Когда они не видят

Мы быстро уладили все вопросы. Стоило только догадаться, кто убийца, и каждое действие этого человека стало кристально понятным. Все. Мотив, возможность, желание. И не было никаких сомнений. И вот так, оборачиваясь назад, начинаешь думать о каждом сказанном слове, о впечатлении, что произвел этот человек. Первое впечатление — обман. — Знаешь, на самом деле мне нужен ответ только на один вопрос. Мы можем просидеть здесь целую вечность, но я не уйду, пока ты, наконец, не скажешь мне правду, — спокойно проговорила я, входя в комнату допроса. Как бы это ни было удивительно, но тут я ощущаю себя прекрасно. Здесь я главная. Здесь я задаю вопросы. Я зачитываю права преступникам. Здесь я могу угрожать и запугивать. И здесь я узнаю правду. Казалось бы, обычная комната: дверь и маленькое окошко с решеткой, стол, два стула и голые стены серого цвета. Удручающая обстановка. Но мне нравится. Довольно мрачно, как раз в тему. — У тебя нет вариантов. Я не из тех, кто скажет тебе, что есть простой и сложный путь. Я не буду предлагать тебе сделку. Я не вызову тебе адвоката. Я знаю, что это твоих рук дело. У меня целая папка с доказательствами. Но я хочу услышать это лично. Хочу услышать, как долго ты этого хотела. Тишина продлилась недолго. Она уже давно поняла, что загнана в угол, и выбора у нее нет. — Я никогда не хотела ее смерти. Мне лишь нужно было, чтобы она ушла.. — со злостью процедила Стэйси Нэтворк.

***

Хорошенькая маленькая девочка с двумя крохотными хвостиками. Желтое платье, розовые колготки, неизменная улыбка, которая, кажется, может осветить весь мир. — Привет, — подошел к ней мальчик и присел на соседний стул. — Ты пока одна сидишь? Можно я с тобой, а то не хочу с тем мальчиком, — надувшись, продолжил он и добавил громким шепотом: — Он казявки с носа достает! Девочка звонко рассмеялась, привлекая к себе внимание учительницы и одноклассников-первоклашек. — Конечно можно! А то мне одной скучно будет. Я Стэйси, — и девчушка протянула мальчику ладошку. — Я Куп, — ответил тот. — Куп?!! Как Купидон? — снова рассмеялась малышка. — Неее, как Купер. — Я все равно буду звать тебя Купидоном. Любишь рисовать?..

***

— Хээй, Купидооон! — громко (на всю площадь) позвала девочка лет 14. Черные волосы чуть ниже плеч, темно-бордовое платье, большой ремень (подарок), простые ботинки и кожаная куртка, на размер больше,чем нужно. На ее звонкий голос обернулись все и замотали головами, выискивая того самого "Купидона". — Пора тебе прекращать называть меня так при свидетелях, — усмехнулся парень, говоря это скорее по привычке, чем в надежде на то, что она послушается. — Классное платье. — Спасибо, — улыбнулась девочка. Клянусь, она была прекрасна. Волосы красиво отражали свет осеннего солнца, а глаза светились радостью и неугомонным желанием что-то делать. — Ну что, мальчик-ангелочек, ты собираешься приглашать меня на субботний бал? — притворно надувшись, спросила Стэйси. — Чего ж ты такая быстрая? — надулся парень и начал щекотать подружку, на что та звонко рассмеялась. За многие годы дружбы, он уже перестал обращать внимание на то, как на нее смотрят, когда она смеется. В этот смех легко можно влюбиться без памяти. Хорошо, что он, Купер, — ее лучший друг, а то тоже мог бы оказаться под влиянием ее чар. — Я уже собирался сводить тебя в кино, потом в ресторан, а потом стать на одно колено и попросить.. у тебя машину.. — Стэйси шлепнула его по руке, от чего оба они вновь засмеялись. — ... чтобы отвезти тебя на бал! Никогда не даешь мне договорить! — Ты просто тормоз, вот я тебя и подгоняю! А то везде опоздаешь, малышок, — начала сюсюкать она, глянула на часы и воскликнула: — Боже, на биологию опаздываем! Спасибо за куртку, — сняла она кожанку, бросила Купу, схватила его за руку и пустилась бегом, обгоняя даже школьный звонок..

