Заставь меня бороться

Steven Price — 13. This Is My Home       Они уже подъезжали до Каштанового Переулка. На своей руке Мила ощутила прохладу руки Берти. Она посмотрела на его лицо пропитанное болью и сожалением. Он понимал, что в смерти Нила присутствует его вина. Он практически его убил. Мила слабо сдавила его руку, словно на прощание, тут же отвернувшись к окну.       — Я не мог ничего сделать, Мила, — опустив голову, проговорили он. — Я был весь в его власти, прости.       Девушка оставила Векшу без ответа. Ей не хотелось ничего слушать, ни с кем разговаривать.       Теперь, когда Нила не было, ей снова захотелось оказаться в его объятиях, приникнуть к его груди и втянуть смешанный запах мяты и лимона, который, казалось, мог принадлежать только ему одному. Воспоминания об этом были ещё так свежи в её памяти, что у неё даже стало покалывать плечи, за которые он обнимал её.       На улице была пасмурная погода, затянувшиеся тучи грозились вот-вот намочить оживлённый Троллинбург своими слезами. Мила увидела своих друзей ещё до того, как они доехали до «Перевёрнутой ступы». Ромка обнимал Белку со спины, отдавая ей своё тепло. Сама же девушка, взволнованная и напряженная, переминалась с ноги на ногу.       Дилижанс остановился, но меченоска не спешила выходить. Она видела, что прямо возле места, куда заселяют каждый год первокурссников на одну ночь, стояла Амальгама. Холодный взгляд, которым профессор окинула дилижанс, вызвал у Милы нервную дрожь по телу. Женщина оставалась неподвижна, и кажется, едва дышала. Её тонкие руки сжимали друг друга подобно двум птичкам, приникшим друг к другу. Её волосы цвета грязного снега были зачёсаны в тугой узел на затылке.       Мила наблюдала, как тяжело выдохнув, Берти встал и вышел из дилижанса, и Белка кажется от эмоционального восторга чуть не упала в обморок. Он подошёл к сестре, и совсем не подобающе манере Берти, крепко её обнял. По его содрогающимся плечам было понятно, что Векша дал волю эмоциям. Он не скрывая плакал. Мила не могла себе позволить того же. Теперь никто не увидит её слёз.       Поглубже набрав воздуха в лёгких, Мила открыла дверь. Неожиданно сильный порыв ветра откинул пару прядей её волос назад. Она не смогла даже выдавить из себя улыбку, когда встретилась глазами с Ромкой. Друг уже стоял возле неё и никакие слова не приходили в голову.       Лапшин в ответ её неразговорчивости тоже молчал. Он положил свои руки ей на плечи, и Милу от воспоминания ударило током прямо в сердце. Она сильнее стиснула челюсть, чувствуя, как зубы начинают скрежетать.       Амальгама направилась уверенной походкой в сторону меченоски. Её руки уже были сложены сзади, с гордо поднятой головой и холодным взглядом, профессор одарила Милу. Скрытая ярость, исходящая от неё, была почти ощутима. Чистой, до кристальной белизны каления. Мила чувствовала эти импульсы, дрожащие волны злости, каждым сантиметром своего тела.       — Это ты во всём виновата, грязная приживалка! — пропитанным ядом голосом, прошипела Амальгама. Её белесая кожа лица, которая сейчас была светлее прежнего, при свете пасмурной погоды казалась серой. — Я потеряла племянника из-за тебя.       У Милы появился странный рвотный позыв, который хотелось затолкать обратно. Со всей той злостью и беспомощностью. Профессор Мендель больше не удостоила Милу ни единым лишним словом. В какой-то момент девушке захотелось сорваться на женщине, ударить её по лицу и кричать что есть мочи. Так, как никогда раньше.       — Профессор! — уставился на Амальгаму Мендель уставший взгляд светлых глаз Владыки. — Прошу за мной, — он развернулся и направился за второй диллижанс, не дожидаясь Амальгамы.       — Ты не виновата, Мила… — произнёс Ромка, с сочувствующим взглядом смотря на подругу.       — Ничего не говори, — отрезала девушка. Она развернулась, направившись в сторону Львиного зева, даже не дождавшись, когда выгрузят её вещи.       Сейчас ей было впервые наплевать на всё, что происходило.       «Всё кончено…» — пронислось в голове, когда Мила прикрыла на мгновение глаза.

