Со вкусом морника

- Китнисс, - я тихо зову девушку по имени. Она поворачивается, и я киваю на стену. Мозг просчитывает все варианты – сейчас любая ошибка смертельна. - По моей команде ты взбираешься на стену, - отчетливо произношу я, оттесняя Китнисс к более-менее свободному от песка месту и тихонько выругиваюсь сквозь зубы, понимая, что площадь песочной западни увеличивается. - Прости меня за все, ладно? Крепко сжав ее талию, я легко забрасываю брюнетку на стену. Она принимает из моих рук рюкзак и, отложив его чуть дальше, протягивает мне ладонь, предлагая помощь. - Пит, быстрее! – паника в ее голосе заставляет меня ускориться. – Стена становится выше! Сжав предложенную мне руку, я сильно отталкиваюсь ногами от земли – и вовремя: когда я забрасываю ногу на стену, песок полностью покрывает то место, где я стоял мгновением ранее. - Не задело? От беспокойства на ней нет лица, и я стараюсь ободряюще улыбнуться. - Целый. В отличие от Рубаки. - Как думаешь, куда он делся? – осторожно поднявшись на ноги, она с опаской смотрит вниз, но тут же отводит взгляд. - Понятия не имею, - я потираю ноющие виски. – Пушка не прогремела – возможно, это просто какой-то трюк Распорядителей. - Трюк? С исчезновением трибута? – она скептически выгибает бровь и качает головой, наклоняясь, чтобы поднять рюкзак. – Не думаю. Капитолийцы сожрут Распорядителей без соли, если не увидят смерти всех… - В любом случае, я знаю не больше твоего. Но мне понятно только то, что если мы не начнем двигаться, то рано или поздно эта стена просто сбросит нас прямо на песок. Единственное, чего мне хочется – найти безопасное место для спуска, - подвожу я итог, а Китнисс, полностью войдя в наше положение, даже не спорит. Оно и к лучшему – чем меньше мы будем говорить, тем меньше скажем того, о чем в будущем пожалеем – разговоры о нашем нынешнем положении не в счет. * * * Следующие два или три часа (от долгой ходьбы время тянется, как патока) мы молча шагаем по стене, каждые пятнадцать-двадцать минут проверяя ситуацию внизу. Уныние с каждой секундой захватывает нас в свои объятия все больше и больше – песку внизу нет конца. Хотя есть и положительная сторона: поднявшись на стену, мы можем без труда пробраться к огромному кругу со спицами. Оказывается, если мы перейдем с нашей стены по узенькой перегородке на стену, которая находится чуть западнее, то без труда попадем в пункт назначения. Одно плохо: время довольно позднее, если судить по тому, что я не вижу дальше собственного носа.

It's getting dark and it's all too quiet Становится все темнее и тишина обволакивает нас.

