладину в расщелине и закрепил свободный конец веревки с помощью валуна. Он сделал шаг назад и посмотрел на проделанную работу. Затем по-другому завязал веревку и кивнул с удовлетворенной улыбкой: никто не узнает, что веревкой пользовались. Тайкиа был маленьким островом. Мы были не далее, чем в трех милях от залива, в котором стоял на якоре Рэттлер. Что может быть проще, чем пройти три мили по песчаному пляжу? В реальности все оказалось не так уж и просто. На каждую сотню шагов песчаного пляжа приходилось двести шагов острых камней, торчащих из моря. Волны разбивались об эти скалы, а нам приходилось перелезать через них. *** Рэттлер стоял на якоре в маленьком заливе, образованном двумя скалистыми выступами, которые стремились встретиться друг с другом в море, что делало вход в залив узким и опасным во время отлива. Доки Ван Гулика были напротив входа в бухту. Мы были на западной отмели по крайней мере за час до прилива. Вода в гавани была глубокого бирюзового цвета, что подчеркивалось белизной пены набегающих на берег волн. Корабль тихонько покачивался на якоре. Посередине узкой отмели возвышались камни. Мы залегли за ними, аккуратно поднимая наши головы, чтобы сначала осмотреть корабль, а затем доки. - Возле корабля привязана лодка, - прошептал Маурири. – Кто-то на борту. - И как много там этих кого-то остается под вопросом, - проворчал Дэвид. – Если мы проберемся до конца этой отмели, нас будет очень сложно увидеть с доков, пока мы будем плыть к Рэттлеру. Мы просто понадеемся на удачу, что никто с корабля не ожидает нашего прибытия. Мое сердце пропустило удар при слове «плыть». Теперь из меня пловец лучше, чем раньше. Так как я женился на русалке, оставаться вне воды стало практически невозможно. Но у меня все еще почти иррациональный страх к тому, что скрывает океан, акулы преследуют меня в кошмарах. Мы были где-то в двух тысячах ярдов от доков. С такого расстояния я не смог рассмотреть какого-либо движения. Это не означает, что пол дюжины дробовиков не направлены в сторону Рэттлера в ожидании нашего появления. Я попытался успокоить себя с помощью новых знаний о том, что дробь не причинит особого вреда на таком расстоянии. Конечно, если те, кто с дробовиками, не окажутся на Рэттлере: тогда расстояние будет не на нашей стороне. - Смотрите, там каноэ, - прошептал Джек. – Направляется к кораблю. Это может быть мальчик. - Чудесно. Что нам требовалось, так это чтобы мальчик спутал все карты, - мрачно прокомментировал Дэвид, сползая вниз по каменному гребню. Мы бежали друг за дружкой по лодыжки в воде, пригибаясь так низко, как могли, чтобы нас не было видно ни с доков, ни с корабля. - Колин, ты… - начал Маурири. Я знал, что он скажет. «Оставайся здесь, Колин, и жди, пока не станет безопасно». Абсолютно здравый совет, но какой мужчина позволит друзьям бороться со всякими странностями, пока он отсиживается в безопасном месте. Я прервал его. - Я постараюсь плыть как можно быстрее, когда вы будете на корабле. Не давай мне шанса передумать, - сказал я, садясь на землю, чтобы расшнуровать ботинки. Я связал их вместе и повесил на шею. Затем я аккуратно снял очки, завернул в платок и запихнул их как можно дальше в карман. Дэвид и Маурири быстро обменялись взглядами. Затем Дэвид сказал: - Хорошо. Конечная точка узкой каменистой косы была за Рэттлером. То есть мы подплывем к нему со стороны моря. Рэттлер был где-то в двухстах ярдах от доков и двадцати пяти от того места, где мы сейчас были. Если нам повезет, мы сможем добраться до корабля незамеченными, даже если в доках кто-то есть. Почти бесшумно трое зашли в воду и исчезли. Я буду ждать, пока они не будут на корабле, и только потом