Fake Empire

Всё идёт не так как было запланировано Всё разрушится Люди прощаются Каждый по-своему. Всё то, на что ты полагалась И все, чему ты могла подражать, Покинет тебя утром, Чтобы найти тебя днем. Andrew Belle – In My Veins

Блэр проснулась в кровати рядом с Сереной от звонка своего телефона. Она нахмурилась на лучи солнца, проникающие через окно и провела рукой по ночному столику в поисках раздражающего звука. В конце концов, она нашла телефон и поднесла достаточно близко, чтобы прочитать сообщение. Оно было от Маркуса. Тот спрашивал, не хочет ли она выбраться куда-нибудь на бранч. Блэр тут же поняла, что не хочет, и от этого нахмурилась. Ей нравился Маркус. Он не был всем и в нем не заключался весь ее мир, но ей нравилась его компания. На самом деле, когда она не зацикливалась на Чаке, Маркус казался вполне достойной партией. Именно эта мысль и подстегнула Блэр к действиям. Им с Чаком нужно было поговорить, поговорить по-настоящему, и разобраться во всем. Она избегала разговора раньше, и ничего хорошего из этого не вышло. Ей нужно было узнать раз и на всегда… Любит ли он ее? Блэр встала с кровати и начала собирать свои вещи. Серена по-прежнему спала, и это было хорошо, так как большую часть ночи она провела, притворяясь, что не плачет, и со стороны Блэр было бы бессердечно сейчас будить ее. Она так же не спрашивала Серену, что произошло у них с Нейтом. Не потому что думала что Серена не расскажет, а потому что знала, что Серена расскажет все. Блэр не была готова слушать почему милый, простой парень Нейт не может любить красивую, богине подобную Серену. Если даже они не могут разобраться в этом, то как, черт подери, это получиться у Блэр с Чаком? Мысль была угнетающая, и Блэр провела большую часть ночи, пытаясь выкинуть ее из головы. И вот она стоит невыспавшаяся, с чувством тошноты и снова пойманная в ловушку ее чувств к Чаку. Блэр отправила ему короткое сообщение о том, что хочет увидеть его. Она не ждала моментального ответа, так как было достаточно рано, и Чак вполне мог еще спать. Тем не менее, пять минут спустя, пришло смс. «Palace с Нейтом». Блэр вздохнула. Она чувствовала себя эгоисткой, но ей не хочется иметь дело с Нейтом и его мелодрамой. Как бы она не волновалась за Нейта, она не могла ему помочь и считала, что весь этот беспорядок он устроил сам. Он прекрасно знал кто такая Серена до того как связался с ней, и как он теперь может винить ее в том, что та была собой. Комок горечи поднялся в горле Блэр… возможно она делает тоже самое с Чаком. - Блэр? - Серена смотрела мутными глазами, пытаясь прийти в себя; тем временем Блэр скользнула в свои туфли. - Куда ты собралась? Блэр открыла было рот, чтобы сказать какую-нибудь аргументированную ложь, но в голову ничего не пришло. У нее не было сил лгать Серене в это утро. - Мне нужно видеть Чака, - сказала она просто. Серена удивила ее, когда, слегка кивнув, пробормотала едва слышное «позвони мне» и снова погрузилась в сон. Блэр остановилась в дверях дома своей лучшей подруги, обдумывая все, что ей предстоит сделать. Была ли она действительно готова задать ему этот вопрос? Однажды Картер уже обвинил ее в трусости. Он сказал, что она не хочет получить ответ, и она ненавидела его, потому что он был прав. Блэр все еще боялась ответа, но это неведенье, эта жизнь на грани, медленно убивала. Казалось, она вернулась к тому с чего начала: наблюдает за жизнью, которая проходит мимо, но не участвует в ней. Ей столько раз приходилось «прыгать с обрыва», чтобы прийти к той жизни, которая была у нее сейчас. И она знала, что этот прыжок будет самым высоким, самым трудным… Но она должна знать. Блэр добралась до Palace в рекордные сроки и направилась прямиком в бар, где сидели Чак и Нейт. Они ели омлет и пили коктейль Мимоза. Блэр воспользовалась моментом, чтобы насладиться видом. Она не могла поверить, что прошел почти год, с тех пор, как она впервые встретила их обоих. Тогда она чувствовала себя такой молодой и неопытной… сейчас к этим чувствам добавилась еще пронизывающая все тело усталость. Она больше не верит