«Мы с тобой из разных миров...»

      ― М-м-м… ― глухой стон сорвался с губ Иккинга, всю ночь пытавшегося найти покой. Пересиливая тупую боль, пульсирующую в висках, юноша кое-как разлепил веки и уставился на самый скучный в мире предмет для изучения ― деревянный потолок, — а затем, вдоволь насмотревшись на него, повернул голову в сторону окна, за котором брезжил серый утренний свет.       Нехотя Иккинг скинул с себя тёплую шкуру и поспешно сел в кровати, от чего боль в голове занялась с новой силой.       ― Да что ж это такое? ― приложив руки к вискам, юноша попытался унять неприятные ощущения. ― Да, сегодня определённо придётся наведаться к Готти. Беззубик… Беззубик, пора вставать, ленивая рептилия. ― В ответ дракон недовольно фыркнул и закрыл морду хвостом. ― Ну ладно…       Не без труда поднявшись с постели, викинг направился к лавке, на которой ещё ночью оставил лётный доспех, и принялся неспешного утягиваться в него.       ― Братец, — Иккинг бросил взгляд на сопящую Фурию. ― Вставай. У нас сегодня много дел. ― Рептилия, ворча, нехотя подняла голову и недовольно уставилась на своего наездника. ― И не надо так смотреть. Поднимайся.       Рыча, Беззубик соизволил-таки встать с налёжанного места и подойти к хозяину, стоявшему посреди комнаты.       — Молодец. А теперь замри, — наездник взял лежащее подле него снаряжение и принялся седлать донельзя спокойного, но недовольного дракона. В царящей тишине щелчки застёжек и скрип кожи казались особенно громкими и остро режущими чуткий слух Фурии и её всадника. ― Вот всё и готово, а теперь пойдём завтракать, братец.       Иккинг скорым шагом направился на нижний этаж, мысленно вознося богам молитвы, чтобы его отца не оказалось дома; стоило ноге всадника коснуться скрипучих половиц вхожей комнаты, как царящую тишину нарушил басистый голос Стоика:       ― Сын! Где ты был? Я долго тебя ждал. Желал потолковать.       ― Эм… я… ― Иккинг замялся и бросил взгляд на Ночную Фурию, которая лишь толкала всадника, требуя обещанное угощение. ― Я был с Беззубиком. Он очень хотел полетать и… и… вообще…       ― Да? ― вождь отложил в сторону закоптившуюся кочергу, которой ворочал занявшиеся в огне очага поленья, ― а я уж помыслил, что ты избегаешь меня.       ― Кто? Я? Нет… Т-ты что, пап? Так о чём ты хотел поговорить?       ― Присядь, ― Стоик указал на лавку, стоящую против него. Нехотя юноша умостился на ней и уставился на хмурого отца. ― Ты ничего не хочешь мне сказать?       ― Эм… о чём ты? — юноша исподлобья взглянул на вождя, что не сводил с него внимательного взора.       ― Ты прекрасно понимаешь, о чём я, Иккинг! ― вождь повысил голос, от чего, казалось, задрожали все стены в доме. ― Что ты вчера устроил в Большом Зале?       ― Ты же хотел, чтобы я принял решение, я его принял…       ― Иккинг! ― вождь ударил кулаком по столу, и стоящая на нём посуда звонко загремела, будто выражая своё недовольство непотребно грубым разговором, случившимся в стенах дома. Беззубик от неожиданности подскочил на месте и жалобно заурчал. ― Они же наши враги! ― мужчина встал со своего места и начал расхаживать по комнате. ― Люди в деревне недовольны…       ― Они всегда недовольны…       ― Сын, это серьёзно! ― Стоик остановился рядом с отпрыском и взмахнул руками прямо перед его лицом. ― Ты будущий вождь и должен уметь принимать правильные решения.       ― Пап, ты желал, чтобы их судьбу определил я. Я свершил твою волю. Отчего же ты принуждаешь меня к своему мнению, которое считаешь единственно верным? Может, тебе нужно было казнить их до нашего с Хедер возвращения на Олух и не доверять мне это всё?       ― Иккинг, ― немного успокоившись, вождь понизил голос и стал говорить более спокойно. ― Сейчас они ― наши главные враги. Попади ты к ним в плен, твою голову на следующий же день отправили бы обратно в Драконий Край и…       ― Но я не они, отец! ― Иккинг поднялся с лавки, о чём тут же пожалел ― голова знатно закружилась от ужасной боли. Юноше пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться на ногах и не показать своего недомогания отцу. ― Я знаю, что ты не всегда доверяешь моим решениям, но позволь мне сейчас разобраться в этом самому. Пожалуйста, пап. Я знаю, что делаю.       Стоик смотрел на сына самым строгим взглядом, на который только был способен, от чего тот сжался ещё больше, а спустя минуту тяжёлого молчания произнёс:       ― Очень на это надеюсь, ― взяв свой шлем с лавки, вождь направился к выходу. ― И постарайся в очередной раз не натворить глупостей. В последнее время это твоё излюбленное занятие.       Массивная дверь хлопнула, скрывая за собой широкую спину викинга.       ― Отлично, ― опустившись обратно на лавку, Иккинг спрятал лицо в ладонях, мысленно прокручивая в больной голове столь неприятный разговор отцом. ― И за что мне всё это? ― юноша невольно бросил усталый взгляд на Беззубика, который по-прежнему сидел в ожидании трапезы. ― Прости, брат.       Иккинг направился к огромной корзине, где хранились запасы еды для Ночной Фурии. Выудив из неё несколько больших рыбёшек, он положил их перед рептилией, которая с неприкрытым удовольствием принялась уминать свой скромный завтрак. Сам же викинг поплёлся к столу, где стоял пузатый старый кувшин с молоком, рядом с которым лежал кусок вчерашнего хлеба. Негусто, но на голодный желудок и эта пища сойдет.       ― Братец, боюсь, полетать сегодня мы не сможем, ― жуя краюху, проговорил Иккинг; голова юноши по-прежнему гудела, и каждое движение, даже будь то ход челюстей, отдавалось неприятностью в виски. Беззубик заворчал, однако более никак не выказал своего неудовольствия. ― Ладно, пойдём к Готти.       Как только юноша переступил порог, в лицо сразу ударил прохладный ветер, несущий на себе запахи соли, воды, леса и приближающейся грозы. Послышалось сопение Беззубика, который принюхивался к роящимся в воздухе ароматам.       ― Тоже чуешь? ― подняв глаза к небу, всадник увидел густую пелену серых туч. ― А ведь только вчера пекло солнце… ― викинг быстро забрался в седло и с настороженностью посмотрел на чернеющий горизонт. ― К дому старейшины. ― Не медля ни секунды, дракон взмыл в небо и направился к непримечательному домику Готти, обосновавшемуся на небольшом возвышении.       Иккинг не был уверен, что застанет в лазарете хоть сколько-нибудь полезных людей ― на Олухе царило раннее утро, а потому все его жители ютились по домам и спали. Вероятнее всего, сама старейшина и её помощницы были заняты сном, либо отправились в здешний лес для раннего сбора трав, как это делали по обычаю с наступлением тепла и времени цветения.       Подле дома, свернувшись в огромный комок чешуи, отдыхал Шторморез. Совоподобный дракон лишь на миг поднял голову от земли, мазнул взглядом по спешащей к лазарету Ночной Фурии и устроился обратно. Иккинг указал Беззубику на площадку, созданную специально для драконов — большинство больных или раненых викингов доставлялись к Готти в тяжёлом состоянии, а переправить их иной раз можно было лишь по воздуху.       Фурия легко спикировала вниз, на прокрашенные доски, прямо ко входу.       Иккинг спешился с дракона и, едва достигнув двери, громко постучал. Ответа не последовало. Впрочем, после второго стука тоже.       — Ладно, — будто вмиг позабыв о правилах приличия, всадник толкнул массивную дверь, поддавшуюся напору со странной лёгкостью; в лицо сразу ударил терпкий запах свежих и высушенных трав и каких-то отваров. От густого аромата гудящая голова пошла кругом, и юноша едва не ухнул на пол — Беззубик вовремя оказался рядом и успел подхватить своего наездника.       ― Спасибо, братец.       Помещение, которое служило одновременно лазаретом для жителей Олуха и жильём для Готти, было знакомо Иккингу с самого детства, но за последние годы претерпело ряд изменений.       Сейчас этот дом был довольно просторным, и здесь мог уместиться десяток другой больных и раненых. И хотя постройка эта и была вместительной, освещалась она весьма скверно ― лишь небольшим количеством свечей, да рассеянным светом, который едва проникал в пару мутных окон.       Всадник сделал несколько шагов вглубь главной комнаты и увидел несколько Жутких Жутей, облюбовавших свободные лавки и столы, и теперь сонно урчавших в унисон друг другу.       ― Здесь есть кто-нибудь? ― тихо, но так, чтобы его могли услышать, спросил викинг, однако ответом ему послужило бурление котла, висящего над очагом; было видно, что дом давно не спал, но, судя по всему, пустовал. ― Братец, похоже, не вовремя мы пришли. ― Ещё раз осмотревшись, Иккинг, стараясь не шуметь, медленно направился к Беззубику, выглядящему весьма встревоженным. ― Эй, друг, всё в порядке?       В следующий миг юноша услышал скрип открывающейся входной двери.       ― Иккинг? ― до слуха всадника донёсся такой родной и спокойный голос матери. ― Что ты здесь делаешь?       ― Эм… Привет, мам, ― он подошёл к женщине и обнял её. ― Честно, я пришёл к Готти. На голову будто бревно свалилось…       ― Старейшина ушла пару часов назад в лес за травами. Пойдём. От головной боли я найду что-нибудь.       Иккинг проследовал за матерью вглубь помещения. За ним, рыча и оглядываясь по сторонам, шёл Беззубик, которому находиться в доме Готти явно было неприятно.       ― Да что с тобой, брат? ― Хэддок бросил обеспокоенный взгляд на Ночную Фурию ― прежде дракон не вёл себя так, находясь в лазарете, теперь же рычал и ворчал, словно пол был усеян жирными угрями. ― Беззубик… всё хорошо. Здесь никого нет. ― Юноша потянулся рукой к чёрной морде, однако Фурия лишь мотнула головой, не разрешая прикоснуться к себе.       В комнату вошла Валка, держа в руках деревянную дымящуюся кружку.       ― Вот. Это поможет снять боль, ― она протянула сыну ветхий сосуд, наполненный горячей жидкостью.       ― Что это? ― приняв кружку, Иккинг принюхался к её содержимому ― пахнет, вроде, приятно.       ― Отвар из корней вербены, ― Валка тепло улыбнулась. ― Пей, пока не остыл ― горячим он полезнее.       Бросив ещё один недоверчивый взгляд на тёмную жидкость, юноша большими глотками выпил отвратительное на вкус поило.       ― Гадость какая, ― неприятное послевкусие, оставшееся во рту, заставило Хэддока поморщиться и откашляться.       – Зато вскорости поможет, ― всадница добродушно рассмеялась и забрала у Иккинга деревянную кружку. ― Впрочем, не один ты мучаешься головой ― видел, как небо заволокло? Боги ниспошлют нам сегодня знатный дождь. Посиди здесь, пока боль не сойдёт.       ― Эм… я бы с удовольствием, да только Беззубик почему-то нервничает, ― юноша указал на своего дракона, который постоянно принюхивался к чему-то и тихо рычал. ― Не понимаю, что с ним. ― Валка бросила настороженный взгляд на рептилию, а затем, не произнося более ни слова, направилась в соседнюю комнату. ― Мам, ― Иккинг направился вслед за женщиной, намереваясь расспросить её о вчерашней ссоре с вождём.       ― Иккинг? ― женщина бросила на всадника вопросительный взгляд.       ― Я… эм… ну… Я вчера случайно… ну да, случайно… подслушал ваш с папой разговор… ― юноша стыдливо отвёл глаза, пытаясь уцепиться взглядом хоть за что-нибудь.       ― И что именно ты услышал?       ― Да… собственно… всё, ― викинг развёл руки в стороны и виновато прикусил губу. ― Извини.       ― Но ты ведь хочешь что-то спросить, да? ― всадница вздохнула и мягко улыбнулась. ― Что тебя интересует? ― Иккинг невольно нахмурился ― проницательность Валки иногда не на шутку пугала его, ведь порой укрыть от неё свои мысли не представлялось возможным.       ― Амазонка… Она ведь здесь? У Готти?       Тяжело вздохнув, Валка лишь коротко кивнула и посмотрела назад, в сторону комнаты, куда хотела пойти.       ― Я хочу с ней поговорить.       ― Иккинг, она пришла в себя несколько часов назад и сейчас спит. Не нужно её тревожить. Ей нужен покой.       ― Почему ты её защищаешь?       ― А почему мне нельзя этого делать? ― женщина изумлённо приподняла брови.       ― Они же… Наши враги!       ― Иккинг… ― Валка подошла к небольшой массивной лавке и тяжело села на неё, было видно, что скандинавка очень устала. ― Что, по-твоему, делает их нашими врагами?       ― О чём ты?       ― Почему ты считаешь их нашими недругами? ― всадница смотрела на сына как-то отрешённо. ― Что тебе сделали эти девы?       На мгновение Иккинг впал в ступор, пытаясь найти более-менее правдоподобный ответ на этот вопрос. Впрочем, ответ нашёлся быстро, стоило обиде вспыхнуть в груди.       ― Мне ― ничего! Хотя одна из амазонок пыталась прострелить мне голову почти пять лет назад, но это неважно, ведь так? ― юноша хмуро зыркнул на свою мать. ― Они ведь предали наш народ и…       ― Это было очень много лет назад, Иккинг, ― женщина медленно поднялась с лавки и не спеша направилась в сторону соседней комнаты. ― А вражду между нашими народами посеяли… мы, викинги. В тот день, когда убили первого дракона. ― Валка остановилась на полпути и повернула голову к сыну. ― Ты знал, что эллинки почитают драконов, как священных, божественных существ?       — Откуда мне это знать? Они ведь живут в далёких языческих землях.       ― Вот видишь, сын. Правда у каждого своя. Не нужно обвинять невиновных…       ― Тогда что они делали на нашем острове?       ― Может, они действительно сюда прибыли изучать драконов?       ― Тогда зачем нужно было всё делать тайно? Так делают лишь только лазутчики, желающие выведать тайны облюбованных ими земель.       ― А ты думаешь, твой отец позволил бы амазонкам свободно разгуливать по архипелагу?       На это ответить всаднику было нечего. Ведь действительно, вождь, скорее, засунул бы голову в пасть дикому дракону, нежели разрешил бы южанкам шляться по землям викингов.       ― И, если ты считаешь, что они виновны, почему тех двух эллинок привели обратно на арену?       ― Я… я не знаю, ― голова юноши снова загудела, только на этот раз не от погоды и усталости, а от невозможности собрать факты в единое целое. ― Честно, я уже жалею об этом…       ― Ты бы пожалел о любом своём решении, ― Валка отвернулась и уверенным быстрым шагом направилась прочь из комнаты. ― Пойдём со мной.       ― Куда? ― на вопрос уже не последовало ответа, так как всадница скрылась из виду. ― Отлично… идём, Беззубик.       Иккинг оказался в соседнем помещении, в котором обычно передерживали тяжелораненых воинов. Ещё месяц назад эта комната была битком набита покалеченными викингами, многие из которых уже отправились в свой последний путь на погребальных ладьях. Сейчас же здесь было пусто и тихо…       Всадник окинул взглядом просторное помещение и заметил стоящую в дальнем его углу Валку.       ― Пойдём, братец.       Юноша медленно направился к скандинавке, что держа в руках очередной дымящийся сосуд, склонилась над небольшой кроватью, устланной множеством шкур. На грубо сколоченных досках неподвижно лежала хрупкая на вид дева, которую Иккинг принялся разглядывать с завидным интересом.       