***
Сегодня мне приснился странный сон. Большой дом с белым забором, много цветов вокруг, раскидистое дерево прямо у окна и пустые качели, раскачивающиеся от ветра. Я стоял у окна и пытался разглядеть что-то в сплошной темноте. По ту сторону стекла стояла Йохана, ее ладонь касалась моей, но я не чувствовал тепла. Нас разделяла сплошная стена дождя и пропасть одиночества. Где-то на горизонте догорало мертвое солнце, его слабеющие лучи уносили с собой мохнатые тучи, красная струйка крови еще долго горела в небе – это догорали чьи-то надежды. Йохана плакала, или это все-таки дождь? Внутри не было ничего, кроме пустоты, в глазах ничего, кроме боли. Как можно кричать, когда тебя не слышат? Как можно просить о помощи, если твои мольбы останутся без ответа? Я силился войти внутрь, но дверь не поддавалась. Тропинка в прошлое давно уже поросла травой, а она продолжала являться мне во снах. Я провел рукой по холодному стеклу, словно стирал слезы с ее лица, и вдруг оказался внутри. Зал, казавшийся темным снаружи, поразил яркостью красок, слепящей белизной стен и уютом, к которому столько лет тянулись наши души. Я пытался прижать к себе невесомый призрак, но не мог, она таяла от моих прикосновений, разлука неизбежна. Лунный свет играл на украшениях хрустальной люстры, откуда-то сверху донеслись звуки рояля. Я стоял в центре призрачного зала, в котором на глазах таяла пыль, растворялись в воздухе осенние листья, минор сменялся мажором, а дождь за окном прогнал серебряный месяц. Я услышал, как кто-то окликнул меня по имени, и обернулся. Ко мне навстречу шла Мери. Призрак Йоханы растаял, прошептав: «Прощай», внутрь внезапно ворвались ночные звуки, а печальная серенада исчезла, уступив место Венскому вальсу. Я проснулся, когда солнечный свет ярко заливал всю спальню. На тумбочке трезвонил будильник, я потянулся выключить его и заметил краем глаза, что на полу что-то лежит. Приглядевшись, я понял, что это фотография. Единственная сохранившаяся фотография с Йоханой. Остальные я как-то сжег, следуя примете. Не стоит цепляться за прошлое, однако, во времена, когда мой дом тонул в мусоре и сигаретном дыме, а я сам питался одним лишь кофе, маленькие послания из ниоткуда как-то помогали жить-существовать дальше. Меня окружали сотни женщин, но я как в раковине прятался в одиночестве. Я боялся еще раз обжечься, главной моей бедой была излишняя привязанность к людям, излишняя самоотдача в любви. Вот так и бродил по дому как призрак и с каждым клочком бумаги оживлял воспоминания, а потом они горели в огне зажигалки, чтобы заново воскреснуть во сне. Погрузившись в океан тяжелых мыслей, я не сразу понял, что у меня в руках разрывается телефон, а на дисплее высвечивается «Тарья». Это не обещало мне ничего хорошего. Я нажал на зеленую трубку и поднес аппарат к уху. - Ты на часы сегодня смотрел?! Я отстранил мобильный от уха и ответил, что еще не смотрел, на что получил волну возмущения и хор Анетт и Тарьи, чередующих слова родных языков с английскими и горящих праведным гневом. - Тебе Мери забирать из больницы через сорок минут, а у тебя, конечно же, ничего не готово еще! Будешь ехать к ней – завези ключи от дома на репетиционную базу, иначе мы сами к тебе приедем и убьем! - Девочки, да я же, да я… - лепетал я, понимая, что проспал и сам в этом виноват. - Собирайся, давай, и быстро! – скомандовал Марко и отключился. Тааак, вся команда опять в сборе…. Я нашарил у кровати тапочки, открыл шторы, прошептал окну: «Прощай», стая неизвестных мне белых птиц сорвалась с дерева, меня вновь вырвал из прошлого телефон, на сей раз звонила Анетт. - Нетти? - Это я. Тарья собирается в соседней комнате, не переживай. Отвези Мери куда-нибудь погулять, мы пока приберемся у тебя, ты ж, небось, уже мхом весь порос и корни пустил. - Почему же? Я недавно убирал в доме. - Да? «Недавно» - это полтора месяца назад? У тебя опять в пыли тексты песен написаны и тараканы носят имена домашних животных? И не смейся! - Хорошо-хорошо, мамочки, я завезу ключи. - То-то же! И цветы Мери купи!***
