«Мы с тобой из разных миров...»

Остров Олух. Четыре года спустя¹. Через месяц после битвы с Драго.       Холодные тяжёлые тучи оседали над Драконьим Краем, грозя в любой момент обрушиться ливнем на полуразрушенную деревню. И хотя со дня битвы за Олух минул лишь месяц, в селении царило привычное оживление, дико контрастирующее с серостью и разрухой, поселившимися здесь после боя с Блудвистом; в воздухе всё витали запахи палёного дерева и сладковатой гнили, трава, ещё недавно блестевшая изумрудами на солнце, своей выжженной чернотой походила на чумную язву, а земля, что в это время года всегда тверда от припекающего светила, сделалась влажной и вязкой от бесконечно тающих лазурных глыб льда, оставленных здесь Тёмным Вожаком.       И хотя округу то и дело оглашали, пусть и редкие, но радостные женские крики, робкий детский смех, довольное урчание драконов и стук молота о дерево, было здесь и место страшной скорби; редкая семья не лишилась в тот день и месяц после него кормильца, мать, сына или дочь. Среди царящей разрухи одиноко совали поникшие тени, ищущие хоть какой-то кров, могущий остаться или от их жилища, или от павших близких.       Среди всего этого почти сошедшего на нет хаоса можно разглядеть маленькую фигурку, что одиноко сидит, склонившись над обломками некогда уютного дома — юнец лет шестнадцати. Ровно месяц назад, в ночь, когда армия Драго налетела на Олух, словно чума, вся его семья была похоронена под руинами обрушившегося от драконьего залпа деревянного строения.       Юноша, хмуро смотря перед собой, крутил в руках дорогую ткань — искусно исшитый матерью платок, который она срукодельничала для своего мужа; а в голове всё слышится смех младшей сестры, играющей с Жуткой Жутью, слышится строгий голос матери, что говорит очередное наставление, слышится рассказ отца, а после его добродушный басистый хохот.       Ещё неокрепшая юношеская душа оказалась зажатой в холодные металлические тиски тяжёлых воспоминаний, которые, словно тень, будут теперь всегда преследовать молодого всадника… Предсмертные крики сестры и матери, последний клич отца, пытавшегося защитить свою семью, и прощальный рык верного дракона, который волею судеб отправился за своим всадником в Вальхаллу.       Рукавом домотканой рубахи юнец коснулся своей щеки, прогоняя с неё надоедливую слезу. Смахнув противную солёную влагу и тихонько всхлипнув, всадник устремил свой взгляд на горизонт: пусто, как и всегда…       Он и сам не понимал, что хочет увидеть там, на морской линии… Может, случайно забредший так далеко рыбацкий корабль своего отца? Возможно…       Юный викинг, просыпаясь каждое утро в чужом доме, не раз представлял, как он сейчас выбежит из жилища, а там, на улице, его будет ждать отец, вернувшийся с очередным богатым уловом… Его будет ждать отец, который сначала нежно поцелует свою уже не молодую, но оттого не менее любимую жену… который подхватит на руки свою маленькую дочь, заливающуюся звонким смехом… который, наконец, заберёт его из чужого дома…       Его будет ждать отец…       Его не будет ждать отец…       Очередная слеза покатилась из, казавшихся ещё недавно наивными, мальчишеских глаз. Сжав сильнее маленький камушек, который юнец держал в одеревеневших пальцах, он, что было сил, швырнул его в сторону, надеясь, что это хоть как-то поможет избавиться от душевных мук.       Не помогло.       Кроха земной тверди, однако, далеко улететь не смогла: камень нашёл себе препятствие в виде плеча высокого шатена, с горечью в глазах наблюдавшего за юным подопечным. Стараясь не шуметь, всадник медленно подошёл к своему ученику и сел рядом с ним, не решаясь начать разговор. Лёгкий ветер запускал свои длинные пальцы в непослушные каштановые волосы парня, запутывая их ещё больше и придавая им непростительно неряшливый вид.       