***

— С началом тебя старшей школы! — громко прокричал Куп прямо на ухо девушке, что с каждым днем становилась все прекрасней. — Привееет! И тебя тоже, — тепло улыбнулась она ему, обнимая одной рукой и царапая спину другой. — Мы не виделись целую неделю! — обиженно проговорила она, но улыбаться не могла перестать. Он всегда находил эту улыбку сногсшибательной. Она всегда улыбалась ему так, сколько он себя (и ее) помнит. Если бы он только знал, что эта улыбка выражает крайнюю степень симпатии, а именно — любовь. Хрупкую, но крепкую. Любовь, что зародилась еще в первом классе, и росла столько лет, будто семечко, произрастала, возникала из смеха и дружеских объятий. — Прости, проблемы с отцом, — туманно отозвался он. — Подождешь меня еще минутку? Там тренер, мне нужно кое-что спросить.. — и он убежал, оставив ту, кто был его опорой, немного обиженной. Именно этот момент и стал переломным. Когда жизнь начала делиться на до и после. На сказку и кошмар. — Привет! — раздался мелодичный голос совсем рядом. — Я здесь новенькая. Можно я познакомлюсь с тобой, а потом дома скажу, что у меня появились нормальные друзья? — Думаешь, я нормальная? — с усмешкой спросила Стэйси. — Я всегда могу им соврать, — легко отозвалась девушка. Длинные светлые волосы ниспадают по спине красивыми локонами, невинная улыбка, аккуратное светлое платье, которое придавало ей вид ангелочка, но блеск в больших ярких глазах был совсем не невинным. Это было адское пламя, хорошо замаскированное под темными ресницами. — Стэйси. — Кассандра. Но лучше Кэсси. И ничего в этом знакомстве не выдавало предстоящую катастрофу. Но, может, этому суждено было случиться. Может, несколько тысяч случайностей столкнулись, образовав взрыв, равный ядерной атаке. Может.. — Нашла себе новую подружку, пока я разговаривал с тренером? — обольстительно улыбнулся Куп Стэйси, поиграл бровями, из-за чего стал похож на пьяного клоуна, и подмигнул Кэсс. — КУПИДОООН!! — заорала девушка. — Ну чего ж ты позоришь меня перед людьми? — Купидон?? — изумилась Кэсси. — Лучше Куп, — отозвался парень и пожал новой знакомой руку, отмечая, какая мягкая у нее кожа и какая красивая улыбка. — Кэсси, — представилась девушка и взмахнула ресницами. И мир взорвался.

***

Стук в 12 вечера не то, чтобы удивил ее, а скорее напугал. Живет Стэйси не в лучшем районе, мало ли, кто ломится в квартиру посреди ночи. Маньяк там, может убийца или насильник. Но это была Кэсси. — Он сделал мне предложение, — ошарашенно по слогам проговорила она. А потом вдруг ожила: — Я ВЫХОЖУ ЗАМУЖ!!! ААААААААА!! — и она начала танцевать и петь, обнимать лучшую подругу, всматриваться в колечко на пальце и прыгать ни с того ни с сего. Несколько часов Стэйси Нэтворк смеялась и поздравляла невесту, пила шампанское и обсуждала подвенечное платье. А когда около 4 утра Кэсси ушла, девушка заплакала. Громко. Горько. Будто только что потеряла любовь всей своей жизни. Потому что так оно и было..

***

— Объявляю вас мужем и женой! Можете поцеловать невесту! — торжественно-радостно провозгласил священник под оглушительные аплодисменты гостей. Высокий, красивый, сексуальный молодой человек притянул к себе жену и крепко поцеловал первую красавицу Вселенной. Шампанское, вино, виски, скотч.. Что только не пили на этом празднике любви и верности. Стэйси, подружка невесты, танцевала заразительнее всех, пела громче всех, поздравляла молодоженов, говорила приятные слова, желала счастья и бесконечной любви. А потом уходила в туалет, надрывалась рыданиями, вытирала слезы и начинала все снова. Бесконечная пытка длиною в день..

