Soul-Searching

      Странная выдалась осень, что и говорить! Холодная, сырая, с вечными туманами, типичными скорее для далекой страны, чей язык был сейчас обязательным для всего мира, нежели для нашей родной Финляндии, но де факто, как говорится. Мы днями пропадали в четырех стенах, отмечая, что за эти два с половиной месяца Финляндия получила почти годовой объем осадков.       Дождь-дождь-дождь. Такое ощущение, что на небе произошла какая-то катастрофа, немыслимым образом отразившаяся на живущих на земле. Мери часами сидела на террасе домика на острове и дулась на меня. Она копила в себе только ей известные обиды, и никак не хотела соглашаться с тем, что все ее волнения – это просто осень и затяжная депрессия, пришедшая вместе с этим непростым временем года.       По правде говоря, я любил осень, мрачность и слезливость природы помогала понять, что у меня-то в жизни все прекрасно, и солнце светит ух как ярко, а дождь - всего лишь дождь, и за ним обязательно взойдет солнце…. Я был неосторожен….. Каждый октябрь возвращал меня в прошлое, перевалочный пункт склонной к хандре госпожи напоминал о том, что скоро годовщина смерти Йоханы. Мери злилась, Мери имела на это право, а я, как и все люди, имел право на воспоминания. На чердаке все также хранился ящик с чудом уцелевшими фотографиями, дисками, игрушками. Ящик можно было отправить на помойку – в сердце же генеральную уборку не проведешь. Мы не разговаривали несколько дней. Мери сидела с книгой, я стоял у окна. Я целыми днями пропадал в столице, мы сводили альбом, моё грустное счастье на уговоры не поддавалось. Тарья и Анетт не вмешивались, парни разводили руками: «Старик, это ваше дело, вы сами разберетесь». И мы честно пытались. - Ты меня совсем не любишь! - Неправда! Я тебя люблю! - Вот и нет! Ты «ее» любишь, продолжаешь любить. Ты думаешь, я слепая и глухая? Ты думаешь, что я ничего не понимаю? Я видела, как ты три раза в лице поменялся, когда тебя пригласили в Лумийоки на концерт в честь годовщины…. - Мери, каждый человек имеет право на воспоминания. - Хватит философствовать! Ты живешь не здесь, со мной, а там, в прошлом! - Ты неправа. Как ты не можешь понять, что я любил Йохану? Нас многое связывало….. - Да, и поэтому ты все думаешь, кому бы всучить ее песни, я слышала, как ты решал с Анетт, что должно войти в альбом! - Мери, ты ведешь себя как ребенок! - Конечно, я для тебя всего лишь ребенок! Ты возишься со мной из жалости, так я тебя успокою, - в этом нет необходимости! Я уезжаю, а ты можешь дальше лелеять мечты о, как ее там? Об Одуванчике! - Куда ты собралась, глупая? Мери! Подожди! - Отлично, теперь я еще и глупая!       Вот так вот. Она ушла, схватив ключи от моей машины и дамскую сумочку. Дай Бог, чтобы там было хотя бы пятьдесят Евро. А я остался…. Я наивно полагал, что Мери часок-другой погуляет где-нибудь, остынет и вернется, но я как всегда ошибался. Через несколько часов я буду проклинать всё и вся, однако сейчас я занимался увлекательнейшим переключением каналов телевизора и старался не думать о ссоре с Мери.       Опять зарядил дождь, капли выбивали дробь на водосточной трубе, в деревянном доме стало сыро и неуютно. Я вышел за дровами для камина. Что-то неприятно глодало меня изнутри, скользкая трасса стояла перед глазами, а мой огромный джип и хрупкая Мери в нем и вовсе навевали жуткие мысли. Почему я ее не остановил?

