She never

Это не я, это сердце моё скулит. (с) Lilo

      «Пропала собака. Рыжая, небольшая (на самом деле она довольно крупная, просто для меня она навсегда останется очень маленькой). С цветным (ярко-жёлтого цвета с тонкими зелёными полосами) ошейником, на котором болтается сердечко, в сердечке, если вам интересно знать, моя с ним фотография. Я настолько люблю свою собаку. На ошейнике есть листочек с моим номером и адресом. Если кто-то найдёт эту собаку, пожалуйста, верните его мне. Я без него жить не могу, я даже дышать без него нормально не могу. А если вам всё-таки захочется оставить его себе, тогда, пожалуйста, позаботьтесь о нём очень хорошо. Не давайте ему много шоколадного печенья. Ему нельзя много. И играйте с ним чаще, он очень скучает, когда рядом с ним никого нет. Не забывайте его кормить (три раза в день – это очень важно!) и обязательно наливайте чистую воду. Он очень любит, когда с ним разговаривают. Расскажите ему обо всём, что у вас случилось за день, и он обязательно вас поймёт, вот увидите! Не давайте моему щенку другую кличку. Он должен быть только Абрикосом…». Это уже тринадцатое объявление, которое я заметил в нашем городе на стенах зданий, фонарных столбах и дверях магазинов. А внизу, мелким очень красивым почерком написано: «Он должен быть только моим Абрикосом!».       У моей Мелл пропала собака. Мелл уже третий день выходит из дома только для того, чтобы наклеить новые объявления, которые сорвало ночью ветром. У Мелл очень заплаканный вид. Её мысли наверняка выжаты, помяты и не утюжены. Я даже не уверен, может ли она думать о чём-нибудь другом, кроме как о своём Абрикосе. Я только один раз за все эти три дня видел её в магазине. Она покупала собачий корм и новую пачку кофе. Он у неё заканчивается очень быстро. Она пьёт слишком много кофе. В её венах уже должен течь чистый кофеин, и это заставляет меня переживать за неё ещё сильней.       А я все эти три дня не могу найти себе места. Я не могу найти способ поднять настроение Мелл хоть немного, выше хотя бы на несколько улыбок. Я ломаю голову над задачей под названием: «Как сделать день Мелл светлей и немного радостней?». А она совсем не может без своего Абрикоса. Он заменял ей общение с людьми, когда те исчезали в тот момент, когда в них была огромная необходимость. У меня в голове промелькнуло уже около сотни моментов, когда Мелл обращалась со своим Абрикосом лучше, чем люди обращаются друг с другом. Она каждый раз засыпает, обнимая его, а потом, ночью, когда Абрикос устанет лежать в одной позе, он аккуратно выползает из-под её рук и спускается вниз, ложась возле кровати, чтобы сторожить Мелл от непрошеных гостей, норовящих залезть в открытое окно. Мелл любила любит обедать вместе с ним на кухне, усаживаясь не за стол, а прямо на пол, наверное, так во много раз удобнее. Она раскладывала кучу маленьких мисочек для Абрикоса, чтобы он сам мог выбрать то, что ему хочется, а рядом для себя ставила большую кружку горячего кофе и пачку зефира. Она любит белый зефир и ей совсем не нравиться розовый, которого в два раза больше в пачке, чем белого. Мелл разговаривала с Абрикосом обо всём, что наболело. Обо всём, что долго рвёт душу. Рассказывала о том, как прошёл её день, и что она сегодня делала. Я даже видел пару раз, как она гладила его по голове и рассказывала о том, что на неё вылили сегодня кофе и плеер сел, когда заиграла её любимая песня. Казалось, что Абрикос её понимал. Он ложился к ней ближе, опускал голову и утыкался головой в её коленку. Он её очень любит. Переживает за неё. И сейчас ему, наверное, так же плохо, как и ей.       Я забыл о том, что собаки вовсе не люди, они не могут разговаривать с нами, помогать советами. Да только человеку, у которого есть собака этого совсем не надо. Одного понимающего собачьего взгляда достаточно. Вы хоть раз смотрели в глаза собаке, которая вам до бесконечности предана. Вы видели, сколько в этом взгляде любви? Столько любви в глазах человека не найдешь.       