***

Порвала с очередным парнем. Какой смысл пытаться, если знаешь, кого любишь, но не можешь с ним быть? Хотя в глубине души она все еще надеялась, что эти отношения дадут осечку. Уж больно хорошо у них все сейчас, слишком рано они стали жить вместе, пусть Кэсси отличная, но характер иногда бывает дерьмовым. Однажды ему надоест. Хуже того, что твоя любовь жената может быть только то, что его жена — твоя лучшая подруга. — Кэсси? Джош — гавнюк. С меня бокалы и душераздирающая история, с тебя вино. Спустя несколько часов было уже плевать на этого Джоша. Не то, чтобы он Стэйси когда-то сильно волновал. Однако денек выдался хреновый. И она не думала, что он станет еще хуже, но, видимо, так сложилась Судьба. — Я должна кое-что тебе сказать, — осторожно сказала Кэсси, пытаясь спрятать улыбку. Несколько мгновений она набиралась смелости, а потом выдохнула: — Я беременна! Боже, Стэйси, я так рада! Ты первая, кому говорю! Куп сойдет с ума от радости! Он так мечтает стать папой, а тут такое счастье! — и она болтала без умолку минут 20, пока Стэйси выдавливала из себя улыбку, больше похожую на гримасу, но Кэсс этого не замечала. — О Господи, уже так поздно? Я домой пойду, хочу сегодня Купа обрадовать! — ее глаза светились, будто фонари ночного города. — Ты же станешь крестной?? — с надеждой спросила она. В ее голосе было столько детского благоговения, что сердце сжималось. — Ну конечно! — ожила девушка. — Еще спрашиваешь? Все, беги к своему муженьку, обрадуй! И она ушла. А Стэйси стояла у закрытой двери и не могла дышать. Буквально. Сколько лет прошло? Сколько раз она позволяла ей быть счастливой, пока сама несчастна. Это было нечестно. То, что у нее, Кэсси, есть все, а Стэйси осталась одна. Повинуясь какому-то древнему инстинкту, Стэйси кинулась на кухню, взяла нож и выбежала на улицу. Она бежала долго, почти до самого ее дома, и в одном из переулков увидела ее. — Ненавижу тебя! — процедила Стэйси, и в зловещей тишине голос ее был похож на рык зверя. — О божеее! Стэйси?? Ты напугала меня до чертиков, я уж думала.. — и тут девушка почувствовала это. Предательство, что разрезало живот, будто кухонный нож. Это и был нож. Как там говорят: нож в спину? Ну, не буквально, но суть та же. Это был первый удар. И каждый новый сопровождался новыми словами, ругательствами, проклятьями. И всего их было 7. 7 ударов ножом в живот. Один удар — один год знакомства. Удар в живот. В место, где зарождалась новая жизнь...

