Итачи и его детсад

…а затем фаршировать курицу до полного ее изнеможения. © Джули и Джулия: Готовим счастье по рецепту (Julie & Julia)

Из всех приправ самая лучшая — огонь. © Продик

Ученье — свет, а неученье опасно для здоровья! © Годвилль

Саске уже давно скрылся из вида, а Наруто застыл без движения, что было совсем на него не похоже и лучше всего показывало, насколько сильным потрясением стали для него слова незнакомки. Его сердце отчаянно не хотело им верить и заставляло разум раз за разом перебирать всевозможные объяснения. — Не-а, Итачи никак не мог так поступить, даттебаё! Он хороший! Да, хороший, добрый! — бормотал под нос мальчик, раскачиваясь. — Чушь какая-то… А, ну точно! Как я сразу не догадался! — тут он подпрыгнул и радостно заплясал на месте. — У Итачи есть чокнутый тезка! Это о нем говорила та женщина. Такой вывод вполне устроил Узумаки. Он мысленно похвалил себя, но кошки на душе скребли, ни на минуту не унимаясь. Слишком резко побелел после разговора с местными приятель, впору спутать с простынёй… «Те слова не правда. Саске точно должен понимать. Почему же он стал сам не свой? Ну я его, если дури хватит поверить… Ка-а-а-ак стукну! Прям в эту кислую рожу. Со всей силы. Вот только мне попробуй!» Сжав кулак и погрозив им кому-то невидимому, мальчик немного успокоился. Вспомнив о времени, он поспешно сгреб удочки в охапку и, подхватив корзинку с совместным уловом, двинулся к землянке. За пару дней она стала ему самым настоящим домом, не чета квартирке в Конохе. Разве можно сравнить последние деньки с жизнью, полной одиночества и отчаяния? Ведь тут он просто ребенок, один из многих. Не нужно бунтовать, кричать или дерзить… Его никто не боится, не делает знаков, отвращающих зло. На него смотрят прямо и видят. Узумаки смаковал каждую минуту как любимый рамен, втайне опасаясь, что спит и видит сон. Саске с Итачи пока не вернулись, остальные же дремали на травке, чумазые и довольные. Старушки-хозяйки тоже не обнаружилось. У оголодавшего за день Наруто не было сил ждать её, а потому за готовку пойманной рыбы он взялся сам. Естественно, по единственному рецепту, который у него был… Как истинный кулинар, даром что начинающий, он сразу же столкнулся необходимостью слегка модифицировать рецепт. Нет, на то, что тушку нужно сначала помыть, почистить и выпотрошить его знаний хватало. А вот умений… Чешуёй усеялось всё вокруг, а сам мальчишка перемазался по уши и пропах тиной и кровью. Костер он разводить пока не умел, но находчиво заменил его проверенной фуин печатью, с помощью которой несколько раз кипятил в ведре воду. Пришлось попотеть с заворачиванием рыбки, ведь глина упрямо не находилась, листья не желали держаться на скользком туловище, в животе громко бурчало… Последние лучи заходящего солнца уже не грели, дрыхнущая на траве малышня ежилась во сне. У Узумаки, с детства отличающегося завидным здоровьем, подобное тревоги не вызывало. А вот то, что темнело и рыбу приходилось готовить уже почти на ощупь, удручало. Наруто вздохнул. Рамен готовился значительно проще, однако его под рукой не было, и никого из старших, как назло. Узумаки никогда не отличался терпением, зато его упорства и упрямства хватало на десятерых. Пара рыб уже были зверски замучены потрошением и выброшены, но отчаянный дежурный по кухне не мог сдаться, таков его путь ниндзя! Ну и голод не тётка. В итоге очередная попытка не имела ничего общего с услышанным рецептом, но непременно должна была увенчаться успехом. Потенциальный шеф-повар положил на стол лоскут с фуин, а на него кое-как ободранную и наконец-то успешно выпотрошенную тушку, завернул свободные концы материи конвертиком и прижал сверху руками. Сконцентрировал чакру и… Тело рыбки взорвалось, как новогодняя петарда, обдавая не ожидавшего подвоха ребенка кипящим соком и тлеющими ошметками. Наруто вздрогнул, но не проронил и звука — только сильно прикусил нижнюю губу. — Что здесь происходит? — раздалось за спиной мальчугана. Тот резко обернулся и обнаружил Итачи, подоспевшего к последнему акту кулинарного шоу. Зажглась лучина, разогнавшая закатные тени. — Я тут не причем, оно само… Я хотел ужин приготовить… а оно как ба-а-бах! — Наруто всплеснул руками, поморщившись от боли и ткнул пальцем в обугленный лоскут с рыбной миной. Та укоризненно дымила и воняла. Мальчик слегка смутился, ковырнул носком сандалии земляной пол и добавил, опустив голову: — Я всё уберу… Не сердись. К удивлению ребенка, привычно ожидавшего ругани, Итачи флегматично оценил ущерб комнате, столу, самому Наруто и спросил, не повышая тона: — Ты понял, почему так получилось? Выпучивший глаза мальчишка выпал из реальности почти на минуту. Поняв наконец, что никаких репрессий не последует, Узумаки отмер и зачастил: — Ну, я использовал эту штуку не по назначению… — Нет. Просто слишком много чакры, — всё так же спокойно оборвал покаянную речь Учиха. — У тебя плохо с контролем, поэтому на тушку рыбы обрушилась сила, достаточная для того, чтобы вскипятить десятилитровое ведро воды. — Хм… — делая вид, что всё понял, выдал Наруто. — Твоим контролем мы займёмся, — пообещал Учиха. — Но позже. Я устал. Он и правда вымотался, хотя по нему этого никак не скажешь. Вот разве бледнее обычного. — Правда?! Кру-у-уто! — восторженно воскликнул мальчишка, приплясывая от радости. — Да, а тебя искал Саске… — Да. Мы поговорили, — натужно кивнул Итачи. — А сейчас спать. Раз уж моё предложение тебя заинтересовало, набирайся сил — пригодятся. А я пока схожу ребят в дом занесу, — сказал он, стараясь не шататься и параллельно запечатывая уцелевшую рыбу в пищевой свиток. Наруто подчинился. Ещё бы! Первый раз в жизни взрослый шиноби предложил помощь в тренировках ему! Предвкушение заставило мальчика забыть о разговоре с Саске.

