Со вкусом морника

It's like I'm stuck Я в тупике, It's like I'm running from you all the time Я будто все время убегаю от тебя And I know I let you have all the power Но я знаю, что дала тебе власть над собой It's like the only company I seek is misery all around. Я как будто ищу страдания.

Нельзя плакать. Выбивая эту мысль зубами на внутренней стороне щеки, я обескровленными губами мило улыбаюсь камерам. Нельзя показывать слабость. Иначе эти стервятники сожрут мои страдания - и посолят моими же слезами. Когда Пит и остальные трибуты осторожно, гуськом, один за другим покидают сцену Цезаря, я даже не смотрю, как они исчезают за кулисами. Придя в себя после довольно-таки ощутимого прикосновения ментора (я даже не знала, что он настолько силен – готова поспорить на что угодно, что на моём локте останутся синяки), я молча, но так же храня лицо, поднимаюсь и следую за ним. - Сейчас твоя задача – максимально долго сохранять образ девушки, убитой горем, - торопливо объясняет мне Эбернети. – Неважно, насколько тебе сейчас хочется убить Мелларка: для всей страны ты – безутешная почти вдова. - Хорошо, - хриплю я, мечтая, чтобы он замолчал. Видимо, он чувствует моё настроение – больше я не слышу ни одного наставления. - Этот цирк – твоя идея? – тихо спрашиваю я, когда мы выходим из прозрачной кабины лифта. - Ты про своё участие в интервью? – деловито уточняет он. Меня хватает на недокивок, после чего я с трудом заставляю себя взглянуть в его глаза. - Это не моя идея, солнышко, но будь я проклят, если она не гениальна. Парнишка смог покорить всех и привлечь внимание к себе. Как ты думаешь, как он распорядится этим? – с плохо скрываемой жалостью глядя на меня, ментор кладёт руку мне на плечо. - Подонок, - выплевываю я, уворачиваясь от его руки и сдирая с руки перчатку. Ярость разъедает мою кожу, и я испепеляю взглядом кольцо. Такая дорогая сердцу вещица… и такое лицемерие. Когда лифт останавливается на нашем этаже во второй раз, я сдерживаю свою злость и обиду из последних сил. Что-то в моём выражении лица заставляет Делли перестать улыбаться. Питу везет больше, и меня он замечает несколькими мгновениями позже – когда моё лицо уже не выражает всю мыслимую и немыслимую обиду и скорбь мира. - Китнисс, - пытается заговорить со мной девушка, но я не в настроении и останавливаю её взмахом руки. - Тихо. Раскаяние и смирение, щедрыми мазками нарисованные на его лице, почти топят моё сердце, но я вовремя вспоминаю о том, каким искренним он казался мне на сцене. И каким лицемерием были его слова. Молча вложив в его ладонь кольцо, я разворачиваюсь на каблуках и иду в свою комнату. Мутная пелена слёз застилает мои глаза, и я трясущимися руками закрываю дверь.

And I know I let you have all the power Но я знаю, что дала тебе власть над собой And I realize I'm never gonna quit you over time Но я понимаю, что никогда не смогу выбросить тебя из головы

