Выбор твой как яд

— Я хочу, чтобы мне сейчас же, сию секунду, вернули моего любовника, Мастера, — сказала Маргарита, и лицо ее исказилось судорогой. Тут в комнату ворвался ветер, так что пламя свечей в канделябрах легло, тяжелая занавеска на окне отодвинулась, распахнулось окно, и в далекой высоте открылась полная, но не утренняя, а полночная луна. От подоконника на пол лег зеленоватый платок ночного света, и в нем появился ночной Иванушкин гость, называющий себя Мастером. Сердце Маргариты билось так часто, что его стук заглушал все остальные звуки. Она упала в объятия любовника, цепляясь пальцами за его робу, заливая слезами его бледные холодные щеки и беспорядочно шепча: «Это я! Верь мне, это я!» Мужчина будто очнулся ото сна и сжал женщину в тисках рук, молясь, чтобы происходящее не оказалось очередным мороком его больного воображения. Они долго не могли оторваться друг от друга, повторяя клятвы и вознося благодарности. Лишь где-то на краю сознания Маргарита слышала печальную мелодию и глубокий отчаянный голос, что пел о своем поражении. Чужая тоска и боль не могли проникнуть в ее сердце, ослепленное внезапным счастьем. Лишь через долгие минуты ей пришлось отодвинуться от любовника, который решил рассмотреть обстановку и задал вопрос в глухой тишине гостиной, где кроме них находился еще «человек»: — Скажите, вы тот, кем я вас считаю? Простите, я не поздоровался и не представился, но у меня нет больше имени… — В этом нет необходимости, — резко ответил довольно низкий голос. Его обладатель стоял спиной и, казалось, не хотел поворачиваться. — И вы правы, я тот, кем вы меня считаете. И даже знаю, о чем вы хотите спросить меня. Высокий мужчина с длинными волосами повернулся наконец к Мастеру, отвлекая того от созерцания большого разбитого зеркала. Лицо, словно вытесанное из мрамора, сведенные черные брови, упрямо выпяченный волевой подбородок и сверкающие гневом глаза говорили одно: молчи, человек, не то тебе несдобровать! И бывший пациент дома скорби молчал. Он не знал, что гнев древнего существа вызван присутствием его самого, Мастера, но инстинктивно чуть подался назад, закрывая собой Маргариту. Воланд глубоко вздохнул, усмиряя ярость и отвел взгляд, якобы залюбовавшись игрой пламени в камине: — Вам надо закончить роман. Осталась ведь лишь одна фраза, — Сатана облокотился на полку и снова вперил взгляд в застывших гостей: — Или вы хотели еще что-то у меня спросить? А может, попросить? Маргарита выскочила вперед любовника: — Я хочу, чтобы все было, как прежде: и подвал, и лампа… — Фагот! Азазелло! — Воланд крикнул в сторону двери свою свиту: — Устройте для них это! Регент и демон, появившиеся мгновенно, коротко поклонились и исчезли, только, казалось, обернувшись на месте. Сжав и разжав кулаки, Сатана снова обратился к гостям: — Но на что вы будете жить? Ведь придется нищенствовать. — Мы найдем способы, Мессир, — улыбнулась Маргарита, и эта улыбка снова отдалась болью в сердце Воланда. — Лишь бы нас только не хватились. — Об этом можете не беспокоиться. Прощайте же. И примите в подарок это, — в раскрытой ладони Сатаны материализовалась золотая подкова, украшенная самоцветами. Другая рука будто сжимала что-то в кармане. — Прощайте, Мессир, — прошептала женщина, забрав дар и задев при этом тонкими пальцами широкую сильную мужскую ладонь. — Прощайте, — повторил Мастер, все-таки бросая внимательный взгляд на Воланда, которого будто током ударило от мимолетного прикосновения Маргариты. Мужчина и женщина поспешно вышли из дома 302-бис по Садовой и поспешили к подвалу в переулке возле Арбата, который уже ждал своих старых знакомых. Не могли они знать, что после их ухода Сатана осел на пол возле камина и глухо зарычал. Едва Мастер и Маргарита достигли жилища, разразилась гроза. Небо плакало, умываясь слезами, и трещало громом, крича о боли. Но Королева не обращала внимания на буйство стихий, целиком отдаваясь сбывшейся мечте. Только Мастер на секунду нахмурился, но помотал головой и увлек свою подругу в постель. Возможно, ему просто показалось…