Ремонт в семействе Британовых

В одном не очень крупном городе, на не совсем центральной улице, в старой «хрущёвке», на третьем этаже, в однокомнатной квартире под номером «одиннадцать» проживала семья из пяти человек. Глава семейства, то бишь, отец – Чарльз Британов, которому через каких-то там пять лет нужно будет праздновать семидесятилетний юбилей, работал в научно-исследовательском институте психиатрии простым охранником. Он был уже достаточно солидным человеком в возрасте, имел седые волосы, но при этом не собирался на пенсию, а на посту, как, впрочем, и дома, смотрел все спортивные каналы, пил пиво и отращивал «мамон». Жена Чарльза и мать его детей – Марианна – также проводила свои рабочие будни в том же самом НИИ, но только в качестве ведущего лечащего врача. Несмотря на то, что миловидная брюнетка «залетела» в восемнадцать лет от своего нынешнего муженька, она не только благополучно женила его на себе и родила первенца, а за ним ещё и двоих сыновей, но при этом с блеском закончила медицинский университет, защитила две диссертации и получила звание профессора. Шнайзель – первый сын, который давно разменял третий десяток и стремительно приближался к четвёртому, получил высшее образование в престижном институте и имел специальность «Инженер-конструктор гидравлических систем». С работой ему катастрофически не везло, поэтому, промаявшись некоторое время в роли безработного, он плюнул на гордость и устроился мясником на рынке. Вскоре Шнайзель привык к новой профессии, позволявшей не только иногда забирать продукцию домой, но и торговать ею из-под полы, дабы ещё немного поднабить кошелёк. Четвёртый член семьи, средний ребёнок – Кловис - являлся человеком весьма одарённым в области живописи и с тонкой душевной организацией. В своё время он окончил художественное училище имени Модеста Гжельскевича-Хохломского и нёс народу светлое и прекрасное в местном «доме пионеров», ведя кружок рисования для детей. Третий отпрыск четы Британовых – Лелуш, недавно переступивший порог совершеннолетия, в нынешнем году закончил школу и с успехом провалил единый государственный экзамен, получив по всем предметам не более десяти баллов. На семейном совете было принято решение, что нерадивый ученик должен хорошенько подготовиться и пересдать это самое ЕГЭ в следующем году, чтобы после этого поступить «хоть куда-нибудь». А пока он трудился на фабрике по производству праздничных изделий, в цеху, где изготовляли маски. Никто из трёх «цветов жизни» не служил в армии, так как их заботливая матушка отмазала кровиночек посредством медицинских справок с жуткими диагнозами и взяток военкому. Пятиэтажка, где ютилась сия своеобразная фамилия, была уже довольно старой и обшарпанной. Подъезд давно нуждался в капитальном ремонте, трубы прогнили, крыша периодически текла, в подвале находился притон с бомжами. Когда-то отец Марианны, занимавший при советской власти высокий пост в «наркомпросшлоссхне», выбил для уже глубоко беременной дочурки и зятя этот однокомнатный «скворечник», думая, что через какое-то время молодые обзаведутся «чем-то новым и побольше». Но «что-то новое и побольше» приобрести не удалось. Перестройка, а затем путчи, развал СССР, падение Берлинской стены, создание СНГ, ваучерная приватизация и Бог знает ещё что спутали все карты. Семья росла, как на дрожжах, а квадратные метры не увеличивались. Чарльз и Марианна всеми силами старались улучшить жилищное положение и обивали пороги различных инстанций, но везде и всегда чиновники отвечали отказом, неизменно намекая на ипотеку. *** Однажды, когда очередной «слуга народа» послал Британовых куда подальше, вновь было созвано семейное «вече». На собрании почти единогласно (Лулу категорически был против) постановили наконец-таки сделать ремонт, так как нынешние обои являлись ровесниками Шнайзеля. Тем более, что все одновременно пребывали в отпуске. Деньги на обновление квартиры по большей части взяли у старшего сына. Следующим днём все отправились в магазин закупаться стройматериалами. Краска для кухни и потолков, обои для единственной комнаты, коридора и прихожей, кафель для совмещённого санузла, кисти, валики, шпатели и многое другое выбиралось буквально с утра до ночи с криками, орами и воплями. За это время родители три раза порывались разводиться и пять раз сдать детей в детский дом. На второй день разобрали кухню. «Спиногрызам» отдали приказ красить потолок и стены, и неважно, что парни никогда этого не делали, а