Disney/Hogwarts

Мерида X

      — Семья, — девочка произнесла это слово вслед за Северяниным одними лишь губами и обернулась к необычайно притихшему Джеймсу.       Он не отрываясь смотрел на директора, и было в его взгляде что-то настораживающее Мериду. За два года общения она научилась чувствовать его настроение, читая, если можно так выразиться, по глазам. Задорные искорки в карих омутах означали, что Джиму весело, почти осязаемое тепло — что ему комфортно. Иногда у Джеймса был отсутствующий взгляд. Это означало, что его мысли где-то очень далеко, и лучше оставить его наедине с ними.       Но сейчас в его глазах плясало опасное пламя, которое Мериде прежде не приходилось видеть. Казалось, если она сейчас дотронется до него, он обернётся волком и откусит ей голову. Мери вздрогнула от собственных нелепых мыслей и очень осторожно протянула руку к плечу парня.       — Джим?       Он обернулся так резко, что она едва не свалилась с лавки от испуга. В глазах бушевало пламя, будто отражение парящих в воздухе свечей. Губы застыли в нервной полуулыбке.       — Не надо, Джим, — сдавленным голосом произнесла Мерида. Она вдруг всё поняла. — Тебе это не нужно.       — О чём ты? — прищурился Джеймс.       На самом деле, он тоже понимал, о чём говорит Мерида, она это знала. Видела по его глазам, огонь в которых будто потускнел, но от этого выглядел лишь опаснее. Уголки его губ медленно поползли вниз — он чувствовал, к чему она ведёт.       — Слушай, Джим, — пытаясь унять дрожь в голосе, продолжила Мери, — я понимаю, почему тебе этого хочется, но этот турнир — не простое соревнование. Он не просто так проводился раз в пять лет, это опасное мероприятие. Люди умирали… ученики умирали! Разве деньги и слава того стоят?..       — При чём здесь это? — резко оборвал её Джеймс. — С чего ты вообще решила, что я хочу участвовать?! Да никто в этом замке никогда не проголосует за меня, опасную тварь, способную разгрызть глотку сопернику. Сейчас многие натянули фальшивые улыбки и уже так явно не отпрыгивают в сторону, когда я прохожу мимо, но они всё равно боятся. Боятся и ненавидят меня, Мери.       — Джим…       — Я не закончил! Не собирался я участвовать, Мерида. Я не такой глупый, как ты думаешь. Но суть в том, что я знал о том, что никто в этом замке не верит в меня, кроме тебя. До этой минуты, — он вдруг странно рассмеялся. — Ты только что выразила своё ко мне недоверие.       — Я не говорила ничего такого! — возмутилась Мерида, но прежде чем она могла сказать что-то ещё, Джеймс встал со своего места и молча направился к выходу.       Ей оставалось только ошеломлённо смотреть ему вслед, часто моргая, чтобы спугнуть напросившиеся слёзы. Она не переносила, когда-то кто-то повышал на неё голос, тем более без причины.       — Какая пикси его укусила? — воскликнула за её спиной Рапунцель, занимая освободившееся место.       Мерида всегда была рада её компании, но сейчас ей почему-то не хотелось делиться своими переживаниями. Пунзи стащила с соседней тарелки бутерброд с икрой и запихнула его весь в рот, закрыв от наслаждения глаза. От этого зрелища живот Мериды предательски заурчал, и она смущённо схватилась за него обеими руками.       — Да ладно, никто не успел толком поесть, — пробормотала Рапунцель, высматривая на столе Гриффиндора следующую цель. — Со всеми этими объявлениями о всяких турнирах…       Она вдруг прищурилась и, быстро выхватив палочку, левитировала к себе разнос с запечённым картофелем. Но от Мериды всё равно не ускользнуло раздражение в голосе подруги, несмотря на напускную весёлость.       — Тоже не особо рада этой новости? — проницательно заметила гриффиндорка, присоединяясь к трапезе.       