Disney/Hogwarts

Джек V

      Алый «Хогвартс-экспресс» был окутан клубами пара, и знакомый запах машинного масла разносился по всему перрону. Платформа 9 ¾ была переполнена учениками и их родителями, даже Джек впервые за три года прибыл сюда не один. Справа от него курил трубку мистер Хэддок, выпуская ароматный дым, а слева, подпрыгивая от нетерпения, стоял Иккинг. Два месяца Джек провёл у них дома и, несмотря на запрет на совиную почту и любую связь с остальными друзьями, они с Иккингом прекрасно провели время. Пожалуй, это было лучшее лето в его жизни. Они ходили на рыбалку, лазали по скалам, купались в океане и ели самый вкусный картофель по-скандинавски в исполнении мистера Хэддока.       Но несмотря на хорошо проведённое время, Джек всей душой желал вернуться в Хогвартс и узнать новости о Рапунцель. Перед самим началом учебного года Стоик приказал им сидеть тихо и не высовываться, а сам отправился неизвестно куда на целый день. Вернувшись, он был доволен собой и всё время улыбался, но не сказал ни слова. Иккинг подслушал его разговор по каминной сети с мистером Корона, и таким образом ребята узнали, что Рапунцель жива и невредима и находится сейчас дома. У Джека будто камень с души свалился, и он с трудом сдержал слёзы счастья.       Сейчас они втроём вглядывались в толпу, надеясь заметить Рапунцель первыми. Новость о её освобождении пролетела по всему волшебному миру со скоростью гоночной метлы Яджируши. В «Ежедневном пророке» писались душераздирающие статьи якобы с интервью самой девочки, хотя родители Рапунцель оградили своё поместье всевозможными охранными заклинаниями, которые никого близко не подпускали.       Через невидимую арку на платформу каждую минуту входили волшебники и быстро смешивались с толпой. Джек устал следить за этим водоворотом людей и погрузился в свои мысли, поэтому первое, что он заметил, было необычное оживление и усилившийся шум. Знакомая покрасневшая от смущения мордашка в обрамлении коротких тёмно-каштановых волос вынырнула из толпы и быстро направилась к Джеку и семейству Хэддоков. За девочкой едва поспевал Юджин Фильцельберт, а за ним — мистер и миссис Корона. Иккинг сорвался с места, что-то неразборчиво крича, и, подхватив на бегу Рапунцель, радостно закружил её в воздухе. В глазах пуффендуйца блестели слёзы, и он отчаянно не хотел выпускать задыхающуюся девочку из объятий. Наконец, травмирующее для Рапунцель приветствие закончилось, и она повернулась к Джеку, счастливо улыбаясь.       — Привет, Джек! Как прошло лето? — как ни в чём не бывало поинтересовалась когтевранка, не дождавшись пламенных объятий и радостных возгласов.       — Кто ты и что ты сделала с Пунзи? — ошеломлённо спросил Джек, не отрывая взгляда от волос девочки.       — Решила сменить имидж, Фрост. Некоторым больше нравятся брюнетки, знаешь ли.       Джек непроизвольно посмотрел на заливающегося краской Юджина, а затем снова перевёл взгляд на подругу, которая тоже почему-то покраснела.       — Сначала шутки шутить научись, а потом уже остри, — хмыкнул Джек, притянув к себе Рапунцель.       Обнимая девочку, слизеринец тихо шепнул ей на ухо, чтобы никто не слышал:       — Понимаю, что тебя уже достали с расспросами, но я жду детальный отчёт.       Кивая, Рапунцель хихикнула, и, отступая назад, врезалась в Юджина, который тут же отпрянул, делая вид, что рассматривает покрытие поезда. Джек закатил глаза, но понял, что поторопился, так как через мгновение раздался оглушающий крик за его спиной.       — Так уж и быть, я сделаю это дважды, — пробормотал он, снова закатывая глаза.       Летя на всех парусах к подруге, Мерида чуть не сбила его с ног, и Джеку стало страшно, как бы его глаза и вовсе не выкатились с орбит. Смеясь над другом, Флинн отвёл Джека в сторону, чтобы дать девочкам и Иккингу (ну как же без него?) вдоволь повизжать.       — Сумасшедшее лето, не так ли, приятель? — улыбаясь, произнёс Юджин, мечтательно глядя на обнимающихся подруг.       — Это ты мне скажи, Флинн, — прыснул Джек, проследив за взглядом Юджина. — Говорят, ты в одиночку провернул спасательную операцию.       — Ты же знаешь, я не люблю хвастаться, — гордо ответил слизеринец. — Но да, я настоящий герой!       Приятели встретились взглядами и дружно рассмеялись.       — Слушай, герой, — Джек пристально взглянул на Флинна, — а что за неловкость между вами с Пунзи? Что-то произошло, пока ты спасал её королевскую… причёску?       Юджин кинул на друга предупреждающий взгляд, и Джек поднял руки, будто сдаваясь, но продолжая ухмыляться. Флинн, хмурясь, вздохнул и снова стал наблюдать за девочками и Иккингом, который увлечённо махал руками, что-то рассказывая. Наконец, он произнёс ровным голосом:       — Между нами ничего нет, Джек.       — То есть я слепой? — хмыкнул Фрост.       — То есть ничего нет, — отрезал Юджин. — И я не хочу об этом говорить.       Нахмурившись, Джек пожал плечами, решив оставить этот разговор на потом. Что-то в голосе Юджина и во взгляде Рапунцель подсказывало ему, что здесь не всё так гладко.       Прозвучал гудок машиниста, и студенты бросились обнимать своих родителей на прощание и выслушивать их наставления на новый учебный год. Раньше Джек всегда торопился занять свободное купе, чтобы не видеть этих душераздирающих сцен, но сейчас он присоединился к прощающимся. Мимо него пробежал Иккинг, крича, что займёт всем место, и через мгновение Джек был сжат в крепких объятиях мистера Хэддока.       — Эй, парень, — прогромыхал Стоик, — я был рад видеть тебя у нас дома. Надеюсь, тебе понравился мой картофель?       — Это был лучший картофель в моей жизни, — нисколько не лукавя, рассмеялся Джек.       — Тогда жду тебя в следующем году! — улыбнулся отец Иккинга, похлопывая слизеринца по плечу здоровенной ладонью.       Затем Джек побывал в объятиях миссис Корона и миссис Дунброх, которая не отпускала его дольше всех, отчего-то очень тяжело вздыхая; пожал руки отцов Рапунцель и Мериды и получил ещё один мощный хлопок по плечу от дяди Астрид. Раньше ему казалось, что когда люди прощаются, они проявляют любовь, но судя по ощущениям, его хорошенько избили. Может, это и есть любовь? Джек не знал наверняка и запрыгнул в поезд с глупой улыбочкой на лице.       Длинный коридор «Хогвартс-экспресса» был переполнен толкающимися в поисках своих друзей студентами. По пути Джеку попадались знакомые с его факультета, которым он сдержанно кивал. Все купе были либо уже заняты, либо происходила словесная перепалка за право обладания одним из них. Снисходительно покачивая головой, Джек упорно пробирался между прыгающих и кричащих первогодок и не заметил, как врезался в чью-то спину.       — Мерлин, держите себя в руках, малышня! — прозвучал недовольный холодный голос.       Джек поднял голову, чтобы извиниться, и встретился взглядом с прекрасными голубыми глазами, в которых сначала промелькнуло удивление, а затем весёлая искорка.       — Джек! — радостно воскликнула Эльза и быстро сжала его в лёгких объятиях. — Рада тебя видеть! Давай зайдём в купе для старост, поговорим?       Слизеринец кивнул с нервной улыбкой и проследовал за девушкой своей мечты. Купе для старост пустовало. Окно было открыто, впуская в крохотное помещение свежий воздух.       — Как хорошо, что поезд уже двинулся, — вздохнула Эльза, присаживаясь на свободное место у окна и похлопывая рукой по сидению. Джек поспешно сел рядом. — Здесь была жуткая духота, так что пришлось немного поколдовать, — подмигнула ему девушка.       — Учишься на лету, — расплылся в улыбке Джек. — Как прошло лето?       — Знаешь, — вдруг помрачнела Эльза. — Со всей этой жуткой историей с похищением Рапунцель… Мои родители очень беспокоились за нас с Анной, поэтому я почти всё лето провела в поместье. Ты её уже видел? Как она?       — Рапунцель? Она… в порядке, я думаю. Немного испугана, но учитывая, что ей довелось пережить…       — Это ужасно, — прошептала Эльза, и в её глазах блеснули слёзы.       