Чарльз и Марианна ушли докупать сайдинг(1) для балкона. Лелуш лениво возил валиком по стене и, не переставая, зевал. Кловис, как истинный живописец, с увлечением наяривал кистью, брызгая краской в разные стороны. Шнайзель взобрался на стремянку и оттуда пытался обновить потолок. - Вот крашу я стену, - промычал Лулу. – А тем временем вспоминаю Кловиса, который «тональником» прыщи свои замазывает… Шнайзель, услышав данное заявление, так громко засмеялся, что чуть было не упал на пол. У Кловиса тут же испортилось настроение, и он, оставив свою работу, злобно уставился на младшего. - Я не замазываю прыщи! – взвизгнул он. – У меня их нет! - Да как же нет? – удивился Шнайзель. – Ты же каждый день запираешься в ванной и по часу наводишь марафет. - Я запираюсь в ванной не за этим! – бушевал средний сын. - А что ты там делаешь? Дрочишь? – невинно поинтересовался Лелуш и прыснул от смеха. - Это не твоё дело! Продолжай красить стену! – отрезал Кловис. - Не дрочишь? – спросил старший с наигранным удивлением. – Вообще? Ну это не нормально, братец! - Ой, ну конечно! Ты же у нас знаток по этой части! – зубоскалил «рисовальщик», убирая непослушную прядь за ухо. – Я и забыл, что твоя подружка – это правая рука! Ты же до сих пор не женат, хотя тебе уже под тридцать! Шнайзель пожал плечами. - Ну и что? Наш отец женился на маме после тридцати пяти. Так что у меня полно времени! И, заметь, возраст не мешает нашему бате периодически дрючить маман. Не удивлюсь, если они ещё ребятёнка заделают. Мама же всегда мечтала о девочке. Лулу посмотрел на старшего. - Зачем им девочка? Вместо неё имеется Кловис. Длинные волосы есть, истерики закатывает, будто у него ПМС, косметикой пользуется, – перечисляя признаки принадлежности брата к женскому полу, брюнет загибал пальцы. - Чем не девчонка? И они оба заржали, как кони. Средний смерил их презрительным взглядом и отвернулся, возвращаясь к стене, краске и кисти. Он подождал, когда братья успокоятся, и бросил через плечо младшенькому: - А у тебя ноги воняют! Лелуш замер и захлопнул рот. - А ты откуда знаешь? – недоумённо спросил он. - Да как же не знать! Мы же с тобой на одном разложенном диване спим! Это Шнайзелю посчастливилось храпеть на раскладушке! И маме с папой, что дрыхнут за шкафом на своей «полуторке»! Ты каждую ночь закидываешь на меня свои ноги и бормочешь: «Моя сиси, моя сиси…» Только я никак не могу понять, это девушка или ты титьку, как младенец, просишь? Лулу покраснел и буркнул: - Девушка… Шнайзель оживился и с горящими глазами начал допрашивать его: - Кто такая Сиси? И большие ли у неё… ну… эти… сиси?.. - Нормальные! – рявкнул брюнет, ещё больше смущаясь и заливаясь краской. – Во всяком случае больше, чем у тебя! Довольный произведённым эффектом, Кловис решил «отомстить» и старшему. - Шнайзель! А когда ты уже съедешь из нашей тридцатиметровой квартиры? Женись уже и возьми ипотеку. - Офигел, брат?! – блондин метнул недобрый взгляд в оппонента. – Какая, к чёрту, ипотека? Нефть падает, везде эти грёбаные санкции, гречка подорожала… - А ещё «гроб с покойничком летает над крестами, а вдоль дороги мёртвые с косами стоят и - тишина!» - закончил Лелуш, процитировав фразу из известного кинофильма. Шнайзель выпучил глаза, а после так загоготал, что свалился с грохотом на пол, приземлившись на задницу. Братья тут же кинулись его поднимать и отряхивать. Тот охал и держался за ушибленную попу. Встав на ноги и немного придя в себя, старший решил больше не лезть под потолок. Пусть кто-нибудь другой рискует своей жизнью, а с него и этого хватит! Когда страсти улеглись, Лелуш предложил передохнуть и попить чайку. Быстро вскипятив чайник на газовой плите, родственники расположились на подоконнике вместо стола и неспеша потягивали напиток, лакомясь печеньками. Внезапно Кловис хлопнул себя по лбу. Шнайзель и Лулу повернулись к нему, лелея в душе надежду, что брательник сошёл с ума и его можно будет упрятать в сумасшедший дом, предварительно выписав из квартиры. - Я же не поделился с вами своей радостью! – воскликнул шатен. – Я скоро уезжаю! - Куда? С Якиным в Гагры? – ляпнул младший. Шнайзель подавился печеньем и закашлялся, чуть не забрызгав чаем майку и штаны. Кловис и Лелуш начали дружно хлопать его по спине. - Не, я точно сегодня не работник! – заявил блондин и повернулся к брату. – Так куда намылился? - На слёт художников, которые рисуют в стиле гохуа(2). В Южно-Сахалинск, – ответил тот, отхлёбывая из чашки. - Эк тебя занесла