в «и жили они долго и счастливо». Все что у вас есть это «Сейчас» и лучше извлечь из него все возможное. Этому ее научил Чак…возможно, они научились этому вместе. - Доброе утро, - она поприветствовала их дежурной улыбкой и заняла место между ними. Девушка хотела забрать Чака как можно скорее, чтобы начать такой необходимый и пугающий разговор. Нейт явно был лишним, но он выглядел «побитым», и поэтому она не могла просто попросить его уйти. - Привет, Блэр, - на лице Нейта появилось что-то среднее между улыбкой и гримасой при появлении девушки. Он смотрел куда-то позади нее с напряженным выражением лица, но как только понял, что Серена не пришла, снова расслабился. Чак изучающее посмотрел на Блэр. Он знал ее достаточно хорошо, чтобы чувствовать, что что-то было не так. Она одновременно и любила и ненавидела эту его осведомленность. Шатенка бросила на него короткий взгляд, пытаясь успокоить. Он на это не купился. Басс заказал стакан крепкого алкоголя, и нервы Блэр натянулись до предела. Она уже хотела прервать свою миссию, но что-то удержало ее на месте. Она не может больше быть той девочкой, которая сбегает при виде трудностей. Это слабость, а она ни что так ненавидела, как слабость. Десять минут спустя Чак все еще жадно поглощал свой напиток, а Нейт ковырялся в тарелке с едой. Блэр сделала все возможное, чтобы поддержать светскую беседу, но ее терпение уже было на исходе. Ей нужно покончить с этим сейчас. И если Чак собирается сломать ее, она хочет справится с этим и двигаться дальше. Двигаться дальше… - Чак, - она резко повернулась к нему. – Мне надо ... - она не знала как закончить свою мысль, но, к счастью, Чаку это и не было нужно. Он быстро распрощался с Нейтом, а затем взял Блэр за руку и повел за собой. Она слепо последовала за ним, и на мгновение позволила себе поверить, что все будет хорошо. Она выложит ему все, и он засмеется и скажет, что, конечно же, любит ее. Как он может ее не любить? Блэр расплачется. Но только чуть-чуть, потому что именно так происходит в романтических фильмах, а потом они займутся любовью, будут говорить об их будущем и тонуть в абсолютном счастье. Картинка, которую она рисовала себе в голове, была настолько слащавой, что ей стало не по себе. Независимо от того как все закончится, хорошо или плохо, так все равно не будет. Чак никогда не следует плану. Она не любила бы его, если бы следовал. Он потянул ее к лифту, и она, наконец, пришла в себя. Блэр отпустила его руку и покачала головой: - Я не могу сегодня встречаться с твоими родителями. - Их нет. Не волнуйся, - он снова взял ее руку, несмотря на то, что это было совсем не обязательно, и потянул в лифт. Он продолжал держать ее руку всю дорогу наверх и пока вел по пентхаусу до самого балкона. Как только они вошли на балкон, Чак неохотно отпустил ее, и Блэр тут же почувствовала возникшую между ними дистанцию. Одна минута превратилась в две, а затем в десять, и это все продолжалось. Чувство опустошенности заполняло Блэр, и она почувствовала слезы на глазах. Он стоял у перил, глядя на свой город, спиной к ней. Она хотела подойти к нему и сказать что-нибудь, сказать что угодно, но все слова застревали в горле. Все, что она могла сказать, казалось недостаточным, неподходящим, и то, что раньше не казалось таковым, стало слишком пугающим. Он первым нарушил молчание. - Что происходит, Блэр? - он все еще не повернулся посмотреть на нее. В его голосе прозвучала уязвимость, которую Блэр редко приходилось слышать раньше и это потрясло ее. Она все время забывала, какой мужчина стоял за тем образом, что она создала в своем сердце. - Я хочу поговорить с тобой, – наконец, смогла произнести она. Блэр встала со стула и присоединилась к нему у перил балкона. Она оставила пространство между ними, сама не понимая почему. Ей хотелось быть ближе. Хотелось взять его за руку и прикоснуться к его лицу. Хотелось умолять его не разочаровывать ее и не ломать все, что было между ними. Но она этого не сделала. Теперь будь что будет. Пан или пропал. - Говори, - он резко развернулся, но положение его головы