Любая вещь сломается однажды, любое существо смерти подвластно. Мир движется к собственному концу...
«Они победили смерть...» Как бы не так. Лишь отсрочка приведения смертного приговора в исполнение.
Только в первом бою все пули летят мимо. Потом — рядом гибель других, и круг суживается…
Джип долго ехал по дороге. Но не мог уехать. Зона, она уже не отпускала. Она чувствовала опасность. Но вместо того, что прогнать их, она хотела убить. Убить всех до единого! Никого не оставить! Никого не пожалеть! Пулемётная очередь и машина летит в кювет. Шины пробиты, водитель не справляется с управлением. Джип пару раз переворачивается. Все спешат покинуть покорёженную машину. Паша, Сергей, Гоша, Лёха. А вот девочки вылезти не могут. Они без сознания. Трясущиеся руки, залитые кровью, хватают хрупкие тела. И вот машина опустела. Достав аптечку, девочек привели в чувство. У Ани уз головы сочится кровь. У Насти все бинты красные, она не может стоять на ногах. У Паши зажало руку между какими-то железками, он её почти не чувствует. Гоша тоже ранен, но не знает куда. У него болит везде. Сергей прихрамывает. У Лёхи рассечена бровь, кровь заливает половину лица, не давая возможности открыть глаз. А пулемётная очередь слышится снова. Лёха хватает Настю на руки. Они бегут в лес. Они даже не знают, кто в них стрелял, страх подгоняет их, страх не за свою жизнь, за жизнь любимых и дорогих людей. Знаете, кто боится умереть, умирает первым. И единственным кто этого боялся здесь, был Гоша. Конечно, умирать не хотелось никому. Но все хотели спасти чью-то жизнь. Даже Костенко. Его дочь до сих пор в прошлом. Он должен вернутся, спасти её. А Гоша, он просто не хотел умирать. Это вполне естественно. Никто не хочет этого в расцвете лет. Ему бы сейчас гулять с друзьями, общаться, искать девушку, а не бежать наперегонки со смертью. Это было страшно. Выстрел звучит совсем рядом. Тело пронзает сталь. Петрищев вскрикивает и падает. Пуля попала точно в сердце, не давая шанса выжить. Настя сжимает плечо своего парня и смотрит на труп. Она тщетно всматривается в темноту. Она не видит убийцу! Но он рядом, она это чувствует каждой клеточкой заражённого организма. Дыхание Лёхи сбивается с каждым шагом. Но страх, страх потерять её, страх её смерти подгоняет. Пули бьются о деревья и кустарники. Ветки нещадно бьют по лицу. POV Аня. Бежать нет сил. Я устала убегать от смерти, спасать свою душонку. Но Паша... Он единственная причина того, что я всё ещё двигаюсь. Выбиваюсь из сил. Но если сейчас, в эту секунду подумать о других? О Гоше, который навсегда останется здесь. Его тело будет медленно разлагаться. Или им будет питаться та псина. О Сергее, который из-за своей ошибки потерял дочь. И потерял, наверное, навсегда. О Насте, которая, наверное, не сможет ходить. О Лёхе, который готов жизнь отдать ряди неё. И как они могли ссориться? И подумать о Паше. Он заставляет меня жить, дышать. Организм только из-за него поддерживал жизнь. Его рука крепко сжимает мою. Пули падают к нашим ногам. Но с каждой минутой силы меня покидают. Я не хочу становиться обузой для Паши, но ноги не слушаются, путаются, я спотыкаюсь, но бегу! Бегу, не смотря ни на что. Сергей, вдруг разворачивается и старается отстреляться. Но это невозможно. Мы даже не знаем, откуда стреляют, мы не знаем, кто стреляет, мы ничего не знаем. И снова град пуль. Впереди виднеется город. Разрушенные здания навевают тоску и страх. Но для нас они могут стать спасением. Мы забегаем в небольшое двухэтажное здание. Все тяжело дышат, кроме Насти, она тихо постанывает. Лёха усадил её на пол, его руки трясутся от напряжения. Паша