ИБД. Постскриптум.

Скромный сельский учитель с громкой фамилией Кутайсов не знал, радоваться или огорчаться. Сына Бог не дал, зато дочь растёт такая, что любого сорванца за пояс заткнёт. И водилась-то Маша всегда только с мальчишками, в куклы сроду не играла, готова была дни напролёт пропадать в лесу или на речке, по деревьям лазала не хуже деревенских друзей, вместе с ними совершала дерзкие набеги на чужие сады и огороды. От дружков получила меткое прозвище: Атаманша. Антон Васильевич, глядя на исцарапанные дочкины руки, растрёпанные волосы и вечно рваные чулки скорбно качал головой: в кого только девчонка уродилась? Ни в его родне, ни по линии покойницы-жены ничего подобного не наблюдалось. Хотя и то надо понять: без матери растёт Маша, некому привить ей должное поведение. Когда дочь приняли в Екатерининский институт благородных девиц, отец вздохнул с облегчением. Уж там-то неотёсанную Машку обуздают, научат манерам! А окончит институт — вернётся в родную деревню, вместе с ним учительствовать станет. Отправляя дочь в Первопрестольную, Антон Васильевич напутствовал так: заниматься прилежно, педагогов слушаться, мальчишеские повадки бросить, добрую фамилию Кутайсовых не позорить. Не тут-то было! Машка-Атаманша не спешила радовать родителя высокими баллами, прочно прописавшись в разряде мовешек. Подружку, правда, завела: смешливую девицу Оксану Нечипоренко, верную спутницу во всех шалостях. Однажды, когда Атаманша уже перешла в выпускной класс, на имя Антона Васильевича пришёл пакет от начальницы института. С трепетом вскрыв конверт, учитель обомлел, узнав о новой проказе Маши. Девица во время концерта в госпитале улизнула из-под надзора классной дамы, намереваясь бежать на фронт. Исчезновение, к счастью, вовремя заметили. Беглянку вернули в институт. — Ну явись мне только, мерзавка! — негодовал строгий родитель. — За косы к берёзе примотаю! В глаза людям смотреть стыдно. Крестьяне при встрече, почтительно кланяясь, непременно спрашивали: как, дескать, преуспевает Машенька в науках? Скоро ли ждать новую учительницу? — Ничего. Учится, — кратко отвечал отец. Пожилая легавая Лада, разделявшая охотничий досуг Кутайсова, поднимала на хозяина влажные умные глаза, явно не одобряя поведения Маши. Надо же додуматься: рвануть на фронт! Да ладно бы мальчишка, ладно несмышлёная седьмушка, а то ведь девица на выданье! Позор! Антон Васильевич знал ещё не о всех «подвигах» своей Атаманши. То ли стремясь пощадить родительское сердце, то ли по какой иной причине мадам Соколова скрыла от него самую дикую Машину выходку, в сравнении с которой побег выглядел сущим пустяком. Не поладив в очередной раз с учителем словесности, взбалмошная институтка решила отомстить. Сказано — сделано. На уроке домоводства Машенька стянула швейную иглу, которую тайком — откуда и силы взялись — воткнула в крышку кафедры*. Рассеянный Анатолий Васильевич, конечно же, наткнулся на орудие мести и серьёзно повредил руку. Дело вышло нешуточное. Доктор не исключал вероятности заражения крови и прогнозы давал самые мрачные. Кутайсовой грозило позорное исключение из института. От Атаманши отвернулись все товарки, даже Оксана. Первая ученица Ася Черневская напрямую заявила, что за Кузнечика (таково было прозвище пострадавшего — от фамилии Кузнецов) Машу не простит. Девушка и сама страдала, сообразив, что натворила. Она отказывалась от пищи и воды, довела себя до нервной горячки. Не страх перед исключением и отцовской расправой руководил Атаманшей, нет. Она искренне переживала за Анатолия Васильевича, часами молилась за его скорейшее выздоровление. Только будучи, наконец, допущенной к постели больного, покаявшись и получив ответное прощение, Маша обрела покой и впервые за много дней уснула с лёгким сердцем. А там и Кузнечик пошёл на поправку. Благородный учитель уговорил мадам Соколову простить провинившуюся институтку. О том же просили и все воспитанницы выпускного класса. Лидия Ивановна, видя раскаяние Кутайсовой, пошла навстречу и оставила девицу в институте. Произошедшее не только послужило Маше хорошим уроком, но и имело весьма важные последствия. Во-первых, Атаманша не на шутку