- Пит? Может, устроим привал? Я не вижу, куда нам идти дальше, - просит Китнисс, останавливаясь. - Как мы спустимся? Хотя, можно спрыгнуть – здесь вроде невысоко, - я щурюсь, пытаясь разглядеть что-нибудь внизу, но тщетно. Что ж, тогда у нас есть только один способ проверить. Вручив Китнисс рюкзак, я сначала сажусь на корточки, а после повисаю на руках, пытаясь нашарить под ногами хоть что-нибудь. - Как успехи? - Понятия не имею, где опора. Я не чувствую земли, - сообщая неприятные новости, я тайком любуюсь серебристыми глазами союзницы – мне всегда нравилось их сияние в темноте. - Может, поднимешься, пока не поздно? – нерешительно предлагает девушка. Я невесело усмехаюсь и застываю. - Лучше все же пойти ва-банк. Кажется, твое безумие заразно, - невесело усмехаюсь я и отпускаю стену. Я не успеваю даже осознать то, что делаю, как чувствую под ногами твердую опору. - Пит? - Сбрасывай рюкзак и прыгай. Здесь действительно невысоко, - выдохнув, говорю я. Пару мгновений ничего не происходит. А потом громкий звук фанфар заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности. И в это же мгновение Китнисс бросает рюкзак, который я тут же отбрасываю в сторону, готовясь ловить кое-кого гораздо более ценного. Зажмурившись, Китнисс повторяет мои действия. Поймав свою драгоценную ношу, я ставлю ее на землю, после чего перевожу взгляд на небо – все же, новостная сводка бывает не так часто. В полнейшем молчании мы смотрим на лица погибших и, я готов поклясться, оба задерживаем дыхание, дожидаясь, пока появится последнее лицо. На экране появляется только лицо Рубаки. Сжав кулаки, я пытаюсь взять себя в руки, но что-то едкое сворачивается на дне сознания - ядовитая змея, прижившаяся внутри меня и пускающая яд в мою кровь. - Почему мы не услышали выстрел пушки? – срывающимся голосом спрашивает Китнисс. - Не знаю. Соорудив из подручных средств некое подобие костра, я наблюдаю за быстрыми пальцами охотницы, которая зажигает спичку и поджигает какую-то бумажку, чтобы развести огонь. Ее пальцы дрожат, как бы она ни храбрилась – я вижу, что она растеряна и напугана. Не мне ли приходилось видеть ее таком состоянии в детстве? - Может, ты все же прекратишь свою игру в молчанку? – уязвимость в ее голосе в каком-то роде забавляет меня. - А это необходимо? Вздрогнув, как от удара, она сутулится и отходит, поворачиваясь ко мне спиной. Но во мне нет ни капли вины – я прав. Единственное, чего мне хотелось – защитить её. Идя на Арену, я бездумно верил, что умру, но она останется… И что я получаю?! - Я облажалась, доволен?! Мне казалось, что это гениальная идея – пойти вместо Делли и помочь тебе выжить. Пит, пойми: не станет тебя – не будет меня. Я помню свои долбанные чувства на проклятой прошлой Арене – это ни черта не хорошо, когда некому довериться. Или когда ты один. Видимо, ты считаешь иначе, и я не могу тебя за это винить. Не вини и ты меня. Сжав зубы, я никак не реагирую на её исповедь. Я знаю, что она ждёт утешения или какой-то похожей реакции, но у меня нет для этого никаких сил.

You and I walk a fragile line Мы с тобой ходим по острию ножа, I have known it all this time Я всегда это знал, But I never thought I'd live to see it break Но никогда не думал, что увижу, как мы сорвемся вниз.

- Ты только это хотела мне сказать? – спрашиваю у её спины. - Порой лучше помолчать, чтобы не усугубить ситуацию. Мы можем сказать друг другу ещё больше гадостей, но это не изменит ситуации – мы оба на Арене. А вражда здесь закономерна. - Я не хочу враждовать с тобой, - возражаю я. - И я не хочу, - она поворачивается ко мне лицом. Неловкая пауза. Мы словно дети, которые не могут найти общий язык. - Почему ты не сказала мне? - Потому что ты бы стал меня отговаривать… - Да, стал бы! – взрываюсь я, но вовремя заставляю себя говорить тише, понимая, что мы под покровом ночи и неизвестно, что ожидает нас за ближайшим же углом. - … и был бы чертовски прав. Но напомни-ка мне, когда я в последний раз хоть кого-то послушала? Я обещала тебе, что Делли выживет. И она жива. Не этого ли ты добивался? – невесело улыбается девушка. – То, чего ты так хотел… Оно сбылось, разве нет? Делли жива, а ты умрёшь. - Было бы не так паршиво, если бы и ты жила, - с болью произношу я. В этом вся Китнисс: она сделала именно так, как я хотел, но подставилась при этом сама. Однако она ещё смеет утверждать, что исполнила моё желание! - Было бы не так паршиво, если бы Игр не существовало. Я вряд ли выберусь отсюда живой, так что пусть мне простят мои грехи, - пожимает плечами девушка. Не допущу ее смерти. - И упрямство, - добавляю я. - И упрямство, - усмехается девушка. – Ладно. Отдохни – я и сама могу понаблюдать за округой.

And I can't trust anything now Сейчас я ничему не могу верить, And it's coming over you like it's all a big mistake А тебя посещает чувство, что все это было огромной ошибкой.