не позволяло видеть его лица.. В какой-то степени так было даже проще, но одновременно и еще тяжелее. Она сделала глубокий вздох, успокоила трясущиеся руки и помолилась хоть о капли смелости. Легче не стало, но она продолжила. - Я не могу продолжать ходить с тобой по кругу. Я пыталась … - она остановилась, когда ее голос дрогнул, и отвернулась. Так много стен было выстроено между ними, и она боялась, что они ни когда не смогут их преодолеть. Блэр испытывала себя на прочность, и это было совсем непросто. Чак, наконец, повернулся к ней. Его доспехи вернулись на место, а его лицо ничего не выражало. Он взял ее за руку и повернул так, что они оказались лицом к лицу. Девушка почти оттолкнула его, но что-то остановило ее. Она должна была сделать это… какими бы ни были последствия, она должна была знать. - Я не думаю, что быть друзьями это то, что нам нужно, - она почти улыбнулась. Это было такое очевидное утверждение. Что-то проступило сквозь его защитное безразличие.Может ухмылка, а может быть даже улыбка, но эмоция пропала слишком быстро, чтобы действительно рассмотреть ее. Однако это укрепило уверенность Блэр, и она продолжила: - по крайней мере, не мне … Он кивнул. - Ты знаешь, как я отношусь к этому вопросу. Она рассмеялась, сама того не желая, и он нахмурился. - Я никогда не знаю, как ты относишься к чему либо, Чак, - она честно сказала, и это признание больно ранило ее. Ей нравилось думать, что она сильная, уверенная в себе и все знает, но на самом деле она до сих пор была где-то между женщиной и ребенком. Она не знала к какой стороне она ближе, а он только все запутывал еще больше. - Это не правда, - Басс подошел ближе к ней и опустил руки ей на плечи. Он держал ее на расстоянии от себя, но притянул чуть ближе. Это было так похоже на него, что она снова рассмеялась. Блэр уже была где-то между истерикой и здравомыслием. - Я хочу тебя, - прошептал он, медленно наклоняясь к ней. Его губы легко коснулись ее в быстром поцелуе. Ей было недостаточно этого и она сама преодолела оставшееся расстояние между ними. Блэр схватилась за его рубашку и сжала ткань в ладонях, чтобы оставаться как можно ближе. Его губы идеально подходили к ее, а его поцелуи были словно наркотик. Каждое новое движение его губ затягивало ее все глубже и глубже до тех пор, пока она не потеряла голову от страсти. Но это было больше чем просто физическое желание. Ее отчаяние - было любовью к нему, и в ту же секунду как она осознала это, она разорвала поцелуй. Он отступил, когда она яростно вытерла губы - они были опухшими и мягкими от его поцелуев. Чак запустил руку во взъерошенные волосы, а когда она снова встретилась с ним взглядом, увидела в них чистое желание. Она не могла поверить, что когда то сомневалась в том, что он хочет ее. Его желание в глазах было так же очевидно, как ее собственное. - Чего ты хочешь? - он практически прокричал от отчаяния. Шатенка была ошеломлена проявлением таких эмоций. Обычно Басс был холодным и отчужденным. Он ранил своими словами. Он никогда не позволял видеть его взволнованным. Он был на грани, и это немного утешило ее, потому что сама уже давно перешагнула свою. - Ты знаешь, чего я хочу от тебя, - прокричала она в ответ. Ее голос дрогнул, и на глазах стали наворачиваться слезы, но она игнорировала их. Она не могла думать о том, как она выглядит сейчас или что он подумает. Тогда она снова струсит, а это было неприемлемо. Он либо любит ее, либо нет. И другого варианта не было. Она подошла к нему так близко, что они оказались лицом к лицу. Он попытался отвернуться, но она не позволила. - Ты всегда знал, - она посмотрела ему прямо в глаза. На этот раз он должен ее услышать. Он покачал головой, но ничего не сказал. Она убрала руку от его лица и отшатнулась. Слезы застилали глаза и вся ее решительность улетучилась. Самое время бежать. Он не собирался сказать. Он не сможет. Блэр слишком поздно поняла это и теперь должна была спасти остатки свое гордости. Она повернулась к двери, но прежде чем она успела открыть ее, Чак оказался позади. Он обнял ее сзади и крепко