Зеркальная комната

На следующее утро Милу разбудил стук в окно. Учитывая, что их с Белкой комната была на самой вершине башни, девушка сразу догадалась, что это прилетела крылатая почтальонша с посланием. Нехотя поднявшись с кровати, Мила подошла к окну и тихо, чтобы не разбудить свою соседку, отворила створки. Резкий поток ветра ворвался в комнату вместе с летающей торбой. Когда торба выплюнула послание, и Мила закрыла за ней окно, то девушка наконец обратила внимание на то, что держала в руках — это был самый обычный свиток, перевязанный золотой лентой. Мила вздрогнула. Такие послания она не получала давно, потому что долгое время считала их отправителя мертвым — только Гарик перевязывал свои свитки золотыми ленточками. Трясущимися руками развязав бантик, она неторопливо развернула бумагу. Ей очень хотелось прочесть, что там написано, но в то же время, она почему-то этого боялась — хоть с возвращения Смелого прошло уже много времени, у нее все равно складывалось впечатление, что она получила письмо с Того света. Глубоко вдохнув и бросив короткий взгляд в окно, за которым уже начинало виднеться рассветное солнце, она посмотрела на аккуратно выведенные строчки. Их было всего две, и ее сердце совершило кульбит, когда она с первой же буквы узнала почерк Гарика:

«С прошедшим днем рождения, Мила Г.С.»

Он помнил. После всего, через что ему довелось пройти, он помнил о ее дне рождения. Всего несколько слов, написанных на небольшом клочке бумаге, вызвали в Миле столько чувств, сколько, казалось, просто не мог вместить ни один человек. Она не знала, сколько простояла, разглядывая каждую буковку, всматриваясь в каждую закорючку, когда Белка завертелась на своей кровати. — Мила? — шепотом спросила Векша, всматриваясь в темноту. — Ты чего не спишь? Сегодня же суббота. Мила, будто выйдя из ступора, уже открыла рот, чтобы рассказать подруге о послании, но в результате лишь закачала головой, незаметно убирая письмо за спину. — Услышала шум какой-то, вот и проснулась, — по сути, она не врала — почтовая торба действительно шумела, стучась в окно. — Спи, я тоже сейчас лягу. Белка что-то промямлила в ответ, и Мила точно не знала, слышала ли она ее вообще или сразу уснула. Еще раз прочитав слова в записке, она подошла к кровати и спрятала ее под подушку. Что-то ей мешало рассказать лучшей подруге о послании от Гарика. И она не могла пока точно сказать — что.