- Чтобы ты снова всадила мне в спину нож? - пытаюсь я пошутить, но нервы Китнисс сдают. - Если тебе хочется сказать мне что-то – не молчи! Давай, выплесни всё на меня! Терпеть не могу недосказанностей, - рычит девушка, вскакивая на ноги и нависая надо мной. – Сколько ножей ты в меня ещё загонишь своим молчанием прежде, чем мы начнём оговаривать границы, за которые лучше не выходить? - Серьезно? Мы уже начинаем говорить о границах? Нет, не так! Ты уже начинаешь говорить? - Это просто умолчание, Пит, - тихий рык в ответ на констатацию факта. - Ты не понимаешь, что натворила, Китнисс, - я зарываюсь пальцами в волосы, после чего устремляю глаза в бетон, высасывающий не только тепло живого человеческого тела, но и душу. - Так объясни мне! Это же наша излюбленная схема: я ошибаюсь – ты исправляешь. - Я не могу исправить на этот раз. Я верил тебе, Китнисс, но ты предала моё доверие, а это то, что нельзя исправить. Это не ваза, которую можно попытаться склеить, и не тарелка, которую можно купить, если в том будет необходимость. Я не хотел верить, что ты здесь. Ты сделала это так легко – обманула Сноу, меня, подставила Цинну, людей, которые верили в тебя… Почему ты просто не позволяешь мне защищать тебя? Дрожа то ли от ярости, то ли от бессилия, девушка прячет лицо в ладонях. - А тебе не совестно ставить меня перед выбором – ты или Делли?! Не совестно делать выбор за меня?! Я попыталась бы найти выход, я нашла бы его! – струйки слёз чертят полосы на её запыленном лице. Дыхание спирает, но я заставляю себя остаться на месте. – Если уж я такая плохая, то чего со мной носиться?! Давай, скажи уже то, что вертится у тебя на языке! Задворком разума понимая, к чему она клонит, я изумлённо прищуриваюсь. - Как ты можешь это знать? - А хочешь, я озвучу то, что у тебя не хватит смелости сказать? – Китнисс вздёргивает подбородок, и я снова узнаю ту не покорившуюся воле обстоятельств девочку, которая смогла выжить. – Это конец. Я убила твоё доверие, и теперь как прежде не будет. Вот только в отличие от тебя, я могу это произнести! Выкрикнув последнее слово, она спрыгивает с каменного обломка, и её всхлипы растворяются в тишине бетонного царства. Вытирая на ходу щеки, она стремительно уходит, ныряя в ближайший проулок. Ледяной страх сковывает мое сердце: несмотря на ссору, я все ещё больше смерти боюсь ее потерять.

Ohh, I'm holding my breath Ооо, я задерживаю дыхание - Won't loose you again Я не потеряю тебя снова...

- Китнисс! Стой! Не отвечает. Не на шутку перепугавшись, я повторяю ее имя снова и снова. Но лишь тихое эхо и завывание ветра мои единственные собеседники. Спустя мгновение к этим звукам прибавляется еще и шорох. Глухой стук. - Китнисс? Держа нож наготове, я прощупываю взглядом, а после и ногами, каждый дюйм, на который ступаю. Снова копошение. И выстрел пушки. Очертя голову, я бросаюсь к источнику таинственного шума. В голове бьётся единственная мысль – только не она, только не она, - а обезумевшее сердце практикуется в чечетке на ребрах. Свернув за угол, я спотыкаюсь обо что-то и растягиваюсь на бетоне. Потирая ушибленный затылок, я разглядываю стену. - Китнисс? Нет, пожалуйста, нет… Ответа нет. В темноте ощупывая что-то, что послужило причиной моего падения, я с ужасом понимаю, что это что-то теплое. Подхватив на руки знакомое по тяжести тело и молясь всем известным и неизвестным мне Богам, я несу ее к нашему импровизированному лагерю. У нее мертвенно-бледное лицо. На секунду я лишаюсь дара речи, но, приложив ухо к ее груди, я отчетливо слышу слабое биение ее сердца. От моего собственного сердца немного отлегает, но оно по-прежнему грохочет, намереваясь выпрыгнуть и лично выяснить, что с ней. * * *

Come on, come on don't live me like this Ну, что же ты, не оставляй меня вот так! I thought I had you figured out Я ведь думал, что "узнал" тебя, Something's gone terribly wrong Но что-то пошло катастрофически не так.

