По ту сторону

      Услышав единственный стук в дверь, Том молнией поднялся с кресла и суетливо направился в холл; за окном лил холодный ноябрьский дождь, сильный ветер гнул ветви обнаженных деревьев. По недолгой, но приятной традиции Палмер вновь зашла на воскресный чай. Миндальный пирог томился в светлом духовом шкафу, из носика чайника валил густой пар, письма поклонников и сценарии сиротливо лежали на краю стола – весь дом ждал прихода гостьи. - Привет, мистер Хиддлстон! - Привет, Палмер. Боже, да на тебе сухого места нет! – негодовал мужчина, впрочем, обеспокоенности в его голосе было не меньше. – И где твой зонт? - В школе, - спокойно ответила девушка, стягивая с правой руки прилипший к коже рукав куртки. - Только не говори мне, что ты так промокла, пока шла до моего дома! - Так и есть, - недовольно буркнула она, стянув с себя ненавистную верхнюю одежду. – Просто я шла из кино, а не из школы. - Ты невозможна…       Хиддлстон так и не смог озвучить своей мысли. Том просто-напросто забыл то, чем хотел попрекнуть девушку, стоило ему взглянуть на нее. Прямо перед ним стояла дрожащая от холода девушка, одежда которой промокла до нитки. Поначалу актер думал, что куртка худо-бедно спасла школьницу от непогоды, но он ошибся: белая футболка липла к телу, просвечивая нижнее белье, голубые джинсы сменили свой цвет на темно-синий, в кедах хлюпала вода. Палмер, скрестив на груди руки, стыдливо топталась на месте, опасаясь смотреть хозяину дома в глаза; слипшиеся пряди светлых волос скрывали румянец на щеках. - Так не пойдет, - резко опомнился Том. – Палмер, живо в ванную! Высуши пока волосы, а я найду для тебя какую-нибудь одежду.       Девушка, не видя смысла сопротивляться, быстро стянула за задники обувь и послушно пошла в ванную; за мисс Бишоп тянулся влажный след. Тряхнув головой, Том спешно поднялся на второй этаж, где хранилась его одежда; он не должен был обращать внимание на то, какого цвета бюстгальтер на Палмер. Именно за эту неуместную мысль корил себя мужчина, судорожно перебирая содержимое комода. Как бы Палмер не была красива, она всего лишь несовершеннолетняя школьница, всего лишь ребенок. Выхватив из верхнего ящика старую университетскую толстовку, актер чуть ли не с благодарностью зашел в соседнюю комнату, в которой сестра оставила свои вещи; черная юбка казалась ему чуть ли не божьим подарком.       Оставив одежду у двери ванной, Хиддлстон, вспомнив об обязанностях хозяина, вернулся на кухню; вода в чайнике вновь закипала. - Ну и погодка! – громко произнесла Палмер, смущенно переступив порог кухни. – Я думала, меня смоет в царство «Оно»! - Боишься клоунов? – Том рассмеялся. – Присаживайся, чай готов. - Кинг научил меня бояться всего! – девушка, присев за стол, крепко сжала в руках чашку. – Я посмотрела «Полночь в Париже». - Правда? Тебе понравилось? - Очень! Вы классный актер, мистер Хиддлстон! Это было круто! - Ты мне льстишь. – Актер кротко улыбнулся, пытаясь скрыть беспричинное смущение. - Вот еще! – фыркнула Палмер, откинув назад волосы. – Мне звонят.       Том сосредоточенно наблюдал за своей гостьей, боясь пропустить пусть даже мимолетное движение. Одно лишь созерцание плавной грации, украшенной легкой ленцой, доставляло ему неимоверное наслаждение. Стоит ли говорить, что естественная красота юной девушки превзошла даже самые смелые мужские фантазии. Без яркого макияжа и уложенных локонов Палмер больше не походила на ту хулиганку, с которой он познакомился, ее красота была нежна и беззащитна. Она выглядела такой хрупкой и ранимой в мужской безразмерной толстовке, что у Тома невольно замерло сердце. - Хорошие новости? – мужчина невольно улыбнулся, увидев счастливую девушку. - Очень! – обернувшись вокруг своей оси, она села на стул. – Мой папа приедет в конце месяца! - Давно не виделись? - Да, почти четыре месяца, - грустно ответила девушка, опустив глаза. – С тех пор как меня