Пожалуйста, останься

      Я почувствовала, как по телу прошла волна дрожи. Я ощущала себя словно на краю пропасти, руки вспотели, а в горле встал ком. Такого я не чувствовала никогда прежде. Всё, что угодно: радость, злость, влюблённость, — но дикого страха не испытывала никогда. До этого момента.       — У тебя зубы стучат от страха, — неразборчиво выговорил Рин, и не в силах что-то ответить я просто кивнула несколько раз, нервно покручивая кольцо на своём пальце.       — Успокойся, — он произнёс это уже чётче, но я уверена: далось ему это с большим трудом. — Я серьёзно, всё будет хорошо, Мияко.       Он протянул мне руку, предлагая устроить утешающие объятия прямо посреди улицы. И не то чтобы мне это нравилось, но клянусь: это чертовски помогает. В такие моменты кажется, что всё хорошо, пускай даже сами бесы из ада будут гнаться за нами, хотя Вария от них недалеко ушла. Яблоко от яблоньки недалеко падает…       Я решительно шагнула к другу, позволяя заключить себя в хватку его рук, и уткнулась ему в плечо, с силой сжимая ткань чужой кофты. Такой родной и привычный запах мяты окутывал и успокаивал, принося с собой воспоминания из раннего детства, когда мы только познакомились. Я до сих пор мечтаю вернуть это время. Я даже не знала, как его зовут, но это было и неважно, уже тогда я могла точно сказать, что мы станем отличными друзьями. И неудивительно, что уже через два дня я доверила ему все свои игрушки. Это, знаете ли, особая привилегия.       — Хочешь что-то сказать? — тихо уточнил он, поступая абсолютно так же, как и обычно. Успокоить, а затем расспросить.       — Я не хочу туда возвращаться. Я хочу быть как все обычные девчонки.       — Ты и так самая обычная девчонка, даже нюни так же распускаешь, — не упустил он возможности посмеяться надо мной даже в таком плачевном состоянии.       — Знаешь, лучший друг — мёртвый друг, — без энтузиазма протянула я, не позволяя себе окончательно раскалиться и оставить колкость без ответа.       Очевидно, поняв, что впадать в панику и устраивать истерику с попытками самоубийства я не стану, Рин отстранился, несколько секунд оглядывал меня с ног до головы, а затем отошёл на шаг назад, поглядывая куда-то мне за спину.       — Постой тут, ладно?       — Но подожди…       — Я скоро вернусь, просто никуда не уходи.       И, ещё раз бросив на меня взгляд, Рин быстрым шагом начал удаляться, заворачивая за ближайший дом и скрываясь от моих глаз. Всё это было как-то не к месту, нас… меня хотят «убить», а он время тянет. Конечно, вполне возможно, что случилось что-то непредвиденное, но, если судить по событиям последних дней, вся наша жизнь одна большая непредвиденная ситуация. Как, например, прошлой зимой: на улице рано темнело, а я возвращалась домой с дополнительных занятий, и какой-то бандитского вида парень попытался отобрать у меня сумку, но поскользнулся на льду и, кажется, хорошенько приложился головой о бордюр, я была переполнена жутким возмущением, когда вернулась домой. Рин попался совсем не к месту, но в темноте я даже не разглядела его лица, хорошо, что сковородка, которой я огрела его по голове, оказалась не чугунной.       Честно говоря, я с трудом подавила в себе желание ехидно захихикать, вспоминая его выражение лица в тот момент, да и друг немного ленивой походкой уже возвращался назад.       — Ну что, идём?       — Да, только автобусная остановка в другой стороне, — напомнила я, неловко ткнув пальцем в нужную сторону.       — Я нашёл машину, так будет быстрее, — без тени на улыбку произнёс Рин, что было ему несвойственно. Наоборот, непривычная безразличность и абсолютно ничего не выражающее лицо. Это меня удивило, глупо скрывать, в последний раз такая серьёзная физиономия у него была, когда в пятом классе его хотели выгнать из школы.       — Ты в порядке? — всё же уточнила я, поравнявшись с другом. — Что такого ужасного сказал тебе водитель автомобиля, раз твоё настроение сошло на нет?       — Ничего, — немного протянув гласную в конце, ответил он, пожав плечами. Я уже откровенно таращилась на лучшего друга в полном непонимании. Мы были достаточно близки, чтобы я не могла не заметить подобных перемен. Рин смерил меня взглядом, после чего снова уставился на дорогу перед собой.       Пришлось смириться. Если он не хочет говорить — не надо. Немного обиженная, я уселась в салон автомобиля, проигнорировав вежливый жест со стороны друга, когда он открыл мне дверь. Впрочем, моя обида улетучилась довольно быстро. Рин своего серьёзного лица не изменил, но ехать оставшийся пусть в молчании было слишком уныло.       — Как думаешь, мне нужно посетить пару курсов по самозащите?       Друг немного оценивающе прошёлся по мне взглядом, а затем протянул:       — Не помешает.       — Однажды я попыталась сломать челюсть одному человеку и вывихнула кисть, — неловко потупилась я, рассказав о постыдном событии своей жизни, о котором до этого момента не говорила вообще никому. Лёгкая тень улыбки проскользнула по его лицу, или, возможно, мне просто показалось, но Рин слишком быстро отвернулся, и я так и не смогла рассмотреть выражение его лица. Это было странно. Уверена, в своём обычном состоянии он принялся бы хохотать до упада, а тут даже ехидного замечания не последовало. Зато у моего «рыцаря» зазвонил телефон. Подслушивать чужие разговоры не входило в мои планы, поэтому я отвернулась к окну, стараясь сосредоточиться на пейзаже за ним.       Проплывающие и сливающееся в единое зелёное пятно деревья, пустая дорога и ни одного магазина.       — Что это? — непонимающе воскликнула я, дёргая Рина за рукав и указывая на окно. — Куда мы едем?       — Дождь собирается, — прокомментировал он, посмотрев на небо, затянувшееся облаками.       — Я не об этом, — еле выговорила я, глубоко дыша и призывая себя к спокойствию. Я знала эту дорогу. Я знала её так хорошо, что не забуду даже спустя сорок лет. У меня желудок свернулся в один тугой узел. — Почему?       — Во-первых, что ты имеешь в виду? Во-вторых, любой вопрос не имеет значения.       — Кто ты? — мой голос сорвался, и я произнесла это одними губами. Не Рин. Это был не Рин. Я не закричала, где-то в своём подсознании я ожидала чего-то подобного, непредвиденного, просто это было… странно.       «Нельзя постоянно бояться», — когда-то давно напутствовал мне «папа», но паника норовила одолеть меня. Паниковать — глупо, я знала, хоть ничего не могла с собой поделать. Мне было страшно не оттого, что меня возвращают назад, — мысленно я была готова к этому, как только убежала, — а страх настигал оттого, что Рин остался где-то в неизвестности, и рядом со мной человек, о котором я не знала ровным счётом ничего.       Перед глазами поплыли тени, образ Рина стал расплываться, пока окончательно не исчез, а на его месте предстал абсолютно незнакомый парень, со странной шапкой на голове. Мне было жутко, я зажала рот рукой, чтобы воздержаться от пронзительно визга, но это ничуть не помогало. Липкий страх снова окутывал своими лапами, сердце билось где-то под рёбрами с невообразимой частотой, а глаза застилали слёзы.       Я знала, что проиграла, как только позволила панике взять верх, когда позволила мыслям рассыпаться, как карточный домик, и я чувствовала, что мне не хватает воздуха, когда я неосознанно задерживала дыхание. Буквально за мгновение возникшее чувство страха свело меня с ума, по коже прошёлся мороз, а следом накатила волна жара и ужаса, сковывающего меня окончательно в моих же страданиях. И, наверное, то, что перед глазами потемнело, а сознание медленно улетучивалось, стало лучшим, что произошло со мной за эти два дня.

