Боль помогает ощутить реальность.
Крик боли достиг небес, но звезды и полумесяц остались равнодушны к человеческим страданиям.
POV Настя. За окном полыхает пожар, воздух несёт прямо на нас радиацию. Тело послушно впитывает её. Что может быть страшнее? Какой другой исход мог быть хуже? Дверь резко открывается, отрывая меня от сожаления о собственном положении. В дверях Костенко и Лёша. Любимый и родной. Не задавая вопросов, я бегу к ним. Горелов сжимает мою руку. Нам не хватает кислорода, мы бежим по коридору. Сзади Паша и Аня, они так же держатся за руки. А вот и Гоша. Всё его лицо залито слезами, я слышала его крик. У меня от него сердце сжималось! Лёха фыркает, смотря на ботаника. Ему никогда не нравилось такое открытое выражение чувств. Всё внутри. Любовь, страх, боль. Он всё держит внутри. Он сильный. Его рука вдруг ослабевает, бросая мою. Свет, он окутывает нас. Моё тело не чувствует ничего, мы перемещаемся. Снова темнота, разрушенное здание. Мне тяжело. По ногам, словно КамАЗ проехал. Больно. Издаю тихий, сдавленный стон. Слышу шуршание рядом. Ну почему так темно? Ничего не видно. Чёрт! Боль усиливается! Дотрагиваюсь до ноги. Из неё сочится кровь. Ощупываю всё вокруг. На моих ногах лежит что-то очень тяжелое. Меня завалило. Каждое движение отзывается болью. Пытаюсь принять сидячие положение и вытащить ноги из-под завала. Не получается. «Лёха!» - позвала я. Тишина. Зову громче. В коридоре слышаться грохот, быстрее шаги, в дверном проёме замечаю чью-то фигуру. Низкий рост, широкие плечи, вечный шухер на голове. Это он. Парень подбегает ко мне. Его голос полон волнения. Он пытается разобрать завал, освободить мои конечности. Но это слишком тяжело. Он не справится один. Слава Богу, ему на помощь прибегает Паша и Костенко. Они разобрали завал. Оказалось, на меня упал кусок стены. Меня вытащили оттуда. Ноги ничего не чувствуют. Они изуродованы. Я даже без света вижу деформированные конечности, полностью окровавленные. Мне страшно. Сжимаю ладонь Лёхи, впиваюсь в неё своими короткими ногтями. Но он ничего мне не говорит. Он смотрит на мои ноги, вернее на то, что от них осталось. В комнату вбегают Аня и Гоша. Антонова бежит уже ко мне, обнимает и обливает слезами. Но мне так плохо, что от этой жалости становится только хуже. Грубо отталкиваю подругу, но она находит себе приют в объятиях Паши. Гоша спрашивает как я. В ответ у меня вырывается смешок, а Горелов зло шипит, спрашивая, не дурак ли он часом. Сергей медленно, размеренно подходит ближе. - Нужно идти,- тихо произносит он. И он прав. Тысячу раз прав. Отсюда нужно валить, отсюда надо было давно, очень давно, свалить. Но теперь... Я не могу. Я даже не встану. Закрываю глаза, уже открываю рот, с просьбой оставить меня. Но кто-то аккуратным движением поднимает меня над землей. Открываю глаза. Ну конечно, Лёха. Хорошо, что я не успела ничего сказать. Ведь тогда бы я получила бы неплохую взбучку от него. Ему тяжело. Я знаю. Идти темно, под ногами куча хлама, я на руках. Не думаю, что я очень лёгкая. Ребята любезно стараются расчищать ему путь. Но Горелов свой камень преткновения найдёт везде. Но я не смогу ему сейчас сказать, что бы он бросил меня. Я хочу жить! Любыми способами выбраться из этой чёртовой зоны! Жить! Дышать! Мы вышли из здания. Перед нами стоит джип, залитый кровью. Но все вопросы остались без ответа. Сергей приказал усадить меня назад. -Ей лежать надо!- рычит Лёха. -Ну, тогда давай, решай, кого мы бросим тут? Его? - Костенко указывает пальцем на Пашу. - Её? Или может его? Кого? Или тебя? -Меня! - хрипит в ответ брюнет. Что? Нет! Нет, Лёха! Я лучше сдохну здесь, на этой пропитанной радиацией земле, чем оставлю тебя тут. -Я посижу! - хриплым голосом говорю я. Мужчина усмехается, словно другого варианта и не было. Лёха, с необычной для него осторожность, усаживает меня. Сам садится рядом. Я прижалась к нему. Ноги невыносимо болели. Слёзы предательски вытекали из закрывающихся глаз. Рядом со мной сидела Аня. А возле двери Гоша. Паша сел вперед. Костенко включил тусклую лампочку в машине. Повернувшись ко мне, они подняли ноги. Бог ты мой, как больно! Аня завизжала, закрывая лицо руками. Неужели всё так плохо? У меня нет сил открыть глаза и посмотреть. Мне страшно! -Надо раны обработать! Кровь там остановить! Обезболивающие вколоть! - судорожно выдавал Горелов. - Да? А времени на это у нас нет!