Просидев в тишине ещё немного, первым решил заговорить сын вождя, который провёл бы в молчании более долгое время, если бы не ожидавшие его дела, не требующие отлагательств.       — Эй… Густав… — Иккинг не знал, как начать разговор. Да и что можно сказать мальчишке, который с месяц назад остался сиротой, и у которого нет никого, кроме верного дракона?       — Привет, — юнец отвернулся от всадника и украдкой смахнул непрошенные слёзы — ему не хотелось, чтобы его учитель видел, какой он слабый.       — В слезах нет ничего плохого, — шатен по-дружески ткнул мальчонку в бок, заставляя его тем самым обратить на себя внимание. — Все плачут.       — И ты тоже? — Густав пристально смотрел в глаза своего старшего друга.       — И я тоже, — Иккинг усмехнулся. — Даже мой отец. И тот не прочь слезу пустить.       — Наш вождь? Не верю, — юный всадник нахмурился, хотя, казалось, сильнее уже нельзя и исподлобья зыркнул на викинга.       — Уж поверь, — добродушно улыбнувшись, Иккинг некоторое время смотрел на своего маленького друга, а затем задал совершенно серьёзный вопрос: — Почему тебя сегодня не было дома? Плевака себе места никак найти не может.       — Это не мой дом, — Густав скрестил руки на груди и отвернулся от шатена.       Первые несколько мгновений Иккинг просто смотрел на силуэт юного викинга, не зная, что сказать: мальчишка ведь по-своему прав — старый кузнец даже при всей своей любви и заботе не сможет заменить этому юнцу отца, а его жилище никогда не станет родным домом для Ларсона. Уж Хэддок это понимал, как никто другой.       — Нам всем сейчас тяжело. Но, Густав, ты несправедлив к Плеваке, — на этот раз голос Иккинга стал более серьёзным и твёрдым. — Он взял тебя к себе на временное попечение. Заботится, как может. Постарайся быть хотя бы благодарным. — Лёгкая улыбка коснулась веснушчатого лица сына вождя. — Ты привыкнешь к нему, как когда-то привык я.       — Почему ты не на арене? — Ларсон неожиданно для Иккинга перевёл тему в иное русло. Губы Хэддока скривились в весёлой улыбке.       – На самом деле я за тобой пришёл. Ты же не хочешь пропустить гонки?       Густав ничего на это не ответил. На самом деле, у него не было желания идти куда-либо. Ему просто хотелось остаться здесь, на пепелище, в компании своего дракона.       — Я не… — мальчишка хотел было дать отказ, однако Иккинг успел его перебить:       — Я покатаю тебя на Беззубике, — шатен весело подмигнул Густаву и тут же поднялся с обугленных деревяшек. — Пойдём. Нас ждут остальные. Гонка скоро начнётся.       Посмотрев несколько секунд на своего наставника и, взвесив все «за» и «против», юный викинг быстро встал с земли и подозвал своего дракона.       — Клыкокрив, — розовато-фиолетовое Ужасное Чудовище тут же подняло морду и уставилось на всадника. — Пойдём. Нам пора.       Забравшись в сёдла, оба викинга тут же устремились в небо и направились в сторону арены, где вот-вот был быть дан старт тренировочным Драконьим Гонкам — своего рода подготовка к ежегодным соревнованиям, проводящимся на Олухе вот уже три года.       Через несколько минут Иккинг и Густав приземлились на камни арены, где собирались остальные всадники.       — Неужели дождались, — громкий голос Сморкалы пронёсся над заполненной зрителями ареной. — Я уж думал, что ты испугался лучшего драконьего всадника. То есть… меня. — Ухмыльнувшись, младший Йоргенсон указал на себя большим пальцем.       — И не надейся, Сморкала, — Иккинг спрыгнул с седла Беззубика и добродушно улыбнулся своему теперь уже лучшему другу.       Шатен подошёл к большим деревянным столам, возле которых собралась вся команда наездников, а также новички, впервые смогущие принять участие в Гонках.       — А почему вы до сих пор не на стартовой линии? — всадник Ночной Фурии с некоторым удивлением посмотрел на своих друзей, которые, судя по всему, даже и не собирались начинать соревнования.       — На самом деле тебя ждали, — голос подал высокий брюнет, что сидел на земле, опёршись о своего дракона. Эрет.       — Простите, — извиняюще улыбнувшись, шатен отвёл взгляд в сторону и привычным движением взъерошил свои волосы. — Ну что... я на месте, теперь можно начинать.       — Да, только на ком-то не хватает боевой раскраски, — приятный девичий голос послышался из-за спины парня.       — Вообще-то хватает, Хедер, — ухмыльнувшись, Иккинг указал на своё лицо. — Тем более, на мне маска.       — Не имеет значения, закрыто твоё лицо или нет, — девушка подмигнула шатену, заставляя того зардеться и увести смущённый взгляд подальше от пытливых глаз брюнетки. Подойдя к одному из столов, где стояла краска, она нашла небольшой сосуд с красной вязкой жидкостью и обмакнула в него два пальца, а затем повернулась к парню. — Нужно дополнить. — Подойдя вплотную к всаднику, брюнетка нежно провела указательным пальцем по его щеке, оставляя на белой коже цветной след, а затем средним пальцем коснулась второй щеки, оставляя и на ней точно такую же полоску. — Вот теперь всё. — Встав на носочки, Хедер оставила лёгкий поцелуй на губах Иккинга.       — О! Ребят! Ну можно не здесь? — Задирака закрыл лицо ладонью, чтобы лишить себя возможности видеть весь этот, как он говорил, «разврат».       — Удачи, — брюнетка заправила прядь своих смольных волос за ухо. — Всадник Ночной Фурии. — Бросив хитрый взгляд на своего парня, девушка направилась к Змеевику и быстро забралась на его спину.       Вскоре раздался звук гонка, возвещающий о начале Гонок.       — По сёдлам, ребята, — Иккинг запрыгнул на спину Беззубика, и через несколько мгновений оба уже стояли у стартовой черты.

***

      — Фух! Вот это гонка! — Иккинг не без удовольствия стянул с головы шлем, подставляя разгорячённую кожу потокам прохладного ветра. — На арену, брат.       Беззубик шустро юркнул вниз и через пару мгновений принёс всадника к нужному месту.       — Ты отлично поработал, друг, — юноша спешился с седла и встал прямо напротив дракона. — И твой новый хвост просто идеален для длительных быстрых перелётов. Хотя… кое что, конечно, можно и доработать… Чтобы было ещё лучше.       Юноша вдруг ощутил, как кто-то прильнул к его спине, а юркие пальцы оказались на нагруднике. Ухмылка скривила тонкие обветренные губы.       — Хедер?       — А ты ждал кого-то другого?       — Конечно же нет, — Иккинг, выпутавшись из крепких объятий, лениво повернулся к черноволосой девушке, растрёпанной и возбуждённой после прошедшей гонки.       — Подарил победу. В очередной раз, — всадница подняла на юношу насмешливый взгляд. — И как мне тебя отблагодарить?       — Достаточно будет поцелуя, — Иккинг улыбнулся шире, притягивая брюнетку к себе ещё ближе: впервые в жизни он не переживал, что вокруг так много любопытного народа, которому только дай повод для вечерних пересудов.       — Всего лишь? — Хедер разочаровано посмотрела на своего друга, однако в глубине зелёных глаз плясали смешинки.       — Пока что да, — не дожидаясь момента, когда девушка возьмёт инициативу в свои руки, Иккинг увлёк её в долгий нежный поцелуй.       — Ребят, вы каждый раз будете обжиматься при первом же удобном случае? — голос Сморкалы заставил влюблённых оторваться друг от друга. Хэддок лишь задорно улыбнулся и подмигнул своему товарищу, а вот Вереск была готова испепелить Йоргенсона на месте.       — А что мешает вам с Забиякой обжиматься при каждом удобном случае?       — Им с Забиякой мешает обжиматься Забияка, — голос подал Задирака и бросил злорадный взгляд на поникшего Сморкалу — блондин считал своим долгом поддеть друга, если то позволял момент.       — Повтори! Что ты сказал? — Торстон со скоростью Фурии подлетела к брату и со всего маху ударила его в челюсть.       — Эй! Больно же! — лицо Иккинга удивлённо вытянулось — услышать такое из уст Задираки было чем-то из ряда вон выходящим, учитывая, что брат и сестра Торстоны всегда пытались забить друг друга едва ли не до смерти.       — Победителем гонок становится… — громогласный голос вождя, пронёсшийся над ареной, заставил всадников затихнуть, а Иккинга отпрянуть от Вереск и обратить внимание на Стоика. — Хедер Сван, дочь Алфхилда!       — Поздравляю, Вереск с Туманных Островов, — Иккинг счастливо улыбнулся, взял деву за руку и повёл её к выходу с арены.       — Куда мы идём?       — Мой отец хотел увидеть нас после гонок. Пойдём. Он не любит ждать, — юноша зашагал быстрее — ему и самому было интересно, чего же хотел вождь.       Буквально через несколько минут Иккинг и Хедер стояли возле входа на трибуны, откуда собственно и вышел Стоик в сопровождении Валки.       — Иккинг, прекрасная гонка, — женщина бросила к сыну и заключила его в крепкие объятия. — И весьма благородный поступок. — Последние слова она прошептала сыну на ухо, заставив того смущённо улыбнуться.       — Спасибо, мам, — Иккинг привычным жестов взъерошил волосы и поспешил обратить внимание на отца. — Пап, так что ты хотел?       — Ах да, сынок… Необходимо отправиться на Заснеженный Остров и отдать вот это, — Стоик положил в руки сыну довольно увесистый свёрток, — вождю племени.       — Что это?       — Не важно, что это. Просто отвези это на архипелаг.       — Хорошо. Только я это могу сделать и один, — юноша пожал плечами. — А ты просил слетать меня и Хедер. Есть работа для нас двоих?       — Один ты не полетишь, — голос вождя сделался строгим. — Ты умудряешься найти неприятности на свою голову даже там, где их нет, поэтому оставлять тебя одного безрассудно.       — О! Отец, не начинай…       — Всё, — Стоик поднял вверх руку, заставляя сына замолчать. — Тем более Альрик, мой старинный друг, просил помочь им с драконами. Так что дочь Алфхилда тебе пригодится.       — С драконами?.. И на сколько нам следует отправиться туда?       — Неделя. Не более, — Стоик махнул рукой, как бы говоря, что пустяк дело. — Выдвигайтесь через час. А теперь идите собираться. Живо!       Юноша нахмурился, бросил задумчивый взгляд на свёрток, покоившийся в его руках, кивнул Хедер и не спеша направился к своему дому, подле которого его уже ждал Беззубик, незаметно сбежавший от своего хозяина.       — Ну что, братец, нам надо собираться в дальний путь, — дракон заинтересованно склонил голову на бок. — Да-да, лететь придётся далеко. Пойдём.       Юноша зашёл в родной тёплый дом, который каким-то чудом уцелел в последней битве. Внутри пахло свежим хлебом и можно было услышать аромат жареного мяса.       — Беззубик, ты есть хочешь? — Иккинг поморщился, когда голодный желудок дал о себе знать. — Ну, конечно, хочешь, обжора. — Юноша подошёл к корзине, на дне которой лежали остатки свежевыловленной для дракона рыбы, и выудил оттуда огромного лосося.       Беззубик посмотрел на хозяина с осуждением.       — Мало, обжора? Ешь. Потом найдём озеро, где можно порыбачить, — положив рядом с Фурией её скромный завтрак, Иккинг направился к очагу, рядом у которого стоял небольшой столик с лежащим на нём ещё тёплым хлебом.       Едва юноша присел на лавку, как рядом с ним появилась заинтересованная морда Беззубика.       — Что, огромного жирного лосося тебе оказалось мало? На, — Иккинг бросил дракону половину своего ломтя хлеба, который тот проглотил не жуя. — Вкусно? Конечно вкусно.       Против воли Хэддок подумал о своей матери, которая всё утро стояла подле стола и своими, пусть и огрубевшими, но по-прежнему ласковыми руками месила хлебное тесто, раскатывала его в нужные формы и отправляла в огонь.       