выгнали из школы, я редко вижу папу, - по кухне прокатилось эхо тяжелого вздоха, - мама против. - Почему? – искренне удивился Том. Его родители тоже не вынесли бремени брачных уз, но мама никогда не мешала бывшему мужу общаться с детьми. - После развода я осталась жить с папой в Исландии, а мама вернулась в Лондон. Я никогда не была спокойной и послушной, но к концу средней школы я будто с цепи сорвалась… Меня часто оставляли после занятий, я занималась общественными работами, а папу часто вызывали к директору. А когда встал вопрос о моем исключении, в школу приехала мама. В тот день они долго ругались. Мама обвиняла папу в том, что он бесхарактерный, а папа обвинял маму в черствости. Мама победила – и вот я здесь. Если бы я знала, что все так получится… я бы… я бы так не поступила!       На последних словах голос вздрогнул – Палмер, прикрыв лицо ладонями, расплакалась. Она плакала неестественно тихо, только сбивчивое дыхание и дрожащие плечи выдавали истинное состояние девушки. Том, не успев осмыслить происходящее, тут же подлетел к гостье и крепко ее обнял. Обвив тонкими руками актера, Палмер крепко прижалась к Хиддлстону; девичья печаль стала общей. - Не плачь, Палмер, не надо. – Мужчина осторожно перебирал вьющиеся локоны. – Красивым девушкам не к лицу слезы.       Всхлипывания прекратились, мисс Бишоп подняла на Тома раскрасневшиеся глаза; лицо Палмер порозовело. Девушка прижималась к актеру разгоряченной щекой, пытаясь спрятать неловкую улыбку. Ей никто прежде не делал столь изящных и красивых комплиментов, да, конечно, отец никогда не скупился на ласковые слова, но похвала Хиддлстона возымела совсем другой эффект. Мисс Бишоп была красивой девушкой, которая хорошо знала о том, как щедро одарила ее природа, поэтому ее сердце обладало крепким иммунитетом к лести. Она часто слышала хвалебные оды в свой адрес от молодых людей, но ни одному из них не верила, но Том… Том казался ей другим, ему хотелось верить. - Извините. – Она, растирая слезы по щекам, резко отстранилась. - Я понимаю тебя, мои родители тоже в разводе. - Дело не только в папе, - осторожно произнесла девушка, крепко сжимая пальцами подол юбки. – Когда ко мне приехали подруги из Рейкьявика, мама сказала, что в школе святой Агнесс Палмер Бишоп не числится, - она ловко спародировала голос родительницы. - Твоей маме не нравятся твои друзья? - Нет, мама считает, что подруги плохо на меня влияют, поэтому я и должна тухнуть среди праведниц! – розовые ногти злобно застучали по столу. - Все наверняка не так плохо, как ты описываешь! – рассмеялся мужчина. - Все еще хуже! – она фыркнула. – Десяток праведниц против дикарки, куда уж веселее! - Тяжело тебе с девочками! – он едва сдерживал смех. – Почему? - Потому что у меня нет…       Палмер резко замолчала, прикрыв ладонью рот; светлые глаза расширились от ужаса. Девушка выглядела так, словно едва не произнесла вслух страшную тайну. Но эта заминка в разговоре испугала лишь Палмер, Том же сконфузился: он подумал, что затронул тему, которая гостье неприятна. Мало ли в чем кроется причина размолвок между девушками: обеспеченность, статус, разные интересы или противоположные менталитеты. - У меня нет… таланта, - наконец глухо произнесла она, понурив голову. - Нет таланта? О чем ты, Палмер? – Хиддлстон никак не мог взять в толк, что имеет в виду школьница. - Я не леди, мистер Хиддлстон. Совсем не леди, - с насмешкой произнесла девушка, запрокинув голову. – Я не похожа на учениц школы святой Агнесс и на маму я тоже не похожа. - Если все девушки будут леди, то кто же будет писать страшилки? – Том ободряюще улыбнулся ей. - Придется взять это бремя на себя, - скорбно обронила мисс Бишоп, но уже через секунду громко рассмеялась. – Хотя кому это нужно, мне вот и без светских манер отлично жилось! - И мы можем есть пирог так, как хотим! – поддержал ее мужчина. - Верно! – девушка отправила в рот очередную порцию угощения. – Наша классная дама рассвирепела бы, если бы узнала, что я ем десерт чайной ложкой! - Она не узнает. - Черт возьми! – девушка резко подскочила с места. – Уже почти восемь, а я еще не в школе! Мисс Джиллис убьет меня!       