поплыву. Я не могу плыть под водой или делать это бесшумно. Я видел, как Джек и Дэвид один раз выныривали, чтобы глотнуть воздуха. Маурири я вообще не видел, пока он не показался возле Рэттлера. Веревки, которыми лодка была привязана к специальным скобам, свисали с кормы. Дэвид использовал одну из них, чтобы взобраться на палубу. Остальные последовали за ним, когда он уже был наверху. Дэвид рассказал мне, что произошло на корабле. Филипп и Мехеви стояли у руля. Мехеви спорил с отцом. Они стояли спиной к корме. Осторожно Дэвид перебросил ногу через планшир. Так как его пистолет был в кобуре на поясе, он не мог надеяться на него после заплыва. Капитан подхватил багор, чтобы не быть абсолютно безоружным. Маурири и Джек чуть позади ждали, как будут развиваться события. - Я хочу знать, почему эти хорошие люди, мои друзья, которые пришли с миром, были атакованы! – со злостью выкрикнул мальчик. - Я бы и сам хотел это знать, - громко оповестил о своем присутствии Дэвид. Отец и сын обернулись на звук голоса. Маурири и Джек подошли к Дэвиду на случай, если ему понадобится помощь. - Капитан, я весьма рад видеть, что вы невредимы, - сказал Филипп с – по утверждению Маурири впоследствии - неподдельным облегчением. - Даже не сомневаюсь. - Вы не можете думать, что я как-то замешан в нападении на вас. - Нет, конечно, как мы можем, правда, Мо? Дэвид сделал несколько шагов вперед. Он перекладывал багор с одной руки в другую. - Джек, осмотрись вокруг. Убедись, что больше на борту никого нет. - Где мистер Трент? – с тревогой в голосе спросил Мехеви. Глянув на воду в том направлении, где я шумно греб, чтобы присоединиться к друзьям, Маурири ответил: - С ним все в порядке. Он скоро будет здесь. Мальчик подошел к перилам. Я мог видеть, как он следит за тем, как я сражаюсь с водной стихией. То, что так легко проделали мои друзья, для меня было настоящим испытанием. Когда я добрался до Рэттлера, я обнаружил веревку, свисающую с кормы, один конец которой держал Мехеви, протягивая мне другой конец. - Вы в порядке, сэр? Одновременно приятно и унизительно быть объектом такой неподдельной заботы со стороны столь юного человека. С помощью Мехеви я неуклюже взобрался наверх и буквально рухнул на палубу. Я сидел там, отчаянно пытаясь наконец перевести дыхание. - Итак, Филипп, - сказал Дэвид, становясь между мужчиной и штурвалом, - теперь, когда мы все здесь, возможно, вы ответите на вопрос мальчика? Филипп попятился. Он глянул на доки. Я проследи за его взглядом: там по-прежнему не было никакого движения. - Я не знаю, почему на вас напали. У старика иногда появляются сумасшедшие идеи. - Какие именно сумасшедшие идеи? – спросил Маурири, становясь между Филиппом и перилами корабля. - Ну, у него возникла мысль, что вы пираты. Сказал, что его старый капитан велел ему присматривать за вами, что вы пришли за его сокровищами. Только Богу известно, что он имел в виду. Его старый капитан давно превратился в прах. Если у него и были сокровища, он их хорошо спрятал. Я никогда не видел и следа. В том, что он сказал, было здравое зерно. Он был очень заметно взволнован, и его акцент усилился до такой степени, что я едва мог его понимать. - О, охотно верю, что здесь были пираты, - мягко заверил Дэвид. - Капитан, пожалуйста, подумайте. Я могу быть не очень хорошим человеком, но я не глупец. Мы живем здесь вполне спокойно, у нас единственная проблема, вызываемая чрезмерным употреблением алкоголя мужчинами с горячими головами. Вы исчезаете здесь вместе с таким добропорядочным семьянином, как Маурири и с преподобным – и у нас появятся настоящие проблемы. Возможно, даже тот шумный француз в погонах поднимает свой зад. Я этого не