***

Начало апреля выдалось солнечным и теплым. Последний снег таял с неимоверной скоростью, являя Троллинбургу прекрасные подснежники, а первые птицы возвращались из теплых краев, всё вокруг заливая своим пением. Мила так и не рассказала друзьям о письме Гарика, да и Смелый больше никак не объявлялся и не напоминал о своем существовании, что девушка находила несколько странным. Ей просто стало непонятно, к чему вообще тогда была та записка? Так же немало важным было и то, что Лютов вел себя как обычно, никак не показывая того, что между ними что-то произошло. Мила же старалась забыть это как страшный сон, на следующий же день осознав весь ужас произошедшего. Об этом, конечно же, Ромка с Белкой не знали тоже, хоть и приметили в Миле излишнюю нервозность при виде златодела. Сослав все на то, что он ее просто бесит, потому что к худшим врагам другого отношения и быть не может, Мила оставила эту тему и просила больше к ней не возвращаться. С учебой тоже все шло относительно неплохо. Милу радовал тот факт, что на Инверсиях они наконец взялись за развитие своих ментальных способностей — приступили к телепатии. — Не зря телепатия изучается самая последняя, — вещал на первом практическом занятии профессор Шмигаль своим инфернальным голосом, расспрастраняющим вокруг эхо. — На предыдущих курсах, изучая телекинез и телепортацию, вы учились работать мыслью. Именно это умение является основой всех Инверсий, а в особенности — телепатии, то есть управлении своими мыслями и мыслями других людей. В классе оживленно зашептались, осознавая слова профессора. Тот, видимо, сразу же догадался, о чем в первую очередь подумали ученики и, усмехнувшись, поспешил добавить. — Лазание в чужие головы — это не то, что мы будем с вами изучать. Да и вообще, это умение подвластно немногим. Нет, конечно же почти любой волшебник может попытаться прочесть мысли другого мага или человека, а вот остаться незамеченными — умеют лишь единицы. Как правило, человеку достаточно двух с половиной минут, чтобы «обнаружить» в своей голове постороннего. Это тяжело объяснить словами, поэтому, — профессор замолчал, вглядываясь в лица студентов, — мы сегодня с вами в первый и последний раз будем проникать в чужие головы без уважительной на то причины. Не для передачи какой-то важной информации, не для проверки состояния человека, находящегося от вас далеко, и даже не для заказа еды на дом, — юные волшебники засмеялись. Кажется, это был единственный раз, когда Шмигаль произнес что-то несерьезное: — Нет, сегодня вы будете пытаться проникнуть в разум друг друга для того, чтобы понять, каково это, когда в твоей голосе присутствует кто-то посторонний. Шепотки между студентами усилились — одни не скрывали, что давно мечтали залезть кому-нибудь в голову, другие говорил о том, что как раз и не хотели бы, чтобы кто-то копошился у него в мыслях, а третьи, откровенно говоря, боялись и того, и другого. Когда гомон немного прекратился, профессор продолжил говорить: — На прошлом теоретическом занятии мы с вами записывали основы телепатии, ее историю и основные теории. Но, думаю, вам стоит все-таки напомнить то, о чем мы говорили. Для того, чтобы оказаться в чужой голове, вам надо, как и в случае с телекинезом, почувствовать мысли другого человека, обхватить их своим разумом. Настраиваясь на свою «цель», вы словно сапер прощупываете почву, прежде чем ступить дальше. Если вы сразу же чувствуете какое-то сопротивление, словно перед вами стена, то следует немедля отступить — во-первых, вы будете сразу же обнаружены, а во-вторых, сопротивляющийся разум окажет сильный ментальный удар по вам — вы можете потеряться на некоторое время в пространстве и времени. Это были слова для тех, кто будет лезть в голову. А вот те, к кому будут лезть, слушайте еще более внимательно. Как я уже упоминал, для того, чтобы обнаружить в своем разуме постороннего человека, вам понадобится около двух с половиной минут. Нет, если у вас хорошо развиты ментальные способности, то будет достаточно и одного мгновения, но это относится к опытным волшебникам. Так вот, присутствие в голове чего-то или кого-то, что там не должно быть, определяется некоторыми признаками. Первый, и главный, это «выпадение» из реальности. Поясню: вот вы сидите на паре, слушаете меня и пишете, а потом миг — и тетрадь уже закрыта и лежит в стороне, а я и вовсе покинул кабинет, в то время когда еще секунду назад был перед вами, — осмотрев учеников, он с сомнением спросил: — Вы меня понимаете? Мне не хотелось бы бросать слова впустую и не слышать отдачи. Мила закивала активнее всех. Она давно уже мечтала об уроке телепатии, буквально с первого года введения Инверсий. Главной причиной тому был Мгноголик, который, судя по всему, обладал просто невероятной силы ментальными способностями, влияя на людей направо и налево. А когда вначале этого года отменили обязательный прием Паутины мысли, Мила и вовсе стала буквально считать дни до того момента, как они начнут изучать этот раздел Инверсий. Поэтому сейчас она внимала каждому слову профессора, стараясь не упустить ни малейшей детали. Увидев желанную реакцию класса, Шмигаль продолжил свое объяснение: — Второй признак — это ощущение чего-то лишнего. В первые минуты две оно обычно незаметно неопытными волшебниками, но потом в голове словно возникает тяжесть. Будто на вашу макушку положили пятикилограммовую гирю или окатили ее холодной водой. И последний признак — это мысли «из ниоткуда». Ромка рядом с Милой чуть заметно дернулся. Девушка сразу догадалась о том, что он явно вспомнил события четвертого курса, когда в его голове появлялись такие вот мысли. Только отличить от своих у него не получилось. — Вот их обнаружить сложнее всего, — продолжал вещать профессор. — Просто у вас внезапно возникает какая-то мысль и все. Вроде бы ничего необычного, но при этом эта мысль словно неправильная. Тут вы уже сами должны понять, что о таком подумать не смогли бы, — медленно расхаживая по классу, Шмигаль будто ждал вопросов. Руку поднял Иларий. — Профессор, — начал он, — но как же выгнать постороннего человека из своей головы? Учитель закивал головой, будто именно этот вопрос ожидал услышать: — Верно подмечено, господин Кроха. Когда вы ощутили присутствие постороннего в своем разуме, нужно незамедлительно избавиться от него, пока он не начал наводить там свои порядки. Своими мыслями вы должны словно тараном надавить на этот инородный субъект. И давить до тех пор, пока тяжесть, о которой я говорил ранее, не исчезнет полностью. Подождав пару минут пока студенты переварят все сказанное, профессор Шмигаль достал из ящика своего стола небольшую коробку. — Здесь бумажки с вашими именами. Вы сейчас будет наугад тянуть имена тех, на кого должны будете оказать давление. И для того, чтобы ваш оппонент действительно смог прочувствовать все то, о чем я говорил, то кроме вас никто не должен знать его имя. Если, например, противником господина Лапшина окажется господин Капустин, и он об этом будет знать, то Лапшин сразу же направит все свои силы на сопротивление именно Капустину, чтобы не допустить того, чтобы в его голову проникли. А так вы будете воздействовать на оппонента тайно, чего он никак не сможет ожидать заранее. Профессор начал подходить поочередно ко всем студентам, чтобы те тянули имена из коробки. Когда очередь дошла и до Милы, то выбор был уже не таким большим. Взяв в руки самый маленький листочек, сложенный вдвое, Мила убедилась, что Ромка не смотрит на нее, и поспешно его развернула:

