Тону

Проснулась я от звонка телефона. Громкая музыка врезалась в больное сознание. Я подняла трубку. - Да… - Сара, подойди к дому… Звонил Андрей. Может, что – то случилось? Я часто задышала, предчувствуя что – то плохое. Рот искривился, глаза лихорадочно блестели. Я накинула теплый махровый халат, который подвернулся мне под руку, и вылетела на крыльцо. Как была, босиком. - Андрей… Что – то случилось? Почему ты один? Мои зрачки метались, казалось, по всему периметру глаза. Сердце хотело выпрыгнуть из груди легкокрылой птицей. - Прости… - ЧТО СЛУЧИЛОСЬ!? Уже не выдержав, прорычала я во всю мощь своего голоса. - Садись… Я тебя отвезу. - Я никуда не сяду… Я стала отступать от него, словно загнанный в клетку тигр, и недоверчиво мотала головой. - Сара, все серьезно… Не строй из себя маленькую девочку! Русый парнишка уже выходил из колеи. Я это прекрасно понимала. - Что с родителями!? - Садись на байк. Он протянул мне шлем. Я молча взобралась на мотоцикл. Слишком резко взревел мотор, мы тронулись с места. Боковым зрением, совершенно безразличным взглядом я наблюдала, как быстро мелькают деревья. Как быстро мелькает внизу дорога. В голове лишь крутилось, как бы быстрее туда добраться. Что – то точно случилось. Я чувствовала. Только не это. Они попросту могли сорваться с серпантина. Еще и туман… Господи, только не это, пожалуйста…. - Андрей, они сорвались? Мой ноздри раздувались, к горлу подступал предательский комок. Я крепко держала парня за талию, поэтому почувствовала, как тот тяжело вздохнул. Я даже не замечала времени. Я любила маму и сейчас люблю. Я была избалованным ребенком и все получала, что только моей душе будет угодно. Неважно, были ли это куклы или же новые няни. Я все меняла, будто перчатки. А потом, я стала подростком, и до меня дошло, что так нельзя, я ведь человек, а не зверь. А потом вся жизнь, все события связались в большой цветастый клубок. Я ничего не чувствовала, ничего не помнила, мне было все равно. Еще несколько лет, и у меня стала формироваться фигура, все девочки в моем классе уже красились, следили за собой. Ну, а я плевала на это все. Я просто уходила далеко в себя и ничего не слышала, ничего не понимала… И вот. Я уж из «гадкого утенка» превратилась в не прекрасного, но все же, лебедя. И меня стали окутывать эти глупые сны. Такие бездумные и такие живые, ощутимые. Но один сон я запомню на всю жизнь…. Непонятное темное помещение… Его волосы щекотали мои щеки, а губы трепетно, очень аккуратно прикасались к моим, а я в ответ, лишь двигала головой и стремилась ответить на мимолетные поцелуи. Я почувствовала, как Его тонкие холодные пальцы задевают мои ключицы, расстегивая мою тонкую рубашку. Тут же я почувствовала, как вторая рука приподнимает подол. И эта вспышка. Она была настолько явственной и болезненной, что я невольно застонала и отвернулась от Его лица. Я будто в жизни почувствовала, как по внутренней стороне бедра течет струйка крови, добираясь до колена. Я распахиваю глаза. Лоб весь усыпан маленькими бусинками испарины. Я тяжело дышу. Это был всего лишь сон, хотя мне не верится. Я слишком явственно чувствовала эти холодный изящные пальцы, это обжигающее дыхание на своей шее, я все чувствовала… Я даже отчетливо слышала свой стон. Нет, не как во снах… Нет, не через толщу воды… А отчетливо. Я ненавидела ночь лишь за мои сны. Мы затормозили. Везде стояли полицейские и карета скорой помощи. Нет, это вовсе не так… НЕТ! Не заботясь о том, что я могу попросту спотыкнуться, я рванула к полицейским. - Что здесь произошло!? – Я чуть ли не схватила полицейского за грудки. - Несчастный случай, девушка. - Какой к черту несчастный случай!? Объясните мне все толком! Я не выдержала и крепко схватила работника органов за грудки, встряхивая. Глупо, наверное, получилось. - Девушка, вы