Голодные игры_ Из пепла

Я снова схожу с ума. Боль, страх, отчаяние. Они атакуют меня со всех сторон. Я кричу так сильно, что закладывает уши. Сама того не замечая, сползаю на пол. На ковёр. Сворачиваюсь калачиком и кричу, кричу, кричу… Разум медленно, но верно покидает меня. И я сдаюсь. Сдаюсь снова тому самому отчаянию, которое уже однажды почти довело меня до полного умопомешательства. Прим. Моя маленькая сестрёнка Прим. Её больше нет. Она сгорела заживо в огне революции. Будь она проклята эта революция! Будь проклята Сойка-пересмешница! Будь проклята я! Прим! Моя Прим… Моё сознание заполоняют страшные образы горящих детей. Ко мне со всех сторон подступают переродки, которые шипят моё имя. - Китнисс, Китнисс, Китнисс… Я падаю в эту бездну кошмара, уже даже не сопротивляясь ему, как вдруг… чувствую другую боль. Уже не духовную. Физическую. Сильную боль внизу живота. На автомате провожу рукой по своему телу. Не сразу понимаю, что во всём этом не так… Живот. Обычно он у меня плоский, но сейчас… Чувствую лёгкий угасающий толчок по моей ладони, идущий откуда-то изнутри меня. Моё удивление настолько сильно, что на пару секунд я даже забываю об отчаянии. Я что, снова беременна?! Воспоминания прошлого и настоящего нескладно пытаются встать на свои места. Да. Я беременна. По крайней мере, была, пока не почувствовала эту дикую боль внутри меня. Близнецы! И тут меня по-настоящему захлёстывает паника. Я уже потеряла Прим. Потеряла отца. Потеряла так много друзей. Неужели я сейчас потеряю и своих детей?! Мне хочется орать от испуга. Биться в истерике. Но вместо этого я внезапно начинаю медленно и глубоко дышать. Вдох – выдох – вдох – выдох. Горящие дети. Переродки. Пылающая Прим. Вдох – выдох – вдох – выдох. Голубые глаза Пита, полные слёз радости, когда он впервые берёт на руки свою только что родившуюся дочку. Вдох – выдох – вдох – выдох. Спускающиеся с неба парашюты. И взрывы, взрывы, взрывы… Истошный крик моей сестрёнки. Вдох – выдох – вдох – выдох. Счастливый Пит, играющий с нашими детьми во дворе. Вдох – выдох – вдох – выдох. Я, кормящая грудью нашего сына. Вдох – выдох – вдох – выдох. Сильные руки перепуганного Пита, подхватывающие, словно пушинку, меня. Несущие на кровать в спальню. Вдох – выдох – вдох – выдох. Не сразу понимаю, что это уже не моё воображение. Это Пит. Видимо, он услышал мой истошный крик и примчался ко мне. Вдох – выдох – вдох – выдох. Я уже слишком много потеряла в этой жизни, чтобы сейчас потерять и моих детей. Да. Я люблю свою сестрёнку. И всегда её буду любить. Но сейчас… Сейчас я отпускаю её. Навсегда. Я прощаюсь с ней, потому что… Вдох – выдох – вдох – выдох. … потому что Пит прав. Жизнь… Она продолжается. И ради своих детей… Ради Пита… Ради себя я просто обязана… я должна жить… Вдох – выдох – вдох – выдох. Я не позволю… Я не хочу потерять своих детей, как уже однажды потеряла Прим!!! Вдох – выдох – вдох – выдох. *** Запах свежеиспечённого хлеба. С примесью аромата укропа и корицы. Я лежу посреди цветущей золотисто-зелёной Луговины, утопающей в безбрежном море одуванчиков, и смотрю в пронзительно голубое небо. Такое же голубое, как глаза Пита. Но сон отступает. Теперь я уже просто лежу с закрытыми глазами в темноте и до отчаяния боюсь пошевелиться. Пытаюсь осознать, что со мною произошло. Почувствовать своё тело. Одно уже радует: вроде бы ничего не болит. Но страх от этого не уменьшается. Осторожно поднимаю ладонь, хочу положить её себе на живот, но вместо этого натыкаюсь на руку мужа. Только сейчас понимаю, что Пит лежит рядом, обняв меня, и, словно охраняя, держит руку у меня на животе. Медленно ощупываю себя. Вздох облегчения: живот не плоский. Хотя понимаю, рано радоваться. С трудом открываю глаза. Так и есть, муж с открытыми глазами лежит рядом. - Пит… Наши дети? - Они живы, - торопливо выдыхает он. И я плачу. Но уже не от боли, а от облегчения. Пит, прижав меня крепче к себе, плачет вместе со мной. - Как же ты меня напугала, Китнисс. Я думал, что опять потеряю тебя… *** Целую неделю я наотрез отказываюсь вставать с кровати. Максимум на что отваживаюсь - дойти до ванной. Впрочем, если бы я даже и попыталась выйти из комнаты, муж бы просто не дал мне этого сделать. Мой бедный перепуганный Пит! Он трясётся надо мной так, будто я хрустальная. Доктор