прижал к своему телу. Он опустил лицо к ее шее и она чувствовала кожей как он бормотал что-то, но не могла разобрать слов. - Не уходи, - это была отчаянная мольба. Она вытерла глаза и успокоила себя. Он продолжал прижимать ее к себе, пока она не задрожала в его руках, тогда он, наконец, отпустил ее, но стоял, готовый в любой момент остановить ее, если она снова попытается уйти. Она не знала, почему он не выбрал простой путь. Возможно, он понимал гораздо больше, чем она ожидала от него. Возможно, он знал, что тогда это будет концом. - Это больно. Ты делаешь мне больно. Мне не нравится это, - она произносила слова коротко и прерывисто, от чего все сказанное казалось недостаточным. Эти слова не могли выразить то, что ей нужно было сказать ему. Я люблю тебя. К этому все и сводилось, но Блэр была слишком напугана, чтобы сказать ему. - Почему мы не можем просто ... - Чак потерял свою мысль на середине, и зарычал от отчаяния. Он быстро вытащил сигарету и закурил. Он затянулся, и она увидела, что его пальцы дрожат от волнения. - Ты делаешь все таким чертовски тяжелым. Я даже не знаю, что тебе сказать, - он смотрел куда-то между ней и сигаретой, и, наконец, его глаза, остановились на сигарете, потому что он не мог смотреть на Блэр. - Прекрасно, - она не могла скрыть горечи в голосе. Все всегда сводилась к этому между ними. Они могли пройти полпути, но когда приходило время сказать что-то действительно важное, или сделать, они оба убегали. Она винила себя, так же как и его. - Я не знаю, почему я трачу свое время на тебя, - сказала она злобно, но на этот раз не попыталась уйти. Он резко пожал плечами: - Я тем более не знаю. - Почему ты возишься со мной? - подходя ближе, снова спросила Блэр. Он на секунду взглянул на нее, прежде чем снова отвернуться. Она ненавидела то, что он даже не может на нее посмотреть. - Я всего лишь игра для тебя, Чак? Что-то, что тебя развлекает? Чтобы просто скоротать время? - она толкнула его в грудь так сильно, как только могла, и он отступил на несколько шагов. Наконец, Чак повернулся к ней и на его лице был шок. - Это чушь. Ты не игра. И поверь мне, ты не очень-то забавная сейчас, - он хотел, чтобы это прозвучало язвительно, но ему не хватило жару. Они оба уже устали от этой игры. - Просто иди, если хочешь. Я не могу общаться с тобой, когда ты становишься такой, - он достал еще одну сигарету и закурил. Блэр закатила глаза. – Нет, - она покачала головой и попыталась собраться. Она обняла себя, и сжала в ладонях свой свитер, как будто это был ее щит. - Ты не можешь иметь дело с чем-то, когда это реальность. Ты сбегаешь или набрасываешься на меня или просто полностью закрываешься, и я устала от этого. Я устала постоянно беспокоиться за тебя, и о том, что ты думаешь и чувствуешь и … - ее эмоции, наконец, взяли верх и из груди волной вырвались рыдания. Она отступила от него и опустилась на стул. Он продолжал молча курить сигарету… она продолжала ждать. Через некоторое время, он докурил четвертую или пятую сигарету и, наконец, подошел к ней. Он опустился на стул рядом с ней, и, хотя их тела касались, она никогда не чувствовала себя дальше от него, чем сейчас. Его броня снова вернулась, и он не собирался сдвинуть ее даже на дюйм. Она могла видеть это в его напряженном теле, в выражении его лица. Он закрылся от нее окончательно. Она слишком надавила на него, сказала слишком много… - Ты трус, - прошептала она себе под нос, и вытерла стекающие слезы. Они не устроили скандала, просто молчали и проклинали одно и то же. - Прекрати, - попросил он. За этим словом стояло множество эмоций, и она услышала их все. Она понимала его каким-то неведомым ему путем, путем, который она сама не до конца осознавала. Блэр знала, что первопричина - его родители, все эти годы он чувствовал себя нелюбимым, нежеланным, и это разрушило его. Она знала, что он убедил себя в том, что у него нет сердца, как все и всегда говорили, но она так же знала, что он ошибается. У него есть сердце. Оно было закрыто, тщательно охранялось и, возможно, покрыто смолой по краям, но оно