Но есть на свете ветер перемен...

      — Цукито!       Бог луны обернулся на зов. К нему подошел Дионис. Тирсос был одет в белую рубашку, черную жилетку и в тон ей классические брюки. В руках Бог плодородия держал поднос с бокалами, наполненными вишневым соком. Хотя, можно даже не сомневаться, что вместо сока налито вино. Весь образ Диониса делал его похожим на официанта. В общем-то, на этом вечере он им и являлся. На согнутой в локте руке даже покоилось небольших размеров белое полотенце.       — Пить хочешь? — улыбнулся Бог плодородия, поднося к Цукито поднос. Тоцука слегка наклонился, чтобы почувствовать запах напитков. Чего и следовало ожидать: в бокалах, определенно, вино.       — Нет, спасибо.       — Ты многое теряешь, — весело произнес Дионис. Было заметно, что Тирсос уже успел попробовать «сок», — А почему ты один? Где Афина? Я только что видел вас вместе.       — Сказала, отойдет ненадолго, — пожал плечами Цукито.       — Вот и хорошо. Она бы точно не оценила мой сок, — фыркнул Дионис.

***

      Тем временем рыжая, наконец, обойдя все танцующие пары, то и дело уклоняясь от их движений, вышла на улицу, отойдя от Академии на небольшое расстояние, Афина вдохнула свежий воздух, присаживаясь на лавку, стоящую у дерева. Из здания, пусть и приглушенно, все же слышалась плавная музыка, под которую сейчас танцевали ученики. Все это, конечно, весело, с недавних пор ей стало приятно находиться вместе с теми, кого рыжая встретила здесь, в этой Академии. Но шумные праздники, большие скопления народа, все же, не для нее. Богиня быстро уставала от всего этого, из-за чего ее тянуло в уединенные места, хотелось побыть одной и отдохнуть от всего этого.       Паллада очень любила это место и часто приходила сюда. Именно потому что здесь отчего-то никогда никого не было. Рядом с лавкой росла большая плакучая ива. Дерево печально свесило свои тонкие ветви, похожие на струи воды. Легкий летний ветер, делающий вечер слегка прохладным, заставлял их чуть покачиваться. От него по оголенной коже Афины прошелся сноп мурашек, девушка слегка поежилась.       Безоблачное небо стремительно темнело. Сейчас оно было светло-синего цвета, однако на нем уже появились первые звезды, и еле заметно вырисовывалось бледное волчье солнышко. Из-за сгущающихся сумерек деревья и кусты виднелись лишь темными силуэтами. На фоне всей этой мрачной красоты Академия казалась солнечной. Из множества окон зала лился мягкий желтоватый свет. Здание казалось каким-то дворцом, в котором проходил настоящий королевский бал. Этот вечер, определенно, был прекрасен. Но по закону жанра одиночество и мысли рыжей Богини должны были быть прерваны.       — Ну и как тебе танцуется с Тормозом? — от этого грубого голоса, появляющегося очень неожиданно, Афина, как всегда, слегка вздрогнула.       Она вновь не заметила приближения Бога мудрости. И откуда ей было знать, что он уже несколько минут стоит за ее спиной…       Девушка повернулась и взглянула на Кадуцея. За весь вечер она ни разу не видела Бога мудрости, но Афина несколько раз чувствовала его взгляд на себе. Однако тогда рыжая решила, что ей это просто казалось. Но почему? Может, ей хотелось, чтобы это было так, а, может, она уже просто привыкла, что он всегда где-то рядом, наблюдает со стороны, но очень редко приближается. Отчего-то, думая об этом, ей Афине становилось не по себе. Тогда она прогнала эти очень и очень странные мысли, а сейчас вдруг вновь задумалась об этом.       Рыжая оглядела статную фигуру Бога, облаченного в черный классический костюм и белоснежную рубашку, подчеркивающую цвет его кожи и волос. Несколько верхних пуговиц, как всегда, расстегнуты. А на шее нет ни галстука, ни бабочки, как это, по идее, должно быть. Но кажется, что от этого он выглядит еще лучше, словно сошел с обложки какого-то журнала, словно он какая-то мраморная скульптура. Идеально. Холодно. Как всегда…       Рыжая не понимает, почему в голову лезут эти мысли, почему от них становится как-то не по себе. Даже грустно. Внешне Паллада, как всегда, абсолютно спокойна. Только глаза выдают. Он это видит, но понять, о чем Богиня думает, никак не может, что весьма напрягает, видит, что с его… с шумной и проблемной Катастрофой сегодня что-то не так.       А вслух девушка с легкой улыбкой отвечает на вопрос:       — Он хорошо танцует. И никакой не тормоз.       — Слабо верится, — сощурил свои ледяные глаза Бог мудрости.       — Хотите проверить? — саркастически отвечает рыжая, — Он в зале, если что, — затем тут же опускает взгляд.       