Иккинг огляделся: с возвращением матери дом сделался уютным; явившись, Валка прогнала из комнат холод и темноту. Кто бы знал, что женская рука способна обратить груду брёвен в уютное жилище, из которого теперь ни отца, ни его самого и поганой метлой не выгонишь?       — Я думала, что ты уже давно собрался, — внезапно раздавшийся в тишине голос Валки заставил юношу вздрогнуть. — Не боишься опоздать? Нехорошо заставлять свою невесту ждать.       — Просто решил перекусить, — Иккинг указал на ломоть хлеба, который держал в руке. — Вкусно.       Женщина лишь добродушно рассмеялась. Плевака всегда говорил младшему Хэддоку, что Валка никогда не славилась кулинарными талантами, однако теперь юноша понимал, что старый брюзга лишь преувеличивал: еда, приготовленная её руками, всегда выходила невероятно вкусной и сытной.       — Ступай наверх, Иккинг, и собирайся, а я подумаю, что собрать тебе съестного в дорогу.       — Спасибо, мам.       Юноша поспешно поднялся с лавки и направился в комнату, где его, как оказалось, уже ждал Беззубик, незаметно ускользнувший от него из прихожей. Заскучавшая без хозяина Фурия самым наглым и бесстыдным образом копалась в человечьих вещах, раскидывая их мордой и крыльями в разные стороны.       — О боги! Что ты творишь? — Иккинга подошёл к дракону, тут же усевшемуся на место и виновато прижавшему уши. — У нас и так мало времени, а теперь мне этот бардак разгребать. Бестолковая рептилия.       Хэддок обречённо осмотрелся: пергаменты, писчие угольки, книги, драконьи справочники, одежда — всё валялось в разных, порой, самых неожиданных местах.       — Иди сюда, — Иккинг поманил дракона, однако тот не спешил подходить к раздражённому хозяину. — Иди. Сюда. Живо.       Не сразу, но Беззубик всё же подошёл к всаднику, виновато посмотрел на него и спокойно уселся на место, не решаясь более озорничать. Юноша снял с седла небольшую суму и принялся складывать в неё необходимые мелкие вещи: завёрнутые в кусок старой заморской бумаги писчие угли, блокнот, карта и несколько листов пергамента; после проследовал к старинному сундуку, выудил из него несколько предметов одежды, среди которых нашлись тёплые перчатки и накидки, обитые волчьим мехом; один из плащей юноша наскоро свернул и прикрепил ремнями к седлу, второй же накинул на себя.       — Вроде, всё… — Иккинг окинул взглядом помещение, желая лишний раз убедиться, что не запамятовал что-то взять; глаз уцепился за едва заметное поблёскивание. Подойдя ближе, Хэддок смог разглядеть предмет, отливавший серебром в свете заходящего солнца — то был знакомый ему кулон, который он раньше всегда таскал с собой.       Немного поразмыслив, викинг аккуратно, чтобы не погнуть филигранные детали украшения, положил его в один из внутренних карманов брони.       — Так. Теперь вниз, — Иккинг указал на дверь, и Беззубик, понурив голову, направился на первый этаж, где сидела в ожидании Валка. В руках её покоился увесистый свёрток.       — Вот. Чтобы долететь до Заснеженного Острова, хватит, — женщина протянула промасленный пергамент, в который был завёрнут провиант.       — Спасибо, мам, — Хэддок крепко обнял Валку и с удовольствием принял вкусно пахнущий мясом кулёк.       — Береги себя, — в зелёных глазах женщины блеснула грусть, заставившая Иккинга тяжело вздохнуть.       — Ма-а-ам, мы улетаем всего на неделю. Что с нами может случиться?       — Ты мастер попадать в переделки. Не застудись по пути.       — Ма-а-м…       — Ступай, Хедер ждёт тебя. Вам нужно успеть вылететь до темна, — Валка добродушно улыбнулась и кивнула на дверь, поторапливая сына.       