Но, если Мелл взглянет в мои глаза, я боюсь, что она задохнётся от той любви, что я храню внутри себя. Сколько любви не найдется ни в одном сердце. Я боюсь, что она когда-нибудь посмотрит в мои глаза, мне даже страшно это представить. Столько любви к Мелл. К моей Мелл. Она обязательно будет моей. Когда-нибудь.       Я медленно плетусь по заспанному городу. Люди еле ходят по тротуарам. Мне даже начинает казаться, что сейчас они все разом упадут на асфальт и уснут от недостатка приятных снов и волшебных мыслей. В глазах каждого видна ненависть к их работе, к коллегам, которые их окружают. Люди жутко устали. У них закончилось последнее желание жить, и все мечты давно остались в прошлом, приятные мысли только и делают, что маячат на горизонте, не приближаясь к центру скопления всех важных мыслей; именно поэтому человек и не думает о чём-то приятном, что должно поднимать настроение. Люди опустили головы, руки, потеряли рассудок, силы и веру и больше у них нет никакого желания что-либо делать, кроме как работать; скорее всего, не работать, а просто зарабатывать деньги, работать – это совсем другое. Мне кажется, что они даже не видят ничего, кроме своей «работы». А мне бы только видеть, как Мелл улыбается. Видеть, что из её глаз больше не льются солёные ручьи. Мне бы только видеть, как Мелл играется со своим любимым Абрикосом, как она с ним гуляет и разговаривает. Она тогда совсем иная. Живая, весёлая, подвижная, улыбается чаще. Её улыбка и так давно стала редкостью, я даже занёс бы её в Красную книгу, как самую редкую искреннюю улыбку в мире. Мне страшно, что эта улыбка когда-нибудь просто погаснет.       Я завернул за угол. Возле двери большого супермаркета стояла маленькая, почти неприметная лавочка с цветами. В глазах пожилого мужчины, который продавал цветы, почти не осталось надежды на то, что кто-то купит эти цветы. У этого старичка были морщинки вокруг глаз и невероятная улыбка. Этот мужчина улыбается как-то по-доброму, даже немного по-детски; он улыбается так, как те дети, которые ещё не видали боли и разочарования. Он сидел в самом центре этого небольшого искусственного сада из срезанных цветов. Я подошёл поближе и выхватил из деревянной подставки несколько шикарных ярко-алых роз. Я кивнул продавцу, и тот назвал мне цену. Я отдал мужчине деньги, сказав спасибо. Он улыбнулся ещё шире и кивнул мне головой в ответ. Развернувшись на пятках, я направился к входу в супермаркет. Мне нужно купить молоко. У меня оно закончилось дома ещё два дня назад. У меня в руках пять роз. Я понятия не имею, для чего я их купил. Может, стоит сделать что-то приятное противоположному полу? Пусть, эти люди будут не моей Мелл, но я всё равно сделаю это.       Я прохожу между полками и пирамидками из продуктов. Первая девушка, которая мне попадается мне на пути, пришла в магазин со своим маленьким сыном. Он бегает и мешает ей выбрать то, что нужно купить на ужин. Я притормаживаю этого мальчика и беру его за руку, стараясь говорить как можно нежнее, чтобы не испугать его:        - Ты маму свою любишь? – в ответ на мой вопрос уверенный кивок и взгляд в мамину сторону. – Может, обрадуешь её?       - Как? – маленький смотрит на меня самым удивлённым взглядом, какой только можно придумать.       - Держи, - я даю ему одну розу и улыбаюсь. Он тоже улыбается и радостно смеётся, несясь к своей маме.       Я быстро заворачиваю за полки, чтобы исчезнуть из поля зрения малыша и его очень уставшей мамы. Между двумя стеллажами стоит девушка, рассматривая большую полку с мармеладом. В её тележке несколько пачек печенья и апельсиновый сок. Я прохожу мимо девушки с рыжими косичками, стараясь быть как можно незаметней (что у меня всегда получается). Я подкладываю ей розы в тележку и иду дальше. Только я собираюсь завернуть за стеллаж, как слышу тихое, но отчетливое «Спасибо». Я смотрю на эту девушку. Она улыбается и кладёт в тележку две пачки мармелада. Я снова киваю, отвечая тем самым на её «Спасибо», и исчезаю за стеллажами.