***

— Я любила ее, — обреченно шептала Стэйси, пока горячие, почти обжигающие слезы катились по ее щекам. — Я любила ее. Но его я люблю больше, — потом она резко дернулась вверх, пытаясь встать, но наручники не позволили ей, и девушка, стоя, начала тараторить, широко раскрыв глаза: — Это было нечестно! Я столько лет была его опорой, и что??? ОН ПРОСТО ЗАМЕНИЛ МЕНЯ ЕЮ?!! — она расхохоталась, и было что-то действительно ненормальное в этом смехе. — Я познакомилась с девушкой, которая стала моей лучшей подругой. И она же угробила мою жизнь. Не я виновата в том, что произошло! — зло процедила Стэйси. — Она отняла у меня все.. Настроение этой девушки менялось с ошеломительной скоростью. Так, что иногда я не успевала проследить границу между беспечностью и безумием. И наблюдать это было невозможно. Но я все еще не понимала. Я знала мотив. Я знала историю. Но все еще не могла понять. Спрашивать снова было бесполезно, она каждый раз отвечала: "Его я люблю больше, чем любила ее". И это вообще-то объяснение, просто я никогда не смогу его понять. — Стэйси Нэтворк, вы арестованы за убийство Кассандры Холл, вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может и будет, использовано против вас в суде. Вы имеете право на адвоката, — сухо начала я зачитывать права, как делала это всегда. — Я призналась в убийстве, — пугающе усмехнулась она. — Вам не кажется, что поздновато говорит мне о том, что я имею право хранить молчание? — Меня совершенно не заботит, что я нарушила ваши права, — попыталась спокойно ответить я, но даже сама услышала язвительные нотки. Что за привычка, ей Богу! Стэйси не выглядела так, будто ее действительно заботило нарушение прав. Она улыбалась, и от этого у меня все тело покрылось мурашками. Я быстро собрала все документы со стола и покинула комнату допроса. Джей ждал меня по ту сторону стекла, не отводя глаз от девушки. — Это было.. зловеще, — сказал он, аккуратно подбирая слова. — Не то слово, что я бы использовала в этом случае, — тяжело вздохнула я и на мгновение закрыла лицо руками. Голова болела адски. — Скорее ненормально. Жестоко. — Наверное, я никогда их не пойму, — вдруг произнес Джей. — Преступники. Не думаю, что когда-нибудь буду способен действительно их понять. — Поверь мне, это к лучшему, — сказала я и подумала: "Хочу, чтобы этот кошмар закончился".

***

— Почему? Гостиная, которая в прошлый раз казалась мне самым маленьким, но самым уютным мирком, стала больше. Просторнее. Холоднее. Совсем чуть-чуть, но даже такого изменения достаточно, чтобы заметить. Будто из этого мира что-то исчезало. Что-то, что делало стены яркими, цветы — живыми, а подушки на диване — необходимыми. Теперь же это были просто рисунки на стенах, просто цветы в немного уродливых горшках. Это были бесполезные подушки. Вещи, которые просто занимают место, но не приносят никакой пользы или радости. И эти перемены в атмосфере ужасали. Может ли нечто такое красивое вселять чувство печали? Что ж, может. — Это случилось из-за меня, верно? Она сделала это с Кэсси из-за того, что все еще любит меня, — это больше не было вопросом. Он это знал. Но знать и понимать — разные вещи. — Вы не можете винить себя, — сказала я. Сказала ли? Скорее попросила. — Вы не можете. Она виновата. И я обещаю: она заплатит за то, что сделала! — Но мне никогда не станет легче, — обреченно пробормотал он. И я сдалась, потому что правду невозможно оспорить.