На вид девушке было не больше шестнадцати-семнадцати лет. Как и любую эллинку, а их юноша повидал достаточно для того, чтобы прийти к такому умозаключению, от скандинавок её отличали мягкие черты лица: слегка вздёрнутый носик и округлый (пусть и выглядевший сейчас осунувшимся) силуэт лика, который обрамляли яркие, словно огонь, рыжие волосы.       Сейчас девушка спала крепким сном — по ней было видно, что недавно она пережила настоящий ужас: смуглая кожа была усеяна синяками, многочисленными ссадинами и ранами, а локоны настолько сильно спутаны и засалены, что можно было подумать, будто эта северянка никогда за ними не ухаживала.       ― Что с ней сталось? Это наши так постарались? — Иккинг с долей хмурости глядел на укрытую шкурами воительницу.       С некоторое время Валка молчала и спокойно переливала терпко пахнущий настой из одной кружки в другую, затем взяла чистую тряпицу, обмакнула её в жидкость и принялась смачивать раны на девичьем лице.       ― И они тоже постарались. Потолковать в ближайшие дни с ней не сможется. И разве захочет она вести беседы с кем-то из викингов после того, что с ней сделали?       — Это не ей решать, — юноша бросил хмурый взгляд сначала на мать, а затем посмотрел на амазонку; не признать правоты первой он не мог: гречанка действительно была плоха, что не могло не вызвать досаду сына вождя — ему желалось узнать всё о прибытии эллинок в Драконий Край, дабы покончить с этим как можно скорее и позабыть, как страшный сон.       Иккинг открыл было рот, чтобы вновь заговорить с Валкой, как сбоку от себя он услышал приглушённое рычание — то был Беззубик, нервничавший больше обычного.       ― Братец, да что с тобой та… ― викинг повернулся к своему дракону, дабы узнать причину, по которой он так себя ведёт; Фурия неотрывно глядела за спину юноши, а большие зелёные глаза, разделённые вертикальным тонким зрачком, сверкали яростью. ― И что ты там увидел? С несколько мгновений Иккинг не решался оборачиваться — не только агрессивное настроение Беззубика заставило его помедлить, но и настороженное поведение Валки, которая неспешно отставила кружку с отваром в сторону и смотрела туда же, куда и Ночная Фурия.       Иккинг подобрался — Беззубик вёл себя настолько агрессивно лишь в двух случаях: когда рядом были враги или же когда подле него появлялся другой дракон, могущий оспорить у вожака права на территории и главенство.       Медленно, стараясь не делать резкий движений, всадник стал оборачиваться. Когда же ему полностью удалось повернулся к тому, из-за чего Беззубик так нервничал, то он буквально обомлел от увиденного…       ― Ма-а-ам, а с чем был тот отвар, который ты мне давала? ― всадник неотрывно смотрел на точную копию Беззубика, отличную от него лишь тем, что смольное тело было испещрено золотистыми символами, да размерами гораздо большими.       ― О чём ты?       ― Это поило из вербены странно влияет на меня… Вторая. Ночная. Фурия. Как?       ― Это не Ночная Фурия. Возможно, близкий родственник оных, — Валка сделала осторожный шаг к скалившемуся ящеру и приподняла руки в защитном жесте. ― Оракул, всё хорошо. Он друг.       Чёрно-золотая рептилия навострила уши, заслышав спокойный и знакомый голос скандинавки; не сразу, но царящий в лазарете покой разрезал звук втягивающихся клыков, однако из глотки дракона по-прежнему вырывалось сдавленное рычание — Оракул нервничал из-за находящегося рядом с ним здешнего вожака, подчиняться которому он не был намерен.       — Иккинг, попроси Беззубика успокоиться.       Юноша, не сводя внимательного взора с Сумрачной Фурии, направился к Беззубику.       ― Спокойно, брат, всё хорошо, — дракон рыкнул на своего всадника, однако чрез некоторое время всё же успокоился, клыки, однако, не спрятав. ― Как его зовут?       ― Оракул. Не знаю, что это значит на языке эллинов, — Валка поглаживала Фурию за ухом, пытаясь успокоить её.       ― Оракул, ― непривычное скандинавскому языку слово неловко сорвалось с пересохших губ, утонув в тихом ворчании Сумрачного дракона. Иккинг, осторожно ступая по предательски скрипящему полу, направился к Фурии, что стояла подле его матери; жилистая рука, насквозь пропахшая драконьей мятой, замерла в воздухе; Оракул, впрочем, злобно рыкнул, клацнул зубами, едва не откусив человеку ладонь, и потрусил к своей хозяйке. ― Да, манерами ты не отличаешься…       Рептилия подошла к кровати, на которой лежала амазонка. Ящер аккуратно положил голову на свободный край постели и жалобно заскулил, а после начал тыкать носом в ладонь девушки, надеясь, по всей видимости, пробудить её ото сна. Однако воительница никак на это не реагировала. Казалось, она до сих пор находится в глубоком беспамятстве.       Оракул перевёл взгляд на Валку и начал тихонько урчать.       ― Не буди её, малыш, ― скандинавка присела рядом с драконом и принялась успокаивать его. ― Ей нужно отдохнуть.       ― Странно, что на тебя он не бросается… — нотки не то обиды, не то лёгкой зависти прозвучали в словах Иккинга. — Вот бы изучить его… ― в юноше действительно проснулся страстный интерес. — Вторая Фурия! У Беззубика появился, пусть и двоюродный, но брат. Ты рад этому?       В ответ Ночная Фурия лишь утробно зарычала, показывая, что братья ей совершенно не нужны.       — О, да ладно!       ― Вот только не нужно его изучать, ― Валка бросила на сына строгий взгляд. ― Твои друзья из него весь драконий дух вытрясли, пытаясь перевязать ему сломанное крыло.       ― Сломанное крыло?       ― Да… ― всадница тяжело вздохнула и погладила Оракула по голове. ― Эрет сказал, что обнаружил их, ― женщина указала на рептилию и амазонку, ― запутанными в сети охотников. Вероятно, их сбили… ― будто подтверждая слова женщина, Фурия тихо курлыкнула.       — Жаль… — Иккинг с долей сочувствия посмотрел на Оракула, что неотрывно глядел на свою хозяйку. Стоящий подле всадника Беззубик, заприметив, что хозяин стал уделять много внимания чужаку, зарычал и принялся толкать юношу мордой, прося, нет, буквально приказывая убраться из этого дома. ― Да, братец, сейчас… ― Хэддок лишь отмахнулся от своего дракона и продолжил рассматривать чёрно-золотую рептилию. Однако вскоре интерес пошёл на убыль, ибо сам ящер не желал общаться с незнакомыми человеком и драконом. ― Так… попробуем в другой раз… Успокойся, брат, всё хорошо. Мы уже уходим.       Всадник потрепал Фурию по голове и направился к выходу.       ― Мам, скажешь мне, когда она придёт в себя? ― Иккинг по-прежнему не терял надежды потолковать с рыжеволосой девицей, что, по счастью для неё, находилась в беспамятстве.       ― Конечно, сын, ― удовлетворившись ответом, скандинав направился к выходу из душного и пропахшего травами помещения, однако голос матери тут же заставил его остановиться: ― Иккинг! Подожди, ― Валка в несколько широких шагов оказалась возле юноши и протянула ему какой-то свиток, ― это список лечебных трав. Запасы Готти почти на исходе, а многие из нужных растений не цветут в здешней погоде и найти их можно много южнее Олуха. Если тебя и твоих всадников не затруднит…       ― Не беспокойся. Мы всё найдём, — юноша ободряюще улыбнулся и поспешил покинуть лазарет.       Дракон и его наездник оказались на улице — в воздухе вовсю чувствовалось присутствие дождя: было влажно и душно.       ― Надеюсь, боги не выльют на наши головы сотню другую бадей с водой, — Иккинг бросил насмешливый взгляд на хмурую Ночную Фурию. — Братец, да ладно тебе. Вы подружитесь. Дай ему привыкнуть к нам. Уверен, вы поладите.       