One Litre of Tears (редактирование)

Наступила долгожданная суббота для гриффиндорки. Она ждала этот день с немалым любопытством и страхом. Ведь Гермиона не знала, что её ждёт. Боялась того, что болезнь серьёзная и надеялась, что с ней всё хорошо. Но опять встревает слово «если». Если болезнь вообще есть. Если существует, что будет дальше? Если и так, как отреагируют родители и друзья? Так много «если», что староста просто устала думать. Казалось бы, может Грейнджер лишь зря волнуется и ничего серьёзного совсем нет. Хотя, может быть и совсем наоборот. Быть в неведении, не знать, что будет в будущем, да вообще мало понимать, что происходит с ней, заставляло её, храбрую и отважную гриффиндорку, бояться открывать тёмную и ещё неизведанную завесу перед собой. Но всё равно ей хотелось всё узнать. Она понимала, что шла навстречу к своему страху... Девушка проснулась и, отгоняя остатки беспокойного сна, сразу пошла в ванную. После утренних процедур она надела заранее подготовленное чёрно-белое платье в пол, которое выгодно подчёркивало фигуру, и туфли на каблуках, удлинявшие её рост. Волосы Гермиона оставила распущенными, сделав крупные локоны. Гриффиндорка хотела соответствовать всем правилам чистокровных, входя на их территорию. Да, больше с семьёй Малфоев не было недоразумений и ненависти, но их дом хранил прошлое, в котором она чувствовала себя грязью под ногами аристократов. Та ночь всё ещё отдавала тупой болью до скрежета зубов, но она успокаивала себя тем, что Малфой-мэнор изменился, как и его хозяины. Во время судов над Люциусом ей приходилось много раз себя пересиливать, переступать свою боль ради благих намерений. Так те воспоминания раз за разом и притуплялись. Теперь она могла находиться в мэноре, не чувствуя ни страха, ни ужаса, ни боли. Нарцисса была женщиной чувственной и понимающей. Она всегда пыталась сделать визиты Гермионы в поместье более радужными. Девушке приходилось часто там бывать из-за расследования, и иногда воспоминания уводили её за грань, доведя до истерики. И только миссис Малфой заботливо обнимала Грейнджер и успокаивала, гладя по спине. Драко всегда отсутствовал в такие моменты, у него в то время было очень много дел. Поэтому для Гермионы его мать была неким источником силы, когда Малфой-младший отсутствовал. С Нарциссой девушка сблизилась быстрее, чем с её сыном, потому что аристократка всегда знала, что на душе у Грейнджер. Сердце гриффиндорки окончательно оттаяло, когда миссис Малфой переделала одну гостиную специально для неё — в красно-золотых цветах. После этого помещение даже стало называться «гостиной Гермионы». Грейнджер долго рассматривала себя в зеркале, пытаясь найти хоть какой-нибудь недостаток, чтобы исправить. Взгляд не смог ни на чём зацепиться, поэтому пришлось готовиться к выходу. Гермиона накинула на плечи парадную мантию и подошла к туалетному столику, чтобы чуть-чуть надушиться. Любимые духи придали уверенность, и, в последний раз взглянув на своё отражение, гриффиндорка пошла в Большой зал, чтобы позавтракать перед отправкой в поместье. Путь до него прошёл за гулкими стуками каблуков об каменный пол и размышлениями. В зале почти никого не было. В субботу никто не хотел рано вставать без причины. Хорошо, что уроков в этот день не наблюдалось, только всеми любимый поход в Хогсмид. Она села за стол своего факультета, в то же время ловя на себе удивлённые взгляды присутствующих в зале. Не каждый день увидишь Героиню Войны, подругу Поттера, отличницу-зубрилу, в красивом платье и парадной мантии. Под этими взглядами и перешёптываниями староста школы и провела завтрак. Гермиона уже хотела пойти в подземелья, к Драко, но он зашёл в зал, будто прочитав её мысли. — Доброе утро, — поздоровалась гриффиндорка, когда друг приблизился к столу. — Утро никогда не бывает добрым. Ну, лично для меня, — и в конце Драко сделал страдальческую мордашку. Гермиона рассмеялась, на что Малфой пробубнил что-то наподобие: «И так каждый раз». — Ладно, я подожду пока ты поешь, — сказала Гермиона, успокоившись. — Дома поем, — небрежно ответил слизеринец. — Я пришёл за тобой. — Ох, как мило с вашей стороны, мистер Малфой, — Гермиона лучезарно улыбнулась, на что слизеринец хмыкнул. — Пойдём к профессору. Ещё рановато, но пока дойдём, уже точно будет 10:00, — деловито взглянув на свои наручные часы, сказал слизеринец. Они не спеша направились в кабинет профессора МакГонагалл. Шли и разговаривали. Вспоминали прошлое и говорили о настоящем, но никто из них так и не решился затронуть тему