Голодные игры_ Из пепла

Не спится. Я стою на крыше тренировочного центра и смотрю на нежно-оранжевый закат. Точно такой же, которой был тем самым вечером накануне Квартальной бойни. Вечером, который мы провели здесь вместе с Питом. Порыв осеннего ветра заставляет меня поёжиться. Не замечаю, как ко мне сзади бесшумно подходит Пит, набрасывает на плечи свою куртку. Приобнимает. Облокачиваюсь на мужа. Как же всё-таки мне хорошо и спокойно рядом с ним. - Помнишь? - Да. - До сих пор не верится, что мы выжили. - Это всё потому, что ты в тот вечер разрешила мне остаться с тобой. Навсегда, - шепчет Пит, крепче прижимая меня к себе. *** Мы возвращаемся с Питом в спальню, держась за руки. Как тогда. В ту ночь. По дороге заглядываем к детям. Наши малыши сладко спят, раскинувшись на кроватках. Муж заботливо поправляет одеяльце дочки. Невольно вспоминаю свой старый страх: что дверь за Питом закроется, и я буду вынуждена провести ночь без него. Нет. Никогда. Ни за что. Я целую мужа и увожу его к нам в спальню. - Знаешь, о чём я сейчас жалею? – бесстыдно шепчу ему я. – Я была такой дурой… Не знала, чего лишаю себя и тебя… Мне надо было отдаться тебе ещё в ту ночь перед Квартальной бойней. А может быть и ещё раньше… Там в поезде… Неужели я не понимала, что жизнь слишком коротка? Она могла оборваться в любой момент и я бы уже никогда… Никогда не узнала тебя. Пит молчит. Он просто берёт меня на руки и несёт на кровать. Плевать на телепередачу. Пусть я лучше буду на ней не выспавшаяся, но счастливая. *** Утро начинается с потрясений. Пит уходит из спальни раньше, чем ко мне заявляются стилисты, которые должны подготовить меня к телепередаче. Признаться, я уже и отвыкла от всех этих косметических процедур, приводящих моё тело в состояние базис-ноль. Впрочем, на этот раз, думаю, большой мороки со мной не будет. Я и без всех этих процедур в весьма неплохом состоянии. Каково же моё удивление, когда на пороге своей комнаты я обнаруживаю Вению, Октавию и Флавия. - Сюрприз! – радостно кричит моя по-прежнему пёстрая команда косметологов, скопом бросаясь ко мне обниматься. - Душечка, ты прекрасно выглядишь! - Почти не изменилась! - Вот это генофонд! Самое поразительное, что и они практически не изменились за эти двадцать лет! Если не сказать больше – даже помолодели! Выглядят просто превосходно. Вот что значит профессиональные косметологи! Обнимаю старых друзей. Единственное, я не сразу узнаю без разноцветных татуировок Вению. - А где твои татуировки? – удивляюсь я. Вения отмахивается. - Мода изменчива. Сейчас в тренде а-ля натюрель. Пришлось избавиться. Вения окидывает взглядом мою фигуру. Улыбка тут же застывает на её лице, а взгляд - на моём уже не маленьком животе. Флавий и Октавия тоже в шоке лицезреют мою заметно располневшую фигуру. - Вот так сюрприз, - заторможено выдаёт Флавий, растерянно оглядываясь на коллег, затем переводя изумлённый взгляд на меня. – А с этим нам, что делать?! - Нам это не утянуть, - растерянно констатирует Вения. - Что это, Китнисс? – искреннее удивление Октавии заставляет удивиться меня саму. – Ты стала так много кушать или… Они что никогда беременную женщину не видели? - Или… - улыбаюсь я. – Я на пятом месяце. У меня близняшки, поэтому я покруглее, чем обычно бываю на таком сроке. - Кто тебя так… надул? – выдыхает возмущённо Флавий, словно речь идёт не о моём муже, а о каком-то преступнике, который посмел испортить мою фигуру. - Вообще-то, я, - за спиной моей пёстрой команды раздаётся насмешливый голос Пита. Пёстрая троица синхронно оборачивается на его голос. В дверях с Мэтью на руках стоит улыбающийся Пит. Возле отца вертится Прим, которая с явным любопытством рассматривает моих косметологов. Дочка всё ещё не привыкла к странной на её взгляд капитолийской моде – слишком яркой для нас – провинциалов. - Кажется, с моим мужем вы уже знакомы, - смеюсь я. – А вот с нашими детьми: Прим и Мэтью… Договорить я не успеваю, потому что дальше начинает твориться невообразимое. Вения в шоке взвизгивает, словно видит привидение. Октавия начинает от умиления в голос рыдать. Но сильнее всех отличается Флавий, который не придумывает ничего более умного, чем закатить глаза и со всего размаха бухнуться в обморок.