бьется. - Я заслуживаю большего… заслуживаю, - ее слова были тихими. В этом была суть их проблемы. Как бы она его ни любила, как бы ни хотела исправить его, она сама еще не была цельной. В ней было столько неуверенности, так много страхов, что все это игра. - Я нравлюсь Маркусу. Он считает меня забавной, интересной и красивой и … и мне нравится это. Мне это нужно, - она не пыталась быть злой, но и облегчать ему задачу тоже не собиралась. Ей нужно было, чтобы он ее услышал. Чак по-прежнему стоял рядом с ней. - Я не хочу о нем слышать, - в его голосе прозвучало предупреждение. Она смогла пробить брешь в его безразличии, что случалось редко. Что стоит за этим, она не знала, но она должна была со всем разобраться. - Что ж, ты должен. Ты должен услышать меня. Ты должен действительно выслушать меня хоть раз и принять это. Я не собираюсь просто сидеть и ждать тебя, Чак. Я не стану этого делать. Я занималась этим весь прошлый год. Я была твоим другом, и была чем-то большим, и я всего лишь… я хочу чтобы ты… - она кричала в отчаянии от того, что не может произнести главного. - Ты думаешь, что он даст тебе все чего ты хочешь? Он не сможет. Он не знает тебя. Он не понимает тебя. Я и ты, мы похожи. Всегда были. Эта связь между нами не исчезнет просто потому, что ты захотела этого. Это не работает так, - он бросил слова ей в ответ. Парень смотрел на нее и она повернулась к нему лицом. Это было все равно, что смотреть на крушение поезда, оторвать взгляд было невозможно, хотя они оба знали что должны. - Я хочу быть любимой, - ее слова были тише шепота, они были грустными и мягкими, и они были откуда-то глубоко изнутри. Она ожидала, что он отшатнется от нее, как это происходило обычно. Она ожидала, что он высмеет ее и бросит эти слова ей обратно. Но он не сделал ни того, ни другого. Он просто продолжал смотреть на нее, и отчаянная тоска висела между ними. - Я не знаю, что тебе сказать на это, - признался он. Он не отвернулся, но она чувствовала, как он отдаляется Она не могла ему это позволить. - Нет, ты знаешь. Ты знаешь, о чем я тебя прошу, - он закрыл глаза, но она продолжала давить. - Ты прав. Я не хочу Маркуса. Он не знает меня, и я даже не хочу, чтобы он узнавал. Я хочу, чтобы ты меня знал. Я хочу, чтобы ты любил меня, - в этот момент она была готова заплакать, но ей было все равно. Если она собирается вручить ему свою гордость, она, по крайней мере, должна это сделать зрелищно. - И я заслуживаю этого, черт подери. Чак кивнул и подошел ближе. Он зарылся лицом в ее шею и снова обнял ее, пытаясь прижать, как можно ближе. Она почувствовала что-то влажное на своей шее и когда она подняла его лицо, чтобы посмотреть на него, его ресницы были слегка мокрыми. Это поразило ее, но и ужасно напугало ее. Счастье так не выглядит. - Ты, да, - он согласился. - Тем не менее, я не могу… - он покачал головой и перевернулся на спину. Он лежал, глядя в небо, ничего не говоря, и она поддерживала его молчанием в ответ. Ее разум работал с бешеной скоростью: самый быстрый побег, наименее неловкий способ уладить все это, самый быстрый способ напоить его, чтобы он все забыл. К сожалению, она знала, что она уже не забудет никогда. - Ну, хорошо, - ее голос даже не звучал как ее. Он был глухим и пустым. И тогда к ней пришло спокойствие. Вся боль, что была в ней еще минуту назад, улетучилась. Она заставила ее уйти с холодностью, о существовании которой не подозревала. Он не любил ее. Теперь она это знала. Она приняла это. Она будет двигаться дальше. Она перестанет любить его. Будущее предстало перед ней, и она распланировала его с методической отчужденностью, она даже не знала, что была способна на такое. - Блэр… - его голос по-прежнему был полон эмоций, но она проигнорировала его. - Блэр, пожалуйста… - Он протянул руку к ее лицу, как раньше делала она, и заставил ее посмотреть на него. Она едва могла узнать того, кто смотрел на нее. - Я хочу… - он был почти безумен, но она не реагировала. - Я просто все испорчу. Я разрушу тебя. Я не могу…- Блэр прижала палец к его губам, чтобы заставить замолчать. Она