Зорро - шпага и роза

*** - Стража! Стража! – командир открыл двери своей комнаты нараспашку, чтобы солдаты услышали призыв. Он в панике метался по комнате и не представлял, что будет делать дальше. Он понимал, что выговор ничего не изменит, но на данный момент это было единственным, что он мог предпринять. Через несколько мгновений два солдата появились на пороге и отдали честь. - Командир? – они явно не догадывались, зачем их вызвали. - Где охрана, которая должна охранять мой дом??? - Все на местах, сеньор! - На местах??? – командир гневно сверлил взглядом то одного, то второго солдата. – Они ничего не слышали и не видели? - Я не понимаю, сеньор, - кажется, солдатик совсем растерялся. - Как это ничего не понимаете, болваны??? Смотрите!!! – командир схватил его за шиворот, и как провинившегося кота, он уткнул его лицом в метку Зорро. – Как Зорро попал в мою спальню и оставил мне записку, объясните! Солдат поспешил подняться, чтобы стать по стойке смирно, пока Монтерро продолжал яростно тыкать пальцем в злосчастную метку. - Я не понимаю, командир, - солдат от страха вжал голову в плечи и говорил едва слышно. Командиру это порядком надоело, поэтому он схватил рядового за плечи и стал выталкивать из своей комнаты. - Вы все ничего не понимаете! Прочь отсюда! Проваливайте! Вы заплатите за эту халатность! Капитан Писарро позаботится о вас, болваны! – командир продолжал ругаться, хотя солдат давно уже след простыл. В замешательстве командир схватился за голову. Всё вышло из-под контроля! - Ох! Послушай меня, Писарро! Эсмеральда не умрёт. Не давай ей есть. Давай ей иногда немного воды и всё. Ей придётся сказать правду о Зорро! Я заставлю её! Или она умрёт от голода, - невозмутимо закончил командир. *** Незаметно в Лос-Анджелесе наступило утро. Алехандро Де Ла Вега уже оделся в форму и искал что-то в гостиной. Заметив своего рабочего, он позвал его, чтобы решить один важный вопрос. - Хуан! - Да, сеньор? – рабочий почтительно поклонился. - Заплати людям жалованье! Пусть они навестят семьи и отдадут им заработанные деньги, - они прошли в прихожую. – И собери их вместе. Я лично хочу с ними попрощаться. - Дон Алехандро, а когда приказать им вернуться? Дон Алехандро сделал глубокий вдох, прежде чем ответить: - Пока они мне не нужны, но сообщи им, чтобы они были в боевой готовности. Договорились? Хуан поклонился. - Как прикажете, - рабочий поспешил выполнить указание хозяина. Удовлетворённый тем, что решил одну из важнейших задач, он присел на диван. В это время в гостиную забежала Долорес. - Дон Алехандро! Вы будете завтракать? - Пока нет, Долорес. Я жду Альмудену и Юмалаи. - А где они? – Долорес насторожилась. - Альмудена и Юмалаи прогуливаются по саду. Я надеюсь, что так у Альмудены появится аппетит. Если увидишь Диего, скажи ему, чтобы шёл завтракать. Мы будем завтракать все вместе. - Простите, что я это говорю, но вы не думали о том, что Юмалаи должна питаться за одним столом с остальной прислугой? Алехандро замялся, прежде чем ответить. - Я не могу, Долорес. В глазах её людей я не только её защитник, но и муж. - Простите, но для всех будет лучше, если вы попросите Юмалаи уйти из этого дома. Я полюбила Юмалаи, но если она останется, то всем будет только хуже. - Долорес, если я это сделаю, никто из мужчин племени Юмалаи больше не возьмёт её в жёны, - он говорил очень медленно, стараясь донести до Долорес такие простые прописные истины. – Она будет обречена на одиночество до конца жизни! Я так не могу! Поэтому мы будем завтракать за одним столом. Договорились? Долорес оставалось только примириться с таким твёрдым решением дона Алехандро. *** В это солнечное утро рано проснулся не только Алехандро, но и его жена Альмудена и крестница Юмалаи. Рано утром они ушли на прогулку по ранчо. Юмалаи была одета в белое платье, а Альмудена, соблюдая траур, надела чёрное платье и взяла с собой зонтик, чтобы спрятаться от солнца. Долгое время женщины шли молча. У Альмудены уже не было сил, чтобы предаваться горю. За прошедший день она выплакала все глаза. Её сердце билось теперь тихо и ровно. Ничего в этой жизни уже не интересовало её. Краски померкли и она не знала, что будет делать дальше. А Юмалаи ни на секунду не желала оставлять так полюбившуюся ей крёстную, поэтому повсюду сопровождала её. В данный момент они сидели на большом валуне в парке и смотрели вдаль. И наконец, Альмудена решила поделиться своими мыслями и впечатлениями. - В этом месте царит такой покой, - её голос был тихим, ровным и мягким, словно и не было того душераздирающего отчаяния. – Такой покой был во сне, который я вчера видела… Юмалаи резко развернулась к Альмудене. В глубине души ей не нравилось то спокойствие, с которым она говорит об этом. - Сначала меня охватил страх, а потом… потом я поняла, что, возможно, это знак. - Что вам приснилось? Лицо Альмудены приобрело мечтательное выражение. Её взгляд был устремлён на небо, когда она продолжила рассказ. - Я видела твою сестру Регину. Она пришла за мной в мой смертный час, - лёгкая полуулыбка на секунду появилась на её лице. – Она была радостной и улыбающейся. Сказала, чтобы я не боялась. Юмалаи не осознавала, что всё то время, пока Альмудена говорит о её сестре, она неосознанно качает головой, словно не пускает ту мысль, которую хочет донести до неё крёстная. В племени индейцев не принято вспоминать покойников. Поэтому не удивительно, что сон Альмудены ей не понравился. - А когда я проснулась, несмотря на то, что сон казался таким реальным, я была очень спокойной. Юмалаи испугалась не на шутку. - Возможно, это знак, и мой конец близок, - именно этих слов так опасалась индианка. - Больше никогда не говорите этого, сеньора Альмудена! Не повторяйте этого! - Почему ты не понимаешь, что Регина, возможно, хочет облегчить мой уход? - Вам нельзя умирать, сеньора Альмудена! Вы не можете умереть! – она прижалась к любимой крёстной и слёзы полились ручьём из её глаз. - Ах, Юмалаи, как я глупа! Мне не стоило ничего говорить тебе, - она искренне пожалела, что рассказала Юмалаи о своей тайной надежде – встретиться с Эсмеральдой в другом мире. Индианка не выдержала горечи, переполнявшей её, и поспешила убежать от Альмудены, чтобы разобраться в собственных чувствах.