***

      Мери припарковалась напротив небольшого кафе на самом выезде из Хельсинки, подхватила с пассажирского сиденья дамскую сумочку и побежала внутрь. В кафе пахло корицей, у барной стойки сидела парочка обиженных жизнью типов с трехдневной щетиной, бармен лениво протирал стаканы. «Зачем я сюда приехала?» - мелькнула быстрая мысль, но Мери отогнала ее от себя. Чашка кофе сменилась ста граммами коньяка, увы, шальное прошлое так же напоминало о себе. За столик подсел опрятно одетый мужчина лет 35 и сразу же поинтересовался. - Неужели такая красивая девушка может быть чем-то расстроена? - Вам-то какое дело? Вы кто вообще? - Простите, не представился, меня зовут Нико Коскела, хотя мое имя Вам ни о чем не скажет, Мери. - Откуда вы знаете, как меня зовут? - Я журналист, профессия обязывает, - туманно ответил незнакомец, - Я угощу Вас вином, очевидно, кто-то испортил Вам настроение? - Даже больше, чем Вы можете себе представить…. У вас, мужчин, просто дар отыскивать в нас самые уязвимые места и давить на них. Вот почему прошлое нельзя оставить в прошлом? Вот скажите? - Любовь ведь не умирает, Мери, какое ей дело до прошлого? Мери залпом осушила бокал и посмотрела в окно. День близился к завершению, но домой ей не хотелось. Нико набирал кому-то сообщение, он показался девушке странным. - Причем здесь любовь? – задумчиво произнесла Мери. - Простите, что? - Ничего, это я так, просто мысли…. - Скоро годовщина смерти Йоханы, давайте сходим в Tavastia, Вам там понравится. - Боже, почему она не оставляет меня даже здесь?! - Потому что Вас просто использовали, Мери….. Пойдемте в парк, Вам нужно развеяться.       Дождь, сплошной стеной льющий с неба, грязь под ногами и еле уловимый запах корицы. Больше Мери ничего не помнила. Холод кожаной куртки незнакомца и визг тормозов чьей-то машины. «Я отниму у тебя ее, слышишь? Она недостойна занять чужое место!». Сообщениями такого характера уже несколько часов спамили мой телефон и почтовый ящик. Вся столица жужжала о том, что мою машину нашли у какого-то Богом забытого кафе, а у меня собралась вся команда наших, и мы терялись в догадках. - Вот как ты мог отпустить Мери неизвестно куда? – ворчала Анетт. - Мужик, тебе же не восемнадцать лет давно, а ведешь себя как подросток! – поддакивал ей Марко. - Ты в полицию звонил? – спрашивал Марсело, не отрываясь от мобильного телефона. - Что же теперь будет? – причитала Тарья, капая сердечные капли в стаканчик с водой. Я в сердцах грохнул о стену фарфоровую чашку и ринулся к выходу. - Куда ты? – хором закричали в спину. - Искать Мери! Кто-то мстит мне за Йохану, и этот кто-то давит на самое больное!

***

      Я уже добрых полтора часа созерцал скучный интерьер полицейского участка и пытался втолковать лейтенанту Илонену, что я плевать хотел на их и наш общий закон. По стене лениво полз паук, молодой белобрысый паренек со скучающим видом хлебал чай и отмахивался от меня как от противной зеленой мухи. Я не сдавался. - Да поймите Вы, в конце концов, у меня жена пропала! - Она Вам еще не жена, - с видом вездесущего представителя желтой прессы вставил лейтенант. - Отсутствие штампа в паспорте ничего не меняет, и вообще, это не Ваше дело! Вы собираетесь искать Мери? Давайте Ваши бумажки, я все напишу и подпишу. - А Вы поймите, что по закону не положено. Если она через три дня сама не вернется, тогда придете, и мы составим протокол. А пока, может, кофейку выпьете? – парнишка уставился на меня с интересом психиатра, разговаривающего с очередным наполеоном. - Какого кофейку? Вы в своем уме? За три дня Бог знает что может случиться! – я сам сейчас напоминал себе истеричную дамочку преклонного возраста, но я волновался за Мери! - Не положено, - отрезал Илонен и покосился на дверь.       Снаружи дежурила толпа журналистов, надеющихся на то, что им удастся выудить у меня хоть что-нибудь, что поможет им придумать остросюжетный детектив под названием «Любовь и тайны Мертвого мальчика» и обвешать билбордами весь город. Нет уж, голубчики, всё это мы уже проходили, и спекулировать на Мери я вам не позволю. Я с грохотом отодвинул стул и, не попрощавшись, вышел из кабинета. На меня тут же налетела стая голодных стервятников. - Господин Холопайнен, как Вы прокомментируете случившееся? - Вам кто-то угрожал? - Вы не думаете, что Мери просто изменяет Вам? - Это Ваш новый пиар-ход? - Как ситуация отразится на продажах нового альбома? Я обвел всех хмурым взглядом, буркнул: «Без комментариев» и вышел вон.