вообще кто? С какого перепугу я все Вам буду говорить? Он брезгливо отряхнулся, когда я отпрянула от него. Какие мы нежные! - Я их дочь. Сара Шагал. Что здесь произошло!? - Ах, дочь…. Машина сорвалась с дороги в расщелину. Трупы найдены, Вы можете увидеть своих родителей. Я могу их увидеть… Нет, нет… Все хорошо! Они живы, все нормально… Вс... - Они живы? - Простите, но нет. - Сара, они сорвались. Твои родители мертвы. А это уже сказал Андрей. Нет, нет… Все хорошо… Все нормально! Рот перекошен, то ли от гнева, то ли от страха, то ли от жуткой боли… - Ты врешь.. Нееет, они живы! Они не могли меня оставить! Я стала истерично смеяться. Да, за кого они меня держат! Что за бред!? Мои родители определенно живы! - Сара, они мертвы… - Нет… Нееет… - Я судорожно замотала головой, роняя слезинки. Сейчас я их позову, все будет как всегда. Они выйдут из машины… - МАМ, ПАП! Я ПО ВАМ СОСКУЧИЛАСЬ! - Закричала я так, что в горах мой голос отдался гулким эхом, - вот, сейчас они придут. Ничего не последовало, лишь молчание, и шум речки внизу. На плечи мне легли руки Андрея, подводя к карете скорой помощи. Там стояли две реанимационные каталки, и на них были люди. Накрытые с головой белой простыней. - Да, нет… Андрей, это же не они… А вдруг… Господи, нет, пожалуйста, нет… Я дрожащей рукой, роняя горячие слезинки, дотронулась до края простыни и резко дернула на себя. Мамочка… МАМ! Нет, нет, пожалуйста. - Мамочка, очнись! Пожалуйста, мама! Нет, прошу тебя… МАМ! Не шути так… Мамочка… - Держи ее! Андрей резко прижал меня за талию, не давая выбраться. А я, словно рыба, выброшенная на берег судорожно хватала воздух и дрыгалась всем телом. - Пусти меня! Там мама! Ей плохо! Ей надо помочь! - Ты ей ничем не поможешь! - Там папа! Он умирает! Надо помочь! Пусти меня… Я сильнее сотряслась в рыданиях и осела в его руках. Я слабо наблюдала, как… Мама задышала! Я четко видела, как грудная клетка приподнялась. И врачи стали вокруг собираться… - Андрей, она дышит! Стойте, я еду с вами! Она жива! Она дышит! Юрко сев в машину вслед за медицинскими сестрами, я взяла маму за руку. - Мамочка, ты будешь жить… Мам, ты только очнись! Мам, ты только дыши… - Девушка, отпустите ее руку. - Да, конечно… Уткнувшись в плечо Андрея, я будто под толщей воды слышала голоса врачей. Перед глазами все кружилось. Меня даже тошнило. - Разряд… Разряд… - Пульса нет. - Разряд… - Пульса нет. - Еще разряд. - Пульса нет. - Разряд… Они замолчали. Значит, все хорошо, все восстановилось… - Время смерти двенадцать ноль одна. Нет, что значит… - О чем Вы!? Нет, она же дышала… нет, пожалуйста! Скажите, что все хорошо! Вы же врачи, ну сделайте что – нибудь! - Простите, мы сделали все, что было в наших силах. Мое лицо искривилось, и я заревела во всю мощь голоса, сжимая до боли плечо парня. - Ты был с ними! Ты их убил! Ты ведь хорошо видел дорогу! Почему ты не остановил их!? Я ненавижу тебя! Ненавижу! - Я ничего не мог сделать, Сара… Это была неясная вспышка чего – то красного и черного перед их машиной… по – моему это был человек. Я резко затормозил, а твой отец повернул руль, и они слетели с дороги… Я ни в чем не виновен… Понимая, что все обвинения в сторону Андрея беспочвенны, я еще сильнее заревела.

***

Остальные дни я прожила в неясном тумане. Я ничего не чувствовала. Родители Андрея, конечно, обо мне позаботились. Организовали похороны, поминки и все, что нужно было. А что я? Я лишь целыми днями сидела, не сводя глаз с фотографии родителей. На похоронах я кричала, нещадно рвала голосовые связки, так, что на следующий день я не могла говорить. Я вырывалась из рук Андрея, царапалась, звала родителей, впивалась ногтями в землю, лишь бы не отпускать их. Мне было плевать, что обо мне подумают люди. Мне просто было жутко больно.