хочу. Я вообще не хочу проблем. Было что-то натянутое в голосе Филиппа, повторяющего те самые аргументы, которые мы высказали ранее, отметая его участие в нападении. Я посмотрел на Дэвида в ожидании его ответа. Он задумчиво закусил губу. - Что случилось прошлой ночью? Филипп пожал массивными плечами и пригладил - как мне показалось, весьма нервно - густую бороду. Никто не может его винить за взволнованность. Он был в меньшинстве. И Филипп должен понимать, что мягкость голоса Дэвида только подчеркивает, в какой он ярости. - Когда я вышел из дома, босс – он мирно играл в шахматы с преподобным. Я спустился в наш дом, - говоря это, он повернулся и указал на небольшую группу хижин возле доков, – там, на пляже. Мы с сыном некоторое время поспорили о его будущем и затем легли спасть. Я встал с рассветом и пошел будить своих людей. Я нашел только половину из них и весьма удивился. Босс спал в гамаке. Я сказал сам себе – что-то здесь не так. Поэтому я разбудил одного из своих людей. У него было похмелье и синяк под глазом. Пришлось спросить, что произошло. - И что он рассказал вам? - Он сказал, что поздней, очень поздней ночью в их хижину пришел босс с заявлением, что у него есть работа. Все застонали. Они уже были пьяны. Было поздно. «Разве это не может подождать до утра?» Но старик ответил «нет». Предложил им деньги и ром, если они сходят вверх к дому и убьют вас во сне. Поэтому это сборище придурков, которое не думает дальше очередной пьянки, ринулись наверх. А дальше, - он пожал плечами, - вы проснулись и были готовы их встретить. Вы поломали им руки, наставили фингалов, и теперь у меня недостаточно людей, чтобы рубить лес. Филипп выглядел таким расстроенным сокращением своей рабочей силы, что все, что я мог делать – это сдерживать свой смех. Мне показалось, что он играет, разыгрывает невинную жертву непредсказуемых смен настроения своего начальника. И все же в его словах было зерно правды. - Я так рад, что вы живы, - подытожил мужчина с довольно неприятной улыбкой. Джек вышел с камбуза и отрицательно покачал головой Дэвиду. На корабле, кроме нас, никого не было. Дэвид кивнул в ответ. Затем он опять сосредоточил все свое внимание на Филиппе. - Вы сказали, половина людей. - Вторая половина все еще ищет вас. Старик может и сумасшедший, но если он обещает деньги и ром, то он дает деньги и ром. Поэтому, в определенном смысле слова, они верны ему. - Это объяснение того, что случилось, но не причины произошедшего. Почему Ван Гулик решил нас убить? Филипп поднял взгляд к небу и пробормотал что-то на португальском. Было ли это проклятие или молитва, я не был уверен. - Кто знает, почему сумасшедший старик делает что-либо? С чего вдруг он решил пригласить вас на ужин? - Да, почему? Что произошло? Филипп вздохнул. Казалось, он смирился с мыслью, что придется ответить на все вопросы Дэвида, если он хочет покинут Рэттлер на своих двоих. - Я был наверху в доме, и мы увидели корабль, подходящий к заливу. Мальчик посмотрел в подзорную трубу. Он увидел преподобного и очень обрадовался. Я сказал, что это корабль Грифа, что я спущусь и узнаю, зачем он приплыл. А босс сказал «Нет, пусть они поднимаются». - Из-за Колина? - Возможно. Мехеви рассказал, что именно он обучил его игре в шахматы, и, возможно, босс захотел сыграть с кем-то более искушенным, чем я и сын. Не знаю. Он старик с причудами. - Зачем вы устроили засаду с дробовиком? - Не было засады, - ответил Филипп с преувеличенным смиренностью. – Это один из моих людей охотился. Как он мог знать, что вы пойдете не туда? Пожалуйста, капитан, зачем мне желать всех этих проблем? Маурири, который молчал до этого момента, сделал шаг к своему партнеру и