* * *
Миновав подвесной мостик и остановившись перед дверью своего дома, Халдир повернулся к братьям: — Румиль, не надо, не пришёл ещё тот день, когда я свалюсь с моста у собственного порога. Брат ничего не сказал, но отпустил руку Халдира, которого подхватил на покачнувшемся под их шагами переходе. Орофин, настороженно наблюдая за ними, произнёс: — С моста, возможно, и не свалишься, а вот за порогом — не уверен… Халдир усмехнулся, хлопнул брата по плечу и повернулся к двери дома, взмахом руки отсекая сказанное вслед Румилем: «Давай мы тебе хотя бы с доспехом поможем…» Проводив его взглядами, братья переглянулись. — Можешь помочь мне, — Орофин протянул Румилю свой дорожный мешок. — При условии, что сегодня я буду ужинать в твоём доме, а не в зале у стражи, — Румиль со смехом попытался взять вещи Орофина. Тот тоже засмеялся, забрасывая на плечо мешок, и приобнял брата, увлекая с собой: — Идём, тор. Ты же знаешь, что в моём доме найдётся для тебя и стол, и постель. — Посерьёзнев, он спросил: — Ты не проверял сейчас? Мать больше ничего не писала? — Нет, Орофин, я успел заглянуть домой, вестей не было. — Тогда идём ко мне. Всё равно на рассвете нам нужно быть у владыки. Вместе и будем с утра наставления получать. — Я проверю чуть позже этого упрямца… — Оставь, Румиль. Ему сейчас не до нас. Да и вообще не стоило идти в этот дозор. Я пошлю дочь, она передаст ему травы. А дальше пусть он поступает как считает нужным. Весь в отца… Согласно кивнув, Румиль с грустью и тревогой взглянул напоследок на тёмные окна дома Халдира и направился к соседнему талану, где призывно сияли причудливые узоры из крошечных серебристых фонариков среди увившей стену дома яркой зелени. Халдира встретила тишина. Даже входная дверь закрылась за его спиной тихо и мягко, без малейшего звука. Он сделал несколько шагов, поставил у стены дорожный мешок и остановился, скользя взглядом по комнате и одной рукой неспешно расстёгивая пряжки оружейных ремней. Серебристый свет, проникая в окна снаружи, привычно дрожал светлыми бликами, играл тенями ветвей на стенах и на полу. Камин не горел. И ничто не нарушало обычного безмолвия, всегда встречающего стража на пороге этого дома. Но всё же что-то было не так, как всегда — дом больше не казался ни мёртвым, ни покинутым. Едва уловимый запах мяты и мёда витал в приятно тёплом воздухе, а в глубине коридора к спальне из-под двери пробивался тонкий лучик света. Не отрывая от него потеплевшего взгляда, Халдир чуть улыбнулся уголком губ, глубоко вздохнул и сбросил оружие на стойку. И быстро обернулся, заметив в темноте движение — в одном из кресел у камина шевельнулись тени, и страж едва успел выставить вперёд руку, чтобы остановить метнувшийся навстречу силуэт. — Стой... стой, подожди, — Халдир удержал на расстоянии потянувшуюся к нему Эленью, отстраняясь подальше, — не надо. Не сейчас... Девушка замерла, не делая больше попыток приблизиться и пытаясь рассмотреть в темноте пятна, чернеющие на серых одеждах. — Ты ранен? — она накрыла ладонью его руку на своём плече. Предательски дрогнувший голос сразу же выдал все сдерживаемые ею страхи. — Ничего, всё в порядке, — он попытался успокоить девушку, погладив пальцем по щеке и ощущая под гладкой кожей у шеи неистовое биение сердца. — Всё хорошо, милая. Не волнуйся... — Давай, я... — Не надо, ничего не надо, — быстро произнёс страж. Поймав одной рукой потянувшиеся к нему руки, он легко коснулся губами её ладоней, отступая на шаг. — Лучше ложись. Я сейчас сниму всё это и приду. Ничего больше не надо, — наклонившись, он быстро поцеловал её в лоб, неуловимым движением обошёл сбоку и отступил в сторону, направившись к крошечной комнатке рядом со спальней. Благополучно управившись с застёжками брони и избавившись от дорожной одежды, перепачканной алой и чёрной кровью, страж снова чуть улыбнулся, глядя на приготовленную для купания воду. Смыл с лица и рук грязь, бросил полный благодарности взгляд на прикрытую дверь спальни и с наслаждением погрузился в тёплую воду, не в силах отказаться от удовольствия. Прикрыв глаза, слегка откинул голову назад, найдя удобную опору и позволяя расслабиться напряжённому усталому телу... — Халдир... Халдир!