Роуз сказала, что опасность выкидыша миновала. Я чудом не потеряла детей. Малышей, как ни странно, спасла игра, которой научил меня Хэймитч: когда совсем плохо, вспомни, как много хорошего было в твоей жизни. - Вспоминай и спасай! Именно это я, похоже, и сделала. А ещё… я отпустила мою сестрёнку Прим. И на этот раз навсегда. К концу второй недели моего валяния на постели в окружении Мэтью и Прим (которые уже давно перетащили к нам с Питом на кровать все свои книжки и игрушки, чтобы играть, не отходя от мамы), я принимаю решение, что пора потихоньку вставать с кровати. Хочу надеть штаны и тут обнаруживаю, что они на мне с трудом сходятся. Похоже, за последние пару недель моего малоподвижного образа жизни близнецы заметно прибавили в весе. Открываю шкаф. На самом деле, я знаю, что мне надеть. Каждый раз, когда я вынашивала Питу детей, он во время своих рабочих поездок в Капитолий, привозил мне оттуда кучу красивой одежды для беременных. Правда, после рождения Мэтью я сказала мужу, что отдам все эти вещи на благотворительность, т.к. они мне больше точно не понадобятся. Помню, как расстроился Пит, хоть и пытался не подать виду. Единственное, чего он не знает: у меня рука так и не поднялась отдать все эти любимые мною платья чужим женщинам. Я с видом запасливого хомяка и жадной жабы, тайком от Пита, сложила платья для беременности в пакеты и убрала подальше в шкаф. Ну, мало ли, что в жизни бывает! Вдруг, ещё пригодится? Улыбаюсь. Провожу рукой по животу. - Как в воду глядела. Пригодилось. Выбираю нежно-оранжевое лёгкое вязанное платье с завышенной талией. Я знаю: Пит его очень любит. Мне оно тоже нравится. Спускаюсь на кухню. Муж у плиты наколдовывает обед. Оборачивается. С удивлением смотрит на меня. Я ожидаю увидеть на его лице восхищение. - Ну как я тебе? – поворачиваюсь боком, чтобы продемонстрировать уже заметный животик. … однако вместо восхищения вижу вполне искреннее возмущение. - Ты же сказала, что отдашь все эти платья на благотворительность! Что они тебе больше точно не понадобятся! – Пит обиженно смотрит на меня. - Это что же получается… Китнисс, ты мне соврала?! Ты с самого начала допускала мысль, что у нас могут быть ещё дети? - Ой, подумаешь! – беззаботно отмахиваюсь я, беру яблоко. – И ничего я не допускала… Просто немного подстраховалась. И как видишь, была абсолютно права! С таким мужем как ты, дорогой, надо всегда держать ухо востро. Не успеешь потерять память, как бац и двойня! И вообще, я смотрю, пока я была в беспамятстве, ты времени зря не терял. Подхожу к улыбающемуся мужу, который явно пока не решил, как на меня реагировать. Заглядываю в кастрюлю. - М! Мой любимый супчик, - констатирую я, с аппетитом жую яблоко, перевожу улыбчивый взгляд на мужа. – Я только понять не могу, ты меня целовать сегодня планируешь или нет? Пит смеётся, целует меня. Но не долго. Поцелуй прерывает телефонный звонок. - Интересно, кто это? Надо взять трубку. Хочу пойти в коридор, но Пит меня останавливает. - Подожди. Я сам. Это, скорее всего, Хевенсби. - Хевенсби?! - вот это номер! - И что ему от нас надо? По Питу заметно, что ему не хочется загружать меня лишней информацией. Но, видимо, понимая, что я не отстану, сдаётся. - Помнишь, Гейл и Джоанна уговаривали нас принять участие в телепередаче? Она через несколько дней. Вот Хевенсби и атакует нас уже лично. Пытается уговорить. Но я скажу ему, что мы… - … поедем, - внезапно даже для самой себя говорю я. Пит с удивлением смотрит на меня. - Что? Но, Китнисс, ты же категорически не хотела больше появляться на телеэкранах… - Да, но… Знаешь, я за последние пару недель поняла одну очень важную вещь. От жизни нельзя спрятаться, Пит. Потому что это неправильно. Жизнь надо проживать. И если я могу сделать так, чтобы ужасы прошлого не повторились… Если я могу своим личным примером засвидетельствовать, что «Голодные игры» - это… Это было так страшно… и это не должно никогда больше повториться, то я… Я готова это сделать. - Ты уверена? – муж испытующе смотрит на меня - Абсолютно, - киваю я. – Это надо сделать, Пит. Хотя бы ради того, чтобы смерть близких нам людей не была напрасной. Это надо сделать из уважения к Прим. К памяти о ней. Пит понимающе кивает, бегло целует меня, после чего поднимает трубку, всё ещё разрывающегося от звонка, телефона.