Пока Китнисс лежит без сознания, я успеваю проклясть Распорядителей, жизнь, ее упрямство и, самое главное, себя раз двести. Тяжелый камень висит на шее – это ведь я позволил кому-то напасть на неё, взъелся за собственную беспомощность на девушку, заставив ее уйти. Мне не вернуть слов, сказанных ей, но можно попытаться заслужить ее прощение: она действительно не заслужила моих нападок ещё раз. Если она, конечно, очнется. Мое тело реагирует на тихий стон быстрее, чем рассудок. Я не успеваю осознать, что она не умерла – а мои руки уже крепко прижимают слабое тело. Крепко прижав ее к себе, я утыкаюсь головой в плоский теплый живот. Её пальцы подрагивают, и я ловлю и крепко сжимаю тонкую ладонь. - Что произошло, Китнисс? - Понятия не имею, - стонет она, не вырывая у меня руки. Второй она осторожно ощупывает затылок, негромко охает и отдергивает пальцы, морщась от боли. Перехватывая инициативу, я встаю на колени и заставляю ее нагнуть голову – в свете костерка на темных прядях переливается кровь. - Убью, - выплевываю я сквозь зубы. – Почему ты ушла? Ты видела, кто это сделал? - Ну, извини, я была немного расстроена, - она жмурится и, покачиваясь, пытается встать. – Ох… Не поможешь? Подхватив ее на руки, я переношу ее к какому-то валуну. Она устало приваливается к нему, после чего призывно хлопает ладошкой по месту рядышком с собой. Спрятав улыбку, я тут же пользуюсь ее расположением: приземлившись рядом, я как можно осторожнее притягиваю ее к себе, осматривая пострадавший затылок. - Как голова? - Жить буду. Меня несильно ударили. А перед этим, кажется, что-то вкололи – и это меня волнует гораздо больше. Продолжим нашу увлекательную беседу? Я как раз скоро отключусь. Наверное, – она выгибает бровь и улыбается краешком рта, и я начинаю смеяться, даже несмотря на то, что смешного во всем этом чуть. Она обиженно надувает губы, потом раскрывает рот, но обида, которая комком застряла в груди, взрывается под натиском радости от того, что она жива. - Наплевать. Раз уж ты здесь - моя задача… - … плыть по течению вместе со мной. И если мне суждено погибнуть, - начинает она, но я тут же прерываю ее пламенную речь, кладя пальцы на ее губы. - Тебе не суждено. И мне не суждено. Нам давно пора найти управу на Тринадцатый. Если им так важен их символ, то пускай найдут способ его спасти. На меньшее я не согласен. - Хоть по какому-то поводу да мы не спорим, - тихо произносит она. Повернув ее спиной, я, не обращая внимания на слабые протесты, извлекаю на свет аптечку. Пока она шипит и ворчит, я осматриваю рану. Действительно, ощущение, будто кто-то ударил ее по голове, каким-то предметом с острым краем, который и оставил, собственно, кровавый след. И почему с Китнисс так всегда: если она осталась одна дольше, чем на пять минут - снискала проблемы на свою голову? Причем в прямом смысле… - Ты даже ориентировочно не знаешь, кто это? - Сказала же – нет, - качает головой девушка. Прижавшись к моему плечу, она пользуется долгожданной свободой – рана обработана и заклеена. Притянув колени к груди и пригревшись, она начинает клевать носом, но я тут же дергаю ее за плечо, стоит ей закрыть глаза. - Нельзя, родная, нельзя, - как заклинание повторяю я, чуть сжимая тонкие плечи. Она недовольно мурлычет, капризно морщит носик и вздыхает. - Знаю, но ничего не могу поделать – мне адски хочется спать, - жалуется она. – Черт, можешь посмотреть, что у меня на плече? - Без проблем. Она осторожно пытается отодвинуть ворот футболки, но, видимо, это не то место, которое её волнует. Раздраженно выдохнув, она сдергивает с плеч куртку, а после нее и футболку, оставаясь в одном только бюстгальтере. Удивление и желание, вызванные маленьким шоу с раздеванием вытеснило негодование: в том месте, куда, по мнению Китнисс, попала иголка, расплылся синяк, что подтверждало ее опасения. Обведя пальцем контур лилового следа на ее теле, я, не выдержав, прижимаюсь к нему губами. - Пит! - Есть плохая новость: тебе действительно сделали укол. Плохая новость номер два: мы понятия не имеем что именно и как оно