— ладонь, касавшаяся его щеки, соскользнула на плечо, сомкнулась сильнее и встряхнула, выдёргивая из полузабытья. — Халдир! Вот так, открой глаза! Не засыпай здесь. Ты слышишь меня? Кивнув, он неожиданно погрузился в воду с головой и окончательно вернулся к действительности, хлебнув успевшей остыть воды. — Давай же, Халдир, посмотри на меня... поднимайся, — повторила Эленья, удерживая над водой его лицо. — Я не смогу вытащить тебя отсюда... Её изящный силуэт вырисовывался светлым пятном в комнатушке с успевшим погаснуть светильником, но ночная темнота не могла скрыть от эльфа мерцающие искорки встревоженных глаз. — Иду, — хрипло выговорил он и попытался подняться, медленно подчиняя непослушное тело. Поморщился от вспыхнувшей боли, когда всё же случайно неловко взмахнул правой рукой, и выпрямился, найдя нежданную опору в подхватившей его Эленье. Обняв хрупкие плечи, он опустил голову, прижимаясь губами к золотистой макушке, и повторил: — Иду, милая. Не волнуйся... Она потянула его за собой, не глядя толкнула дверь спальни и отпустила только у кровати, смахнув с лица и шеи последние капли воды. Халдир с трудом удержал стон, вытянувшись на мягкой постели, но Эленья не позволила ему снова провалиться в забытье. — Нет-нет, нет... подожди, не засыпай, не сейчас, — приподняв его голову, она поднесла к губам стража кружку с отваром. Резкий аромат заставил Халдира открыть глаза. Он отстранился и перехватил руку девушки: — Откуда это? — недоверчиво принюхавшись, он пригубил кружку и скривился от знакомой горечи. — Пей, — мягко подбодрила Эленья, касаясь его руки, — пей и ложись. Травы принесла дочь твоего брата. В этом доме, как обычно, ничего нет, — закончила она с облегчением в голосе, глядя на то, как Халдир одним махом осушил кружку и закрыл лицо рукой, переводя дыхание. Она налила ему воды и осторожно коснулась окровавленной повязки, прикрывающей грудь и плечо. Страж перехватил её руку. — Может быть, сменить? — тихо спросила Эленья. — Нет, не сейчас. До утра ничего не надо. — Хорошо, Халдир... ложись, — девушка отняла руку и передвинула подушку. Широкий кружевной рукав мимолётно коснулся его щеки. Он снова поймал руку Эленьи и прижался губами к запястью: — Ты вся промокла... Наклонившись, она чуть коснулась губами его губ — горьких, как и только что выпитое противоядие, — ласково погладила по щеке и поднялась с постели. Сбросила мокрую сорочку и скользнула обратно в кровать, натянув одеяло на себя и Халдира. Осторожно тронула его левую руку и уткнулась лицом в предплечье, пытаясь обуздать бушующие в груди эмоции. — Радость моя, не плачь, — прошептал он и шевельнулся, потянувшись к живому теплу у левого бока. Она удержала его на месте, положила руку на грудь и прижалась всем телом, согревая дыханием: — Тихо, Халдир, тихо. Я не плачу... — Ну что ты, мэль... — Кто просил... не закрывать сердце? Эленья говорила отрывисто, неразборчиво, обжигая горячими губами прохладную кожу его плеча, и страж скорее угадал, чем услышал последние слова. Он высвободил руку, обнял и прижал к себе прильнувшее тело, повернул голову, вдыхая сладкий запах её волос, и с сожалением произнёс: — Прости... Я не хотел тебя испугать... Она раздражённо фыркнула, заставив его почувствовать всю нелепость сказанных слов и замолчать. Затем немного повозилась, устраиваясь поудобнее в объятиях, и снова положила руку на его грудь. Под этим невесомым прикосновением Халдир ощутил, что без особых усилий удаётся выровнять биение сердца и дыхание, а исходящее от тела Эленьи мягкое тепло отодвигает боль куда-то далеко-далеко, за грань ощущений. — Не надо... не надо этого делать, Эленья, — запротестовал он, догадавшись о причине столь быстрого улучшения самочувствия. — Мне просто нужно отдохнуть. Завтра всё будет по-другому… — Конечно, мэлет, конечно... — прошептала она в ответ, не отпуская ни на миг и не позволяя отказаться от щедро льющегося дара жизни. Улыбнувшись, Эленья снова сосредоточилась на мерном биении сердца под ладонью и прикоснулась губами к гладкой коже его груди, всё вернее