Почему она хотя бы раз не может ответить нормально, не колкостью? К чему эти вечные иголки? Афина не знает. Наверное, привычка. Вот только почему-то сейчас она вдруг почувствовала укол вины, будто попыталась кольнуть, но напоролась сама. С губ исчезла улыбка. «Что-то со мной сегодня определенно не так…» — устало подумала девушка, поняв, что сейчас это гордый Бог просто уйдет.       Но он не уходит. Все так же стоит, обжигающе ледяными глазами смотрит, чуть сощурившись, на нее. И молчит. Эта тишина, нарушаемая лишь приглушенной музыкой, заставляет нервничать. Афина не решается поднять взгляд.       — Обойдусь, — отвечает, наконец.       Девушка посмотрела на Бога слегка удивленно. Рыжая ожидала немного другого ответа. Более колкого что ли. Но Кадуцей как-то не особо спешил плеваться ядом, что было очень непривычно для Афины.       Паллада вновь задумалась и пропустила тот момент, когда он подошел к ней. Рыжая посмотрела на Кадуцея. В темноте сумерек он казался девушке каким-то ненастоящим. И все вокруг ненастоящее. Просто сон. Его рука, протянутая ей, — сон. То, как она медленно кладет свою маленькую ладошку в его, — тоже. И как близко Бог вдруг оказывается. Все сон. Очень странный.       Кадуцей делает шаг назад, слегка тянет Палладу за руку, поднимая девушку с лавки, а затем чуть дергает на себя, тут же кладя свободную руку рыжей на талию, чуть прижав. Афина механически кладет ладонь на плечо Бога, будто находясь под каким-то гипнозом.       Сейчас Боги не танцевали ни одного из тех профессиональных танцев, к которым оба давно привыкли. Они просто двигались в такт медленной музыке, что приглушенно звучит из помещения, в котором проходит бал. Тихая мелодия сопровождает движения танца. Эти Боги такие разные. На его фоне миниатюрная девушка выглядит совсем хрупкой, каблуки не имеют никакого значения, она все такая же маленькая и тонкая, совершенно не под стать этому исполину, смотрящему на нее свысока в прямом смысле этого слова.       То и дело в плавных движениях рыжая ускользает, в то же мгновение снова оказывается рядом. Лишь на мгновение он отпускает ее руку, кружа в танце. За ней вздымается легкая ткань шлейфа длинного платья, задевая Бога невесомыми прикосновениями.       Здесь нет шумного банкета, смеха, веселья. Но здесь, на улице, освещаемой звездами, луной и теплым светом, льющимся из здания, почему-то намного уютнее. Афина уже как-то совершенно отдаленно слышит музыку. В глазах Бога мудрости она не видит привычного льда. Они наполнены каким-то теплом, не известным ранее. Паллада чуть расширила глаза в удивлении. Нет, все это совершенно не возможно. Да, это определенно сон. А во сне ведь, как известно, можно все…       Когда он вдруг оказался так близко? Бог чуть наклонил голову, ближе прижав девушку к себе, но Афина это заметила. Кажется, они уже не танцуют… Девушка непроизвольно едва уловимо приблизилась, не отрывая взгляда от глаз Кадуцея, чувствуя, как его рука сжимается на ее талии крепче, чувствуя теплое дыхание.       И вдруг пришла в себя, будто проснулась. Очнулась, вновь начав слышать музыку. Она сменилась. Сейчас заиграло что-то немного более энергичное. Глаза девушки удивленно расширились. Почему это они вдруг стоят так непозволительно близко? «Что я делаю? — испуганно подумала Афина, — Что это было?». Рыжую начала охватывать настоящая паника. Она быстро отстранилась, отводя взгляд от глаз Бога. На одно мгновение в них проскользнула какая-то эмоция. Что-то похожее на… грусть? Несколько секунд Богиня молчала, не зная, что сказать.       — С-спасибо за танец, мне пора, — выпалила девушка, после чего вырвалась из объятий Кадуцея и хотела было направиться в сторону Академии.       Однако, сделав пару шагов, рыжая почувствовала, как Бог мудрости все еще сжимает ее руку. Девушка обернулась, все же взглянув в глаза Бога мудрости. В них она увидела всю ту же теплоту, но лишь на мгновение, через секунду его взгляд снова затянулся льдом. Он отпустил руку Богини.       Афина нерешительно сделала шаг назад, затем еще два и, ускорившись, быстро зашагала к зданию, придерживая подол платья. Бог мудрости проводил девушку взглядом, пока та не скрылась за дверями Академии. Он посмотрел на ладонь, в которой мгновение назад держал руку рыжей Богини, и крепко сжал в кулак, прикрыв глаза, будто хотел сохранить, запомнить это прикосновение.       Через несколько секунд на земле Бог мудрости заметил сверкающий серебром на свету предмет. Тогда он подобрал его, взглянув ближе. Это был браслет. Тонкий, будто сделанный из маленьких переплетенных веток. Ее браслет. Который она, очевидно, обронила, когда упорхнула от Бога так же внезапно, как и появилась когда-то в его жизни…       Ее рука, глаза, длинные волосы, отливающие лунным светом, браслет, слетевший с тонкого запястья… Все это тоже всего лишь сон.