«Рем Воронов»

Мила выдохнула — это не так уж и плохо. Ей, конечно, не очень хотелось копошиться в грязных мыслишках Воронова, но это все же лучше, чем если бы ей достался его друг. Скомкав листок и быстро забросив его в рюкзак, Мила беглым взглядом осмотрела своих одноклассников: кто-то уже сидел с напряженным лицом, пытаясь нащупать чей-то разум или защитить от невидимого соперника свой, а кто-то, вроде Ромки или Лютова, вальяжно откинулся на стуле и, судя по всему, не спешил браться за дело. Мельком глянув на Воронова, она удостоверилась, что он был полностью сосредоточен на своем деле и, потирая виски указательными пальцами, явно пытался проникнуть в мозг к своему противнику. — Кто у тебя? — зашептал рядом Ромка, наклоняясь к Миле. — Потом скажу, — недовольно проговорила в ответ она — девушка только начала сосредотачиваться. — Ну, не я же? — видимо, Лапшин не замечал того, что отвлекает подругу, и продолжил свои расспросы. — Нет! У тебя, надеюсь, тоже не я, — думая, что Ромка от нее наконец отстал, Мила уставилась перед собой. Сосредоточиться. — Нет, не ты, — не унимался меченосец. Мила хотела уже как можно мягче попросить его отстать и не мешать ей, когда он договорил: — Лютов… Мила дернулась — она еще не могла нормально реагировать на имя недо-врага. Она уже хотела что-то сказать, но Ромка отвернулся от нее и уставился в окно. Сосредоточенно вдохнув, Мила снова опустила лицо вниз и закрыла глаза. Для начала она сосредоточилась на своем разуме и попыталась ощутить, нет ли там чего-то постороннего — она не забыла, что кому-то в классе досталось ее собственное имя. Решив, что все также, как и было, Мила как когда-то с яблоком направила свой разум вперед, в попытке найти разум именно Воронова, хоть она и понятия не имела, как это делается. Когда она углубилась в свои мысли, то сразу же ощутила это. Мила не могла бы сказать, как это произошло, но она будто уловила, что вокруг нее не просто люди, а их мысли. Нет, чужие думы не полились в ее голову бесконечным потоком, она просто ощутила, что они есть. И что сейчас их немало рядом. Чуть не потеряв контроль от неожиданности, Мила сжала кулаки. Сосредоточиться. Ее собственный разум словно поплыл по реке вместе с остальными. Хоть она не знала наверняка, она чувствовала, что в этой «реке» ей и нужно искать Воронова. Пытаясь представлять его лицо, его повадки и черты характера, Мила пропускала мимо себя, как ей казалось, неподходящие потоки мыслей. И в какой-то момент, она ощутила, что нашла. Девушка не могла бы объяснить как, но она просто знала, что это был разум именно Воронова. Медленно, чтобы не быть моментально обнаруженной, она попыталась приоткрыть дверь в его голову. И в какой-то момент у нее получилось. Она не слышала, что происходит вокруг ее тела, но зато четко видела то, о чем думал ее соперник. Мила чувствовала, что он был сосредоточен, как и она. Это было очевидно — он также пытался проникнуть в чей-то разум. Но помимо это она ощущала еще что-то — сомнение, обиду, злость, беспокойство. Все чувства будто смешались в одно, но именно последнее выделялось особенно ярко. Тогда Мила решила сосредоточится на нем. Аккуратно «копая глубже», меченоска попыталась найти причины беспокойства. Буквально через пару мгновений перед ней будто стали всплывать картинки — недавние воспоминания Воронова. Она видела здание Черной кухни и профессора Мендель. Судя по лицу Амальгамы, она была зла на кого-то. Затем появилась какая-то полутемная комната с двумя кроватями, на одной из которых сидел Лютов. Он нервно листал книгу и в какой-то момент