обретающей привычное тепло. Прикрыла глаза, прислушиваясь и проверяя собственные ощущения — так похожие на те, что узнала когда-то в горах, держа на коленях голову полумёртвой птицы, и в то же время иные. Совершенно иные... Яркое солнце топило спальню в золотом сиянии, но просыпаться Эленья не хотела, старательно пряча лицо в подушку и отворачиваясь от игривых тёплых бликов. И от взгляда. Того, что чувствовала уже всегда... — Халдир, не смотри на меня так, — пробормотала она, упрямо не открывая глаз. — Как «так»? — едва слышно прозвучал вопрос. — Так, как сейчас... Отвернувшись, она натянула повыше одеяло и уткнулась в подушку. Но покой и сон уже убежали. — Только скажи — это результаты твоих сражений с Эльрохиром? Не сразу уловив суть вопроса, Эленья повернулась к стражу и с трудом разлепила ресницы, щурясь от резкого света. — Ты о чём? Встретив ледяной взгляд синих глаз, она коснулась болезненной отметины, темнеющей на лбу, и попыталась отвернуться. Он протянул руку и прижал девушку к себе, настойчиво заглядывая в глаза. Эленья тут же замерла, боясь потревожить раненное плечо стража. — Ты знаешь, — он приподнял её подбородок и снова пристально всмотрелся в глубину зелёных озёр. — Тогда знай и ты... — распахнув сознание, Эленья отпустила навстречу ему все мысли, что не давали покоя долгие месяцы — даже не с момента приезда в Лотлориэн, а дольше... намного дольше... Тихий шёпот обрывистых фраз и лёгкие прикосновения губ вернули её к реальности. Вскинув голову, она взглянула на Халдира. — Может быть, теперь ты больше не будешь хранить всё это только в своём сердце… — скользнув по влажной скуле, его губы приникли к её губам, и она ощутила солёный вкус собственных слёз. — Не плачь, мэль. Это прошло. Клянусь, я никогда больше не допущу такого. Только не плачь... — Не клянись, Халдир, — взяв в ладони его лицо, опасаясь лишний раз шелохнуться и причинить боль, она отвечала на поцелуи. И остро чувствовала, как каждое мягкое прикосновение уносит из двух сердец часть сомнений, вины, боли, раздумий и страхов, оставляя на губах привкус надежды... — Почему? Почему ты не желаешь слышать моих клятв? — прижавшись лбом к её лбу произнёс он. Она с грустью усмехнулась: — Как ты всегда любишь говорить: «Моё сердце тебе открыто. Найди ответ...» — Ты настолько упряма, что я готов до конца своих дней искать эти ответы. — Те, что хочешь услышать? — Конечно, — он усмехнулся и поцеловал её в кончик носа, — каждый упорно ищет лишь то, что желает найти. Эленья набрала в грудь воздуха и выдохнула, не находя слов. Халдир тихо засмеялся: — К тому же, ты и так должна мне один ответ. Или лучше напомнить о желании? Он нежно провёл тыльной стороной ладони по её скуле, подхватил прядь волос и заправил за ухо. — Какой?.. каком? — едва выговорила Эленья, замирая от прикосновения его губ, проделавших тот же путь. — Я же вернулся... Вспоминая ночь перед отъездом Халдира к границе и свои обещания, Эленья спрятала лицо на его груди и тоже тихо рассмеялась. — Так чего же ты желаешь? — настойчиво повторил страж. — Позже... — Что «позже»? — Я не думаю, что сейчас самое время что-либо просить у тебя, — снова засмеялась она. — И когда наступит удобный момент? Она неопределённо пожала плечами, забавляясь. Халдир подхватил её под спину и с лёгкостью перевернул. Пискнув от неожиданности, Эленья оказалась на груди стража, взмахнув руками и пытаясь выбраться из объятий в страхе зацепить его рану. Он прижал её к себе, успокаивая, и потёрся щекой о макушку. Эленья затихла, а затем приподняла голову: — Давай договоримся, что о своих желаниях я скажу тебе на празднике. Конечно, если ты к тому времени не догадаешься сам... Он на миг растерялся и озадаченно вскинул бровь, рассматривая пляшущие искорки радости в её взгляде. Затем согласно кивнул: — Хорошо, как пожелаешь, моя... Не дав договорить, Эленья накрыла губами его губы, возвращая двум сердцам неповторимое ощущение единения и восторг разделённых надежд.* * *