***

      В следующий раз, когда я пришла в себя, машина уже скрывалась за воротами замка. Невозможно описать то, что я почувствовала в тот момент, когда встретилась взглядом с Занзасом. Это было слишком внезапно, я не была готова к долгим выяснениям отношений, и всё происходящее вдруг показалось неважным и незначительным. Душевные переживания значительно затмили всё остальное. Сложно объяснить состояние, когда ничего не чувствуешь, когда устал бояться и эмоции вдруг обнулились. Мне казалось, что, даже если меня убьют прямо на этом месте, я просто не замечу.       — Не думал, что ты вернёшься обратно, — едко прокомментировал Скуало, решивший первым нарушить молчание.       Я не была склонна к желанию разговаривать с ним или с кем бы то ни было ещё, поэтому просто сделала вид, что не заметила его слов. Он собирался ещё что-то сказать, но Босс Варии сделал шаг вперёд, перебивая Суперби на полуслове и задавая интересующий его вопрос:       — Где ты была? Я вздрогнула. Он не спрашивал, он приказывал ответить, хочу я того или нет.       — Я не обязана отчиты…       — Замолчи! — Занзас резко сделал шаг вперёд, с такой силой хлестнув мне по щеке, что моя голова болезненно дёрнулась в сторону. Неверующим взглядом я посмотрела ему в глаза и прикоснулась к горящей щеке рукой, ощущая, как по щекам покатились предательские слёзы. Щека ныла от боли, а во дворе воцарилось молчание; не пытаясь остановить слёзы, градом катящиеся по щекам, я дёрнулась в сторону в надежде скрыться в своей комнате, но его рука сомкнулась на моём запястье с такой силой, будто он хотел переломить его.       — Я предупреждал тебя.       — Мне больно, — сквозь слёзы выдавила я, совершенно не соображая, что делаю, и вцепилась в его пальцы свободной рукой, с упоением царапая кожу на его ладонях и осознавая, что хочу сделать ему как можно больнее.       Я рыдала навзрыд, пытаясь освободить свою руку. Занзас шикнул, хватая меня за подбородок и сжимая его пальцами.       — Да пошёл ты, — злобно выдавила я, выворачиваясь из его хватки.       Глаза Босса Варии сузились, выражая крайнюю степень раздражения. Внезапный удар по лицу заставил меня замолчать. Во рту появился солоноватый привкус крови, несмотря на то, что Занзас ударил меня всего лишь ладонью.       — Босс! — ужаснулся Луссурия, хватая его за рукав пиджака. — Я думаю, она всё поняла.       — Я ненавижу тебя, — произнесла я сквозь слёзы, смотря мужчине прямо в глаза ненавидящим взглядом, и, почувствовав, что меня больше не держат, я развернулась и, стремительно растолкав всех офицеров, забежала в замок, запираясь в своей комнате и позволив себе наконец-то устроить полноценную истерику.