Рапунцель только покачала головой и многозначительно кивнула в сторону стола Слизерина. Только сейчас Мерида заметила необычайный ажиотаж среди серебристо-зелёного моря. Большая часть слизеринцев сгруппировалась вокруг двоих самодовольно улыбающихся парней. Естественно, одним из них был лоснящийся от удовольствия Фрост, а вторым — его неизменный спутник во всех греховных делах. Флинн, сложив на груди руки, важно кивал на вопросы каких-то мелких слизеринок, в глазах которых даже с такого расстояния читалось обожание.       Рапунцель так сильно сжала вилку, что Мерида даже забеспокоилась, не собирается ли она пырнуть ею одну из фанаток её парня.       — Я ещё не разговаривала с ним, но могу поспорить, что он собрался стать чемпионом, — пробормотала Пунзи, вдруг обмякнув, будто шарик, у которого выпустили весь воздух. — Не представляю, каким опасностям он подставит свою шею в этот раз, но ведь Северянин не допустит, чтобы кто-то пострадал, правда?       Встретившись с её полным мольбы взглядом, Мерида не смогла найти в себе силы ей возразить и лишь пожала плечами.       — Конечно, расслабься. Тебе стоит волноваться только из-за этого хихикающего сестринства, но я уверена, что вдвоём мы сумеем дать им отпор.       — Думаешь? — воспрянула духом Рапунцель. — Раздутое эго Юджина может просто лопнуть от такого количества внимания. Я не могу не беспокоиться.       Мерида рассмеялась, шутливо толкая подругу плечом. Она безумно любила Рапунцель. За её здоровый оптимизм в нужные моменты, за её силу духа и невероятный талант во всём, за что бы она не бралась. А их отношениям с Юджином Мери даже немного завидовала. Рапунцель ведь долгое время не воспринимала его всерьёз, отталкивала как могла. Раньше Мерида была уверена, что ему Пунзи нужна лишь как трофей, но после того, как они, её друзья, бездействовали, а Юджин самолично спас свою принцессу, Мери его зауважала. Именно так, по мнению Мериды Рапунцель была самой настоящей принцессой, а она сама… кто угодно, но не дама благородных кровей. Всё её поведение, внешность, жесты кричали о том, что она лишь «свой парень».       Поэтому теперь, когда такой красавчик как Джим обратил на неё, Мериду, внимание, ей больше всего на свете хотелось сохранить его чувства. Но чем сильнее она за них хваталась, тем проворнее они ускользали, словно песок сквозь пальцы.       — …насильно не удержишь.       Голос подруги вывел Мериду из задумчивости, заставив удивлённо поднять на неё взгляд.       — Что?       — Говорю, если он так хочет стать чемпионом, насильно его не удержишь, — обречённо покачала головой Пунзи. — Мне остаётся только поддерживать его, таков мой долг.       Она вдруг подскочила, порывисто обняв Мериду.       — Я совсем забыла о своих новых обязанностях! Пойду покажу первокурсникам дорогу к гостиной. Знаешь, — девочка неожиданно помрачнела, — кажется, что Эльза совсем недавно вела в гостиную меня.       Пунзи качнула головой, будто прогоняя воспоминания, и, потрепав напоследок Мериду за плечо, отправилась к новичкам-когтевранцам.       Мери окинула Большой зал взглядом: многие разбились по группкам, болтали, веселились, шутили… То тут, то там были слышны разговоры о турнире. Только сейчас до Мериды дошло — никто и словом не обмолвился о происшествии этим летом, в котором пострадали их друзья. Многие исчезли без следа, их места за столами факультетов пустовали, но ни один человек не посчитал нужным что-то сказать по этому поводу. Почему? Почему все делают вид, будто ничего не произошло в долине Борроудейл? Даже директор в своей речи не высказал слов поддержки. Это было очень странно.       Мерида задумчиво прикусила губу, всматриваясь в лица окружающих. Безмятежные улыбки, взрывной смех и радостное возбуждение в ожидании чего-то нового. Люди всегда предпочитают закрыть глаза на пугающее прошлое и улыбнуться неизвестному будущему.