***

      Как и все публичные люди, мы не любили вмешательства в нашу частную жизнь, тем более, когда инициатива исходила от вездесущих папарацци и акул пера желтой прессы. Я оберегал Мери как мог, но сегодняшняя ситуация спутала нам все карты. Мне бы сейчас заняться ее поисками, так нет же, я должен искать обходные пути и выпутываться из лап корреспондентов.       Я повернул ключ зажигания и поехал домой. Как знать, может быть в Китее меня ждут более радостные вести. Я знал, что у меня уже собрались все близкие, включая семью Анетт, Сату с детьми и моих родителей. Спасибо Хельсинской газете – об исчезновении Мери уже знала вся страна, и вся страна же строила невероятные догадки: от внебрачных детей Йоханы, до страшной болезни Мери или хуже того, прерывания нежелательной беременности. Ух, моя бы воля, я бы всех этих мучителей клавиатуры расстрелял!       Злясь на себя, я въехал во двор и выключил зажигание. Меня тут же выбежали встречать многочисленные потомки членов группы и моя мама. - Сынок, ну как же вы так? Почему ты отпустил ее одну? - Маам, не начинай, - со вздохом ответил я, - Ты почему в одной кофте ходишь? Пойдем внутрь скорее. Какие новости? От домашних я узнал, что администрация кафе с жутким названием «Вкусный соблазн», того самого, откуда через несколько часов после исчезновения Мери эвакуатор забрал мою машину, сообщила нам, что камеры слежения ничего интересного не зафиксировали, а если и зафиксировали, то нам так просто записи не отдадут. Да уж, кафешке срочно требовалась кругленькая денежная сумма на ремонт и восстановление собственной репутации. - Ну, так давайте заплатим им, сколько надо? – настаивал я. - Ээээ, не спеши, Холопайнен, не все так просто. Ушлые хозяева могут просто сыграть на твоем положении сейчас. На кассетах окажется запись центральной улицы, а ты ничего потом никому не докажешь, - вещал Марсело. - Предлагаете сидеть, сложа руки? - Старик, а ты не думаешь, что Мери просто издевается над тобой? Она обижалась на тебя из-за Йоханы, так почему бы ей действительно не завести романчик на стороне и не наказать тебя таким образом? – вдруг спросил Марко. - Что за глупости? Что мы Мери не знаем? – вступилась за нас Тарья, - Хотя, может она у какой-нибудь подружки с горя заночевала, и забыла обо всем. Ммм? - Да нет у нее друзей в Хельсинки! - Откуда ты знаешь? – произнесла из соседней комнаты Анетт, собравшая вокруг себя всех детей, чтоб не мешались взрослым. - Вы издеваетесь сейчас, да?! - Туомас, ты не злись, а взгляни на ситуацию трезво. Ты ей звонил? Может, стоит попросить у мобильного оператора список входящих-исходящих? – подал идею Эмппу. - И что нам это даст? Участковый сказал, чтобы мы раньше чем через три дня ничего не предпринимали, - ответил я. - Можно подумать, ты будешь спокойно ждать, пока пройдет положенный срок…. А так, хоть какая-то зацепка будет, - возмутился Вуоринен. - Туо, как, ты говоришь, называлось то кафе? Кажется, у меня появилась идея, - изрекла Анетт, и вопросительно посмотрела на меня и домашних.