сказал: - В этом есть смысл, Дэвид. - О, я верю, что он не хочет никаких проблем и никаких назойливых французов, наведывающихся сюда, - все так же мягко заверил Дэвид. Взгляд его темных глаз был прикован к потеющему лицу Филиппа. – О чем были те разговоры шепотом на португальском во время ужина прошлым вечером? - Он запутался. Я пытался помочь ему мыслить ясно. Я работаю на старика долгое время. Не хочу видеть, как он делает из себя дурака. - Или выдает какие-либо секреты. Филипп на секунду заколебался, но затем продолжил: - У всех бизнесменов есть секреты, капитан, даже у вас. Конечно, вы не можете винить меня за стремление сохранить наши. Я думал, Дэвид скажет что-то о ящике, металлическом запахе или подъемнике. Но он ничего не сказал. Вместо этого он продолжал неотрывно смотреть на Филиппа, который смотрел на него в ответ. - Послушайте, мы можем просто списать это на причуды старика и забыть? У вас была тяжелая ночь, но вы невредимы. Вы можете уплыть отсюда и оставить все как есть. Дэвид посмотрел на Маурири, затем на меня. Я в свою очередь глянул на Мехеви, который стоял рядом с отцом с хмурым видом. - Что ты знаешь обо всем этом, Мехеви? - Не больше уже сказанного папой. Но я могу подтвердить, что он был дома до раннего утра. Это не он послал тех людей к вам. Я уверен. - Удовлетворены? - Может быть. - Что вас успокоит, капитан? Контракт на перевозку нашей копры? - Нет. Не думаю, что получится что-то путное. Я люблю, когда к тем людям, с которыми я веду бизнес, у меня есть хоть капля доверия. Но вы можете продемонстрировать немного доверия по отношению к нам, - ответил Дэвид, указывая глазами на Мехеви. Филипп замолк на мгновение, а затем, шумно вздохнув, сказал: - Сынок, ты уверен, что хочешь поехать в Англию? Я бывал там. Это ужасное место: холодно, мокро, отвратительно. Люди тоже холодные. Тебе не понравится. - Возможно, сэр, но я бы хотел увидеть все своими глазами. - Да, да, хорошо. Я позволю вам отвезти мальчика в Матаваи повидать мать. Если вы, - он указал пальцем на меня, - сможете найти этого, - как вы сказали? – спонсора, тогда мы еще раз обсудим его отъезд в Англию. Больше я ничего не могу сделать, капитан. Я доверяю вам своего сына. Дэвид почесал щеку и посмотрел на своего партнера. Маурири приподнял брови, словно говоря «а какой у нас выбор?». Дэвид кивнул. - Хорошо. Прилив скоро закончится. Вы поможете нам отчалить, и мы отпускаем вас обратно к докам. Филипп использовал лодку Рэттлера, чтобы добраться с берега. Дэвид и Джек притянули лодку поближе, чтобы закрепить ее на корме. Я помогал крепить ее, тогда как Дэвид пошел проверять паруса. Я посмотрел на вход в маленький залив. С приливом он казался очень широким и гостеприимным. Но я был в Южных морях достаточно долго, чтобы понимать, что кое-где всего пару футов глубины отделяют безмятежную водную гладь от острых камней. Камней, которые могут разрезать Рэттлер на клочки. - Должно быть, довольно сложно вывести из этого залива Малахини с полным трюмом, - сказал я Джеку. Он характерно пожал плечами. - Ну, я никогда не пробовал сделать этого под парусами. Малахини хороший корабль, но он не такой маневренный, как Рэттлер. Когда он загружен, надо просто держать его прямо посередине канала. Наша команда проводит корабль через выход с помощью шестов. Лани, мой товарищ, стоит на одной стороне с длинной палкой, я стою с другой стороны. Мы держим корабль подальше от камней таким образом. - Разве кому-то не надо быть у руля? - Да, у руля становится Брэдфорд. Он знает, как управлять кораблем и всегда, когда надо, рад помочь. Конечно, Серо думает, что нам нужен мотор. Он написал капитану об этой необходимости, - это была