***

      Две недели пролетели в мгновение ока и были полны событий. На следующий день после пира Большой зал не умолкая галдел, обсуждая очередную новость, а именно — возвращение Анны Разенграффе.       Сестра Эльзы сидела за столом Гриффиндора, окружённая вниманием со всех сторон. Каждый считал своим долгом подойти, поздороваться и поглазеть на изрядно осунувшуюся, бледную, но живую и здоровую рыжеволосую девчонку. Под глазами Анны залегли тёмные круги, она была похожа на собственную тень, но, тем не менее, всё так же приветливо улыбалась и была дружелюбна с каждым, кто к ней обращался. Казалось, что девочка изменилась только внешне, но Мерида чувствовала, что даже в движениях Анны, необычно дёрганных жестах и в том, как часто она моргала, было что-то пугающе странное.       Ей пришлось многое пережить. Полгода она провела в лечебнице, и новости не доходили ни к ней, ни ко всему остальному миру. Другими словами, Анна была в полной изоляции. Неудивительно, что все просто сгорали от любопытства, и многие даже не скрывали этого. Мало кто по-настоящему беспокоился о её здоровье. Всем было интересно, что же на самом деле произошло той зимой между двумя сёстрами.       Мерида мрачно отпила апельсинового сока из своего кубка и с глухим стуком вернула его на место. С другой стороны стола среди толпы студентов с трудом можно было разглядеть рыжую макушку однокурсницы. Но кое-что бросалось в глаза, как бы Анна ни пыталась это скрыть. Среди огня её волос словно бельмо на глазу пробивалась ослепительно-белая прядь. У Мериды невольно появилась ассоциация с Джеком. У его младшей сестры были каштановые волосы, у него — белоснежные. У Анны Разенграффе до инцидента волосы были ярко-рыжие, но не такие вырви-глаз рыжие, как у самой Мериды, конечно. У Эльзы цвет волос отливал платиной. Почему родные братья и сёстры так отличались между собой, и почему после несчастного случая Анна начала резко седеть?       Мерида решительно поднялась и, расталкивая локтями однокурсников, пробила дорогу к Анне, которая при её приближении, испуганно вздрогнула.       — О, Мери, — мягко улыбнулась девочка. — Рада тебя видеть.       Губы Мериды слабо дрогнули, и она неуверенно сжала плечо Анны. Девочка будто уменьшилась в размерах от её прикосновения.       — Как ты себя чувствуешь? — медленно произнесла Дунброх, не отрываясь глядя в её глаза.       Анна немного удивлённо приподняла брови, но, продолжив улыбаться, кивнула.       — Лучше не бывает. Спасибо, что интересуешься.       Неожиданно для себя Мерида вдруг притянула девочку, сжав её в крепких объятиях. Анна сдавленно охнула, но вырываться не стала, только неловко обхватила однокурсницу слабыми ручками.       — Послушай, Анна, — быстро зашептала Мерида ей на ухо так, чтобы никто другой не услышал, — если тебе нужна будет помощь, ты можешь обращаться ко мне или к моим друзьям. Пожалуйста, не бойся делиться с нами своими переживаниями, мы всё поймём.       Несколько мгновений Анна молчала. Вокруг них шептались зеваки, охочие к чужим разговорам. Затем она медленно отстранилась, посмотрев прямо в глаза Мериды. Сейчас она как никогда походила на свою сестру. Но этот момент рассеялся, когда девочка вновь расплылась в дружелюбной улыбке, такой неестественной и дежурной, что Мериде захотелось её встряхнуть и тем самым вернуть жизнь в это тельце, ставшее пустой оболочкой прежней Анны.       — Спасибо, — ещё раз произнесла она и окончательно отстранилась.       Не просто физически. Мерида ощутила, как ускользает тонкая нить доверия между ними. Они никогда не были особо близки, но Мери всегда хорошо относилась к младшей сестре Эльзы. Иногда они обсуждали квиддич в общей гостиной или делились домашкой. Но сейчас Мерида чувствовала, что Анне как никогда нужна дружеская помощь. Но как помочь человеку, который от этого отказывается?       С Джеймсом пока так и не удалось наладить контакт. Мери честно пыталась! Даже не поднимала тему турнира в попытке заговорить с ним. Но Джим оставался в своём непонятном настроении, был раздражительным и угрюмым, и всё это напоминало Мериде те ужасные дни, когда они были в ссоре. Но тогда хоть была понятна причина — она только узнала о его ликантропии, он стыдился и боялся её реакции, а ещё подливало масла в огонь отношение всех окружающих. Но что происходило с Хокинсом сейчас оставалось для Мериды загадкой.       