К чёрту! К чёрту Пита, к чёрту его глупую жертвенность, к чёрту его противную привычку вечно решать за меня! Легко касаясь пальцами материала платья, я стягиваю мягкую ткань с себя. Платье, безусловно, красивое, но для меня оно – могильный саван, потому что если до сегодняшнего дня я сомневалась в правильности моего решения, то теперь лишь уверилась в том, что делала все правильно. Пит упрямый как осел – я не собираюсь уступать ему. Гордость дороже. Лёгкий стук по деревянной поверхности двери заставляет меня вздрогнуть. - Нельзя! – рявкаю я в попытке разыскать халат. - Даже мне? – осторожно спрашивает тихий мужской голос. - Входи, - разрешаю я и, отыскав злополучный предмет гардероба, быстро набрасываю на себя легкую ткань. – Ты принес то, что я просила? - Я надеялся, что ты передумаешь, - так же неуверенно и тихо произносит стилист. - Ты видел все, что было. Если ты так и не понял, что я не отступлю, то зачем обещал помочь? – я не готова к самокопанию прямо сейчас. Лишние мысли приведут к лишним умозаключениям, решениям и прочему, а это последнее, в чем я нуждаюсь прямо сейчас. – Так ты поможешь? – мой голос становится тише. - Завтра утром я приду сюда, - убито шепчет стилист. Закрыв руками лицо, он еле слышно смеется и выдыхает, от чего его плечи почему-то идут мелкой дрожью. – Немыслимо. Я помогаю тебе попасть на Арену. - Я знала, что ты поймешь. * * * Ощущение дежавю – мерзкое и немного приторное – прожигает мне грудь. Так и не сомкнув глаз, я заставляю себя не подскакивать в нервозном ожидании всякий раз, когда мимо моей двери проносится звук шагов. «Безгласые», - уговариваю я себя и даже сама почти верю этой лжи. «Пит», - дрожа, шепчет мое бедное сердце. Проблема в том, что я даже не могу выйти на крышу, чтобы глотнуть свежего воздуха: для этого придется выйти из комнаты, где меня будет поджидать Пит (в этом я почему-то не сомневаюсь). А я не готова смотреть ему в глаза. Не после сегодняшнего. Так что я просто молюсь о том, чтобы поскорее наступило утро. И оно приходит. Невыспавшаяся, с черными кругами под глазами, издёрганная, нервная, дрожащая, я встречаю это утро на подоконнике. Когда входит Цинна – это что-то сродни Божьей милости. - Я думал, ты спишь. - Я думала, ты не придёшь. Но, видимо, нам просто нравится удивлять друг друга. - Одумайся, Китнисс, – молит меня стилист. Я усмехаюсь и вздёргиваю бровь, протягивая руку. С громким вздохом он передает мне коробку. - Я не уверен, что Пита удастся так легко обмануть. - Я уверена. Просто не буду оборачиваться. - У тебя нет права так поступать. Когда всё откроется… - Когда всё откроется, я уже буду на Арене. Им будет неудобно заменять одну трибутку другой, - прерываю я его сомнения, извлекая на свет светлый парик. Стилист помогает мне собрать волосы под сеточку и надевает на мою голову искусственную шевелюру. Я замечаю на его лице грустную улыбку. - Огненная Китнисс полностью поменяла свой стиль? Теперь уже блондинка. - И как мне? – спрашиваю я, опуская глаза вниз. - Прекрасна, как и всегда. Правда, дури в голове больше. Ты хоть представляешь, что с тобой сделает Сноу, если прознает об этой выходке? – серьезно спрашивает Цинна, заглядывая мне в глаза. Я закусываю губу и гордо вздёргиваю нос. - Думаешь, смотреть, как Пит жертвует собой, не имея возможности остановить его, лучше? Ни капли. Лучше умереть самой, чем бездействовать и дать ему погибнуть. Отнять его у меня без боя я не позволю, - шепчу я. Руки сжимаются в кулаки. - Хорошо, - сдаётся он. – Сейчас мы поднимемся, и там ты должна ни в коем случае не поворачиваться к Питу. Пускай видит светлые волосы, но не видит тебя. Мы поняли друг друга? – вздёргивает брови стилист. Я киваю и сжимаю губы, которые немного трясутся. - Конечно. Не поворачиваться. Не дать ему возможности меня остановить, - говорю я. – Всё ясно. Спасибо тебе. - Да прибудет с тобой удача! - Она мне сейчас как раз-таки была бы очень кстати, - улыбаюсь я. Нервно хихикаю. Напяливаю распашонку и провожу рукой по волосам. Жёсткие… - И волосы не трогай! – спохватывается Цинна. – Пит распознает твои повадки. Боже. Это ужасная идея. - Отвратительная идея, - соглашаюсь я, позволяя ему отвести меня. – Но другой у меня нет, так что прекращай причитать – тебе это не идёт, - нервно хихикаю и поправляю бесформенный мешок. – Такое чувство, что это было в прошлой жизни… - Первые Игры? - Ага. Но сейчас всё немного… привычнее, что ли? Я уже привыкла ходить по лезвию, - невесело улыбаюсь я. – Прощай, Цинна. Надеюсь, мы увидимся нескоро. - Ты уверена, что оно того стоит? Пожертвовать всем ради призрачной надежды погибнуть вместе? – смотрит на меня стилист. - Нельзя быть уверенной во всем, но в этом я уверена на все сто процентов. Да, Цинна, оно того стоит. Так мы идём? Больше мы не говорим.

