Сон наяву 2. Право на оправдание.

Хитоми-сан сидела на своем излюбленном камне, подставив лицо солнцу. Она услышала мои шаги и слегка улыбнулась. Я любила, когда она улыбалась. Тогда ее лицо действительно выглядело живым, она молодела в несколько раз, хоть и сейчас вовсе не была старухой. Интересно, какого цвета у нее были глаза? Я по привычке взяла в ладонь руку Хитоми-сан и прижалась щекой. - Спасибо, сэнсэй… Вы чудесная. Моя победа – отчасти принадлежит вам… Я рада, что у меня такой прекрасный учитель! Хитоми довольно порозовела и свободной рукой удивительно зорко потрепала меня по волосам. - Ты хороший ребенок, - улыбнулась она. – Далеко пойдешь. Я довольна твоим боем, но есть еще кое-что, что ты должна запомнить. Настоящая сила ниндзя не всегда заключается в том, чтобы иметь возможность одолеть противника. Сила высококвалифицированного ниндзя в том, чтобы решить проблему без конфликта. Проще говоря – переговоры… Я улыбнулась. - Я так полагаю, что, если мирные переговоры не дают желаемого результата, то нужно срочно перестраивать волну и решать проблемы «агрессивными переговорами»? Хитоми – сан удивилась. - Что значит «агрессивные переговоры»? - Переход от разговора к мордобою, - расхохоталась я. Хитоми тихо рассмеялась и кивнула. - А что делать, если нет выхода? Я посмотрела на небо и вздохнула. Завтра оно будет таким же, только вот я буду в другом месте. Как удивительно быстро эта земля способна заживлять душевные раны, повязывая поверх них не бинты, а трудоемкую кропотливую работу, заставляющую не думать о том, что было. Никогда не оглядываться назад. Это тоже одно из правил шиноби. Можно любить, но нельзя привязываться. Нельзя смотреть назад, но можно хранить былое в памяти. Жить можно. Других защищать можно. Умереть за дорогих тебе людей можно. Недавно как-то прочитала цитату. Она мне не понравилась, но, согласуя ее с нашей мировой историей, в ней правда. Точно не припомню, но что-то в этом роде: «Когда убивают одного человека – убившего называют жестоким убийцей. А когда убиваешь миллионы – вершителем истории, легендой». Безумный мир. «Смешная жизнь, смешной разлад». Так говорил Есенин. - Пойдем? Нас ждет пир по поводу твоего выпуска, - Хитоми-сан дотронулась до моего плеча, за один миг, выметая из моей головы все посторонние мысли. Я покачала головой. - Прости, Хитоми-сан. Мне совсем не хочется. Я… Я замолчала, не зная причины своего внезапно упадшего настроения. - Тебя тревожит завтрашний уход. Боишься больше не увидеть лиц, привыкшая видеть. Не стоит. Сохрани наши образы в памяти, но и время, проведенное с нами, сбереги в своем сердце как великую честь и радость, гордость оттого, что знаешь нас, что делила с нами огонь, пищу, воду, кров, знания и умения, - негромко сказала Хитоми. – Оставь в себе только хорошие воспоминания, но не возвращайся к прошлому. Если судьба распорядится – мы еще встретимся. - Хитоми-сан, - я вскинула голову. – Что означает ваша руна? Хитоми вздохнула, встала, приподняла правый рукав. Я увидела изящную ровненькую руну, мягко сверкающую в свете полуденного солнца. - Я никогда не совершу своей мести до конца, - сказала Хитоми. – Я могу убить Учиху Итачи. Но ничто не позволит мне завершить свой жизненный путь раньше предначертанного времени. Моя руна – жизнь. Я, повинуясь порыву, обняла Хитоми и крепко прижала ее к себе. Я была близка к тому, чтобы разрыдаться. Плечи уже тряслись, что свидетельствовало о начавшейся истерике. - К-какое счастье… - пробормотала я, все сильнее сжимая Хитоми. Девушка оторопела, но, опомнившись, несмело обняла меня в ответ. - Чего ты, а? – спросил мой грозный учитель. Я тихо всхлипывала. - К-какое счастье, что вы будете жить. Я так боялась, что вы сглупите. Так боялась… - прошептала я. Хитоми вздохнула, быстро погладила меня по голове и, отстранившись, удивительно зорко посмотрела мне прямо в лицо. - Ты точно мертвого растормошишь, девчонка, - пробурчала она. – Я в жизни не встречала человека, который был бы хотя бы отдаленно похож на тебя… С братанами, с которыми я дралась, было все довольно ничего. Их быстро забинтовали и намазали противоболевой мазью. Они довольно щурились и кряхтели, перемещаясь с места на место. А я была рада. Я, такая вот вся маленькая и хрупкая, которая в жизни не достанет им и до плеча, показала, на что на самом деле способна. Мне не хотелось пировать. Разве это важное событие? Вряд ли… Я миновала чересчур людные улочки и опустилась в подвал, в свое любимое место. Я пряталась там часто, когда у меня было плохое настроение, или когда я была уставшая. Библиотека. В Конохе тоже хорошая библиотека, но будет ли там все то, что есть здесь? Едва я зашла, просторное помещение моментально ослепило глаза сотнями свечей, которые зажглись в один момент. Я вдохнула в себя этот густой теплый запах древности и уселась в любимое кресло. Сегодня мне не хотелось читать. Я пришла подумать. Не то, чтобы мне не хотелось уходить. Я очень хотела встретиться с друзьями, сходить с ними на задания, поступить в АНБУ, привести сюда сестру и научить ее… Но с другой стороны – меня совсем не прельщала перспектива встречи с Акацками, совсем не хотелось вновь вспоминать про смерть Итачи. Ками, почему память так жестока? Раньше, до встречи с Итачи, в моей жизни было три принципа: друзья, знакомые, враги. Итачи стал моим эксклюзивом. Он не вписывался ни в одни рамки. Одновременно он был и не был чем-то большим, был и не был похож на что-то неопределенное, текучее, вечно меняющееся. Теперь, когда его нет, я могу многое рассказать Саске. В том числе и то, почему Итачи вырезал весь клан Учиха. Но я знала одно: стоило мне начать говорить об этом, как мой эксклюзив, тиранивший меня во снах в течение двух лет, попросту сживет меня со свету. Вот с такими вот не очень веселыми, но и не грустными мыслями я умудрилась заснуть в кресле, свернувшись калачиком. Юраги разбудил меня поздно вечером. Он, как никто, мог чувствовать мою чакру и находить меня по ней. Я уверена, что он сделал это сразу же, как только заметил мое отсутствие на пиру, но решил дать мне отдохнуть. В итоге я проспала целый день и, когда Юраги разбудил меня, проснулась очень голодная. Но умный друг не оставил меня умирать голодной смертью. Как выяснилось, он сам ничего не ел, дожидаясь пока я проснусь, чтобы потом составить мне компанию.