ссылка на капитана Джима Лоджа, у кого Брэдфорд и Серо арендуют Малахини. - Если Малахини обзаведется мотором, Изабелль подумает, что он нужен и нам, - прокомментировал Дэвид, с силой потянув канат, проверяя, легко ли он ходит через блок на вершине мачты. - Но это облегчит жизнь, разве нет? – спросил я, глядя на тяжелый парус, который он готовился поднять. Дэвид расплылся в широкой улыбке. - Но это убьет все веселье. Мо, готовься! – крикнул капитан, спеша обратно к штурвалу. Маурири и Филипп забрались в каноэ. Филипп управлял каноэ, тогда как Маурири толкал Рэттлер, так, чтобы корабль повернулся носом точно в открытое море. Меня всегда удивляло, как легко можно сдвинуть корабль, если нету течения. Прилив заканчивался. Проход был самым широким в этот момент. Наше приключение, которое казалось таким опасным и опрометчивым, пока я сидел в той темной пещере, подходило к концу, причем весьма благополучному. Или по крайней мере так казалось. Маурири взобрался обратно на борт и побежал к парусам. Мехеви помогал Джеку поднять якорь. Он страховал веревку. Я видел, как он поднял глаза и помахал рукой отцу, который плыл обратно к докам. Джек стал на нос с очень длинной палкой, Дэвид занял свое место у руля. Я делал все возможное, чтобы не путаться у них под ногами. Тайкиа был не тем островом, который я бы захотел посетить снова. Но этот остров был очаровательно зеленым в ярких лучах солнца. Я посмотрел назад, чтобы насладиться видом, так как корабль начал свое движение к открытым водам. На воде была шлюпка, в которой находилось по крайней мере четыре человека. Она быстро скользила по лазурной воде в нашем направлении. Каноэ Филиппа было между нами и шлюпкой. Я слышал, как он что-то кричал. Я подумал, что он скомандовал остановиться, и что они подчинились, когда подняли весла. Затем один мужчина в шлюпке встал. Меня ошеломило понимание, что он направил ружье на Рэттлер. - Осторожно! – закричал я. – Они стреляют в нас! Я бросился к Мехеви, сбивая его с ног. Послышался громкий хлопок и свистящий звук пролетающей над нашими головами пули. Я посмотрел в сторону руля, и увидел, как Дэвид прыгает влево. Штурвал корабля без контроля начал крутиться. Рэттлер сильно наклонился на правый борт. Мехеви и я соскользнули по палубе и болезненно приложились об основание штурвала. - Не поднимайтесь! – приказал Дэвид, в это время вставая на ноги и пытаясь ухватить руль. - Папа! – закричал мальчик. - Они в него не стреляют! – рыкнул Дэвид, когда второй выстрел попал в планшир, вызвав дождь из щепок. – Ради Бога, не вставай! Дэвид наконец остановил руль и теперь изо всех вил пытался повернуть его так, чтобы скорректировать наш курс. Он стоял в полный рост, чтобы приложить максимальное усилие, что делало его прекрасной мишенью для стрелка. Винтовка, из которой стреляли сейчас, было намного более точным и смертоносным оружием, чем дробовик. Дэвид боролся со штурвалом. Мы попали в течение. Лежа на палубе, я потянулся и схватил одну из рукояток руля. Добавился мой вес, и Дэвид смог восстановить контроль над положением. Несмотря на все усилия капитана, урон был нанесен. Течение столкнуло нас на мелководье слева от выхода из залива. Я посмотрел вперед и увидел Джека, стоящего с длинной палкой на левом борту. Он должен был понимать, что является соблазнительной мишенью для нападающих. Его ноги были полусогнуты, я знал, что он делает все от него зависящее, чтобы оттолкнуть нас от камней. Но все же удар был сильным. Маурири что-то делал с парусами, когда мы ударились о камни. Я с ужасом наблюдал, как он падает за борт. - Мо! – закричал Дэвид. Его первым порывом было броситься на выручку его самому близкому другу. Но