С первого же дня в холле возле ящиков для голосования вечно толпился народ. За их спинами с трудом можно было разглядеть эти изящные деревянные конструкции с причудливой резьбой, соответствующей каждому факультету. На ящике Гриффиндора был вырезан царь зверей с инкрустированными рубинами вместо глаз. Они преломляли свет, и создавалось впечатление, что внутри горит настоящий огонь, из-за чего лев казался живым.       Тотемные животные других факультетов тоже вселяли чувство трепета. Особенно змей Слизерина. Мерида даже близко к этому ящику не подходила. Казалось, что пресмыкающееся следит за каждым её движением глазами-изумрудами и вот-вот вонзится клыками ей в шею. Ажиотаж возле этого ящика был особо ощутим.       Каждый раз, когда кто-то бросал свой голос в один из ящиков, холл оглашался криками, радостными возгласами, улюлюканьем и мерзким смехом, от которого у Мериды начинала болеть голова и появлялось желание поскорее оттуда убраться. Она искренне не понимала их радости, но на паре Трансфигурации к ней подсела Рапунцель, и когда Мери высказала ей своё раздражение по поводу всех этих «недалёких личностей с разжиженным мозгом флоббер-червя», она произнесла одну очень мудрую фразу.       — В мире творится непонятно что, Мерида, — прошептала когтевранка, следя взглядом за проходящей мимо Гиббс, — дети по всей стране исчезают, Министерство не хочет поднимать панику. Проще делать вид, что ничего не происходит и радоваться, пока есть такая возможность.       — Но это же глупо! — со злостью зашипела Мери. — Неужели проще закрыть глаза, чем бороться до начала катастрофы.       — Никто не хочет признавать катастрофу, пока она не наступит, — покачала головой Пунзи. — Ты не думай, я не поддерживаю позицию всех остальных, просто я её понимаю.       Это заставило Мериду замолчать. Ненадолго. Пока она не столкнулась в холле со своими братцами-занозами-в-одном-очень-пикантном-месте. Хемиш, Хьюберт и Харрис сгрудились возле ящика Гриффиндора с очень подозрительными физиономиями и тихо переговаривались. До конца занятия оставалось около пяти минут, а Мериду как раз послали с поручением к Регине, так что её братья выбрали очень удачное время, чтобы остаться незамеченными, если бы не карма.       — И что же мы тут делаем? — удивительно спокойным голосом прощебетала старшая сестра, вырастая за спинами тройняшек как угрожающе огромная волна.       Харрис ойкнул, выронив какую-то склянку из вспотевшей ладошки, и она тут же приземлилась на мраморный пол, осыпав его осколками, а ноги родственников облив мутной бирюзовой жидкостью. Туфли Мериды, как и ботинки братьев, покрылись шерстью, и девочка подняла на младшеньких насмешливый взгляд.       — О, я знаю, чем вы тут занимались! — с притворной радостью прошептала она. — Хотели возраста себе прибавить.       Она неожиданно расхохоталась, а затем одним натренированным движением влепила сразу троим такой подзатыльник, что они едва удержались на своих лохматых ногах.       — Похоже, это семейное — не разбираться в Зельеварении, — хмыкнула Мери. — Но даже я знаю разницу между зельем старения и увеличения волосяного покрова.       Близнецы угрюмо опустили взгляд, Хемиш что-то пробормотал себе под нос, и глаза Мериды инстинктивно сузились.       — Я напишу отцу. Два года я терпела взрывы в туалетах, вызовы к декану, побеги в Запретный лес, и наши родители были освобождены от большей части всего того… непотребства, что вы творили!       — Ты хотела сказать «дерьма», — хмыкнул Хьюберт.       — А ещё я хотела дать тебе в нос, но не дала же!       Мальчик дёрнул плечом и снова уставился в пол. Время от времени они переглядывались, и Мерида прекрасно понимала, что эти разбойники просто так не сдадутся. Ей удалось застать их на месте преступления сегодня, но кто знает, вдруг её не будет рядом завтра?       — Вон отсюда, — устало протянула она, и мальчишек как ветром сдуло.       Что бы Мерида не говорила, но стучать на братьев родителям она не стала бы никогда в жизни. Они дали ей оторваться в детстве, не забывают напоминать о своём существовании сейчас, а что будет дальше — даже страшно представить. Но она их любила, и её долгом было защищать их от самих себя.       Вздохнув и поборов желание выругаться, Мерида отправилась выполнять поручение, о котором уже совсем успела забыть.