- грубо отвечает Сергей. Боже мой, давайте просто уедем! Просто свалим отсюда! Забудем всё! - Ты дурак? Она умереть может от потери крови!!! - срывался на крик Горелов. Я открыла глаза. То месиво, которое когда-то было моими ногами, ужасало. Кровь всё ещё вытекала из многочисленных ран, пачкая одежду и машину. Раны были глубокие, в одном месте виднелась кость. Одна нога, кажется, была сломана. Мне было жутко. Но я не могла оторвать взгляда от своих ног. Смогу ли я ходить? Ох, я бы не была уверена что да. Все парни, кроме Гоши покинули машину и оживлённо беседовали на улице. Лёха несколько раз совершал выпад в сторону Сергея, и если бы не сдерживающий его Паша, он бы, наверное, пару раз заехал Костенко по зубам. Аня так и не могла смотреть на мои ноги. Мучить подругу я не могла. Взяв свою ногу, чуть выше колена я убрала её вниз. Та же процедура была проделана с другой. Теперь Антонова могла хотя бы глаза открыть. Но кто бы знал, какую боль я в этот момент испытывала. Я искусала все губы и край куртки. Я не хотела издавать и звука. Я видела, как тяжело ребятам на меня смотреть. Ну что я блин могу сделать? Я бы с радостью ушла бы. Но не могу! И я хочу жить! Наконец парни договорились. Лёха открыл дверь с моей стороны, и, повернув меня, уложил ноги на сидение. Все к этому времени уже вышли. Кровь заливала сидение. Мне было немного стыдно. Костенко склонился над конечностями. Аня принесла ему аптечку. Он хотел было начать, но как только он коснулся ноги, я не выдержала и завыла. Мне вкололи обезболивающее. Конечно, укол делал Горелов. Он никому не доверил это. А никто и не умел. Боль утихла, я перестала чувствовать себя. Наверное, он вколол двойную дозу. Я лежала на заднем сидении джипа и смотрела в серый потолок. В голове металось много мыслей, и ни одна из них не была позитивной. Когда мои ноги были обработаны какой-то жидкостью и забинтованы,а на сломаную ногу (мои подозрения подтвердились) наложили подобие шины, меня вернули в сидячие положение. Кстати пришлось до конца разорвать джинсы ниже колена. Теперь на мне были почти что бриджи. А ниже были белые бинты, пока что белые. Я почти уверена, что скоро они обретут алый оттенок. Все уселись на свои прежние места. Моя рука лежала в ладонях Лёхи, он перебирал мои пальцы и молчал. Аня и Гоша по очереди поднимали на меня глаза. Сколько внимания я привлекла своей "удачливостью". За окнами мелькали очертания деревьев, высоко в небе, разрезая тучи светила луна. Мне уже не было страшно. Не было больно. Я хотела домой. Проснуться в своей тёплой кроватке, выпить чашку горячего шоколада, одеть наушники и отправится на "свидание", как это называют все парочки, с Лёхой. Моя голова упала на его плечо. Глаза закрывались. Я засыпаю? Или умираю? Меня окутывает лёгкий холодок. Я уже на берегу большого озера. Кажется, я уснула. И это сон. Ведь так? Из воды выныривает знакомая макушка, я смеюсь, отбегая назад. Ведь сейчас он меня обрызгает водой, и я стану вся мокрая. Так и случилось, но большая часть брызг упала передо мной, как раз на то место где я прежде стояла. Он подбегает ко мне, закидывает на плечо и тащит к воде. Зайдя подальше, почти по пояс, он подкинул меня в воздух. Две секунды я парила и вот уже нырнула в воду. Он знает, что я люблю это. Всплываю. Он стоит и улыбается во все свои тридцать два белоснежных зуба. Я оскаливаюсь в ответ и обливаю фонтаном брызг. За ним не застоялась, и вот в меня уже летят миллионы капель. Это был прекрасный сон. Когда-то это было наяву. Когда, не так давно. Всего два или три месяца назад. Разлепляю веки и поднимаю голову с плеча Лёхи. В машине идёт бурный разговор, но все говорят в полголоса. Видимо боятся разбудить меня. А еще, скорее всего всем рты заткнул Горелов. Прислушиваюсь к разговору, который не остановило моё пробуждение. Из него я понимаю, что мы уже четыре часа не можем выехать из зоны. Мы словно плутаем по кругу. Одни и те же знаки, те же пейзажи. Я в этом уже сама успела убедиться. Мы за это время даже не смогли достичь края зоны. Она нас туда не пускала. Становилось жутковато. А у меня снова заболели ноги. Лёха попросил остановить машину. Мне опять был сделан укол. И я снова ничего не чувствовала.Впереди тебя ждет лишь больше боли.