поняла. Даже лучше чем ей бы хотелось. Он никогда не сможет довериться кому-то настолько, чтобы дать ему такую власть над собой. Он любил своих родителей, а они разрушили его. Они показали ему все возможные виды боли, и он закрылся. Блэр знала что между ними была вспышка любви, независимо от того, понимал он это или нет. Чак полюбил ее. Чак любит ее. Но это ничего не значит хотя бы потому, что он не позволит этому вырасти. Он отталкивает ее каждый раз, как только она подходит слишком близко. Ее сердце больше не могло выносить этого. - Я понимаю, - она прислонилась своим лбом к его, и на мгновенье между ними наступило спокойствие. Он попытался притянуть ее ближе, но девушка держала дистанцию. Она отстранилась и оставила нежный поцелуй на его лбу, потом на щеке и наконец, на губах. Чак потянулся к ней, но она встала и отошла от него, прежде чем он смог удержать ее на месте. - Не надо, - он покачал головой. Блэр подарила ему бесцветную улыбку. В оцепенении, охватившем ее, все казалось таким простым. Она знала, что должна была сделать. - Ты снят с крючка, Чак. - Нет, - он начал протестовать, но потом остановился. Он не знал, за что он борется, и она не знала тоже. Все уже было сказано. - Я люблю тебя, - она высказала это ему, потому что знала, что он нуждается в этом и потому что знала, что после сегодняшнего, она не сможет сделать это снова. - Знаешь, я думаю, что влюблялась в тебя шаг за шагом. От одного момента к другому, плохому или хорошему… я ничего не могла с собой поделать. И я хочу, чтобы ты знал это, потому что я знаю, ты не думаешь, что кто-то способен любить тебя. Но я люблю. Люблю, - она протянула к нему руку и он взял ее в свои ладони, поднес к губам и оставил на ней легкий поцелуй. - Они ошибаются на твой счет, Чак. Но что более важно, ты ошибаешься, думая о себе так. Ты достоин любви. Ты заслуживаешь ее. На самом деле заслуживаешь, - она освободила руку и направилась к двери. Ее ноги дрожали, но она не могла остановиться. Блэр вышла, и направился к лифту. Чак подошел к ней сзади, прежде чем она успела вызвать лифт, но не прикасался. Она не обернулась. Для нее не осталось невысказанного, но она знала, что он хотел чего-то большего. Чак никогда не мог понять своего собственного сердца. Это было его проклятье, и долгое время она позволяла, чтобы это было и ее проклятьем. Но она больше не может так жить. - И ты просто собираешься уйти? - В его голосе не было злости, только что-то похожее на мольбу, которой она не слышала раньше. Это было больше чем отчаянье, больше чем грусть… Блэр было больно слышать его слова. - Ты сказала, что любишь меня, - то, как он это сказал, дало понять, что он все еще не мог поверить. Блэр боялась, что он никогда не позволит себе полностью поверить в это. Блэр медленно повернулась к нему. Напряжение повисло между ними, когда она заставила себя посмотреть в его глаза. В них было столько мрачности, что все, что она хотела сделать - обнять его. Она хотела спасти его, но знала, что не сможет. Он не позволил бы ей. Он не был к этому готов. Момент... этот момент высасывал из них жизнь. - Ты не позволишь мне любить тебя. Я так старалась, но ты действительно этого не хочешь… И я просто… Я не могу ждать тебя вечно, - больно признавать это. Она чувствовала, что потерпела поражение, и это чувство было ей ненавистно. Она должна была быть сильной и уверенной но, в конце концов, она не была… Она не была готова держать их двоих и не знала, была ли она вообще когда-нибудь готова к этому. Шатенка думала, что Чак станет возражать. Он не стал. Это был смертный приговор. Слишком много правды, чтобы бороться, и он просто кивнул. Он обошел ее и вызвал лифт, и они оба простояли несколько минут в ожидании. Он потянулся к ее руке и переплел их пальцы. Она сжала его руку в ответ. Двери открылись, и Блэр первая разорвала связь. Она шагнула внутрь, и они смотрели друг на друга, пока двери закрывались. Она прошептала едва уловимое «прощай», и потом он исчез. Блэр не пошла домой. Не позвонила Маркусу. Она не была готова к этому. Она направилась прямо