Сон наяву 2. Право на оправдание.

Неделя подходила к концу. Я почти с ужасом ожидал встречи с Гондайме. Я быстро поправлялся. Мастерство Кристины, ее забота, помощь врачей и долгий сон быстро ставили меня на ноги. Я уже разбирался с бумажной работой, которая прибывала, и не было ей ни конца, ни края; ходил на собрание старейшин, решал проблемы народа. Мацури была отправлена на миссию в Деревню Скрытого Водопада. Путь туда был довольно долгим, так что времени для того, чтобы остыть и вернуть жизнь в привычное русло, у меня было предостаточно. Кристина была вполне себе бодра, сыпала шутками и часто улыбалась, когда я, морщившись, выпивал какой-то особо «вкусный» настой из трав. Темари помогла ей с волосами, и теперь у куноичи передние пряди доставали лишь до ключиц, в то время как волосы сзади были коротко обстрижены. Как-то Кристина спросила меня о самых выдающихся оружейных Суногакуры и, получив достойный ответ, ушла куда-то с утра, вернувшись лишь поздно вечером. Когда она влетела в мою комнату, счастливая и довольная чем-то, в ее руках было зажато нечто длинное и тонкое, завернутое в льняную ткань. Когда я полюбопытствовал, она ответила, что заказала мастеру копье. В это копье были вживлены специальные кристаллики, которые делали оружие очень прочным и помогали хозяину копья уравнивать всплески чакры. - Для сестры, - догадался я. Кристина кивнула. Она рассказывала, что водная стихия Насти пока еще не очень хорошо поддается контролю, поэтому нужно было что-то, что помогло бы справляться с этой своевольной энергией. Мастер оказался очень искусным и талантливым, поэтому, промаявшись и нафантазировав целый день, они вдвоем создали целое произведение искусства. Копье было голубым, весьма тонким и легким в руке. Самая странная его особенность была в том, что копье не имело острого наконечника. Грубо говоря, это была голубая палка в человеческий рост. Я удивлялся, кого можно заколоть таким копьем, но Кристина лишь улыбалась и загадочно щурила глаза. Лишь она и мастер знала тайну обращения с этим копьем, тайну, которую Насте придется разгадать самой. А иначе оружие просто не примет ее. Я вспомнил, насколько странное оружие было у клана Сецке. Чего стоила одна ленточка, с которой маленькая Кристина пришла в Суну и стала моей ученицей. На вид безобидная и мягкая – но опасная, как лезвие бритвы, вездесущая и проворная, словно живая, в бою. Когда мы покидали Суногакуру, Кристина применила свой камень, чтобы мы не тратили несколько суток на пересечение пустыни. Я видел неподдельную радость в ее глазах – она сидела в Суне, лечила меня и занималась предложенными ей делами, но я собственной шкурой чувствовал, насколько ей чужда пустыня. Она не любила это палящее сухое солнце, этот рассыпчатый и горячий песок, ночные ветряные бури. Кристина была близка с природой, ее пленила нежность и яркость зелени, душистые травы, деревья. Она не осталась бы жить в Суне никогда. От осознания этого становилось очень грустно. Словно все на свете запрещало мне удержать ее рядом с собой. Мы явили себя прямо перед дворцом Хокаге. Распрощавшись с нами, оставив меня на попечительство старшего брата и сестры, Кристина ушла. - Идемте, - выдавил я и пошел к парадным дверям. Нас встречала Шицунэ. Расспросив меня о самочувствии и дороге, помощница Цунадэ отвела нас в гостевые комнаты и оставила, сообщив, что собрание начнется через 20 минут. Я подошел к большому глубокому креслу, поставил рядом свою тыкву с песком, сел и задумался, откинув голову на спинку. Волосы, порядочно отросшие, закрыли глаза, и я мог спокойно подумать в темноте. Канкуро и Темари о чем-то негромко разговаривали, сидя на подоконнике. Они мне абсолютно не мешали, не приставали с глупыми расспросами. А у меня на душа кошки скребли… Да какое там скребли – начисто все поисцарапали! Чувство чего-то противного, неизбежного и опасного просто не оставляло меня, поэтому мысли выходили хаотичными, обгрызенными и странными. - Хочу домой, - прошептал я, стискивая зубы. Подальше от этой лжи, которую несу в себе. Подальше от интриг и фальши, от которых, однако, не смог отказаться, даже презирая. Почему каждый раз, когда