Привычный вой ветра, подхваченный бродящей неподалёку волчьей стаей, разлетелся над выстуженными холмами. Но совсем не этот звук заставил эллет настороженно вскинуть голову и в очередной раз прислушаться. Скрипнула дверь на втором этаже, и вскоре по лестнице спустилась в залу вторая лёгкая тень. — Теперь ты слышала, Мэлле? — Эльмирет обернулась к сестре, стоя на приставной лестнице у стены и закрепляя над высоким окном пушистые ветки ели. Просторная зала первого этажа заметно преобразилась и приобрела праздничный вид под умелыми руками сестёр. Заиненные окна комнаты в нарядных обрамлениях сочно-зелёной хвои сияли серебром, отражая свет очага, а рассыпанные на столе яркие цветные ленты и бусы ждали своего часа, чтобы украсить причудливыми узорами расставленные по комнате букеты елового лапника. — Да, тэль, теперь слышала, — кивнула Мэллерин, подходя к входной двери. — Я не хотела тебе говорить, но я слышала это и в ту ночь, когда мы вернулись домой. Эльмирет укоризненно взглянула на сестру, но не стала сыпать упрёками, снова попытавшись прислушаться к тому, что происходило за прикрытыми ставнями окон и высокой каменной оградой двора. Мэллерин проверила засов двери, приблизилась к сестре и тоже выжидающе замерла, пытаясь разобрать то, что не заметили пока ещё даже чуткие кони, дремлющие в мирном тепле конюшни. Два дня назад сёстры возвратились домой после прогулки к лесу и с увлечением принялись украшать дом к грядущему Йолю. Обе они за свою жизнь уже достаточно времени провели среди эдайн, чтобы узнать и понять их празднования, но всё же привычки дев ещё не стали настолько тесно связаны с людьми, как у отца и матери. Нынешний год обеим девам казался особенным — их семья, долгое время метавшаяся по отдалённым уголкам Эннорат, впервые за многие годы собралась снова воедино. Пусть и на земле эдайн, в старом рассыпающемся доме, у границ древних руин. Но в какой-то момент этот полузабытый дом стал тем нежданным приютом, что снова связал воедино разрозненные нити родственных судеб. И присутствие скитальцев-дунэдайн среди обитателей этого прибежища уже несколько лет делало лишь крепче родственные узы, возрождая в сердцах обеих дев и память детских лет, и радости юности, и надежды... Странный то ли скрежет то ли скрип, настороживший сестёр, больше не повторялся, и они вернулись к своим занятиям. Эльмирет спрыгнула с лестницы вниз и передвинулась к последнему окну, ещё не убранному по проёму зелёной пушистой гирляндой ветвей. Мэллерин, перебирая и подавая сестре ветви, смела со стола сухую хвою, прибавив к аромату жаркого неповторимый запах леса от разгоревшегося по-новому очага. Закончив с комнатой, девы с удовлетворением переглянулись и заулыбались — безусловно, итог их стараний не останется незамеченным ни дунэдайн, что должны были вернуться со дня на день, ни отцом с матерью, что против обыкновения уверенно обещали к празднику быть здесь... Направляясь после ужина к лестнице наверх, Мэллерин остановилась у входной двери и задумчиво взглянула на развешанное оружие. Сняла со стены свой клинок и вынула сверкающую сталь из ножен. Усыпанная сапфирами рукоять привычно и удобно легла в ладонь. — Ты всё же думаешь, что в этой глуши по этому тракту может бродить кто-то живой? Обернувшись на голос Эльмирет, старшая дева пожала плечами: — Не знаю, Мирэ. Но уверена, что мне будет спокойнее, если этот клинок будет ночью у моей кровати. — Она направилась к двери, за которой уходил тёмный коридор к конюшне, и добавила: — Я проверю коней и сейчас вернусь. Эльмирет кивнула, поднимаясь на второй этаж. Сделав несколько шагов, она внезапно остановилась, вернулась назад к входной двери и сняла со стены один из кинжалов отца, изящный и узкий, с гладкой костяной рукоятью. Погладив вытравленные на кости узоры, дева задумчиво взглянула на закрывшуюся за сестрой дверь и направилась следом, привычно сомкнув пальцы на оружии. Когда сёстры вернулись в залу, очаг уже успел догореть, чуть потрескивая, уютно мерцая углями и храня тепло старого дома. По-прежнему серебрились узоры на стёклах, в воздухе висел смолистый аромат леса. Направляясь к лестнице, они обе миновали входную дверь и, не сговариваясь, унесли с собой в спальню оружие, давно ставшее привычной и неотъемлемой частью их жизни...