***
У Фреда, конечно, когда-то точно был типаж девушек, которые ему нравятся, и никогда - обратного. Теперь был. Сайфред. Он даже имени ее не помнил, да и зачем? Запоминать имена девушек на одну ночь и то полезнее. Они-то не были отвратительными, не улыбались так противно, не имели мерзкого шрама на носу, а глаза у них были цвета шоколада, зелени, неба или металла. Не дерьма, как у нее. С ними можно было шутить, подавать им пальто и нежно целовать их голые тела и горячие мягкие губы в тусклом свете свечей. У Сайфред-то тело костлявое, а губы все потрескавшиеся, как она сама говорит, «разъебанные в ништо». Конечно, с ними не выпить. Девушки, что ему попадаются, не пьют много и самозабвенно, будто заливая пустоту. А еще они не хранят у себя немного наркоты «на совсем уж непроглядно черный день». Живя в большой и не самой обеспеченной семье, учишься использовать вещи по максимуму. Фред тоже так умеет. Не оставлять на дне бокала или бутылки горького и жгучего остатка. Не оставлять ей ни сил, ни нервного спокойствия. Сайфред - вещь. - Ненавижу тебя, - это больше похоже на стон или крик раненой птицы, а рука трясется так предательски, что скрыть эмоциональную бурю становится уже невозможно. А она молчит. Молчит. Смотрит. Раздражает. Подливает еще себе. - Что, и не скажешь ничего? Язык заплетается, алкашня? - Не люблю пустословный треп, - пожимает плечами и тянется через стол за его стаканом. Рука Сайфред тверда, а голос спокоен, с привычной интонацией и без малейшего признака опьянения. Отчего-то хочется выть. А еще - бросить в нее чертов пустой стакан, пусть он и недостаточно тяжелый, чтобы пробить череп. Во всяком случае он бы выбил ее из омерзительного для него спокойствия. Но Фред неожиданно для самого себя хватает тонкое запястье, крепко, но не пытаясь переломать девушке кости. Затуманенное сознание даже не успевает сообразить, а, собственно, нахрена. Поэтому этот вопрос задает Сайфред, обрываясь на полуслове и глядя своими узковатыми глазами на низко опущенную голову парня. Тишину, густую, противным чем-то затекающую в уши, прорывает скрип ножек стула о старый пол. Она стоит рядом, молчаливая, притихшая, словно застыла - хоть статую с нее ваяй, блять, - и гладит по голове. Без насмешек и без капли жалости, будто впитывая. А выглядит все так естественно и правильно, словно бы ей не в тягость терпеть его руки на своей талии, а голову на груди, а он как будто вовсе не ненавидит ее. - Все твари. Смирись, - равнодушно бросает она, прекращая гладить его по волосам и убирая руку с головы. - А тебе-то сильно это помогло? - смотрит прямо в глаза и даже не пытается оторвать взгляд. Будто что-то ахиренно важное там увидел. Святая наивность. Она горько усмехается, разрывая контакт, и молча тянется к бутылке. Теплые ладони на щеках, голова задрана вверх, а грубый голос отчеканивает почти по слогам: - На. Вопрос. Отвечай. Сейчас. Же. Тварь. - Я тебе не тварь, тварь, - равнодушно выдает она, пытаясь отвести взгляд. - Сайфред. - Ну допустим, помогло, да. - Так вот, а я не ты, Сайфред, - шипит он, резко отпуская девушку. Та привычно скрещивает руки под грудью и опирается о стол, усмехаясь. - Как влюбленная истеричка. - Влюбиться? В тебя? Дура, что ли? Да я лучше под поезд брошусь. Или утоплюсь. В тебя невозможно влюбиться, ты создана для ненависти. Она усмехается, неопределенно и раздражающе привычно, и все же разливает остатки алкоголя. - Так выпьем же за это.***
- А если я уйду? - Во-первых, не уйдешь, во-вторых, переживу, - он усмехается, с жестокой издевкой в голосе. Если б ей не было до такой степени наплевать, она смогла бы расплакаться. - Неужели действительно думаешь, что не переживу? - Я нужна тебе ради других. Чтобы с другими мог быть собой, а не срывать злость на всю ту гадость, что окружает постоянно. Он смотрит в серое лицо с плотно сжатыми губами и отчего-то удивляется. Впечатление, будто идет по перрону, ожидая полуденный пассажирский. - Сука. - Значит, я права. Губы у Сайфред совсем странные. Потресканные и шершавые, с солоноватым привкусом крови, но отчего-то все равно лучше, чем у тех расфуфыренных девочек. А еще - сигареты. Тонкий привкус, странный, но ведь и он никогда не курил. Фред нагло лезет к ней карман и вынимает оттуда вскрытую пачку каких-то дешевых и крепких. - И какого хрена ты творишь? - Потому что ненавижу тебя, - Уизли резко отстраняется и кидает сигареты на стол. - Чего уставилась теперь? - Ебнутый, - констатирует девушка, на что Фред уже не выдерживает. Запястья прижаты к стене над головой, а ее серое лицо по-прежнему выражает самый минимум эмоций. Мразь. - Когда-нибудь я тебя прибью, - шипит он ей в лицо. - А пока, наверное, пора под поезд.