погладят по шерсти, когда готов скулить и повизгивать от радости, прыгать, как маленький глупый щенок – почему всегда что-нибудь не дает быть абсолютно счастливым? - Гаара, ты в порядке? – голос Темари накрыл меня внезапно, разрывая более ли менее внятные цепочки мыслей, и я вздрогнул. Я шевельнулся, позволяя волосам освободить место для одного глаза, и уставился на сестру. Та была слегка напугана и нервничала. - Что случилось? – тихо спросил я. Но от собственного голоса по спине пробежался табун мурашек. - Тебя что-то беспокоит? – присоединился Канкуро и ткнул пальцем в пространство вокруг меня. Я слегка повернулся, чтобы увидеть беспорядочные вязи из собственного песка. Мой внутренний хаос уже давно вырвался, принимаясь выделываться в разные песочные фигуры. Я вздохнул и взмахом руки приказал песку вернуться в тыкву обратно. Казекаге не пристало хоть как-то показывать свои слабости и неуверенность. К счастью, рядом со мной были лишь брат и сестра, которые делили со мной одну и ту же жуткую ложь. И, все же, если Учиха сунет нос в Коноху, если подступит хотя бы к границе, если он придет сюда и результатом его действий станет исчезновение Кристины-сан из деревни… из моей… наших судеб – я убью его. Я растерзаю его на мелкие кусочки, заставлю захлебываться кровью, заставлю сожалеть о том дне, О дне Аматерасу Всепоглощающего, когда он все же выжил. Я не позволю ей опять разрываться между деревней и Акацками… Да и какое там! Они же ее распотрошат, если поймают. Им только Мидайа и нужен. Не позволю! - Гаара, нам пора, - брат с сестрой уже подходили к двери. Я встал, сделал абсолютно непроницаемое лицо и двинулся навстречу буре. А она ждала. И обещала, что будет, по меньшей мере, больно… Цунадэ встретила меня радушно. Сдержанно поздоровавшись, она предложила мне сесть рядом с нею. Я поражался ее выдержке: на лице женщины не было ни капли сомнения, ни черточки малодушия. Конечно, здесь не было никакой угрозы, которая способна была стереть Коноху с лица земли, но я наверняка чувствовал все это куда острее ее, потому что это отчасти касалось непосредственно меня самого. Вскоре подтянулись остальные. Наруто и Саске кивнули и так же заняли свои места. По их лицам я видел, что у них на душе было так же паршиво, как и у меня. Еще через минуту вошел Какаши и, слегка поклонившись, обосновался по другую сторону стола. В зале повисло напряженное молчание, которое затем сменилось удивлением. - Не поняла юмора! – негодующе выдохнула Хокаге Скрытого Листа. – И где ее носит? Это было странно. Присмотревшись, я понял, что в комнате не хватает Сакуры. А если еще учесть, что Какаши, который всегда приходит самым последним, постоянно опаздывая, уже пришел… - Сакура никогда не опаздывала раньше… - выдавил Наруто, с недоумением посмотрев на Саске. Черноглазый брюнет равнодушно пожал плечами и перевел взгляд на меня. Выражение его лица было вполне спокойным, но каждый раз, когда мы с Учихой встречались взглядами, меня не покидало чувство, что он меня мысленно уродует. Вот и сейчас два черных омута сверлили меня, но я сидел равнодушный и холодный, как камень, в чем-то даже слегка надменный. Я – Казекаге, а он всего лишь член АНБУ. И не хватало еще, чтобы какой-то высокомерный… Сакура влетела в кабинет, тяжело дыша, быстро поклонилась. Все же, было видно, что она очень торопилась на собрание. - Прошу прощения за опоздание! – выдала она и плюхнулась в кресло. Цунадэ поджала губы, наверняка подавив в себе желание развести руками. - Почему опаздываешь? – недовольно спросила Хокаге. Розововолосая смущенно уткнулась взглядом в стол и прошептала: - Извините… Я встретила Кристину-сан, и… - Она ни о чем не догадалась? – вздрогнула Хокаге. Сакура удивленно посмотрела на женщину, как бы не ожидая такой реакции. Вид у девушки был действительно растерянный. - Э-э-э… нет, ни о чем… Она выглядела слегка уставшей и сказала, что пойдет прямиком домой и спать, - промямлила Сакура, как-то неестественно для себя растеряв прямоту в высказываниях и обретя какую-то скованность в движениях. Меня не покидало странное чувство, но я никак не мог подобрать правильный эмоционально-восприимчивый