***

      Когда пришёл решающий день — день выбора чемпиона от каждого факультета, Хогвартс будто с ума сошёл. Весь замок стоял на ушах, в коридорах продавали значки с изображением наиболее популярных кандидатов (физиономия Фильцельберта нагло скалила зубы с каждой мантии слизеринцев), нельзя было спокойно завернуть за угол, чтобы тебе не всучили очередной флаер с дурацким слоганом («Фроста в президенты!»), а навязчивые кричалки въедались в мозг похуже, чем лакричная палочка — в зубы.       С учёбой дела обстояли плачевно. Никто не считал важным делать уроки или быть внимательным на занятиях, разговоры в коридорах плавно перетекали в аудитории, и профессора все как один подняли лапки, будто говоря: «Гоблин с вами, я сдаюсь», и на решающий день все факультеты были освобождены от домашки. Гиббс в своей излюбленной манере пригрозила, что превратит любого в медведя, если её задание будет проигнорировано после выборов. Но даже день отсрочки был слаще медовухи.       Из всего этого Мериду радовал лишь тот факт, что никто не призывал голосовать за Джеймса. Гриффиндорцы настойчиво выдвигали на место чемпиона две кандидатуры — Симбы Кинга и… её. Мери это немало удивляло, ведь по сравнению с Симбой она совершенно не подходила на эту роль. Кинг был её однокурсником. Сильный парень, в меру старательный на занятиях, неплохо разбирающийся в Защите от Тёмных Искусств и играющий за сборную. Он был одним из загонщиков и орудовал своей битой как лев — собственными лапами. Симба был любимцем, и он должен был стать чемпионом. Мерида даже собственнолично отправила бумажку со своим голосом за него в ящик, который радостно выплюнул несколько искр в ответ.       Судя по ехидному выражению лица Хокинса в этот момент, он голосовал за неё. Мерида расстраивалась из-за того, что сейчас с ним происходило. Расстраивало её то, как он всё враждебно воспринимал, пропуская это через себя, искажая в своей призме недоверия. Джеймс стал откровенно избегать встреч с нею, стал подолгу пропадать в подсобке завхоза, а однажды Мерида даже унюхала исходящий от него запах тентакулы!       — Ядовитая тентакула! — возмущалась она во внутреннем дворике Трансфигурации, стоя спиной к Фросту. — Я не знаю, что и думать!       Смех Джека заставил её яростно обернуться. Вдоволь насмеявшись, он снисходительно покачал головой, глядя на подругу с жалостью.       — Мери, тебе не о чем беспокоиться. Тентакула, хоть и считается наркотиком, но курят её только выпендрёжники, которые хотят привлечь к себе внимание.       — Но привыкание…       — Она не вызывает, — хмыкнул Джек. — Просто помогает расслабиться. А знаю я это, — перебил он назревающий вопрос Мериды, — из первых уст. Сам не пробовал, да и желания у меня такого нет.       Разговор с Джеком принёс Мериде небольшое облегчение. Она, как обычно, не ожидала от него никакой поддержки, а он, как обычно, заставил её почувствовать себя глупышкой. Вот такой он Джек: вы не ждали, а я вам подставлю дружеское плечо.       Вечером объявляли результаты. Мерида вздохнула с облегчением, когда увидела, что резные ящики вносят в зал. От греха подальше их решили не левитировать, а притащить своими силами. На преподавательских подмостках уже высились четыре каменных постамента напротив каждого стола факультета. Ящики не без труда были водружены на эти постаменты, и непрекращающийся ропот в зале наконец стих. Повисла тишина, нарушаемая лишь потрескиванием пламени свечей и терпения Мериды.       Наконец, директор откашлялся и раскинул руки, будто хотел обнять весь Большой зал.       — Дорогие студенты! Настал момент истины, — он шумно вдохнул. — Сейчас мы узнаем, кто же из вас будет представлять свой факультет и защищать его честь в предстоящих испытаниях. С кого бы начать… — Северянин в шутливой неуверенности переступил с ноги на ногу, оглядываясь на четыре ящика. — Кто хочет быть первым?!       Зал взорвался такими оглушительными криками, что глаза на лоб лезли. Мерида непроизвольно зажала уши руками, во всю разглядывая своих взбесившихся однокашников. Даже меланхоличный Иккинг так дёргался, что можно было подумать, будто он исполняет танец сидя. Рассмеявшись, Мерида пожала плечами и присоединилась к кричалке в честь Кинга, пока Северянин не поднял успокаивающе ладонь.       — Я понял, — его голос вытеснил все остальные звуки, будто снежный валун сносит всё на своём пути. — Слизерин! Вы готовы?       Серебристо-изумрудное море слева оглушило всех вокруг, множество голосов вразнобой начало скандировать имена своих любимцев. Мерида видела, как надулся от важности Фрост, и тихо прыснула в кулак. Вот будет потеха, если его правда выберут. Жаль только, что не удастся избежать океана пафоса, что выльется на её бедовую головушку.       Директор изящно (насколько позволяли его габариты) взмахнул палочкой, дотронувшись её кончиком до крышки крайнего слева ящика с изображением змеи. Она тут же взметнулась, извиваясь будто живая, и Мерида могла поклясться, что услышала шипение! А затем ящик радостно выплюнул на свободу небольшой кусочек пергамента, который, немного покружив в воздухе для важности, плавно опустился на протянутую ладонь Северянина.       — Юджин Фильцельберт!       Мерида, борясь со странным приступом смеха, завизжала со всеми девчонками замка. За соседним столом пунцовая от смущения Рапунцель пыталась не задохнуться в крепких объятиях своего счастливого парня. Он присосался к ней прямо на виду у всего зала, и, глядя на багровеющего Северянина, Мерида не могла сдержать хохота. Вот же достанется Флинну, когда они с Рапунцель останутся наедине!       Дождавшись, пока все более-менее успокоятся, а Юджин встанет на положенное для чемпиона место у своего постамента, Северянин продолжил. Похоже, ему тоже нужна была минутка, чтобы взять себя в руки: прежде чем объявить чемпиона Когтеврана, он сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, метая взглядом «молнии» в сторону слизеринца.       — Когтевран… Хиро Хамада!       Кажется, Хиро сам не ожидал, что у него получится. Он ошеломлённо смотрел на директора, пока его трясли из стороны в сторону, лохматили волосы и поздравляли. Мерида сложила ладошки рупором и крикнула что есть мочи:       — Ву-ху, так держать!       Хиро дёрнулся, приходя в себя, и тут же расплылся в улыбке, становясь прежним мальчишкой.       — Я знал, я знал! — кричал он, раздавая всем желающим «пять» на пути к постаменту. — Я принесу Когтеврану победу!       Чемпионом Пуффендуя стал Кристофф Бьоргман — здоровый парень с носом-картошкой и добрыми глазами-бусинками. Он был настоящим блондином с тёплой улыбкой и добрым сердцем, и Мерида была искренне за него рада. В какой-то момент ей даже показалось, что идея с турниром не так уж и плоха. В любом случае, Северянин более компетентен в этом вопросе и сможет поручиться за безопасность своих учеников. И чего это только она так распереживалась?       Очередь дошла до Гриффиндора.       