Я ехал по залитой солнцем столице настолько быстро, насколько позволяли знаки ограничения скорости и вновь вспоминал. Мери сидела у окна и заплетала косички из бахромы красивой розовой занавески. Я замер в дверном проеме и стал наблюдать. Ее лишили детства, и теперь она всеми силами старалась наверстать упущенное. На тумбочке стройными рядами выстроились плюшевые мишки, щенки и котята – мои подарки. Мери дала каждому из них имена, говорила, что они скучают, когда надо ложиться спать и в больнице заканчиваются приемные часы. Когда я ухожу домой…. На лоскутном одеяле, которое привез Марко, покоилась книга сказок Андерсена и кулинарная. Вот так вот детство переплелось со взрослостью, невинность со зрелостью. Анетт и Тарья, узнав о несбывшейся мечте Мери о вокале, пообещали ей, что возьмут под свою опеку. Она радовалась как ребенок, а потом попросила меня учить ее английскому. Порой я не знал как себя вести. Ее лишили абсолютно всего! Вынужденная просить для родителей милостыню, Мери даже в школу толком не ходила, и теперь глотала книги одну за другой и исписывала листы формата А4 своими повседневными мыслями. Она мечтала об образовании, у нее отняли даже мечты. Нам предстояла серьезная задача, но мы были готовы ко всему. «Главное, будь рядом, Туоми», - говорила Мери, и мне хотелось украсть ее от всего света и увезти туда, где никто не посмеет не то, что обидеть, даже плохо подумать о моей Солнечной девочке! - И о чем ты думаешь уже столько времени? Иди сюда, - позвала Мери. В такие минуты в ней просыпалась женщина, так похожая на Йохану, и я не знал, как реагировать. Однажды доктор Лайхо сказал мне: «Господин Холопайнен, когда у вас начнутся более серьезные отношения, постарайтесь быть с Мери максимально деликатным. Она боится мужчин, боится воспоминаний, они причинили ей слишком большую боль». Я подошел, положил на тумбочку обязательные розы и обнял Мери за плечи. - Расскажи, как прошел твой день? - Скучно здесь… Я уже почти все прочла, что ты принес. Взглянула на сказку о девочке со спичками взрослыми глазами, но от этого ее еще жальче…. А еще – нашла кучу классных салатов в кулинарной книге, я тебе их приготовлю. Вкусно! - Не расстраивайся по пустякам, это всего лишь сказки. - Знаешь, многие тоже говорили, проходя мимо меня, восьмилетней девочки, замерзающей у церкви, что это всего лишь чья-то игрушка, которая принесет вечером деньги пьяным родителям, а они их пропьют…. А на улице так вкусно пахло пирожками…. Мне хотелось кушать…. Понимаешь, Туоми? - Прости меня, Мери, прости, пожалуйста, я не хотел, - шептал я, прижимая ее к себе и пряча лицо в волосах. А она гладила меня по голове своей маленькой ладошкой и говорила, что все хорошо. - И ты меня прости, я не должна была…. Ты показал мне новую жизнь, я не имею права обижаться за прошлое, в котором нет твоей вины. Ты не уйдешь? - Я всегда буду рядом, Мери…. - Мне так нравятся твои розы, спасибо, - совсем другим голосом отвечает она, Мери не умеет грустить. - У тебя есть любимые цветы? – дрожащим голосом спрашиваю я, боясь услышать, что это ромашки. - Я люблю тюльпаны, они напоминают о лете, и ландыши. Папа дарил их маме, когда я была совсем маленькой, и мы были счастливы…. Прости, опять я начинаю втягивать тебя в сети моей депрессии. - Ты можешь делать со мной, что захочешь, - с улыбкой отвечаю я, - Я всегда выслушаю тебя и помогу чем смогу. - Мое черное прошлое стоило этого счастья в настоящем. С тобой спокойно, и я чувствую себя защищенной. Я, кажется, люблю тебя, - неожиданно произносит Мери и по-детски зажмуривается. Я глажу ее по щеке, убираю непослушные волосы и шепчу, что тоже люблю, люблю так, как никогда и никого не любил. Мери улыбается. - Поцелуй меня….***
Время бежит…. Время всегда бежит, когда ты счастлив и тянется невероятно медленно, когда вокруг тебя черная тьма тоски и одиночества. Почему так? – никто не даст ответа, видимо, это очередной непостижимый закон матушки-Вселенной. Я брожу по окутанной ночью комнате, думаю обо всем сразу и конкретно ни о чем. Я люблю тишину, люблю наблюдать за огоньками домов в синем платье ночи. С заходом солнца все по-другому. Иное значение обретают сказанные днем слова, иного решения требуют проблемы и хочется жить, впервые за много лет мне хочется жить. Где-то в глубине сознания метроном прошлого продолжает отсчитывать своё время. Непросто распрощаться с тем, что было частью твоей жизни…. Непросто в сотый раз встать с колен и хотя бы раз улыбнуться