фон для его расшифровки. Казалось, что тут, у меня перед носом, сидит та самая буря, которая вот-вот разразится и подомнет под себя все хрупкое счастье, искрящееся в моих ладонях. Но передо мной были лишь хорошо знакомые лица, и было бы весьма… невежливо… ожидать подвоха от них. И поэтому, сидя вот так вот, с воющим нутром, я чувствовал себя абсолютным идиотом. - Хорошо, раз все в сборе, начнем. Прежде всего, Гаара, благодарю, что вы с Темари и Канкуро нашли время для того, чтобы помочь нам решить эту… неловкую ситуацию, - обратилась ко мне Цунадэ. Я слегка выдохнул и холодным ровным голосом произнес: - Я, как Казекаге, также являюсь сообщником Конохи, поэтому мое присутствие тут совершенно необходимо. - Благодарю, - кивнула Цунадэ. – Напомню всем присутствующим, в чем, собственно говоря, весь сыр-бор. Два года назад, когда одна из наследниц великого клана Сецке Маара, она же Кристина, была замечена в Конохе с ее удивительными целительными способностями и наличием Мидайи внутри, ее захотели присвоить Акацки. Ночью после фестиваля Учиха Итачи, - я в пол-уха слушал Цунадэ, наблюдая за лицами окружающих: Саске нахмурился и уставился в стол, Наруто сжимал и разжимал кулаки, Какаши и брат с сестрой вообще не показывали никаких эмоций, а Сакура как-то съежилась и сумасшедшими изумрудными глазищами смотрела на Хокаге – и его напарник Дейдара проникли в Коноху. Как позже выяснится – с целью агитировать Кристину на уход из деревни. Должна заметить, что в результате тщательного расследования, было выяснено, что о наличии внутри Кристины Восьмихвостого знал только Итачи, который впоследствии стал ее напарником. Кристина так же не устояла перед тем, чтобы помочь Конохе в войне против Орочимару. В результате вынужденных действий была применена ее новая губительная техника Аматерасу и Сакегари. Итачи Учиха, по непонятным никому причинам, сначала защищает ее, принимая на себя силу удара… - Цунадэ сделала паузу и вздохнула. – Нет, чтобы и в самом деле сдохнуть… - Он ведь остался жив? – тихо спросила Темари. Цунадэ кивнула. - Помимо этого, пока Кристина была в коме из-за действия Адэи, он явился к ней в палату и предпринял попытку применить на ней какую-то технику… - прошипел Саске. - Сказать ей о том, что Учиха Итачи мертв, не напоминать об Акацках и не допускать к отстройке Конохи – это был довольно действенный вариант для того, чтобы… уберечь ее от возможности повторного похищения. Мидайа в каком-то смысле является одним из самых опасных оружейных ресурсов Конохи, как и Кьюби, - сказал Какаши. - Все было довольно неплохо все эти два года… Мы работали без прикрытия, не опасаясь, что сестренка что-то узнает, - выдохнул Наруто. – Но теперь, когда она вернулась, Учиха снова замаячил на горизонте. Она стала определенно сильнее во всех смыслах, - я мысленно согласился с его словами. Я слушал все, о чем они говорили, и понимал, насколько мы погрязли во лжи. По собственной воле и невольно одновременно. - Этой силы не хватит для того, чтобы уберечь себя и Мидайю, - покачал головой Канкуро. – Надо сделать что-то, чтобы она избежала встречи с Акацками. Особенно с Учихой Итачи. Я хмыкнул. Все посмотрели на меня. Почти. Сакура сидела, буквально вжавшись в стол. У нее тряслись руки, а глаза лихорадочно блестели. Я понимал ее. Если бы мы себя плохо контролировали, такое состояние могло бы быть сейчас у всех. - Еще одна проблема… - сказал я. – Если они встретятся, то она может получить предложение вернуться в Акацки. И, возможно, даже не преминет им воспользоваться. Ее жизненной силы хватит на самоизлечение, если она согласиться отдать Мидайю добровольно. Тогда Акацки обретут в ее лице сильного союзника, а Коноха и Суна подвергнуться опасности, так как Кристина-сан входит в некоторого рода элиту и в той, и в другой деревне, и знает довольно много полезных сведений. - Есть предложения? Как будем решать эту проблему, господа? – поинтересовалась Цунадэ. – Отправить на задание длинной в жизнь, например, в Деревню Скрытого Снега, - это не вариант. Она там мало того, что сама загнется, так ее еще и там могут достать. Стереть ей память об Акацках и Учихе Итачи – тоже