Мисс Бишоп пулей побежала в кладовку, где в сушилке сохли ее вещи, впрочем, буквально через минуту она вернулась на кухню полностью одетой и даже причесанной. Хиддлстону осталось лишь позавидовать нечеловеческой скорости, с которой собралась гостья. При его профессии и ритме жизни этот навык казался весьма полезным. - Я побежала! Если меня не убьют, вечером я посмотрю «Боевого коня». - В моих интересах надеяться на то, что ты проживешь долгую жизнь, - подметил актер, помогая девушке совладать с непросохшей курткой. - Точно! Пока, мистер Хиддлстон! - Пока. – По сложившейся традиции Том подождал, пока Палмер скроется из виду, и лишь потом запер дверь. Непогода укротила свой нрав.       Весь оставшийся вечер мужчина провел в своем кабинете за работой. Слушая радио, Том расписался на сотнях фотографий, распечатанных для пиар-компании нового фильма, ответил на несколько писем поклонниц и разобрал скопившуюся за выходные на электронном ящике почту.       Время перевалило далеко за полночь, когда актер снял очки и откинулся в кресле; на радиоволнах играла баллада группы «Scorpions». Устало потирая глаза, Том поморщился: вещание исказили помехи. Скрип стал настолько противен, что Хиддлстон, не скрывая раздражения, прервал пение Клауса Майне на полуслове. Удивительно: скрип не только не прекратился, но и стал сильнее. Оглядев комнату, он замер: в его доме не было ничего, что могло бы издавать столь пронзительный металлический лязг. Ничего… кроме старых качелей на заднем дворе. Сперва мужчина грешным делом списал все неприятности на непогоду, но после вспомнил, что незадолго до ухода Палмер буря миновала. Оставался один вариант – кто-то намеренно раскачивает качели. Распахнув окно, он убедился в своей догадке – чья-то хрупкая фигура парила над землей. - Эй, мисс, если вы не уйдете, я вызову полицию! – громко заявил актер, но незнакомка его словно не слышала.       С силой захлопнув окно, Хиддлстон схватил со стола телефон и, разыскав в списке приложений фонарь, спустился на первый этаж. Конечно, он не собирался беспокоить полицию из-за такого пустяка, но и пускать ситуацию на самотек не собирался. Ему, взрослому мужчине, вполне по силам одному разобраться с любительницей покататься на качелях при свете луны. Распахнув дверь, актер осветил задний двор – качель пуста, девушка исчезла, лишь слабый скрежет металла напоминал о недавнем происшествии. Мужчина медленно прошелся вдоль забора, проверил замок на калитке и, внимательно осмотрев каждый угол, подошел к злополучному аттракциону; одно движение руки – и снова тишина.       Вдохнув холодный воздух, Том резко развернулся – прямо перед ним стояла женская фигура. Хиддлстон, потерявший бдительность, тут же отпрянул и выронил телефон из рук; девушка, гнусаво рассмеявшись, побежала к главной дороге, ее безобразный смех еще долго разносился в ночи. Актер, зло чертыхнувшись, поднял телефон и вернулся в дом, напоследок громко хлопнув дверью. Том, конечно, понимал, что переходный возраст весьма непростой период в жизни каждого человека, но такое поведение, по его мнению, переходило все границы. Ничего умного в том, чтобы обваляться с ног до головы в муке и напугать своего соседа, мужчина не видел. Такие шуточки даже на Хэллоуин кажутся неуместными, что уж говорить об обычном дне. Впрочем, маленькая преступница сдала себя сама – клетчатая юбка выдала в ней ученицу школы святой Агнесс. Как оказалось, Палмер не единственная, кто любит страшилки и проделки. Хиддлстон всегда придерживался истины «каждому преступлению свое наказание», поэтому завтрашний день он твердо решил начать не с интервью, а с посещения школы для благородных девиц.