выдержка и чувство ответственности перед кораблем и нами, его командой, заставили Дэвида остаться у руля. Я побежал вперед, скользя по мокрой палубе. Джек согнулся от напряжения, пытаясь оттолкнуть нас от камней. Я схватился руками за планшир и, с сердцем, готовым вырваться из груди, заглянул через край. Я был в ужасе от того, что могу увидеть Маурири раздавленным между его любимым кораблем и холодными камнями. Вместо этого я увидел его, лежащего вниз лицом на поверхности воды. Дэвид все еще отчаянно пытался вывести корабль на курс, Джек со всей силой налегал на палку, отталкивая нас от камней. Мехеви приблизился ко мне. - Веревку! – закричал я. – Нам нужна веревка! По счастью, на корабле не было недостатка в веревках. Мальчик затянул петлю через плечи на моей груди. Он протянул мне еще одну веревку в руки, и я прыгнул в воду. Я не давал себе времени подумать. Надо немедленно добраться до Маурири. Если мы проскочим камни, то окажемся в открытом море. На расстоянии было слышно, как перекрикиваются Филипп и человек из шлюпки. Обзор стрелку блокировал борт корабля, так как Рэттлер практически лег на бок на камни. Но четверка неизвестных в шлюпке опять начали грести к кораблю. Всего этого я не знал, так как пытался остаться на плаву. Естественно, мои очки тут же покрылись каплями соленой воды. Неуклюже, пытаясь держать голову над водой, я плыл туда, куда течением сносило Маурири. Я ужасно обрадовался, увидев, как, хоть и слабо, он пытается поднять голову. Он был жив, и смог помочь мне перевернуть его в воде. Он ударился о воду при падении, поэтому наверняка из его легких выбило весь воздух. Пока я просовывал вторую петлю ему через голову на грудь, послышался ужасный скрежещущий звук. Это корпус корабля скрежетал о скалы. В этот самый момент случилось сразу три вещи. Джек, напрягая все мускулы, смог оттолкнутся от камней достаточно, чтобы Рэттлер освободился, и корабль был подхвачен начавшимся отливом, когда вода устремилась обратно в открытое море. Дэвид крутнул руль так, что парус поймал ветер. Маурири и меня сильно дернуло вслед за кораблем. Теперь мне было ужасно страшно. Меня тянуло с большой скоростью. Я не мог повернуться, чтобы посмотреть на корабль или Маурири. Все, что я мог видеть, это как близко шлюпка подошла к нам. Лодка и остров становились меньше прямо на глазах. Веревка жгла, как свежее клеймо. Я был уверен, что проглотил пол Тихого океана прежде, чем почувствовал, что веревка уже натягивается по-другому. После этого прошли еще, казалось, часы, в действительности бывшие минутами, когда Мехеви и Джек затащили меня на Рэттлер. Боясь, что он ранен, Маурири затянули на борт первым. Даже на тропическом солнце понадобились часы, чтобы высохла моя одежда. Она была жесткой от соли. Веревка оставила на груди болезненный ожег. Я отчаянно хотел услышать голос Лавинии, почувствовать ее прикосновение, оказаться дома. Оставив Джека у руля, Дэвид и Маурири при первой возможности поспешили вниз, чтобы оценить ущерб. Вернувшись, они сообщили, что дыры нет, но надо зайти в первый же безопасный порт, чтобы проверить корпус снаружи. Нам очень повезло, что, хотя нас ударило очень сильно, это был не прямой удар об острые камни. Когда мы были в море уже на протяжении нескольких часов, я понял, что достаточно успокоился, чтобы устроиться на крыше каюты. Джек занимался парусами. Дэвид приказал Мехеви найти что-нибудь съестное. Маурири, клянясь, что с ним уже все хорошо, встал у руля. Дэвид сел рядом со мной и очень серьезно сказал: - Колин, в следующий раз, когда я буду проявлять интерес к твоей корреспонденции, скажи мне не совать нос в чужие дела. Я ему клятвенно пообещал так и сделать.