не вариант. Это в любом случае не избавит ее от угрозы. Убив Итачи, мы только раздразним осиное гнездо. К повторной войне с Акацками и, не дай бог, Орочимару, ни Коноха, ни Суна еще не готовы. - Может, если мы уговорим ее добровольно отдать Мидайю, то получим шанс поместить Восьмихвостого в кого-нибудь другого, - предложил Саске. Наруто рядом с ним покачал головой. - Невозможно. Никакой Динтюрик не согласится добровольно отдать своего Бидзю. Восьмихвостый – ее неотъемлемая часть, как и Кьюби внутри меня. Мы погибнем без них. Все погрузились в раздумья. Комната наполнилась звенящей, давящей тишиной, которая была внезапно нарушена скрежетом ногтей по поверхности стола. Я насторожился, глядя на сидящую рядом Сакуру. На ее лице без проблем читался откровенный ужас, смешанный с ненавистью и жаждой мести. Из прокушенной насквозь губы густой каплей по подбородку стекала красная тонкая дорожка. Куноичи медленно вела пальцами по столу, оставляя на нем глубокие неровные борозды. - Сакура-чан? – удивленно позвал Наруто. Саске застыл, его обычно надменное лицо превратилось в озадаченно-испуганную маску. Темари и Канкуро рядом со мной напряглись. Какаши шепнул ругательство и закрыл лицо рукой. Цунадэ с откровенным ужасом смотрела на свою ученицу. Казалось, что они поняли чего-то, чего я не понял. Я еще раз взглянул на розововолосую. - Вы… - едва слышно произнесла девушка, медленно, как при замедленной съемке, поднимаясь с кресла. Казалось, что, вставая, она снимает с себя какой-то кокон. Лишь через долю секунды я, абсолютно опешив, узнал технику превращения. И эту чакру. Розовые волосы, начиная с кончиков, укорачивались и темнели. Изумрудные глаза стали глазами цвета цветущего болотного берега. Черты лица слегка расширились, в них не осталось ни капли наивности и кукольности. – Вы все… - тихо сказала Кристина, поднявшись. Ее била крупная дрожь, от оголенных участков кожи веяло могильным холодом, а в потемневших глазах плескались волны ненависти. Энергия ки, исходившая от нее, была тяжелой и мрачной..казалось, еще чуть-чуть, девушка сорвется и останутся от собрания одни кровавые ошметки. – Как долго вы надеялись скрывать от меня правду? Я не знал, что делать. Застыл, словно мраморное изваяние, мысленно проклиная все на свете. Казекаге, лидер Суногакуры, бывший носитель Однохвостого.. растерялся и чувствовал себя маленьким слабым котенком. Цунадэ опомнилась и, на миг закрыв глаза, приняла решительный вид. Помолчала немного, с прищуром глядя на стоявшую напротив куноичи, и, откровенно игнорируя угрожающую энергию, вопросительно приподняла бровь: - Ну что, кабинет крушить будешь? Кристина не шевельнулась, продолжая молча сверлить взглядом. Я даже и близко не представлял, о чем она сейчас могла думать. Пожалуй, было бы гораздо легче, если бы она орала и крушила все подряд. Но она просто смотрела сквозь нас, как обычно, когда была чем-то расстроена и задумчива. Ее глаза потемнели, под ними залегли глубокие тени. - Наруто, Саске, Какаши.. покиньте кабинет, - Цунадэ устало потерла переносицу, видимо осознав, что предстоит серьезный разговор. И разносом кабинета тут не ограничится. - Нет! Наруто, до этого сидевший абсолютно обомлевший, наконец, пришел в себя и вскочил. Выражение лица было решительное. Где-то на задворках сознания у меня пронеслась мысль, что я восхищаюсь им. Если бы Цунадэ приказала мне убраться, я, скорее всего, подчинился бы. Даже с толикой облегчения..лишь бы не видеть ее такой. - Сестренка! – горячо начал Узумаки, подходя к куноичи, и, схватив ее за плечи, с силой развернул к себе. На миг его лицо перекосилось, но шиноби моментально взял себя в руки. – Послушай.. это было для твоей пользы. Я понимаю, можно было сделать иначе, но.. - Я была о тебе другого мнения, - тихо сказала куноичи. Слова повисли в воздухе и грохнулись на пол, разбившись звонкими льдинками. Наруто был повержен. Я понимал, почему.. понадобилось некоторое время, прежде чем ко мне вернулась способность здраво мыслить. Наруто не любил лгать, всегда был прям и откровенен. Но я молчал, четко осознавая, что мне нет оправдания. Никому в этой комнате нет..а мне – тем более.