***

      Анетт укатила в то жуткое кафе, так толком и не объяснив нам, какая идея посетила ее светлую голову, Эмппу отобрал у меня ключи от машины и вместе с Марко умчался в Хельсинки выяснять у мобильного оператора кто, зачем и почему звонил Мери и звонил ли вообще. Родители поахали-поохали, покачали головами и, разобрав внуков и прочих младших членов нашей большой семьи, отправились с ними в ближайший парк. Марсело, тонко намекнув на очередные тайные связи, уехал в столицу потолковать еще раз с органами власти либо же поискать частного детектива. Мы с Тарьей остались вдвоем, не знаю почему, но всем нашим упорно казалось, что если за дело возьмусь я, то оно непременно будет обречено на провал с самого начала. - Ты музыкант, а не детектив, вот и занимайся тем, что умеешь наверняка! – заявил на мои возражения Марсело и хлопнул дверью. Ох, и хваткий же у Тарьи муж! И как только она его терпит столько лет? – мелькнуло у меня в голове, и я не преминул задать этот же вопрос госпоже Кабули. Тарья переходила из комнаты в комнату, держа в руках небольшой кувшин, и поливала многочисленные цветы, заботливо поставленные Мери на каждый из подоконников. Я за ней наблюдал, соображая, что делать дальше, ведь если вот так вот сидеть и ждать у моря погоды, то можно просто сойти с ума. - Ты всё слишком драматизируешь, я больше чем уверена, что Мери явится с повинной уже сегодня вечером, - через плечо бросила Тарья, наклоняясь над симпатичным кустиком аспарагуса. - Ты это к чему сейчас сказала? – Я непонимающе уставился ей в спину. - К тому, что пора отучиваться мыслить вслух, и деловая хватка моего мужа очень бы тебе сгодилась в качестве наглядного примера. Я покачал головой, понимая, что пропустил большую часть увещеваний подруги. Тарья на меня внимания не обращала, она слишком увлеклась цветущим кактусом. - Вот объясни мне, почему вы все считаете, что я сам себе чего-то навыдумывал? - Потому что твой номер, как и твой домашний адрес в вездесущей сети интернет отыскать проще простого, по твоей же, кстати, вине – Тарья многозначительно ткнула в мою сторону кактусом, - Так вот, отсюда вывод – почему бы очередной маньячке-фанатке не поиздеваться над тобой? Говорю тебе: вся эта история с якобы исчезновением Мери – не более чем стечение обстоятельств! - С Йоханой такого не было…. - Туо, не мне тебе напоминать, ЧТО было с Йоханой….. Прости. - Всё равно я не могу просто сидеть и ждать, я не верю в стечения обстоятельств, Тарья, и я уже достаточно неплохо изучил Мери. Она не стала бы выключать телефон и пропадать на столько времени, тем более, у нее была не слишком большая сума денег, чтобы где-то остановится. Столичные цены ты и сама прекрасно знаешь. - А версию с романом на стороне ты отодвигаешь окончательно? - Да!, - взвился я, - И прекратите мне об этом говорить. - Хорошо, пойдем другим путем: ты не рассматривал версию о том, что Мери могла встретиться с кем-то из собственного не слишком светлого прошлого, и предпочла не втягивать тебя в свои проблемы? - Не знаю…. Вроде бы все ее недоброжелатели давно за решеткой, не знаю, слишком подозрительное стечение обстоятельств. Тарья не ответила, она что-то бурчала себе под нос, переставляя с места на место книги, фотографии и прочую, украшавшую дом, мелочь, ее явно злило мое упрямство. Я растерянно вертел в руках телефон, номер Мери, поставленный на автодозвон, как и предполагалось, оставался глух к моим попыткам. На журнальном столике рядом жужжал ноутбук, обозреватель проверял почту. В левом углу мигнул желтый конвертик. «Если еще раз сунетесь в полицию, со своей девкой можешь попрощаться, в последний раз предупреждаю» - прочел я вслух и нахмурился – входящее сообщение разлетелось миллионом цифр, вирус, прикрепленный к нему, добрался до диска C. Негодяй уверенно путал следы, а я, чертыхаясь, пытался запустить антивирус. Если система помашет мне ручкой, то определить IP-адрес похитителя станет невозможно…. - Ну что, Тарья, теперь ты не будешь так скептически настроена? – прошептал я, чувствуя, как внутри что-то оборвалось, словно лопнула струна, прочно связывавшая меня с Мери.

***

      Анетт меланхолично потягивала капуччино и делала вид, что увлеченно рассматривает золотых рыбок в аквариуме, стоящем у западной стены кафе. На самом же деле, от женщины не ускользала ни одна деталь странного помещения и его не менее странных служащих. Официантки о чем-то шептались, торопливо вытирали невидимые крошки со столов, бармен вот уже десять минут вытирал один и тот же стакан. Все явно были чем-то озабочены, столица обсуждала последние сплетни. Анетт в который раз подивилась тому, с каким жаром Финляндия болеет за своих героев, и не важно, музыкант он, футболист или биатлонистка. Предательство одного – это предательство всей страны, горе одного разделит также она вся. В Швеции все было немного иначе, там не совали нос в чужие дела. Как знать, может, с одной стороны это было хорошо. Анетт отставила в сторону чашку с остывшим напитком и не спеша направилась к барной стойке. Женское чутье подсказывало ей, что бармен поглядывает в ее сторону не просто так. - Добрый день! – поздоровалась она. - Как Вам наше кафе, rouva Ользон? – совсем официально обратился к ней молодой мужчина. - Очень уютное местечко, видно, что ваш директор заботится и о служащих, и о клиентах. - Да уж, - вздохнул бармен, - Наш директор зависает где-то на островах уже четвертый месяц кряду, и наше местечко скоро приберут к рукам за долги…. - Ооо, - протянула Анетт, - Конкуренты? Враги? - Кто его знает…. У «Вкусного соблазна» тяжелая судьба, весь его персонал пришел сюда от безысходности. Кто-то потерял работу, кого-то бросил муж, некоторых выгнали из института, вероятно, карма преследует и само кафе. - И Вы тоже? - И я, Анетт, Вы разрешите так себя называть? – спросил мужчина и, не дожидаясь ответа, продолжил, - Я мечтал стать известным музыкантом, собрать свою группу, прославиться…. В общем, быть не хуже соотечественников. Мы создали группу, стали потихоньку зарабатывать деньги, а когда наши альбомы стали занимать первые строчки в чартах местного масштаба, ребята попросту вышвырнули меня вон, забрав весь наработанный материал и даже гитару…. - Какой кошмар, - произнесла Ользон и драматически вздохнула, - Вы знаете, группе моего мужа как раз нужен еще один гитарист, и я обещаю поговорить с ним насчет Вас, если Вы мне поподробнее расскажете о завсегдатаях вашего заведения. Бармену только и оставалось, что потрясенно закивать головой. Неужели мечты все-таки сбываются? Анетт же вся обратилась вслух, не зря в народе говорили, что в делах, касающихся распутывания интриг, женщины были куда проворнее мужчин.

