Не сотвори себе кумира

Ночь раскинулась над Олларией – черная, как крылья Ворона…. Это я пою. Спать почему-то не хочется, вот сижу у окна – и напеваю, подыгрывая себе на гитаре. Еще до Лаик отец купил мне кэналлийский инструмент. Помнится, дядя Фернан еще шутил, что скоро в Талиге будут два Ворона. Ворон может быть только один. Вторым я не стану – я это уже понял. Все-таки мне семнадцать, а не четырнадцать. И стать таким, как Алва, не получится, тут бессильны и гитара, и вино, и шпага. Почему мне не спится? Виновата ли в том луна, что пялится сквозь окно или завтрашняя дуэль? Сам не пойму. Но ведь Окделл был четвертым, да и то лишь потому, что близнецы из Торки поддались ему, знали, что уедут к фок Варзову. А я – все-таки первым в выпуске. Сколько раз я побеждал его в Лаик – на каждом поединке. Не знаю только, убивать мне вепренка или просто ранить, да и пусть живет. С одной стороны не хочется губить эория. Вот верю я в то, что на потомках Абвениев Кэртиана держится, хоть и сказки все это. А с другой – чревато оставлять его в живых. Кто знает, что могут нашептать ему в уши Людишки Чести? Вдруг решить убить Алву, он ведь всегда рядом с маршалом. А зарезать сонного не трудно. Или яду в вино подсыпать. От этой мысли кулаки сжались сами собой. Чтобы немного успокоиться, я налил себе вина и снова взял гитару. Я просто уйду туда, куда остальным пока нет пути, Туда, где ярче рассветы и чище луна, Туда, где меня может быть и не ждут, мне надо идти… Что за слезливая муть лезет в голову? Сердито дунув на свечу, я залез под одеяло – и проснулся на рассвете. Окинул комнату – будто в последний раз. Опять? Да что такое со мной? Просто надо удостовериться, что эр Людвиг не найдет за время моего отсутствия ничего… компрометирующего. День, похоже, будет пасмурным и прохладным, но без дождя. Утром даже плащ не спасал от озноба. Но вскоре я согрелся, проезжая по темноватым еще улочкам, едва удерживаясь от того, чтобы пустить Гогана в галоп. Незачем приезжать слишком рано. Торговки, служанки, разносчики. Я, по правде сказать, никогда не вставал так рано. Спать, несмотря на бессонную ночь почему-то не хотелось. Ладно, вернусь домой, то есть в особняк Килеана, скажу, что заболел, и залягу на весь день. Отосплюсь. Если… Что «если» додумать не успел, так как показались ворота заброшенного аббатства. Прежде бывать тут не приходилось. Константин уже прибыл и ждал меня, гладя своего гнедого линарца и хрустя яблоком. Точнее, хрустели оба – что конь, что виконт. Рыжий, как обычно, был спокоен и весел. И болтлив, не в меру. Пока мы ждали остальных, он успел рассказать мне о некой даме, что весьма благосклонна к юным дворянам, и пригласил нанести ей визит после поединка. - Там видно будет - хмуро ответил я. Пришли Северин, Анатоль, Макиано, еще двое наших приятелей, что окончили Лаик не в этом году. Наконец, показался и Окделл. Своего коня он оставил в конюшне и пришел сюда пешком. Интересно, он решил, что после смерти конь ему не понадобится? Верно, вообще-то. - А мы уже думали, вы не придете. - Простите, сударь, но приходить раньше столь же неприлично, как и опаздывать. Смотри-ка, научился дерзить. Алва его и этому учит? - На свидание с дамой надо приходить заранее, а смерть – тоже дама. Тут, пыхтя и отдуваясь, подоспел и толстяк, именовавший себя виконтом Лар. - Что ж, - сказал рыжий, окинув взглядом нашу компанию, - раз все в сборе, то можно начинать. Не хватало, чтобы нас застал здесь кто-нибудь посторонний. - Да, пожалуй, - кивнул я, - в позицию, герцог Окделл! Он выхватил шпагу. Клинки скрестились, звеня. Краем глаза я заметил, как толстый