к Серене, и нашла ее та там же, где и оставила. Блэр забралась в постель своей лучшей подруги и провела последующие несколько часов тихо плача. Серена должно быть слышала ее, но все что она делала - это гладила Блэр по спине и иногда шептала утешительные слова. Блэр чувствовала себя раненой и побитой, и более того, ей было чертовски грустно. Если бы он сказал ей, что не любит ее, она бы сердилась. Она чувствовала бы себя использованной. Она бы смогла это преодолеть. Дело в том, что он действительно верил в то, что он не способен любить, что он был с изъяном и может только все испортить – тот факт, который она не может исправить… И этого ломало ее. Некоторое время спустя, Серена перевернулась в постели и посмотрела прямо на Блэр. Их глаза были красные и опухшие от слез. Это вызвало у Блэр смех и Серена тут же присоединилась. Никто не поверил бы, что Блэр Уолдорф и Серена Ван дер Вудсен так эмоционально разрушены. Это был бы весело, если бы не было так чертовски душераздирающе для них обеих. - Я думала, что смогу все уладить извинением, и обещанием, и улыбкой… - слова Серены едва ли имели смысл, но Блэр просто кивнула. Она знала, что блондинке просто нужно это произнести. - Я думала он всегда будет рядом. Он всегда был, - Серена улыбнулась сама себе, но улыбка снова быстро превратилась в тихие слезы. - Я все испортила, - она рассмеялась, но смех был пустым. - Я сказала Чаку, что люблю его, - Блэр думала, что будет больно произносить это вслух, но это было не так, это больше не вызывало никаких эмоций. - Он сказал, что не может любить меня в ответ. Серена кивнула, но ничего не сказала. Ни «я же тебе говорила». Ни «я ненавижу этого Бастарда». Ничего. Блэр любила ее за это, за понимание. - Я думаю, я всегда знала, что он так чувствует, и я просто… я не хотела этого замечать, - впервые признала Блэр. Серена потянулась и сжала руку Блэр в своих. - Ты влюбляешься, и думаешь, что это сказка. Ты думаешь, что это навсегда, и что любовь может справиться с чем угодно, но ... Любовь в нашем мире совсем не такая. Она трудная и грязная, и разбивает твое сердце. - Я не хочу его больше любить, - Блэр снова начала плакать, потому что не могла больше держать это в себе. Серена подвинулась ближе и крепче обняла ее. - Тогда не люби, - прошептала она. Блэр молилась, чтобы это было так просто. Шатенка вернулась домой во второй половине дня и была удивлена, когда Дорота сказала ей, что отец хочет видеть ее в своем кабинете. Отец редко участвовал в ее жизни. После одной командировки была другая и Блэр ненавидела ту дистанцию, что появилась между ними. Проблема была в том, что она не могла быть с ним честна в самом важном вопросе ее жизни – Чаке, и у них оставалось мало тем для общения. - Привет, папочка, - она поприветствовала его в дверях. Он поднял глаза от стола и улыбнулся ей в ответ. Он был напряжен, так что Блэр знала, что о чем бы он ни желал с ней поговорить, ничего хорошего не жди. - Заходи, - он жестом показал закрыть дверь, и она сделала это. Девушка заняла стул прямо перед ним, и он пододвинул к ней через стол белый конверт. На нем не было никаких надписей. - Что это? - Блэр не хотелось касаться конверта. Ее что-то беспокоило, и ей это не нравилось. - Я столкнулся с Чаком сегодня. Я должен был принести Барту кое-какие бумаги, и …ну, - Гарольд вздохнул, - он попросил меня передать тебе это. Я склонялся к тому, чтобы прочитать его, но воздержался, - Блэр кивнула, но так и не прикоснулась к конверту. Ей не хотелось. - Блэр-медвежонок ... он выглядел довольно расстроенным. - О! - она старалась оставаться спокойной. Она не могла представить обсуждение Чака с отцом. Гарольд кивнул. На его лице было выражение отцовской заинтересованности, и Блэр поняла, что просто так ей не отвертеться. - Мы действительно немного говорили в последнее время, Блэр. Как ты вообще? Я даже не знал, что вы с Чаком так близки. Блэр старалась изо всех сил не выдать насмешки. Гарольд был не слепой. Он все понял, он просто не знал, что ему теперь делать. Он гораздо большее удовольствие испытывал от