It's like I can't breathe Я не могу дышать, It's like I can't see anything Я как будто ничего не вижу, Nothing but you Ничего, кроме тебя, I'm addicted to you Я зависима от тебя.

* * * Цинна молча поднимается вместе со мной на крышу. Я всё время хочу обернуться и посмотреть, там ли Пит, но стилист возвращает меня с небес на землю, дёргая за рукав. Встрепенувшись, когда выпадает лестница, я не выдерживаю и украдкой смотрю на Пита, застывшего каменным изваянием. Как же это похоже на нас! Скрестить руки на груди и терпеливо ждать. Ждать, когда жизнь станет ещё ужаснее, а жить – противнее. Ток, приковывающий моё тело намертво к лестнице. - Если ты не будешь дёргаться, Делли, то я смогу безболезненно вставить тебе следящее устройство, - говорит девушка. Я киваю, для конспирации утыкаясь лицом в грудь Цинны. Распущенные светлые «волосы» пока замечательно справляются со своей отвлекающей ролью. - Волнуется, - полушёпотом оправдывает меня друг. Я не вижу девушку, но что-то говорит мне, что она кивнула. Лёгкие шаги выдают их обладательницу. Она уходит, и я разгибаюсь, потирая ноющие виски. Вздохнув, я смотрю на Цинну. Его лицо непроницаемо. - Не хотел бы я быть на твоём месте, - говорит он. – Сноу твоя выходка не понравится. - Ему и наша помолвка не пришлась по душе, - фыркаю я. – Но кто он такой, чтобы я спрашивала у него, как мне поступать? - Он тот, кто может сделать твою жизнь адом, если ты выберешься с Арены живой. - А кто сказал, что я собираюсь возвращаться? – выгибаю бровь я. – Мои дни сочтены. Обратный отсчёт уже начался. Я вижу, что мои слова лишь заставляют его мрачнеть всё больше и больше, но ничего поделать не могу – мне и самой не по себе. Скинув одежду и натянув халат, я выхожу к Цинне. Он уже получил одежду для трибутов. - Что скажешь? – мой голос вырывает его из полудрёмы. - Ткань похожа на ту, которая была на предыдущей Арене, - деловито говорит Цинна, осматривая материал. Я, ровным счётом ничего в это не понимающая, полностью доверяюсь профессионалу. – Но вся форма… Он поднимает руки, и я изумлённо вздёргиваю брови. Брюки из плотной серой ткани. Такая же футболка и рубашка. Куртка тёмно-серая, облегающая, но матовая. Все словно каменное – цвет неуютный и пугающий. - Что за ерунда? – сипло спрашиваю я, сглатывая и отдёргивая руку от ткани. – Цинна, что за чёрт?! - Я не знаю. Дай-ка это сюда, - нахмурившись, стилист осторожно ощупывает каждую вещь. Он сводит брови так сильно, что мне кажется, будто пройдёт секунда - и они срастутся, но он в то же мгновение поднимает глаза. - Вполне возможно, что там холодно. Ткань не то, чтобы теплособирающая… Она отражает холод. Это новый материал – его недавно изобрели. - Значит, нас запихнут на ледяную Арену? – деловито интересуюсь я, хватая полотенце и нижнее белье. – Очень приятно. Огненной Китнисс самое место на холоде. - Но они ведь не в курсе твоего плана. Может, тогда они бы подобрали что-то похожее на пустыню или гористую местность, на которой каждую секунду извергается парочка вулканов, - пожимает он плечами. Теплая вода щекочет кожу между лопаток. Я низко опускаю голову, позволяя воде стекать с шеи по щекам и к глазам. Волосы прилипают к спине. Горький ком в горле мешает дышать, поэтому приходится запрокинуть голову – так легче. С теми же мрачными мыслями я стою под душем и намыливаюсь. Смываю белоснежную пену и смотрю, как в зеркале мои волосы, высушенные и чуть завитые, падают на плечи.