Хэддок в последний раз скользнул взглядом по помещению и задержался на небольшом столике, где лежали различные травы, коренья и стояло множество склянок с мазями и настойками. Сван, конечно, имела привычку брать с собой различные баночки с вонючими жидкостями или стёртые в порошок листья целебных растений, однако Иккинг отличался предусмотрительностью и запасливостью, а потому посчитал, что лекарства лишними в пути не будут.       Прихватив пару пучков каких-то сушёных целебных цветов и несколько мутных склянок с чем-то вязким и невкусно пахнущим, юноша направился к выходу.       — Мам. Только не поднимайся наверх, — Иккинг исподлобья взглянул на Валку. — Беззубик там всё разгромил. Вернусь — наведу порядок.       Женщина в ответ только по-детски рассмеялась.       — Ступай уже.       В последний раз кивнув Валке на прощание, всадник вышел из дома и скорым шагом направился к Главной Площади, где они с Хедер условились встретиться. Дева была уже здесь.       — И чего это мы опаздываем? — брюнетка, до этого спокойно гладившая своего Змеевика, скрестила руки на груди и внимательно посмотрела на сына вождя.       — Собирался долго. Прости, — Иккинг, игриво улыбаясь, подошёл к всаднице и мягко поцеловал её в щёку. — Не злись. — Второй поцелуй он оставил на её губах — это всегда отвлекало деву от дурных и гневных мыслей.       — Подлец. Знаешь, как выкрутиться, — воительница легонько ударила викинга в плечо и лукаво улыбнулась.       — Вот, у меня нет места. Положи к себе, — всадник передал Вереск увесистый свёрток с едой, который она без колебаний приняла.       — Ого. Здесь провианта хватит, чтобы накормить Сморкалу. Да ещё останется, чтобы накормить Рыбьенога, — Хедер покачала рукой, в которой держала съедобный груз, взвешивая его.       — Ладно. Нам пора. До заката надо успеть найти в пути хоть какой-нибудь остров для ночлега, — викинг подошёл к Беззубику и снял с его седла свёрнутый меховой плащ, который тут же накинул на плечи Сван.— Холода ещё не прошли. — Поцеловав девушку ещё раз, юноша вернулся к своему дракону, забрался в седло и приготовился взлетать, как громкий голос привлёк его внимание.       — Иккинг!       — Что случилось, Рыбьеног? — Хэддок в удивлении воззрился на друга, на лице которого застыла маска паники.       — Иккинг… а… как же… как же драконья… как же Академия Драконов? — блондин тяжело дышал от длительной пробежки, которую ему пришлось совершить, дабы застать сына вождя.       — Рыбьеног, единственное, чем команда будет заниматься в ближайшее время — восстановление деревни. А обучение новобранцев легло на плечи моей матери, так что об уроках и лекциях поговори с ней. Ты понял?       — Да, Иккинг… конечно, — успокоившийся Ингерман облегчённо выдохнул. — Удачи вам.       — Спасибо, — юноша ободряюще улыбнулся своему другу и, надев на голову шлем, обратился к дракону: — Беззубик, вверх!       Ночная Фурия и Злобный Змеевик вскоре оказались в небе.       — И куда теперь, Иккинг? — Хедер, летевшая чуть позади, поравнялась с Хэддоком.       — Точно на север. К полярному кругу.       Юноша посмотрел вперёд — на горизонте не было ничего, кроме ледяного моря — и нахмурился: летать в эти пределы ему доводилось редко, а потому здешние земли не были исследованы им и не были перенесены на карты; ни единого островка, ни промёрзших скал, лишь Заснеженный Архипелаг, до которого лёту было с пять полных часов.       — До ночи надо найти хоть какой-то остров. Беззубик не сможет при сильном морозе находиться в небе столько времени.       Хедер лишь напряжённо кивнула и устремила взор вперёд.       — Не дай Тор нам заблудиться.

₪₪₪۩₪₪₪۩✽۩₪₪₪۩₪₪₪

1. возраст героев на данный момент повествования (и до его конца): — — Иккинг и компания — 20 лет; —Эрет — 25 лет; — Хедер — 19 лет; — Астрид — 19 лет; — Астерия — 19 лет; — Мелисса — 17 лет; — Милоса — 37 лет; — Эния — 37 лет; — Стоик — 43 года; — Валка — 40 лет.