***

Тот, тем временем, потерянно сидел на крыльце их временного жилища. Несмотря на усталость, сон не шел, зато в голову охотно лезла всякая чушь. Саске пока не знал, как будет жить дальше, но твердо решил не опускать рук. Все-таки он шиноби, а значит должен быть сильным! По крайней мере, стараться быть таковым… Как подобает Учиха! Под эти мысли он забылся беспокойным сном прямо на крыльце и даже не заметил, как брат отнес его в дом. Проснулся Саске лишь ближе к полудню от яркой вспышки и запаха гари. Он сел и встряхнул головой, не без удивления отмечая, что чувствует себя на удивление бодрым. — О, Саске, проснулся наконец? Ну и горазд же ты спать! — ненадолго оторвавшись от своего занятия, заявил Наруто. После чего он стряхнул еще горячие угольки в соседний тазик и достал свежий лист какого-то дерева. — Ты что творишь, добе? Дом спалить решил?! — возмутился Учиха. — Не шуми, — отмахнулся Узумаки. — Не знаю почему, но Итачи велел мне тренироваться здесь… Кстати, — он неожиданно перевел тему, — ты поговорил с братом? То, что сказала та женщина… Всё неправда, да? Саске нахмурился. Ему совершенно не хотелось вспоминать недавний разговор и уж тем более что-либо обсуждать с этим надоедливым блондином. «Все равно ему не понять…» — Почти, — коротко ответил Учиха. — Все уже позавтракали? — Упс, — Наруто почесал белобрысую макушку черной от копоти рукой, от чего стал похож на погорельца. — Забыл сказать, что еда тебя на столе дожидается… — Отлично, — произнес Саске и, подхватив тарелку, сообщил: — Я поем на улице. Здесь воняет гарью. Узумаки не ответил, а, может, и вовсе не услышал последней фразы приятеля. Он увлёкся странной тренировкой. С помощью уже известной фуин мальчишка старательно улучшал свой контроль чакры. Первым заданием стала обычная сушка листьев. Вроде бы просто, но… Немного чакры слегка нагревало листок, а большое — мгновенно сжигало дотла.