кузен в ужасе закрыл лицо ладонями, услышал смех Северина и Анатоля. Но надо было следить и за движениями противника. Еще дома учитель-кэналлиец советовал мне предугадывать намерения соперника. А еще – не думать, что противник слабее тебя и расслабляться в бою. - Учтите, маркиз, от ваших мыслей часто зависит ваша жизнь. А Ричард – не промах! Он все-таки научился многому за эти три недели. Неужели все-таки Алва занимается с ним фехтованием? Похоже, что так. Удар, выпад… Ложная контратака, которую разгадал Окделл. Выпад и одновременно – отвести клинок противника, чтобы через секунду нанести удар. Но тут раздался ленивый голос, так хорошо знакомый нам всем: - Роскошно. Какая неожиданность, почему вас так мало? - Мы все не участвуем, - торопливо сказал Северин, - дуэль только для двоих. - А зачем здесь вы, господа? Для красоты? - М-мы… просто так, - промямлил Анатоль. - Что же, я могу потребовать прекратить бой. Мы оба опустили шпаги. - Господа, вы нарушаете дуэльный кодекс, - сказал нам Ворон, - на месте дуэли должны присутствовать только сами участники и их секунданты. А вы превратили поединок в балаган. Маркиз, вы везде ходите в сопровождении друзей? Или… хм, ладно, не будем смущать вас перед схваткой. Мы оба молчали. А Рокэ изящным движением выхватил шпагу из ножен. - Как любой дворянин, я обязан поддержать слабейшего. В позицию, маркиз. Реждинальд хотел что-то сказать, но лишь раскрыл рот. Ричард отступил на шаг назад. А я… Мне ничего не оставалось делать, как вступить в поединок с тем, о ком я мечтал несколько лет. «Рокэ, я не хотел такого. Не надо. Я просто хотел быть таким… как вы, герцог. Но, увы, Ворон может быть только один». Кто-то из моих друзей испуганно охнул, я слышал звук, но не было возможности оглянуться. Шпага Ворона мелькала с нечеловеческой скоростью. Он играючи отбивал мои выпады, сам даже не атакуя. Он играл со мной, как кошка с пойманной мышью. Стало жарко, хотя утром я мерз в колете и плаще, а фехтовал в одной рубашке. выпад, отвести острие шпаги. Синие глаза совсем близко, и они не смеются. Я читаю в них приговор самому себе. «Я хотел быть твоим оруженосцем, я хотел стать лучшим. Как герцог Алва». Почему мне тяжело дышать? Кровь хлынула изо рта, пачкая кружевной воротник. А вот боли почему-то нет. У Ричарда – испуганный взгляд. - Монсеньор, неужели ничего нельзя сделать?! Он же умирает, помогите, пожалуйста! «Надо же, - пронеслось в угасающем сознании, - вепреныш просит Алву помочь мне. Какое благородство». Он метнулся было ко мне, но его остановил властный окрик: - Отойдите, Дикон. Ему больше не поможешь, от удара в горло умирают всегда. Почему мне не больно? Только вот дышать не могу. И стоять тоже. Светлое утро превращается в беспроглядную ночь. - Эстебан! Разрубленный Змей, врача, быстро… - Не надо, ему уже не поможешь… - Дик! Дикон, все хорошо, не надо…. - Юноша, забирайтесь верхом, вы мне нужны. - Монсеньор… - Господа, пришлите кого-нибудь за телом. Я все-таки выжил. Даже сам герцог Алва удивился живучести Колиньяра. Как я возвращался из Заката – не буду говорить. Я больше никому ничего не смогу сказать. После ранения голос так и не восстановился, не смотря на старания лекарей. Но из покалеченного горла до сих пор вырывается лишь шипение. Я покинул столицу, поселившись в нашем поместье в Эр Сабве. Друзья, таверны, веселые пирушки – все в прошлом. Я не могу сказать, что одинок – семья навещает меня часто, в Эр Сабве неплохая библиотека. И я думаю, что в жизни не все потеряно. Голос – не главное. Жизнь продолжается, и я счастлив, что она есть. Теперь у меня достаточно времени для размышлений.