Махнув рукой на ящера, всадник осмотрелся: деревня выглядела привычно серой, какой всегда бывала в пасмурные дни; начал накрапывать дождь, готовый в любой миг перерасти в холодный ливень. Несмотря на погоду, многие жители селения покидали свои дома, стремясь поскорее занять себя делами, коих после набега Драго прибавилось немалое количество. Упомнив о делах, юноше невольно помыслилось о запертых на арене эллинках.       ― Амазонки… чтоб им пусто было! Беззубик, нам нужно на арену ― всадник, старательно игнорируя гудящую от боли голову, нехотя забрался на спину дракона, который, пружинисто оттолкнувшись, ринулся в небо.       Вскоре вдалеке показался «купол» арены.       Раскосые лапы Фурии легко коснулись влажных плит арены, кожистые крылья с шелестом сложились; металл ударил о камень — всадник спешился с дракона и твёрдым шагом направился к камерам, где сидели приведённые сюда ранее гречанки. Иккинг хорошо знал, чем займёт двух девиц, пока он сам и команда его наездников будут искать хоть что-то, что сможет доказать их вину или невиновность.       — Говорят, труд облагораживает человека. Вот и проверим эту древнюю истину. Может, каторжная работа собьёт спесь с этих язычниц? — Хэддок остановился подле промёрзшей металлической решётки, за которой, скрючившись от холода, дремали воительницы Северных Земель. Иккинг со всего маху ударил наручем по прутьям, что вмиг жалобно забренчали. ― Подъём!       За решёткой началась неспешная возня.       ― Оу, ― до слуха всадника донёсся удивлённый, но в то же время насмешливый голос брюнетки, насквозь пропитанный заморским наречьем. ― Сестрёнка, ты посмотри, кто к нам пожаловал. Сам сын вождя. ― Губы девушки скривились в усмешке. ― Что надо, ваше величество? ― амазонка фривольно разлеглась на холодном полу и уставилась на юношу с издёвкой.       ― Подымайтесь, девы, ― Иккинг старался говорить как можно непринуждённее. ― Если я вас пощадил, это не значит, что самое худшее для вас позади...       ― Хм, ― воительница усмехнулась его словам и плавно, словно кошка, поднялась с плит. ― Ты посмотри. Такой красивый, но такой… суровый. ― Амазонка подошла вплотную к клетке и упёрлась ладонями в металлические прутья. ― Может, ты чего-то желаешь? ― девушка лукаво улыбнулась и подмигнула шатену, будто нарочно стремясь его смутить.       ― Прекрати.       ― Ты скучный, ― амазонка склонила голову на бок и принялась с интересом разглядывать наездника. ― Но красивый. Среди викингов редко таких встретишь. Обычно на скандинавские рожи без слёз не глянешь. ― Улыбнувшись, девушка развернулась на пятках и, покачивая бёдрами, отправилась обратно к хмурой Астрид.       Иккинг сурово посмотрел вслед воительнице, решив оставить её выходку без внимания.       Приказом вождя Драконьего Края вы будете заняты на здешних работах по восстановлению деревни ― труда тут много, потому вам будет чем занять себя, кроме как бездельем. Да и отплатить за наше добро добром не будет лишним.       Астерия, до сего момента непрерывно ухмылявшаяся, как ужаленная подлетела с плит и уверенным шагом направилась в сторону Иккинга, а оказавшись у решётки, с силой ударила ладонями по ней так, что старый металл застонал под натиском девы.       ― Ишь ты, раскомандовался, ― брюнетка вперилась во всадника злобным взглядом. ― С чего ты взял, что мы вообще будем это делать?       ― Вы желаете, чтобы прежний приговор привели с исполнение? Мой отец с особым удовольствием возьмёт топор и снесёт вам головы.       ― Давай, ― голос подала доселе молчавшая Астрид. Пропитанный напевным акцентом голос привлёк внимание Иккинга. ― Веди его сюда и вручи ему секиру. Мы смерти не боимся. Лучше остаться без головы, чем быть рабыней среди варваров.       На мгновение Иккинг задумался: угрожать амазонкам смертью ― то же самое, что пугать дракона копчёным лососем.       ― Возможно, лучше, ― лёгкая улыбка вновь появилась на лице юноши. ― Но та рыжеволосая дева сейчас в доме целительницы. И чувствует она себя намного лучше. ― Всадник заметил, как эллинки притихли, внимательно слушая каждое его слово. ― Если на то будет воля богов, через пару дней она встанет на ноги. Но не заставляйте меня делать так, чтобы это не произошло. Она ведь вам дорога, верно?       ― Если с её головы хотя бы волос упадёт, ― Астрид, пересиливая боль, встала с камней и подошла к решётке. ― Клянусь всеми вашими божками, я собственными руками вырву из груди твоё поганое сердце и брошу его диким драконам на съедение.       ― Её не тронут, если будете делать то, что вам прикажут, ― Иккинг окинул взглядом Арену и заприметил в одном из её углов спящих близнецов, которых не заметил ранее. ― Что скажете?       ― Будь ты проклят, варварская тварь!       — Полагаю, это значит «да»?       — Слушай внимательно, скандинав, — Астерия заставила викинга обратить на себя внимание, — хотя бы один косой взгляд в её сторону, хотя бы одно гадкое слово в её адрес… твои соплеменники не успеют спасти твою жалкую жизнь. Ты понял?       Юноша усмехнулся в ответ на дерзости гречанки, однако согласно кивнул:       ― Вот и договорились. ***       ― Хочу его убить, ― Астрид села обратно на меховую накидку, лежащую на каменном полу.       ― Встань в очередь. Я первая буду его убивать.       ― Самодовольный индюк. Я — дочь Северных Земель, дева эллинской крови! Как он смеет приказывать мне? ― гречанка, грязно выругавшись на родном языке, откинулась на облезлую накидку и устремила гневный взор в потолок. — Артемида, молю: пусть представится случай снести ему голову!       ― Да… Но ты не станешь отрицать, что это довольно красивый индюк?       Астрид в удивлении изогнула брови и воззрилась на усевшуюся подле неё сестру.       ― Ну что? Ты только посмотри на него… ― Астерия склонила голову на бок. ― Рожа весьма симпатична для скандинава. Худощав, конечно, но я уверена, что мышцами он не обделён. И посмотри на его ноги… ― воительница вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть свою «жертву». ― А этот лётный доспех… как идеально он сидит на нём и подчёркивает… хм… все самые важные части этого прекрасного мужского тела. Что сзаду, что спереду. Астри, ты только посмотри на его…       ― Всё! Больше ничего не хочу слышать! Скажи честно, ты издеваешься?       ― Ну что? ― амазонка обиженно выпятила нижнюю губу. ― Я южанка. У меня горячая кровь. Да и в последнее время мы чаще бываем в мужском обществе, нежели в женском.       ― Забыли.       ― Поднимайтесь, — Иккинг, незаметно для заговорившихся амазонок, появился перед камерой и в одно ловкое движение раскрыл замок. — Живее на выход.       Астрид бросила гневный взгляд на шатена, нехотя поднялась с ледяного пола и вплотную подошла к юноше.       ― Дальше что?       ― Дальше ты закрываешь рот на замок и ждёшь указаний.       Гречанка от возмущения и заклокотавшего в груди гнева едва не задохнулась. В ней проснулось дикое желание наброситься на викинга и в типично женской манере расцарапать ему лицо. Однако от исполнения задуманного её отвлекли громкие голоса и шелест крыльев.       ― Эй, Иккинг! А почему они не в клетке? — Ужасное Чудовище с грохотом приземлилось подле пленных дев и всадника Ночной Фурии. — Знаешь, было приложено немало сил, чтобы загнать их туда!       ― Угомонись, Сморкала, я всё объясню.       — Да уж потрудись.       — Ребята, — младший Хэддок начал говорить, когда дождался внимания наездников, — я знаю, что не все из вас приняли моё желание сохранить жизни этим… чужеземкам… Но на то были причины. Однако второе моё решение может не понравиться вам ещё больше: северные девы до вынесения окончательного приговора будут работать с нами и помогать восстанавливать деревню.

₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