будущего. Гермиона смеялась над смешными шутками Драко. А он просто смотрел, как она улыбалась. Ему очень нравилась улыбка Грейнджер, такая светлая и яркая. Хотелось, чтобы девушка только смеялась, наполняя его сердце радостью. Теперь, когда их страшит та неизведанность, парень пытался всеми силами развеселить её, чтобы она не забылась в своих страшных мыслях. Наконец, они дошли до кабинета. Гриффиндорка постучалась. — Войдите, — послышался женский голос из-за двери. Гермиона и Драко вошли. — Сейчас вы через камин попадёте в поместье Малфоев, — начала МакГонагалл, когда её лучшие студенты предстали перед ней во всей своей красе. — Я на время вашего отсутствия открыла этот камин. Он без защиты. — Ясно. И во сколько мы должны быть здесь? — спросил Драко. — До отбоя, — ответила МакГонагалл. — Хорошо. Спасибо, профессор, — поблагодарила Гермиона. Женщина ответила на это лёгким кивком и улыбкой. Парень взял Летучий порох с горшка, который был прикреплён к камину, зашёл внутрь и чётко произнёс: — Малфой-мэнор. И в ту же секунду его поглотили зелёные языки пламени. Гермиона повторила всё, что сделал слизеринец. Мгновение... и она очутилась совершенно в другом месте. Девушка вышла и отряхнула одежду. Грейнджер стояла в большом зале в бело-золотистых цветах. Всё было богато и изысканно украшено: огромная хрустальная люстра и потолок, впечатлявший своими узорами; стены с колоннами; золотые подсвечники; огромные окна, выходившие на прекрасный сад; пол с персидским ковром; картины, с позолоченными рамами. Всё это, как ни странно, хорошо сочеталось. Посередине находился белый столик и такого же цвета кожаные кресла. Там расположились хозяева поместья. На мгновение в голове предстала та ужасающая пытка. Но девушка еле заметно покачала головой, чтобы снять наваждение. «Всё в порядке. Это в прошлом, Гермиона. Забудь! Это уже никогда не повторится! Ты ведь преодолела это! Не заставляй Нарциссу чувствовать себя виноватой!»</i>, — мысленно говорила себе Грейнджер. И гриффиндорка успокоилась быстрее, чем успела приблизиться к Малфоям. Драко сидел рядом с матерью, он ободряюще улыбнулся подруге, и девушка окончательно смогла прогнать все плохие воспоминания, связанные с мэнором. — Здравствуйте! — Гермиона ближе подошла к семье аристократов. Те встали со своих мест. — Здравствуй, Гермиона, — поздоровалась миссис Малфой и тепло улыбнулась, заключая её в объятия. Гриффиндорка очень нравилась матери Драко. Такая сильная и отважная, но в то же время добрая и такая хрупкая. И женщина знала кое-что, о чём не знал её муж. Нарцисса полностью одобряла выбор сына. — Здравствуйте, — более сдержанно поздоровался Малфой-старший, пожимая Гермионе руку. Он был очень сильно благодарен этой девушке, которая действительно спасла их семью, но признаваться в этом мужчина не хотел. И это было совсем не из-за статуса её крови. Люциус давно понял, что разделять людей так, слишком глупо и безрассудно. Свою роль играла его гордость и ничего больше. — Присаживайся, Гермиона, — миссис Малфой указала на кресло. — Благодарю, Нарцисса, — девушка села, ничем не показывая своё волнение. — Твинки! — произнёс Люциус. С лёгким хлопком появился домовик. — Принеси чай. — Слушаюсь, хозяин, — сказав, домовик аппарировал. Через несколько мгновений он снова возник из ниоткуда, но уже с подносом. Твинки разложил всё и исчез. — Гермиона, дорогая, не знаю, как начать, но что же именно происходит? Письмо Драко было таким коротким, что мы толком ничего и не поняли, — женщина встревоженно взглянула на гриффиндорку, помешивая свой чай. И Грейнджер рассказала обо всём. О всех странностях, о предположениях Джинни, о своём падении. И, мягко говоря, Нарцисса сидела бледнее, чем обычно. На её лице читались и страх, и тревога, и ужас. Аристократка то и дело переводила свой взгляд с сына на Гермиону. Драко выглядел подавленным, он даже не притронулся к своей чашке, хотя даже не завтракал. Парень устремил взгляд вниз, не решаясь посмотреть на подругу. Люциус же обеспокоенно осматривал жену, тоже не решаясь взглянуть на «свою спасительницу». А гриффиндорка продолжила: — Узнав, Драко любезно предложил найти книгу, чтобы всё разъяснить, в его поместье. — О, вся библиотека в твоём распоряжении, дорогая! — Нарцисса подсела ближе к гриффиндорке и взяла её за руку. — Гермиона, ты всегда можешь обратиться к нам за помощью, не забывай об этом! — Спасибо, Нарцисса! — произнесла Грейнджер, сжимая тёплую руку женщины. И кто говорил, что чистокровные аристократы холодны и бесчувственны?..