***

      Мои ноги совсем не хотят меня нести. И последние несколько кварталов я почти полз по усталым улицам сонного города. На улице уже давно за полночь, звёзд на небе почти в два раза больше, чем людей на улице, и это радует меня больше всего за этот день. Я только сейчас плетусь домой, еле перебирая ногами. Сначала я дарил цветы незнакомым девушкам в супермаркете, потом мне неожиданно захотелось выпить чашечку кофе в кафе, неподалёку от института Мелл, почему-то надеясь встретить её там, хотя она точно был уверен, что она дома. Плачет. Я просидел там почти три часа, непрерывно наблюдая за людьми, перебиравшимися из одной точки города в другую. Кто-то шёл пешком, кто-то стоял на светофоре, ожидая нужного сигнала светофора, кто-то объезжает мелкие камушки на велосипеде. А кто-то просто я: просто наблюдает за вытекающей сквозь пальцы жизнью других людей. Я выпил только одну чашку кофе, и из-за него мне почему-то жутко захотелось спать. Обычно кофе действует на людей немного иначе, но я, видимо нечеловек или, скорее, недочеловек.       Я поднялся на свой этаж, останавливаясь перед дверью и шаря по карманам, в поисках ключей. Достав целую связку из заднего кармана джинс, я несколько минут возился с замком, пытаясь попасть нужным ключом в замочную скважину. Наверное, я наделал много шума, и на следующее утро все соседи, в том числе и неугомонная бабуля, живущая на квартиру выше, которая так любит наблюдать за моей жизнью, будут меня проклинать. Я наконец-то открыл дверь и ввалился домой. В голове стоял непрерывный шум, голоса людей и жужжание моторов машин. Было такое ощущение, будто я непрерывно пил прошедшие несколько часов. Но на самом деле я этого не делал.       Я разулся и прошёл на кухню. Оставив молоко в холодильнике, я плюхнулся на стул. Отклонив голову назад, я опёрся о стенку. Я закрыл глаза, и, словно по команде, в мою голову полезли мысли и четко нарисованные картинки моей Мелл с Абрикосом. Как они гуляли по городу, веселились и валялись на траве. Рыжая шерсть Абрикоса, отливающая на солнце золотом, и золотые волосы Мелл. Они сочетаются друг с другом. Можно смело сказать, что они идеальная пара. Я открываю глаза от непонятного звука, исходившего от входной двери. В голове начали мелькать мысли, что в квартиру кто-то пробрался. Но я тут же отмёл эти мысли в сторону, потому что я чётко помнил, что я закрыл за собой дверь. Я всегда её закрываю. Не мог же я в этот раз не закрыть? Я встал со стула и медленно побрёл к входной двери, думая попутно о том, что мне можно схватить в руки на случай непредвиденной атаки. Чем ближе я подходил, тем громче и яснее становились звуки за дверью. Оттуда доносился собачий вой. Жалостный собачий вой. Я рванул к двери и быстро открыл её. За дверью сидел Абрикос. Мокрый, маленький (ну, не совсем, конечно) Абрикос.       Я сел на корточки и потянул руки к этому щенку. Он тут же посмотрел на меня и подошёл ближе, утыкаясь головой в мою руку. Всё совсем не так, как в нашу первую встречу. Я начал гладить по голове это маленькое чудо и рассказывать ему сказки о маленькой принцессе, которую никто не понимал и никто не знал, какие пурги воют в её душе.       - Ну, малыш, и как ты меня нашёл? – я наклонил голову и посмотрел во всё понимающие глаза.       Он только ткнулся носом в мою руку и тихо заскулил. Ему было так же плохо, как бедной Мелл. Я поднял Абрикоса на руки и понёс в ванну. С него капала вода, и шерсть смоталась в жуткие комки. И где же эта домашняя прелесть пропадала все три дня? Я поставил малыша в ванну и включил воду. Абрикос посмотрел на меня, а потом, будто всё понял, подставил голову под воду и не брыкался, пока я намыливал его рыжую шёрстку. Когда я случайно потянул за запутавшийся комок шерсть и вырвал пару волосинок, он жалобно заскулил, тихо гавкнул и отошёл от воды, лившийся из крана. Я включил душ и направил струи воды на Абрикоса. Когда вся пена вместе с шерстью Абрикоса и водой стекла в водосточную трубу, я вылетел из ванны за полотенцем. Я доставал полотенце из комода так быстро, будто от этого зависела вся моя жизнь. От этого, конечно, тоже зависела жизнь, но только не моя, а жизнь Абрикоса. А он тоже для меня важен.       