And I know these voices in my head are mine alone И я снова слышу эти голоса в голове, я остаюсь наедине с ними

Словно от этого мысли от предстоящей смерти вымоются из головы. Словно от этого Пит передумает жертвовать собой. Словно от этого Тринадцатый и весь его верх перестанет давить на меня. Словно от этого моя жизнь переменится в лучшую сторону. Такие мысли уничтожают меня морально. Презрительно улыбнувшись самой себе, я с силой опускаю кулак на гладкую поверхность зеркала. Блестящее крошево режет мои ладони, но мне плевать, и я крепче сжимаю один из осколков, следя за медлительными капельками вишневой крови, стекающими по моей руке. - Китнисс, у тебя все в порядке? – обеспокоенно спрашивает Цинна. Я делаю напор воды сильнее. - Конечно! До крови закусив губы, я натягиваю на себя бельё. Моментально высохшие благодаря технологиям Капитолия волосы скручиваю в пучок. До блеска выдраиваю зубы – все же в последний раз вижу зубную щетку и пасту. Касаюсь пальцами нежной кожи шеи, а потом, усмехнувшись, спускаюсь рукой по предплечью. Секунда – и едва терпимая боль обжигает нервные окончания. Рука немеет, и я запрокидываю голову, чтобы слезы скатились по вискам. - Китнисс! – ошарашенно выкрикивает Цинна, вытряхивая из моей безвольной ладони осколки зеркала. – Что же ты творишь? - Так будет честно, - выдавливаю, давясь слезами я. – Я поранила руки Брайана. Теперь свои. Так честно. Стилист качает головой и вымывает оставшиеся осколки. Залив мою ладонь перекисью, он вполголоса сокрушается над своей глупостью. - Прости, - беззвучно прошу я. - Идиотка! – взвывает он. – Ты головой думала, когда зеркало била, или чувством вины перед Брайаном?! У меня нет ответа. Морщась от неприятных ощущений в кончиках пальцев, я быстро одеваюсь и надеваю перчатки – последний элемент экипировки трибута. Все немного велико – но и Делли слегка больше меня. Остается лишь надеяться, что это не помешает моему выживанию. Как и в прошлый раз, механический женский голос призывает меня стать в стеклянную капсулу. Начинается обратный отсчёт. Растёт непробиваемая стена между мной и Цинной. Я как кукла слежу за тем, как тонкий слой стекла почти превращает меня в призрака.

It's like you're a ghost that's haunting me Ты как привидение, преследующее меня, Leave me alone! Оставь меня в покое!

Раньше я не верила в призраков, вампиров, ведьм, оборотней: считала это сказочками для тех, кому нечем заняться. Пит регулярно веселил меня историями, которые добрую половину Двенадцатого могли довести до дергающегося глаза и кошмаров по ночам. Но прямо сейчас, в это мгновение – мгновение подъёма на мою вторую Арену, я начинаю верить в призраков. У меня нет другого выбора – я сама одна из них.

It's like I'm not me Я – как будто не я, It's like I'm not me Я – как будто не я.

Пять. Цинна прикладывает руку к стеклу. Я кладу свою. Четыре. Отрываю кончики пальцев от стекла и быстро выдыхаю на прозрачную поверхность. Стекло запотевает. Три. Я вывожу пальцем: «Прощай». Два. Дверь в комнату распахивается, и появляются люди в белом. Когда Цинна оборачивается, они оглушают его ударом по голове прикладом автомата. Мой крик остаётся в вакуумном пространстве стеклянной капсулы, и мои барабанные перепонки лопаются от звука моего же голоса. Один. Да прибудет с тобой удача, Китнисс Эвердин.