Девушка быстро отвернулась к окну и сделала вид, что рассматривает пролетающий мимо пейзаж. Джек собрал волю в кулак и осторожно прикоснулся к её пальчикам, сжимающим коленку. Эльза вздрогнула и медленно повернулась к юноше, не глядя на его чуть подрагивающую руку.       — Джек… я, — запнулась девушка. — Ты не хочешь прогуляться после пира?       — После пира? То есть после отбоя? — ухмыльнулся слизеринец. — А у тебя не будет проблем? Ты же староста.       — Именно поэтому у меня не будет проблем, — сдержанно улыбнулась Эльза. — Я смогу их уладить.       — Тогда я с удовольствием… — сердце Джека бешено колотилось в груди. Он чувствовал странное волнение, которое было не похоже ни на что другое. — Мне нужно идти, — вдруг спохватился мальчик. — Друзья ждут.       — Конечно, — Эльза поспешно встала и проводила его до двери. — Увидимся после ужина.       Джек криво усмехнулся и выскочил из купе, оставив девушку в одиночестве. Он не был уверен в том, что могло произойти, не ушёл бы он вовремя, и старался об этом не думать.       Спустя несколько мучительных минут поисков, слизеринец всё-таки нашёл своё купе. И чего он только так долго ходил? Стоило сразу идти на шум. В купе творилось Мерлин весть что: Иккинг зачем-то скакал по сиденьям, Рапунцель в страхе прижималась к смущённому Юджину, Мерида заливалась смехом, забившись в угол, а когда зашёл Джек, она начала истошно кричать.       — Он забрался мне в ботинок! — верещала гриффиндорка.       — Снимай его!       — Не кидай ботинок в меня! — кричала Астрид с верхней полки. Неудивительно, что Джек не сразу её заметил.       — Добро пожаловать домой, — ухмыльнулся Джек, обращаясь к самому себе.       Он спокойно уселся на свободное место, взял валяющийся рядом «Ежедневный пророк» и молча погрузился в чтение, как вдруг что-то маленькое и мохнатое прыгнуло ему на колени.       — А-а-а! — не своим голосом закричал слизеринец. — Что это, чёрт возьми, такое?!       Иккинг молниеносно схватил это нечто с Джека — и очень вовремя. Ещё бы чуть-чуть, и мохнатое чудовище залезло бы под футболку мальчишки.       — Всё хорошо, Ниблер, ты в безопасности, — проворковал Иккинг, прижимая пушистого зверька к груди.       — А я? Я в безопасности? — огрызнулся Джек. — Что это за монстр?       — Это не монстр, — строго ответил пуффендуец. — Это Ниблер. Он миниатюрная белка с леса Шварцвальд.       — Иккинг, я провёл с тобой всё лето, — заметил Джек. — Когда ты успел обзавестись белкой?!       — Купил его у Хиро только что, — насупился мальчик. — Он был так несчастен… мне стало его жаль.       — Кого? Хиро? — ухмыльнулся Джек.       — Ниблера!       — Это же Иккинг, — вздохнула Мерида с выражением лица «ничего удивительного».       Джек фыркнул и снова погрузился в чтение. Ребята утихли и стали мирно переговариваться о лете. Каждый считал своим правом расспросить несчастную Рапунцель, которая уже устала повторять одно и то же. Поэтому время от времени она кидала жалостливый взгляд на Юджина, и он продолжал вместо неё.       — Еда! — вдруг воскликнула Мерида спустя четверть часа. — Принимаю заказы, давайте быстрее, тётушка с тележкой уже на подходе!       — Возьми мне содовой, — лениво протянул Джек, кидая Мериде несколько сиклей.       Рыжая исчезла из поля зрения, хлопнув дверью. Было слышно её раздражающе громкий голос. Вдруг к нему присоединился ещё один — низкий и спокойный. Мерида засмеялась, но не так, как обычно — смущённо и… женственно? Джек нахмурился и выглянул через застеклённую дверь. Мерида стояла у тележки и отчаянно краснела, а рядом с ней покупал сладости высокий гриффиндорец с забавной причёской. У него был хвостик! Джек нахмурился и, не замечая устремлённых на него взглядов, вышел из купе.       — Чего так долго? — грубо оборвал он разговор голубков.       — Просто встретила знакомого, — прошипела Мерида, всучивая ему напиток. — Вот, твоя содовая, можешь идти.       — Не буду вас отвлекать, Мери, — обворожительно улыбнулся гриффиндорец. — Увидимся во время пира.       — Буду ждать, Джим, — залилась краской Дунброх, стараясь не улыбаться слишком счастливо. Встретившись с пристальным взглядом Джека, она осеклась. — Что?       — Кто это? — хмуро поинтересовался Джек, мешая Мериде вернуться в купе.       — Джим Хокинс с четвёртого курса. А что?       — Ты видела его причёску?       — Ты видел свой цвет волос? — с этими словами Мерида грубо отпихнула Джека и вошла в купе.       Постояв несколько секунд в безмолвной ярости, Джек вернулся к друзьям и сделал вид, что увлечён статьёй о выращивании чемерицы в домашних условиях, при этом исподтишка поглядывая не щебечущую как ни в чём не бывало Мереду. Остаток поездки он провёл в молчании, наблюдая за весельем друзей. Иногда он не сдерживал смех, слушая серьёзные разговоры о жизни Иккинга и Астрид, иногда фыркал на шутки Мериды и мягко улыбался, замечая пылкие взгляды, которые Юджин бросал на Рапунцель.       Но вскоре эта поездка подошла к концу, и друзьям пришлось поспешно выбираться из переполненного поезда, чтобы успеть занять свободную карету. На перроне Джека встретил свежий и прохладный вечерний воздух и крики Кронка, зовущего первокурсников. Проходя мимо этих взволнованных малышей, слизеринец не мог поверить, что совсем недавно он был одним из них, правда, не таким шумным. Он больше походил на… Джек осёкся, заметив девочку, стоящую в отдалении от остальных первокурсников. Низкая для своего возраста, с каштановыми волосами до плеч и огромными испуганными глазами на пол-лица. Она не шумела, не прыгала и не общалась с остальными детьми, а просто вглядывалась вдаль, где за холмами скрывались башни Хогвартса.       Улыбнувшись чему-то своему, Джек поспешил к друзьям, которые уже оккупировали карету и недовольно шумели, дожидаясь слизеринца. Когда он занял своё место, карета дёрнулась и покатилась по пыльной тропе, поскрипывая колёсами. Фрост привык к волшебству, которое окружало его в Хогвартсе. Кареты без лошадей, парящие свечи в Большом зале, волшебный потолок, отражающий усыпанное звёздами ночное небо, загон для дракончика Беззубика, старинная Часовая башня, в которой, вроде бы, не было ничего волшебного, но её колокольный звон обволакивал весь замок, придавая ему особую атмосферу. Он привык ко всем этим вещам, но не перестал ими восхищаться. Хогвартс был его настоящим домом.       Только оказавшись в Большом зале, Джек понял, как сильно хочет есть. Золотые блюда на всех четырёх столах пустовали, искрясь бликами свечей. Гобелены на стенах изображали герб Хогвартса, призывая к единению и дружбе. Усмехнувшись про себя, слизеринец неспешно направился к знакомому столу, помахав на прощание друзьям. Справа и слева от него, будто охрана, шли Юджин и Астрид. Они заняли свои привычные места и стали болтать о чём-то отвлечённом. На какой-то момент Джек потерял интерес, рассеянно следя за полётом свечи, и когда снова попытался вникнуть в разговор, слегка опешил. Астрид, покраснев от напряжения, пыталась выкрутиться из неловкой ситуации.       — Что с ним не так? — чуть ли не крича, вопрошал Юджин.       — С ним всё в порядке, я же говорю, Флинн! — хныкала девочка. — Он просто… длинный…       — А что, нужно, чтобы он был коротким?! — взвыл Фильцельберт. — Зачем так насмехаться над ним? Он у меня нормальный!       Джек расплылся в глупой улыбке, с трудом контролируя свои эмоции. Ему очень хотелось расхохотаться во всё горло, но юноша сдерживал себя, как мог.       — И о чём это мы спорим? — лениво протянул слизеринец, переводя взгляд с пунцовой Астрид на растрёпанного Юджина.       — Она сказала, — обвиняюще тыкнул пальцем в девочку Флинн, — что у меня смешной нос!       — Я так не говорила! Я сказала, что он чудесный.       Это был пик неловкости со стороны Астрид. Она покраснела так, что по всем меркам её пора было доставать из воды — рак сварился. Джек даже испугался, не стало ли ей плохо. Судя по Юджину, он не понимал, что здесь происходит. Юноша ещё что-то бурчал, возмущаясь за несправедливо обвинённый нос, и разглядывал его в тарелке. Но Джек быстро сообразил, что к чему, и кинул предупреждающий взгляд на Астрид. Девочка опустила глаза и затихла до конца вечера.       