влюбилась в Кузнечика (недаром говорят, будто ненависть и любовь разделяет один-единственный шаг!). Во-вторых, стремясь завоевать расположение господина Кузнецова, сделала именно то, чего отец ждал столько лет: с невиданным усердием принялась за учёбу. На сей почве вышло столкновение с честолюбивой Черневской, решившей устранить нежданную конкурентку. Когда Маша обратилась к ней за помощью, как к первой ученице, прося растолковать непонятные грамматические правила, хитрая Ася нарочно объяснила неправильно. Обман вскоре вскрылся. Разъярённая Атаманша, чей характер не изменила даже влюблённость, вцепилась обидчице в волосы. Ася, однако, за себя постоять умела. Дерущихся вовремя разняли, и дело кончилось растрёпанными косами да взаимной неприязнью. Постепенно ледок в отношениях Кутайсовой и Черневской растаял, чему способствовало Машино заступничество за первую ученицу в конфликте со склочной княжной Тишинской. А на экзамене по математике Атаманша оказала Асе громадную услугу. Увидев, что Черневская, переволновавшись, никак не справится с заданием, Маша, к тому времени щёлкавшая задачки как орехи, быстро набросала на листке решение и подсунула шпаргалку Асе. Это и спасло претендентку на золотой шифр. Сама же Кутайсова, несмотря на все чаяния, шифра не получила. Однако руководство института не оставило без внимания её успехи в учении и поощрило похвальной грамотой. Награда уже не имела для Маши особого значения. Кузнечик ответил на её любовь — вот что было наипервейшим и главным! Папенька Кутайсов, узнав о выборе дочери, немало удивился. Поразмыслив, он всё же решил, что лучшей партии для Маши, пожалуй, не сыскать. Маменька жениха благословила брак, стало быть, вскоре явятся голубки за его решением. — Какова Машка! Лада, а? Собака забарабанила по полу хвостом и коротко гавкнула. Будущие супруги и впрямь не замедлили приехать в деревню. Поклонились, как полагается, объявили о решении венчаться, испросили родительского благословения и замерли, ожидая ответа. — Сговорились, значит? Быстро нынче у молодых с этим делом, — гремел Кутайсов, прищурившись на робеющих «голубков». — А где же вы, позвольте узнать, в дальнейшем жить намерены? Кузнечик пояснил, что бросать место в московском институте не собирается, жалованья на содержание семьи вполне хватит, ну, а Машенька, разумеется, проживать будет с ним. — Куда иголка, туда и нитка! — дополнила раскрасневшаяся от волнения Атаманша. Наречённые переглянулись и не смогли удержаться от улыбки. — Как же я, Маша? Как же школа? Я-то думал, вернёшься, помогать мне станешь, деток учить. А ты, значит, в город решила? Антон Васильевич нарочито громко шмыгнул носом и потёр ладонями сухие глаза, будто бы утирая скупую мужскую слезу. Кузнечик стоял ни жив ни мёртв, предчувствуя отказ, и с опаской косясь на Ладу, хотя та в жизни никого не укусила. Маша же, превосходно изучившая папенькин характер, наоборот, осмелела. — Эх, да пропади всё пропадом! — весело выкрикнул вдруг Кутайсов и, схватив с иконостаса образ Божьей Матери, троекратно перекрестил дочь. — Благословляю вас, дети мои, на честный брак! Живите счастливо, уважайте друг друга, Господни заповеди соблюдайте. И прослезился теперь по-настоящему. Маша и Кузнечик покидали деревню на крестьянской подводе. Предстояло завершить последние приготовления к свадьбе. Отец обещал выехать в Москву, как только уладит дела со школой: — Не беспокойтесь, Анатолий Васильевич, к сроку как раз успею. Маша склонила кудрявую голову на плечо жениха и в этот момент ничем не напоминала прежнюю Атаманшу, когда-то верховодившую в мальчишеской ватаге. И только проницательный Антон Васильевич, лучше всех знавший дочерний норов, понимал, что озорной чертёнок никуда не делся, просто затаился на время. Эх, дай Господь терпения господину Кузнецову! Оно ему в ближайшем будущем ой как понадобится. Старый учитель долго смотрел вслед подводе, а когда та совсем скрылась из виду, потрепал по голове преданную Ладу. — Ну что, Ладушка, может, завтра на заре за вальдшнепами, а? * В каноне — в указку, но автор счёл это уж слишком неправдоподобным. Какая же сила нужна, чтобы насквозь проткнуть указку!