зашвырнул ее куда-то вглубь. Затем опять появилась эта же комната, но время суток поменялось — в комнате стало намного светлее. Воронов смотрел на дверь, и Мила его глазами видела, как снося все на своем пути, внутрь ворвался Лютов. Он что-то кричал, но звука у воспоминаний не было. Лицо его выражало не только гнев, но и растерянность вперемешку с удивлением. Мила подумала, что если попытается заглянуть еще дальше, то сможет услышать и слова. Не теряя сосредоточенности, она потянула свой разум вперед. И это сработало! Сначала где-то на фоне, словно плохо работающее радио, а потом и рядом, стали слышаться голоса. — …эта рыжая! — донесся до Милы обрывок фразы, сказанной Лютовым. И только златодел открыл рот, чтобы продолжить свою гневную тираду, как Мила почувствовала, будто ей на голову вылили ведро холодной воды. Поняв, что это, она незамедлительно представила таран и надавила на это «нечто». Закричав от неожиданности, она потеряла связь с Вороновым и, открыв глаза, схватилась за голову. Через мгновение где-то на задних партах вскрикнул и сам Рем, хоть и не так громко, как до этого меченоска. Все также сжимая виски, Мила огляделась вокруг — некоторые тоже уже сидели, схватившись за головы и пытаясь отдышаться. Повернувшись назад, она посмотрела на Белку, которая сидела, закрыв лицо руками. Ее сосед — Бледо — все еще был сосредоточен. — Белка, — тихо позвала подругу Мила. Векша почти сразу же убрала руки, и меченоска увидела, что она плакала — глаза были красными, а дорожки от слез все еще держались на щеках. — Я не ожидала, что это будет так больно, — проговорила она. Мила кивнула. — Да, — ободряюще касаясь руки подруги, ответила девушка. Она знала, какой впечатлительной была та, и как тяжело она реагировала на все такое. — А тебе удалось? Ну, проникнуть в чужой разум? Белка грустно вздохнула, поворачивая голову в сторону Капустина, сидящего на другом конце класса. — Сергей почти сразу меня вышвырнул. А потом через пару минут я почувствовала, как мою голову словно зажали в тиски и надавили со всей силы! Выкидывать кого-то из своей головы намного тяжелее и больнее, чем когда выкидываю тебя. Рядом с Милой громко втянул воздух Ромка. Придя в себя, он потер рукой лоб. — Это чертовски неприятно, — проговорил Лапшин, поворачиваясь к подругам. — Не знаю, кто залез ко мне в голову, но он явно сволочь! Не так просто было выкинуть его из своего разума. Меня словно выжали в соковыжималке. — Потом он внезапно повернулся к Миле. — Эм, я немного порылся в голове у Лютова. И, э-э, я кое-что увидел, — Милу будто ударило током: она точно знала, что он имел ввиду их поцелуй! Чувствуя, как краснеет, Мила отвернулась и ненамеренно бросила взгляд в сторону златодела — он тоже смотрел на нее и, когда их глаза пересеклись, неспеша отвернулся к Воронову. — Давай потом поговорим, Ром! — все также избегая взгляда друга, почти шепотом проговорила она. Лапшин рядом хмыкнул и кивнул. Облегченно выдохнув, Мила поймала на себе удивленный взгляд Белки. И когда она посмотрела на нее, она поняла, что уже видела плачущую подругу — в одном из недавних снов. Задумавшись, Мила поняла, что видела и Лютова, требующего от нее объяснений, не только несколько дней назад в кабинете метаморфоз, но и в том же сне! Северное Око вновь показало ей будущее, а она даже не обратила на это внимание. И когда Мила вспомнила сон полностью — а особенно его последнюю часть — по ее телу от страха табуном побежали мурашки: перед ее глазами вновь стояли два лица — Гарика и Многолика, которые медленно, словно смакуя мгновение, сливались в одно.