нелёгкая! – улыбнулся Шнайзель. - Вот там и оставайся! – пробухтел брюнет еле слышно. - Кстати, Шнайзель, а как твой воздыхатель поживает? – поинтересовался Кловис. - Это кто? – не понял брат. - Ну этот… Канон Мальдивов… - А, ну нормально, видимо, поживает… Цветы мне таскает на работу. Говорит, что я очень сексуально мясо разделываю. Прям трясётся весь, пока я работаю, а потом куда-то убегает. Причём он как-то странно бегает, будто в туалет хочет… Чудной он какой-то… - пожал плечами старший. Лелуш усмехнулся. - Вот видишь, Кловис, у меня Сиси есть, у Шнайзеля – Канон, а у тебя никого нет! А всё почему? А потому, что ты… В этот момент брюнет посмотрел на блондина. Тот понял его, и они одновременно гаркнули в две глотки: - Прыщаааааааавый!.. - Дебилы! – фыркнул Кловис, с негодованием смотря на хохочущих братьев. Тут раздался звонок в дверь. - Это ко мне! – крикнул старший. Он соскочил с подоконника, поставил чашку и кинулся открывать дверь. Щёлкнул замок, и прихожая наполнилась звуками голоса Шнайзеля, неразборчивым бормотанием другого человека и шуршанием полиэтилена. Братья с большим вниманием и настороженностью прислушивались к происходящему и думали, что же на этот раз учудит их родич. Вскоре собеседник блондина откланялся. Через минуту в полупокрашенной кухне появился Шнайзель. За собой он тащил ничто оное как… детскую качалку-панду! Лелуш и Кловис замерли с открытыми ртами. Их головы разом посетила мысль, что скоро старший отправится по месту работы маменьки. - Во! Зырьте! – воскликнул Шнайзель, указывая руками на приобретение. - Мило… - кивнул Лулу, ища на лице брата признаки умственного помешательства. - Да охренеть… - промямлил Кловис. - Теперь моя мечта сбылась! – радостно заверещал блондин. Он мигом забрался на качалку, которая жалобно скрипнула, давая понять, что вес в восемьдесят килограмм она не выдержит. Шнайзель принялся раскачиваться с наисчастливейшим выражением на физиономии, запевая «Погоню». Лицо Кловиса вдруг озарила улыбка, и он, поставив чашку, кинулся к венику, что стоял в углу. Схватил инструмент и принялся изображать гитариста хэви-метал, мотая длинными волосами в разные стороны и разбрасывая повсюду перхоть. Старший брат запел ещё громче, вторя стараниям шатена. Лелуш закатил глаза. Он тоже отлип от подоконника, забрался на стремянку, как Ленин на броневик, и заговорил картавым голосом: - Верной дорогой идёте, товарищи! В трапезной воцарилась какофония: Шнайзель громко пел наифальшивейшим голосом, Кловис прыгал и скакал, не забывая «играть» на венике, Лулу выкрикивал коммунистические лозунги, призывая отдать землю - рабочим, заводы - крестьянам, блэкджек и шлюх – ему и братьям. Такими сыновей застали родители, вернувшиеся из магазина. Они обвели взглядом недоделанную кухню и детей, бившихся почти в истерике и не замечавших старшее поколение. - Может их ненадолго положить в наш диспансер? – робко спросил жену Чарльз. - Зачем? – вспылила Марианна. – Чтобы у пациентов из-за этих остолопов начались рецидивы? Мать выпрямилась, упёрла руки в боки и пророкотала командным голосом: - Это вы что тут устроили? Мы с отцом, понимаешь, бегаем по всему городу, таскаем на своих плечах грёбаные доски, а они тут развлекаются! Быстро ноги в руки, кисти в зубы и продолжаем малярничать! А то без обеда и ужина останетесь! Услышав «мелодичный» голос любимой родительницы, детишки побросали свои дела и вновь схватились за валики. Одобрительно кивнув, Марианна отправилась в ванную мыть руки. Не успела она вытереть руки полотенцем, как до неё донёсся оглушительный грохот, словно потолок обрушился на пол. Она быстро выскочила из ванной и влетела на кухню. То, что мать увидела, заставило её удивиться, хотя она думала, что видела уже всё на свете. Шнайзель бился головой о стену и горько, навзрыд, рыдал. Кловис и Лелуш стояли около него. Они, как могли, успокаивали брата, шепча ему что-то на ухо. Посреди помещения на полу сидел Чарльз с изумлёнными глазами, а под ним валялись остатки детской качалки. - М-моя п-пандаааааааа… - выл блондин. – Она с-слом-малась… П-папа её раздавииииииил… Марианна, оценив ситуацию, тяжко вздохнула. - Понятно, в кого мои дети… А я так надеялась… Женщина махнула рукой и ушла в комнату, предоставляя возможность мужчинам самим разбираться в сложившейся ситуации. *** В конце концов, ввиду нервного расстройства у Шнайзеля, причиной которого послужила поломка детской мечты - качалки-панды, ремонт отложили на неопределённый срок.