выглядывает через окно. Но ничего не видно. Они с Сергеем выходят из здания, а Лёха остаётся с нами. Ко всему прочему у Насти, кажется, сдали нервы. Она судорожно шепчет о том, что бы её бросили, что с ней нам не выжить. Мне страшно это признавать, но в тот момент я думала, что она права. Только я не решилась высказать свою точку зрения, Горелов злился, но даже не прикрикнул на девушку, только монотонно просил не говорить этого. По лицу подруги текли слёзы. Мне хотелось её успокоить, но я знаю, она будет против. Выстрелы. Снова выстрелы. Они так близко звучат. - Наугад палят, пригнись, - шепчет брюнет, присаживаясь так, что бы закрыть собой Настю. Я тоже опускаюсь. В окне промелькнули силуэты. Я про себя молюсь, что бы это был Паша. Но нет. Мои молитвы не были услышаны, наверное, я слишком грешна для этого. Слёзы застывают в глазах, так и не выливаясь. В здание заходят три человека. Двое мужчин и одна девушка. В руках автоматы. Они нас не видят, мы спрятаны от их глаз за обломками стены. Пулеметная очередь, пущенная по всему периметру здания, бьётся совсем рядом. Если бы наше укрытие было чуть тоньше, мы были бы трупами. Люди ушли. Они не стали проверять есть ли здесь кто-то. Это показалось мне странным. Но я была этому очень рада. Оставаться здесь было опасно, но уйти мы не могли. Надо было дождаться Пашу и Сергея. POV Настя. Мне плохо. Я словно в предсмертной агонии. Но я даже думать об этом не хочу! Лёха слишком много сделал для моего спасения, чтобы я просто так взяла и умерла. Нет! Я буду бороться за каждый вздох, за каждый миг! И бьется рядом с тобой, слышишь, Это сердце мое так дышит, Если ты полетишь выше, Я пойду за тобой... Туда, где будет теперь твое солнце, Где новый день вместе с солнцем сольется, А в этом мире однажды проснется, Новой строчкой любовь… Сильные руки вновь отрывают меня от земли. Я обвиваю руками его шею. Мы снова бежим. Сзади хрипит Анька. Анечка, моя лучшая подруга. Верная, добрая, всегда готовая помогать, всегда готовая поддержать. Если бы она только знала, как я её люблю. Но нет, ты же, Дмитриева не можешь этого показать. Тебе надо отталкивать её, грубить ей. Аня, я очень надеюсь, что ты смотришь сквозь мои поступки. Я надеюсь, что ты знаешь, как я тобой дорожу. Лесик. Лёша. Родной. Бог ты мой, какая я сейчас сопливая! Но мне всё равно. Я просто тебя люблю. Между нами всякое было. Но страшнее всего то, что между нами, наверное, больше ничего не будет. Конечно, ты не дашь мне сейчас поговорить об этом. Но и ты, и я понимаем. Я не выберусь. Мне не жить. Ты не сможешь со мной спастись. Ещё час назад я хотела жить. И сейчас хочу! Хочу! Но я реалистка. Я не буду жить. Так зачем ты меня спасаешь? Даешь мне отсрочку. Я не выживу! Брось меня! Спасайся сам! Ну почему ты меня никогда не слушаешь? Почему ты такой упрямый? Почему? Зачем ты полюбил именно меня, зачем ты появился в моей жизни? Всё было бы по-другому, если бы ты тогда не пошёл встречать меня вместе с Пашей. В тот день я возвращалась домой. Я месяц гостила у бабушки, в Сочи. Помню, как упрашивала Вершинина встретить меня, ссылалась на тяжёлые сумки, хотя со мной был только рюкзак и небольшая спортивная сумка. Он долго упирался, но я была настойчива. И вот поезд остановился. Проводница открыла дверь. Я выпрыгиваю на землю и попадаю в объятия друга. Сумка выпадает из рук, но её ловит какой-то брюнет. Я долго здороваюсь с Пашей и наконец, обращаю внимание на его друга. Невысокий, крепкий, явно спортивный парень, чуть старше меня. У него яркие, голубые глаза и обворожительные ямочки. Ну что тут говорить. Он мне сразу понравился. Но показывать я