***

      Жутко довольная собой, Анетт повернула ключ зажигания и поехала прочь от странного кафе, хранящего еще ни один скелет в своих шкафах. Как она и предполагала, обиженный судьбой бармен клюнул на наживку и выложил все как на духу. Его рассказ состоял, основным образом, из ничего не значащих деталей о жене булочника, парикмахере, что работал в соседнем квартале и бегал к ним на обед, о дочери мэра, крутившей интрижку с хозяином «Вкусного соблазна» и прочих городских сплетнях, не интересующих никого, кто был удовлетворен своей общественной и частной жизнью.       Однако, одна маленькая деталь, невзначай оброненная разговорчивым, мечтающем о карьере музыканта, парнем, привлекла внимание Анетт, и она цепко ухватилась за ниточку мохнатого клубка, ведущего далеко вглубь таинственного леса.       Городской пейзаж утопающей в хай-тэке столицы сменился милыми домиками, то тут, то там растущими деревьями, клумбами с астрами, георгинами и прочими дарами осени, которые привыкшая к солнечной Швеции Анетт терпеть не могла. Еще десяток километров до дома, и она поразит всех узнанными новостями.       Женщина включила поворотник, огибая стоящий прямо на углу автобус, и добавила звук в аудио-системе. Финляндия, казалось, сошла с ума, вспомнив, что скоро годовщина смерти любимой героини всех девичьих рассказов, чудом выбившейся из простой скрипачки практически в жены главной национальной гордости, и так нелепо погибшей за тысячи километров от дома. Анетт наморщила нос и поддала газу. Вся Финляндия слишком поздно опомнилась, и теперь, что есть силы, обвиняла в случившемся три года назад ни кого иного как Туомаса. Да…. Людям всегда сложно понять и еще сложнее принять очевидные факты: почему человек не имеет права на простую человеческую жизнь? Почему он просто обязан в случае беды уйти в монастырь, а там уже до конца дней нести траур по невинно убиенной? Одному Богу было известно сколько усилий приложили друзья и близкие, чтобы вытащить Туомаса из депрессии, как мучились врачи, вытаскивая его с того света, и как теперь все буквально молились на Мери, но, как известно, на пути к счастью придется не единожды пройти сквозь тернии. - Малышка, хоть бы с тобой все было хорошо…. – пробормотала Анетт и медленно въехала во двор, чтобы тут же быть встреченной на смерть перепуганной Тарьей.

***

      Я спешил, что есть силы, я просто обязан был успеть! Мне было абсолютно наплевать, в какую аферу я ввязался, но от полиции помощи ждать не приходилось, а пустить все на самотек я не мог. Я понимал, что мы имеем дело с кем-то очень серьезным и весьма неплохо осведомленным в моей личной жизни, кто-то мстил мне за прошлое, и эта месть могла прямым образом отразиться на Мери.       Я вытащил из кармана клочок бумаги с переписанной моей же рукой информацией и почесал переносицу. Бумажка гласила: «В час, когда ангелы падали, в ночь, когда цвет амарант, в темном пруду русалки свой вершили обман. В миг, когда плакало озеро, снежинки падали с неба, что-то шептали грозы, я пела Ave Maria, а ты дарил мне розы…. Подожди, настало время вернуть обратно твои слезы». Внизу была витиеватая подпись, от которой у меня чуть сердце не остановилось: «Hannie». Сказать, что прошлое удивляло меня, это не сказать ничего. Одно ясно – строчки были понятны только мне, кто-то не хотел, чтобы вмешивались другие. А что если это действительно….. Нет, такого не может быть! Я сверился со спидометром и уверенно повернул на запад. Чертовы поэты, они ответят мне за Мери!