Симбиоз

      Дикий пёс, которого невозможно приручить. Хайнэ всегда таким был и всегда таким будет, какие бы эмоции это не вызывало у Бадоу. Чаще всего это была досада и злость от невозможности изменить Раммштайнера. Рыжий не желал признаваться в этом даже самому себе, и уж тем более никогда не говорил об этом с Хайнэ. Он просто всегда был рядом – молча, безо всяких упрёков и обид. Когда каждый твой день может стать последним, становится не до выяснений отношений. Каждый раз, когда Хайнэ уходил, Бадоу старался мысленно подготовить себя к тому, что он может не вернуться. Но, как ни старался, чаще всего ничего не получалось. И каждый раз, когда друг возвращался целым и невредимым, с сердца спадал огромный валун. Если же Хайнэ был ранен, Бадоу собственноручно занимался его ранами, скрывая волнение за болтовнёй и беспрестанным курением. И то потребовалось очень много времени, чтобы альбинос привык к рыжему и позволил ему находиться рядом. О, Бадоу хорошо помнил, каким Раммштайнер был в самом начале их знакомства: совершенно дикий, никому не верящий пёс, косящийся на Нейлса недобрым красным взглядом. Таким он останется до самой смерти. Бадоу знал это и не пытался его изменить. Но как же, чёрт побери, жаль…       Хайнэ никогда не рассказывал о своём прошлом. О том, что он стал жертвой научных экспериментов, Бадоу рассказал святой отец. Рыжий видел в своей жизни много ужасных вещей, но сердце его невольно ёкнуло, когда он услышал историю альбиноса. Это всё объясняло – его поседевшие волосы, грубость, отстранённость, недоверие даже к нему, Бадоу, который не раз спасал ему жизнь. Иногда Нейлс задумывался: каким Хайнэ был раньше, до того, как ему сломали жизнь? И тут же сам находил ответ - Раммштайнер не может быть другим.       И всё же ещё одна черта довершала сходство Хайнэ с собакой. Это было особенно заметно, когда Бадоу ночами сидел на полу у окна, прижавшись спиной к холодной стене, курил и смотрел на улицу, пока в глазах не начинало рябить от оранжевого света фонарей. Он никогда не ложился спать до возвращения альбиноса, даже если ждать приходилось до рассвета. Когда в коридоре открывалась и закрывалась дверь, рыжий не выходил его встречать. Хайнэ приходил в комнату сам и, не говоря ни слова, усаживался рядом с Бадоу. Порой он засыпал прямо сидя и не мог видеть, как улыбается Нейлс, туша окурок.       Этой последней чертой Хайнэ была слепая собачья преданность.