Северянин прикоснулся палочкой к ящику, но вместо того, чтобы спокойно расстаться с именем победителя, ящик задрожал, выплёвывая красные искры. Изображение льва зашевелилось, блеснув рубиновыми глазами. В воздух взлетел дымящийся кусочек пергамента, и директор быстро его поймал, хмуро вглядываясь в написанное имя.       — Джеймс Хокинс, — произнёс он в наступившей тишине.       Зал молчал. Все взгляды обратились к застывшему на своём месте Джиму, неотрывно глядящему в одну точку. Никто не кричал поздравления, не рвался потрепать его по плечу и сказать что-то ободряющее. Мерида с открытым ртом вглядывалась в знакомый профиль, искажённый отрешённостью, и не узнавала его.       Никто не ожидал, что чемпионом Гриффиндора станет именно он. Но больше всего, наверное, не ожидал сам Джеймс. Нужно было выйти к остальным чемпионам, но парень не двигался с места. Кто-то из зала крикнул, что голосование сфабриковано.       — Нам не нужен чемпион-оборотень! — воскликнула какая-то перепуганная девчонка.       Мерида почувствовала, как кровь приливает к её щекам. Решительно встав со своего места и игнорируя взгляды однокурсников, она направилась к Джиму и, положив руку на его плечо, прошептала:       — Имей гордость.       Он удивлённо моргнул, не поднимая головы. Затем поднялся на непослушные ноги и зашагал к своему постаменту. Мерида опустилась на его место, чувствуя, как сердце вырывается из груди.       Выбор чемпионов был завершён. Все четверо стояли у своих ящиков, и каждый по-своему был напуган происходящим. В зале снова наступила тишина. Директор откашлялся.       — У вас будет возможность поздравить своих чемпионов. Первое испытание ожидает их через месяц, а пока не стоит забывать об учёбе, друзья, — он мягко улыбнулся, сверкнув глазами. — Да будет пир!       Хлопнув в ладоши, Северянин будто запустил какой-то невидимый механизм, и все ученики зашевелились. Кто-то принялся за появившуюся на столах еду, кто-то немедленно начал обсуждать происходящее, но многие бросились к своим чемпионам, чтобы как следует поздравить их. К Джеймсу не кинулся никто.       Тяжело вздохнув, Мери направилась к нему, чтобы хоть как-то приободрить парня, но по дороге её перехватил Фрост.       — Пирожочек!       — Не называй меня так! — вспыхнула Мери, резко оборачиваясь и встречаясь с лукавым взглядом голубых глаз.       — Брось, тебе нравится, — хмыкнул Джек. — Сегодня будем отмечать чемпионство Флинна. Тайная слизеринская вечеринка в подземельях. Что думаешь?       — Думаю, что удача вам не помешает, — отмахнулась от него Мерида.       — Стоять, — Фрост схватил её за руку, прежде чем она смогла уйти. — Так не пойдёт, пирожочек, ты идёшь с нами!       — И почему, скажи на милость, я должна идти? — удивилась Мерида.       — Потому что… я так хочу, — удивился не меньше её Фрост, будто это было само собой разумеющимся. — Мы же одна семья. Будет весело. Но без тебя — не так весело.       — Я тебе что, шут гороховый?       — Помимо этого, ты моя лучшая подруга, — серьёзно сказал парень. — Так что?       Мерида посмотрела в его полные мольбы глаза. Фрост умел делать щенячьи глазки, когда ему нужно было чего-то добиться. Обречённо вздохнув, она кивнула.       — Класс! — тут же расплылся он в улыбке, снова превращаясь в наглого кота. — Встретимся после пира у входа в подземелья, я проведу тебя через тайный проход.       Напоследок подмигнув, Фрост скрылся в толпе студентов, оставив Мериду возмущённо хватать ртом воздух.       — Вот же… жук, — пробормотала она, оборачиваясь к постаментам, но возле ящика Гриффиндора уже никто не стоял.       Джеймса и след простыл.