***

Когда Саске появился на пороге, в жмурки играли лишь Акира с Аямэ. Хотару успела снять с глаз повязку и устало прислониться к дереву. Спрятанный за куском ткани шаринган умудрился истощить её запасы чакры за каких-то десять-пятнадцать минут, после чего девочку одолела сильная слабость и резь в глазах. Тренировка, предложенная Итачи, оказалась на редкость эффективной и многогранной: глаза привыкали к нагрузке, организм начинал быстрее вырабатывать чакру, а сама Хотару училась ориентироваться в пространстве, не полагаясь на зрение. Лишь сейчас она потихоньку начала понимать слова отца: «Порой зрячему в темноте сражаться труднее, нежели слепому, который слышит и ощущает всё: дыхание врага, его шаги, малейший шорох и даже воздушные потоки…» Спустя примерно час непрерывной игры-тренировки к девочке постепенно пришло понимание того, что слух способен дать довольно-таки полную картину происходящего. А если еще подключить осязание и интуицию… Да уж, жмурки оказались не пустой забавой для малышни, а весьма полезным времяпрепровождением для будущего шиноби. Осознав это, Хотару втянула в игру остальных ребят, и вместе они весело да с пользой провели не один час. Но сейчас девочка, истратив всю свою чакру, выдохлась окончательно и, с улыбкой вглядываясь в личико брата, ненадолго предалась воспоминаниям. Малыш мирно спал на травке, разделив покрывало, выполняющее ныне роль подушки, с Тёко. Внешностью Хирото пошел в отца, и в характере раньше проскальзывали его черты: те же непоседливость, любопытство, горячность и упрямство. Как только ребенок научился ползать, он активно начал исследование окружающего мира. Ему было интересно всё: от разнообразной кухонной утвари до подсумка с кунаями на ноге отца. Невзирая на царапины, синяки да шишки, получаемые в процессе познания открывшихся просторов, Хирото рос смышленым, здоровым, веселым и подвижным — таким, каким и положено быть ребенку. Вот только давно всё это было… После смерти родителей Хирото сильно изменился. Стал замкнутым, застенчивым, редко разговаривал и начал сторониться даже хорошо знакомых людей. Однако в обществе Аямэ мальчик потихоньку оживал, чему не могла нарадоваться Хотару. Ведь всего лишь несколько дней назад девочка решила, что в их с братом жизни наступила очередная черная полоса… Но сейчас ей больше всего на свете хотелось, чтобы эти спокойные деньки длились подольше.

ТЕМ ВРЕМЕНЕМ В КОНОХЕ

— Данзо-сама? Сидящий в кресле пожилой мужчина не повернул головы, продолжая смотреть в окно. Отреагировал он через несколько секунд: — Слушаю. Вошедший замялся и, что-то пробормотав, суетливо стряхнул с формы невидимые пылинки. — Проблемы? — уточнил хозяин кабинета другим тоном, в котором абсолютное спокойствие смешивалось с беспощадностью. — Да, Данзо-сама, — собравшись с духом, подтвердил чунин. Тут Данзо наконец-то пошевелился. Плавно повернув голову, Хомура впился в вошедшего взглядом, щедро приправленным ки. — Насколько плохо? — Вопрос прозвучал почти утвердительно. — Худший вариант, — вошедший втянул голову в плечи и виновато развел руками. — И когда это стало известно? — Только что пришло последнее подтверждение. Единственная наша зацепка и впрямь оказалась завуалированной ловушкой предателя — очередной ложный след. А дети так и вообще, словно сквозь землю провались. Но самое страшное то, что нежелательные слухи распространяются с чудовищной скоростью… — Какие именно? — лицо главы Корня приобрело холодное, непроницаемое выражение. — Поговаривают, что Итачи не только вырезал свой клан, но и украл нечто весьма ценное… Если пустить всё на самотек, правда, опасная даже на уровне слухов, может просочиться. Ситуация приближается к критической, а вероятность того, что всё само собой образуется, стремится к нулю. На четверть минуты в кабинете воцарилась гнетущая тишина, после чего Данзо сухо произнес: — Что ж, пора переходить к крайним мерам…