жизни, когда прятал голову в песок. Несмотря ни на что, Блэр любила его, но и закрывать глаза на его недостатки не могла. - Мы друзья, - Блэр не давала ему шанса. То, что случилось утром, было еще слишком свежо в ее памяти, и это письмо как будто прожигало дыру в столе. Она хотела разорвать его на мелкие кусочки. Она хотела забыть о том, что оно когда-то существовало. - Чак не тот тип мальчиков, с которыми ты обычно дружишь, - Гарольд, наконец, попал в точку. Блэр насторожилась. - Он мой друг, - повторила она с нотками отчаянья в голосе. Так или иначе она знала, что после этого утра это уже не могло быть правдой. Она не была уверена, что хочет, чтобы это было правдой, если уж быть честной с самой собой, но ничего из этого она не могла объяснить отцу. - Папа, я не… Он остановил ее. - Я стараюсь держаться подальше от твоих личных дел, но я твой отец и не могу просто проигнорировать это. Чак Басс - опасное влияние для твоей жизни. Я понимаю, ты считаешь его своим другом, но ты еще молода и ты не понимаешь… Блэр встала и взяла письмо. Она сунула его в карман и выступила против отца. Она не знала, откуда взялся этот гнев, но весь он обрушится на него. - Я прекрасно понимаю. Чак - мой друг. Я не выбираю для тебя друзей, папа. И ты не можешь выбирать для меня. Гарольд в шоке смотрел на Блэр. Раньше у них не бывало даже мелких ссор. - Я понял. Блэр кивнула. - Хорошо… - выражение лица Гарольда смягчилось, и он улыбнулся. - Я увижу тебя за ужином? - Да. - Хорошо, - и он вернулся к бумагам, а Блэр покинула кабинет так быстро, как смогла. Она бросилась вверх по лестнице в свою спальню, и заперла за собой дверь. Девушка забралась на кровать и пролежала несколько минут, прежде чем набраться мужества, чтобы вытащить конверт из кармана. Она смотрела на него так, будто это была бомба с часовым механизмом и даже подумала выбросить его, но любопытство взяло верх. Очень осторожно она сломала печать и вытащила записку, спрятанную внутри. Блэр тут же узнала подчерк Чака. Это возродило болезненные воспоминания из Греции, еще одна записка, и она захотела разорвать ее, не читая. Но снова остановила себя. Ей надоело быть трусихой. Она развернула записку и решительно начала ее просматривать. Девушка не позволяла глазам полностью читать предложения. Она просмотрела некоторые слова и, когда не нашла ничего оскорбительного и болезненного, решилась прочитать ее. Би, Я знаю, ты ненавидишь, когда я оставляю тебе записки, но я не был уверен, что смогу сказать тебе все это если буду смотреть на тебя. Иногда так тяжело смотреть на тебя, особенно в последнее время. Сегодня, когда ты спросила меня люблю ли я тебя, все что я хотел сказать было «да» , потому что если бы я мог кого то любить, то это была бы ты. Я почувствовал это в тот момент, когда встретил тебя. Это казалось таким настоящим. Возможно, самым настоящим из всего, что было в моей жизни. Я не знаю. Правда заключается в том, что я не знаю, как любить тебя. Иногда мне кажется, что я смогу, но вместо этого я причиняю тебе боль. Я хочу, чтобы ты была счастлива, Блэр, а я не могу быть человеком, который подарит тебе счастье. Я бы хотел им быть. Возможно, однажды я смогу им стать, а может, ты пошлешь меня и, я думаю, что и это я тоже заслужил. Ты сказала, что не можешь ждать вечно, и это справедливо. Я и не прошу тебя. Сейчас, что бы ни происходило между нами, это становится только хуже и хуже. Я не хочу, чтобы это продолжалось. Поэтому я уеду с Картером и Нейтом на некоторое время…попытаюсь разобраться во всем, и дам тебе время сделать то же. Я не хочу, чтобы это было прощаньем, поэтому не говорю этого. Я бы сказал что позвоню, но я не уверен, что ты хотела бы этого, и, возможно впервые в жизни, я пытаюсь сделать что-то для кого-то кроме себя. Ты знаешь, как связаться со мной. Ч.Б. Блэр смотрела на записку еще полтора часа, пока Элеонор не позвала ее вниз на ужин. Она с трудом пережила ужин, а потом снова вернулась в свою комнату, чтобы просмотреть письмо еще раз. Он сказал, что это не было прощанием, но боль в сердце Блэр говорила обратное.