В этот момент двойные дубовые двери Большого зала растворились, и внутрь буквально влетела профессор Шортер. За маленькой волшебницей плелась вереница испуганных первокурсников, разглядывающих во все глаза убранство Большого зала. В затихшем помещении были слышны только треск камина, звуки шагов маленьких ножек и восторженные вздохи детишек. Джек помнил, как ему было страшно в тот момент два года назад. Он так боялся попасть на Пуффендуй или Гриффиндор. У него была лишь половина шансов из четырёх. И Шляпа пожалела его, отправив в Слизерин, за что он был ей очень благодарен.       Тем временем первогодок по одному стали вызывать к шаткому табурету, чтобы определить их на факультет. Было забавно наблюдать, как трясутся их коленки, пока они, дрожа от страха, преодолевали расстояния в три фута .       — Амфиприон, Немо, — громко прочитала профессор Шортер с длинного пергамента.       Из группки первогодок выскочил маленький и юркий мальчишка с ярко-рыжими волосами. Он был так счастлив, что его имя назвали первым, что чуть не упал, торопясь усесться на табурет. Распределяющая шляпа долго не думала и спустя несколько секунд возвестила:       — ГРИФФИНДОР!       Крайний слева стол взорвался аплодисментами. Джек закатил глаза, заметив, что Мерида встала, хлопая громче всех и приветствуя новенького.       Распределение продолжилось и, как показалось Джеку, оно длилось бесконечно. Застенчивые первогодки отправлялись в Пуффендуй, счастливые храбрецы — в Гриффиндор, спокойные, но робкие — в Когтевран, и, наконец, уверенные в себе и немного высокомерные — в Слизерин. Джек приветствовал своих с довольной улыбкой, пожимая руки мальчикам и подмигивая краснеющим от одного его взгляда девочкам. За соседним столом Эльза послала ему мягкую улыбку, и Джек вспомнил о том, что ожидает его после пира. Эта мысль заставила его молить о скорейшем завершении вечера.       Наконец, остался последний человек. Фрост с нетерпением бросил взгляд на маленькую девочку, смущённо переступающую с ноги на ногу, и узнал ту самую первогодку, на которую он обратил внимание на перроне. Джеку стало интересно, куда Шляпа отправит девочку, и он прислушался. Профессор отчего-то прищурилась, разглядывая имя на свитке, а затем быстро бросила взгляд на Джека, но он этого не заметил, потому что неотрывно следил за девочкой. Что-то в ней казалось ему смутно знакомым. Родинка под правым глазом, милая улыбка, то, как она теребила рукав мантии…       — Фрост, Анайра! — прозвучал голос профессора, и внутри Джека всё оборвалось.       Малышка быстро, будто боясь не успеть, подбежала к табурету и присела на краешек. Профессор Шортер аккуратно надела старую Шляпу на голову девочки. Шляпа оказалась очень велика, сразу же закрыв глаза ребёнка. Джек видел только, как приоткрылись в удивлении её тонкие губки.       Секунды тянулись будто часы. Кровь отбивала в ушах Джека каждое мгновение. Он игнорировал беспокойные взгляды друзей, которые не могли не заметить его реакции на фамилию девочки, игнорировал всё вокруг, дожидаясь вердикта Шляпы. Наконец рваный рот открылся, и Распределяющая шляпа громко и чётко возвестила:       — ПУФФЕНДУЙ!       Второй слева стол радостно зааплодировал, приветствуя новую ученицу. Девочка спрыгнула со стула, и профессор Шортер едва успела снять с неё шляпу, как новоиспечённая пуффендуйка поспешила к своему столу. Джек проводил её ошеломлённым взглядом и заметил, что Иккинг с улыбкой пожимает её маленькую ручку. Что-то внутри слизеринца взорвалось в ревностном негодовании. Он еле сдержался, чтобы не вскочить на ноги, но тут чья-то тяжёлая рука опустилась на его плечо.       — Всё хорошо, приятель? — мягко спросил Юджин. — Кто эта девочка?       — Анайра… моя сестра, — ответил Джек.       И понял, что пока не произнёс этого вслух, он не мог поверить, что это правда.