***

      Для подходящего лета на улице было крайне холодно и зябко. В лицо бил ветер, а солнце, что клонилось уже сесть за горизонт, не грел своими лучами. Наступающий вечер, что грозил оставить Милу наедине с темнотой, всё быстрее пытался овладеть небом.       Неожиданно могильную тишину всколыхнуло зловещее совиное угуконье. Мила обернулась, убеждаясь, что никто из мёртвых не наблюдает за ней. Вокруг лишь возвышались надгробные кресты и ангелы.       Мила остановилась напротив одинокой, ничем не примечательной могилы без фотографии. Она присела, внимательно рассматривая имя похороненного. Мила протянула руку, холод могилы обжег ей кончики пальцев. Она медленно начала выводить по гравировке имя: «Игнатий Ворант».       Рудик прикрыла глаза, одинокий гортанный всхлип боли всё-таки вырвался из уст. Она старалась быть сильной, но здесь, оставшись один на один со своими мыслями и страхами, Мила смогла позволить выплеснуть свою боль.       Её сердце больно кольнуло от мысли о Ниле. Она так и не смогла попрощаться с ним, как следует. Его тело забрал отец, вместе с возможностью в последний раз взглянуть на него. Ей было больно от одного воспоминания, которое запечатлелось у неё в памяти. Запах, эмоции… всё до последней детали — окровавленные руки, пустые глаза, победоносная ухмылка Многолика.       Она крепче сжала кулак, ощущая, как ногти впиваются в ладонь. То ли от злости, то ли от жалости к самой себе.       — Мила… — аккуратно позвал её знакомый голос девушки.       Рудик не ожидала встретить здесь кого-то, и уж тем более Платину. Она выглядела уставшей, но несмотря на все ужасные события, её волосы были причесаны в пучок, на губах блестела помада, а блузка с юбкой-карандаш придавала делового стиля.       Она присела рядом с ней, кладя свою руку ей на плече. Мила чувствовала исходящую от неё боль, туже потерю, что разрывало сердце.       — Как ты меня нашла? — поинтересовалась меченоска, поднимая глаза на девушку.       — Тебя не оставляют без присмотра… после всего случившегося, — призналась она.       Внутри от злости начала закипать кровь. Но Мила подавила желание ярости взять над ней вверх. Стиснув челюсть сильнее, её губы превратились в тонкую линию. Она спросила:       — Ты знаешь, кто здесь похоронен?       — Да, — тихо ответила Платина. — Мне жаль…       Мила ничего не ответила, продолжая всматриваться в надгробье своего отца.       — Вообще-то, — начала Платина, — я хотела бы тебе кое-что отдать. — Встав, она достала из кармана коробочку. — Я нашла её в его вещах после того, как вы приехали.       Мила протянула руку, шоколадный бархат приятно ласкал кожу. Внимательно рассмотрев коробочку, Рудик так и не решилась открыть её.       — Спасибо, — поблагодарила она, поднимая глаза на Мендель-Векшу.       — Тебе предстоит о многом подумать, — оповестила Платина девушку. — До скорой встречи, — попрощалась она, оставляя Милу одну среди могил.

***

      Мила крутила кольцо, что плотно село на её пальце. В голове был кавардак, она практически уже не различала, где сон, а где реальность. Ей хотелось встать и громко закричать, начать крушить всё, что её окружало, взвыть от боли, задыхаться и давиться слезами. Но всего этого Мила не могла себе позволить. Теперь для неё это было что-то сродни роскоши.       Открытая коробочка лежала возле неё, она источала некую магию, что таилась внутри. Приятное тепло, что теперь отдавалось в тело девушки, наполняло её, придавало сил. Мила словно ощущала возле себя Нила, и сама мысль об этом, грела её.       Да, их отношения нельзя было назвать нормальными, но Рудик знала, что это было нечто большее. Нечто большее, чем смысл жизни. Но уже ничего не изменить. Её настоящий враг преподал ей урок, который она зарубила себе на носу — нельзя быть любимой и сильный одновременно.       Белка тяжело вздохнула, наблюдая, как Ромка сел рядом с ней. Мила слышала его тяжелое дыхание. Девушка знала, что ему нечего сказать или как-либо утешить. Она не рассчитывала на понимание с его стороны, ведь, кроме неё и Берти никто не знает, что же произошло на Испытании. Через что им пришлось пройти, чтобы в конечном результате оказаться дома.       — Ты в порядке? — неуверенно задал вопрос Лапшин. Его глаза источали тревогу и нечто такое, что Мила ещё не видела.       — Неуместный вопрос, — дёрнула плечом девушка. Она хотела бы поговорить с друзьями, но не сейчас. Ещё прошло не так много времени, чтобы ей было легко поделится своей болью.       Ромка взял её за руку и нежно стиснул.       — Ты не одна.       — Я знаю, — согласно кивнула Мила, подавляя в себе слёзы. — Но я уже не та, — она взмахнула головой, отгоняя непрошеные мысли. — Я осталась лежать там, вместе с Нилом, в крови и боли.       Она встала с дивана, не дожидаясь ответа друзей. Чувствуя спиной удивлённый, немного подавленный и грустный взгляд Белки. Чувствуя в ушах шум от мыслей и болезненных воспоминаний. Во рту боль и горечь от той потери, которую принёс ей этот год.       Но это был не конец истории. Хоть Нил и мёртв, Мила отомстит Многолику за то, что тот снова отнял у неё близкого человека. Внутреннее ощущение билось тревогой. Рудик знала, что её заклятый враг рядом. И сейчас он где-то прячется, снова набираясь сил, союзников и времени для следующего удара. Всё только начиналось. Смерть Нила была началом истории. Потому что конец — это начало…

КОНЕЦ