этого не собиралась. Я суховато его поприветствовала, после чего Паша, спохватившись, представил его. Алексей Горелов. Красивое имя... Вокзал находился на окраине города, но мы не стали ждать автобус или вызывать такси. Мы медленно шли пешком. Я рассказывала про деревенских ребят, Паша про наших городских друзей. Лёха тоже не молчал. Он дополнял рассказы Паши, но ещё чаще он засыпал нас анекдотами, от чего мы с Вершининым сгибались пополам. После этого мы частенько гуляли втроём. Я замечательно помню тот момент, когда мы стали официальной парой с Лёхой. Мы уже давно начали гулять вдвоём, однажды это подучилось случайно, а потом мы уже сами отделывались от Паши. Нам было интересно вдвоём. И вот мы шли вечером по городу. Уже стемнело, загорались фонари. Он рассказывал очередной анекдот. Я и подумать не могла, что их столько существует, сколько он уже рассказал. И тут он вдруг поворачивается ко мне и спрашивает: "Я тебе нравлюсь?". Я тогда пожала плечами, мол, не знаю. Но я знала. Я боялась признаться. Он проводил меня до подъезда. Мы договаривались о следующей встрече, и вдруг он резко прижал меня к стене и прильнул к моим губам. Что со мной в тот момент произошло? Я не знаю. Вместо того, что бы хорошенько ему врезать, я ответила на поцелуй. Я никогда не дорожила первым поцелуем, не хранила его. Но если задуматься, то именно с ним у меня был первый поцелуй. В тот день я и познакомилась с Гореловым, как сл своим парнем. Поцелуй был грубый, дерзкий, не слащавый и приторный. Мне нравилось. Он оторвался от меня, на лице сияла победная улыбка. Мы попрощались и разошлись. Когда мы гуляли, на следующий день, то после прогулки он мне сказал: - А ты знаешь, что это было наше первое свидание? Не забудь дату, что бы через год позвонить мне и сказать, какой я бесчувственный, что забыл нашу годовщину! Я помню, как мы тогда смеялись. Как было хорошо! А теперь? Теперь я жалею о той встрече, жалею, что подпустила его к себе, жалею, что влюбилась в него, жалею, что не оттолкнула! Сейчас было бы легче. Он бы бросил меня, он бы смог спастись. Но нет. Он не бросит меня. Вот дурак! Снова дождь из пуль. Лёха ускоряется, Аня едва успевает. Они оба жадно хватают воздух, они оба на пределе сил. Мне так стыдно! Я не чувствую ни усталости, ни страха. Только боль! Она режет, колет, ноет. Но надо терпеть. Нельзя показывать этого. Мне сейчас ничем не помогут, только Лёша будет больше волноваться. Миг, ещё миг. Я вижу мир, словно в замедленной съемке. Я вижу, как какой-то мужик делает выстрел. Пуля летит прямо в Аню. Из моих уст вырывается крик, я командую Ане свернуть вправо. Она резко поворачивает, пуля ударяется о ветку, ломая её пополам. Аня жива. Она успела. С уст слетает вздох облечения. Словно я не Антонову спасла, а весь Чернобыль. Погодите... А если?... В голове запульсировала странная мысль. А если вернутся в прошлое и остановить аварию. Успеть спасти город. Тогда не будет зоны, тогда мы сможем спастись... Но я не успела даже обдумать этот вариант. Перед нами возникла та троица. Именно возникла. Я почувствовала, как руки подо мной ослабевают, но тут же резко хватают крепче. Лёха стоит и не двигается. О Бог ты мой, я чувствую, как колотится его сердце. Ну-ка, скажите мне сейчас что он эгоист. Или вы действительно думаете, что он боится смерти? Да он за одну эту поездку десяток раз сам шёл на смерть, осознано он собирался умереть. А теперь вдруг испугался? Не смешите меня. Именно в таких ситуациях хорошие люди проявляют свои худшие или лучшие качества. Смотря, что пересидел. А на нас уже наставлено три автомата и через секунду мы покинем этот мир.