восходящему солнцу. Я мечусь по дому. На столе остывает пятая за полчаса чашка кофе, в пепельнице тлеет недокуренная сигарета. Хочется изменить что-то и всё сразу, хочется знать ответ на вечные вопросы, а впрочем, может и не нужно никакого ответа? Может, я просто боюсь еще раз разочароваться во всем? Только идущий сможет осилить путь. Сомнения прочь! В глубине спальни сопит Мери, рядом с ней большой плюшевый медведь размером с меня – мой же подарок при выписке из больницы. Она улыбается чему-то во сне, одеяло сбилось в один большой теплый шар, у кровати пристроились тапочки, ночник «показывает» домовенку оранжевые звезды. Я сажусь на край кровати, расправляю одеяло, глажу Мери по голове, стараюсь лишний раз не дышать. Я люблю ее, безумно люблю, не знаю, как жил без всего этого раньше…. Правильно говорили друзья: «Ты поумнеешь только тогда, когда захочешь заботиться о ком-то еще». О как же они были правы! Мне хочется жить каждым ее днем, каждой минутой, хочется знать о Мери абсолютно все….. Но, в то же время, я не должен ограничивать ее свободу…. Я поправляю тапочки и погружаюсь в водоворот мыслей. Снаружи гремит гром, суровая выдалась осень. Я иду по следам Мери, тихо, стараясь не нарушить интимности момента. Она читает книгу, делает пометки в блокноте, между страниц вложены фиалки, ландыши и какие-то полевые цветы, названия которых я не знаю. Здесь же в блокноте Мери пишет первые стихи или просто мысли, я знаю, они потом превратятся в песни, если только она мне позволит. У нас один на двоих плеер, в нем только ее любимые песни. Музыка как ничто иное помогает узнать человека…. Я подключаю к плееру свои наушники и слушаю-слушаю-слушаю. “You raise me up so I can stand on mountains…. I am strong when I’m on you shoulders, you raise me up to more then I can be…” Я прикрываю глаза. Вот так вот, без признаний и прочих громких и пафосных слов. Просто песня, просто слова, да только всё как всегда оказалось совсем не просто. Счастье, мое счастье …. В кухне ровным строем выстроились неизвестные мне баночки со специями, тут же рядом рецепты, написанные ровным почерком Тарьи и набранные на компьютере – это уже Анетт – дитя хай-тека. Мери держит на кухне еще один блокнот - в нем ее правки рецептов, она обладает удивительным даром делать все по-своему, и у нее это отлично получается. Я иду по ее следам, листаю ее книги, думаю над тем, что она чувствовала, когда читала или слушала. Я хочу знать о ней все, даже такие невероятные вещи, например, как форма облака или отражение в озере. Мы похожи…. Даже нет, не так, мы – частички единого целого, я как никогда четко это осознаю. Мери намного мудрее меня, иногда она поражает до глубины души. Она женщина, им судьбой предназначено направлять безрассудных нас. Я не могу не слушаться. Порой она ведет себя со мной как с маленьким ребенком, а порой пугается чего-то в темноте и просит посидеть с ней рядом…. Я строго держу дистанцию, во-первых доктор Лайхо настоятельно просил меня быть осторожнее, а во-вторых еще просто не пора. Всему свое время…. Сейчас мне доступны лишь поцелуи. И, да, я понимаю, что это тоже не главное. Что бы там не твердили о природе и всяком таком, гораздо важнее любить, заботиться, бежать с репетиции, пролетая повороты и красный свет светофора лишь потому, что на улице дождь, а Мери не взяла с собой зонтик. Гораздо важнее тревожно смотреть на градусник, когда там лишь 37, 5 и дежурить у ночной аптеки, покупать аспирин и не обращать внимания на недовольный взгляд провизора. Гораздо важнее будить среди ночи Анетт, шепча в трубку, что Мери заболела и тут же выслушивать от нее подробный маршрут пути. Вот так вот сложно устроена жизнь. Мери уже минут двадцать сидит на кровати, подтянув к подбородку колени. А я смотрю в окно и ничего не слышу. - Иди сюда, холодно…. - Я разбудил тебя? - Нет…. Просто….. - Прости…. Мне нужно было собраться с мыслями. - Что? Ни одна их них опять не пришла на собрание? - Вот я сейчас тебе покажу, если будешь надо мной издеваться! Мери, конечно же, меня не слушает. Она не дает мне ответить, обнимает за шею, закрывает глаза. Я вновь стараюсь не дышать. - Так спокойно…. Туо, знаешь, что самое главное в отношениях? – Чувствовать друг друга. Чувствовать без слов….. Ты этому научился.