действует. Как ты себя чувствуешь? - Полуобнаженной? – хмыкает она. Мои руки крепче сжимают точеные плечики. – Мне нужно одеться, наверное, - тихонько-тихонько раздается ее голос рядышком с моим ухом. Когда она успела повернуться? - Думаю, да. Тогда почему она меня целует? Слегка надавив ладонью на мою грудь, девушка заставляет меня лечь, усаживаясь мне на живот. Торчащие лопатки упираются в мои ладони. - Мне кажется… - поцелуй. – Сейчас не самое удачное время, Китнисс… - А по мне – самое то, - от теплого дыхания девушки по моей шее разбегается толпа мурашек. Она касается своим носом моего, а в глубине серых глаз с безумно расширенными зрачками горит пламя, не виденное мною до этого дня. Словно и она, и не она. - Китнисс, угомонись, - прошу я, пытаясь контролировать предательское тело и свои руки, уютно пристроившиеся на пояснице девушки. – Пожалуйста… Я… Мне и так сложно себя контролировать… На тебя и так напали. Сжавшиеся до размеров булавочной головки и вновь расширившиеся зрачки остановились на моем лице. Нежно, но твердо сжав тонкие запястья в одной руке, второй я нащупываю ее сброшенную одежду. Футболка, куртка… Словно на маленького ребенка, я натягиваю на нее верх. Она смотрит сквозь меня своими стеклянными глазами, и на меня накатывает ужас. - Китнисс? Она не реагирует, вжав голову в плечи и смотря на огонь. Сжав ее ледяное лицо в ладонях, я пытаюсь достучаться до нее, но бесполезно. Лишь когда я легонько, по-отечески, касаюсь губами ее лба, она отмирает. - Пит? Что случилось? Когда я успела одеться? - Ты ничего не помнишь? – спрашиваю я, кладя руку ей на лоб. Она качает головой, и я, вздохнув, прижимаю девушку к себе. Моя ладонь гладит ее шею, и я тихо целую ее в лоб. – Наверное, они вкололи тебе какой-то наркотик, - чуть погодя говорю я, проглатывая слова про афродизиак, который наверняка имел место быть там. - Я что-то натворила? Понятия не имею, что происходило последние пять минут, - жалобно говорит девушка, хмурясь и едва сдерживая слезы. – Что со мной творится? Я будто ушла в себя… а когда вернулась, то поняла что пялюсь на огонь. - Похоже, это все-таки сотрясение. Засыпать тебе ни в коем случае нельзя, поэтому будет лучше, если ты расскажешь мне хоть что-нибудь. Главное – занимайся чем-нибудь, отвлекающим ото сна. - Я постараюсь, - она зевает и прижимается ко мне. И я знаю, что обязан защитить ее. Любой ценой. Некоторое время спустя Я просыпаюсь от того, что кто-то остервенело трясет меня за плечо. Еле-еле раскрыв глаза, я мгновенно сажусь, потому что события минувших часов снежной лавиной обрушиваются на мою голову. - Пит! Это не похоже на голос Китнисс. Где она? - Где Китнисс? – вторит моим мыслям обеспокоенная Джоанна. Ее топор лежит около ног, а освободившимися руками она обхватила мою руку, помогая встать. – И что, черт возьми, произошло, когда вы от нас отстали?! Финник, ты нашел кого-нибудь? Морской красавец отрицательно качает головой. Мэгз, которая стоит за его спиной, окидывает меня подозрительным взглядом но в следующую секунду я кривлюсь и хватаюсь за затылок. Тупая ноющая боль в висках не успокаивается – мне будто зарядили сковородкой по голове. Снова. Почувствовав на пальцах влагу, я готов поспорить, что на них кровь. Темная кровь на темных волосах. Синяк на точеном плечике. Скинув футболку, я поворачиваюсь спиной к застывшей Мейсон, которая с упавшей челюстью наблюдает за моими действиями. - У меня есть синяки на плечах? Маленькие, как от уколов? - Ты меня пугаешь, женишок. - У меня есть синяки? – сквозь зубы спрашиваю я, сжимая кулаки. - Маленький на плече. Крохотный совсем, - послушно отвечает она, отступая назад. Одевшись, я бросаюсь к тому месту, где в последний раз сидела Китнисс. - Я спал, - шепчу я, не в силах справиться с эмоциями. Волосы встают дыбом, когда я осознаю весь ужас ситуации. – Я спал. По щекам начинает ползти непрошенная влага. Рухнув на колени, я запускаю руки в волосы и тяну в разные стороны, намереваясь разорвать себя на части. Она была ранена и нуждалась во мне. А я не уберег ее. Опять.