Замотав Абрикоса в полотенце, и тщательно вытерев его шёрстку, я потащил его на кухню. Из-за огромного количества воды в его рыжей шерсти, он увеличился в весе килограмма на два. Он и так был не особо лёгкий, а теперь он весил, как мешок картошки. Это, конечно, не нормально сравнивать Абрикоса с мешком картошки, просто я не мастер до сравнений.       - Что будешь? У меня, безусловно, не так много еды, как у твоей хозяйки, но всё равно кое-что есть.       Абрикос сел на пол и посмотрел на меня так, будто я совсем ничего не понимаю. Я улыбнулся и треснул себя по лбу. А я действительно ничего не понимаю! Этот малыш был чёрт знает, где целых три дня, наверняка почти ничего не ел, а я тут ему допрос устраиваю (странно, что не с пристрастиями). Я достал из холодильника пачку молока. Абрикос довольно запищал. Я улыбнулся. Завтра я верну его хозяйке.       Я проснулся от того, что Абрикос лизал мою щеку. Я открыл глаза и столкнулся с глазами Абрикоса. Они у него почти такого же цвета, как у его хозяйки, только на несколько тонов темнее. Он ухватился зубами за угол моего одеяла и потянул его на пол. После того, как всё моё одеяло оказалось на полу, Абрикос с довольным гавканьем побежал в коридор. Так вот как начинается утро Мелл? Я тут же встал на ноги и побежал за ним. Мы вместе позавтракали и отправились возвращать Абрикоса хозяйке. Я наскоро оделся и написал небольшую записку для Мелл, в которой были только те слова, которые она должна была узнать именно сейчас. Я прикрепил записку к ошейнику Абрикоса.       Возле дома Мелл я долго не решался зайти на её двор. Я боялся, что она меня заметит, узнает и тогда всё будет кончено. Мне больше по нраву быть самым таинственным. Быть в тени. Путь она лучше думает, что это делает кто-то из её друзей, а не я. Я щурюсь и смотрю в окно Мелл. Там никого нет. Ну, то есть, она точно дома, но она не сможет меня заметить. Я быстро перепрыгиваю забор и бегу к двери. Проверяю свою записку на ошейнике Абрикоса, нажимаю на звонок, разворачиваюсь и сломя голову мчусь прочь.       Я останавливаюсь только после того, как пригнулся за забором. Я слышу, как открывается дверь, потому громкое счастливое гавканье Абрикоса и писк Мелл. Она тоже счастлива. Счастлива. Я поднимаю голову и увижу, как Мелл улыбается. Она прижимает Абрикоса к себе и плачет. Плачет от счастья, я уверен.       Я тоже улыбаюсь, наблюдая за этой картиной. Разворачиваюсь и ухожу. Мне нельзя быть замеченным Мелл. Пока я иду в непонятном направлении, мне в голову приходит сотни разных мыслей. И одна из них на самом деле очень непонятная: «Почему Абрикос нашёл дорогу к моей квартире, но не пришёл домой?». Это был самый волнующий меня вопрос. Это так странно. Я знаком с Абрикосом только потому, как кормил его шоколадным печеньем и фотографировал его спящую хозяйку. Мы ни разу не разговаривали по душам и не обсуждали проблемы мира. Но он пришёл именно ко мне. И на секунду мне показалось, что он специально сделал так, чтобы я встретил Мелл. Мне кажется, что даже собака за то, чтобы мы познакомились. За то, чтобы мы узнали друг друга. Точнее, чтобы она узнала, что я – это я. Тот самый идиотский мальчик, который выпрямил свои волосы, чтобы заслужить её похвалу или просто секунду внимания. Который заговорил с ней ни о чём на выпускном вечере. Этот тот самый мальчик, который спас от нападения.

Это тот самый.

Тот самый, который я.