***

Эрин вышла на улицу, но я решил, что должен сказать что-то еще. Может что-то бессмысленное. Может что-то глупое. Или болезненное. Я не знаю. Просто было ощущение, что я могу сделать хоть что-то. Так что.. — В последнюю мою ссылку в Афганистан я потерял друга. Друга, с которым мы прошли не один день стрельбы. И не один день мирной жизни. И он погиб в последней перестрелке. На следующий день мы должны были возвращаться домой, и он бы больше никогда не уехал воевать. Но я вернулся домой один. И когда я пришел сообщить его жене, она уже знала. Догадывалась, чувствовала. Я не знаю, что это было. Но она знала, — я опустил глаза, позволяя воспоминаниям вернуться на мгновение. — Она была на 4 месяце беременности. И не прошло ни дня, чтобы она не плакала, но она продолжала жить. Ради того малыша, что рос в ней. И я видел, как с каждым днем ей становилось легче. Совсем чуть-чуть, но это происходило. А потом она потеряла ребенка. А потом пыталась покончить с собой. Мне не нужно было спрашивать, почему она это сделала. Я видел, что она не могла дышать. Я старался быть рядом с ней так много времени, как мог. Я ждал, что она попытается. И когда я пришел к ней в больницу, я посмотрел на нее и увидел, что это конец. Я увидел, что она сломана. Я увидел, что она должна была умереть. Я знал, что она больше не видит надежду. Но я ошибся. Сначала она просто ничего не хотела. Ее кормили через трубки. Накачивали снотворными и успокоительными. Это продолжалось целый месяц. К ней приходили психологи, психиатры, священники, но она не сказала ни слова за тот долгий месяц. А потом в очередной серый день я пришел ее навестить и увидел, что она плачет. И она плакала не переставая несколько дней. Она рыдала так сильно, что начинала задыхаться в прямом смысле. Ее снова накачивали таблетками. Она ничего не ела. Она не пила. На моих глазах эта некогда красивая молодая девушка превращалась в старуху. Но она не могла плакать долго. Поэтому на смену слезам пришла злость. Она все еще ничего не говорила, просто разбрасывала вещи, кусала врачей, избивала медсестер. Так что ее привязывали. Психологи приходили каждый день. Они ходили в ее палату уже не для того, чтобы помочь, а просто потому что так надо. Мне кажется, эта больница ненавидела ее, как ненавидела и свекровь, которая ни разу не пришла. Так что когда ее сбережения закончились, я платил. У нее был только я. Она злилась очень долго. Иногда просто открывала рот и кричала до хрипоты, до потери голоса. Но никто не слышал ни слова от нее. Мне было страшно. Так же страшно, как бывало, когда я оказывался в перестрелках. Даже больше, потому что это была не только моя жизнь. Это была она. Она была мне еще одной сестрой, о которой я не просил, но которая стала частью моей жизни. А потом однажды, когда я остался с ней на ночь, она проснулась на рассвете, повернула ко мне голову, и я увидел в ее глазах отблеск той девушки, которую знал когда-то. И тогда она сказала: "Я никогда их не забуду". И затем она сказала: "Помоги мне. Прошу..." Это заняло почти год. Она долго не ходила, так что ей, фактически, пришлось заново учиться. Ей пришлось учиться засыпать без таблеток. Она ходила к психиатру раз в три дня. Ей пришлось проживать всю жизнь сначала. Каждый момент, который она провела с мужем, и те, которые она провела в больнице. Да, это забрало много сил и времени, но.. — я достал телефон и нашел фотографию, которая была сделана пару недель назад. — Вот. Это она. Веселая, красивая, сильная. Прекрасная. Каждые выходные она ходит в церковь, несколько раз в месяц ездит на кладбище. Иногда она плачет, когда мы встречаемся. Но потом она вытирает слезы и продолжает жить дальше. Я не знаю, как у нее получается, но она делает это. Каждый день. Мне казалось, что у нее нет надежды, но в конце концов она сама была надеждой. Если она смогла, значит Вы обязаны хотя бы попытаться вернуться к жизни. Возможно, она никогда не будет прежней, но это стоит того, чтобы не сдаваться. И потом я ушел. Потому что мне нужно было позвонить ей и сказать, что она прекрасна.

***

— Думаешь, разумно делать это? — спросил меня Джей. — Думаю, они заслуживают увидеть это, — мягко проговорила я. — Тем более, что это прямое обращение. Нужно поставить точку в этом деле. Мы стояли перед входом во второй класс, класс Кассандры Холл. На флешке, которую нашел Джей в кабинете было нечто, предназначенное для того, чтобы это увидели дети, так что разумна была мысль о том, что надо им это показать. Так что мы приехали в школу, уладили этот вопрос с директором, которая долго не могла поверить, что Стейси Нэтворк могла совершить убийство. И вот, наконец, мы здесь. — Привет, ребятки, — тепло поздоровался Холстед, когда вошел. — Здравствуйте, — ответили ему дружным хором. Я улыбнулась. — Вы нашли того, кто.. — тихо начала малышка со смешными косичками, но Джей не дал ей закончить: — Да! Конечно! Мы ведь обещали вам. Так что теперь этот человек сядет в тюрьму. — Это хорошо, — ответила девочка. — Да, мне тоже нравится это. — Ну вот и хорошо, — слегка улыбнулась я. — Но мы здесь, чтобы показать вам кое-что. Хотите посмотреть? — Да! — дружный хор, пока Холстед подключал экран. — Ну тогда смотрите, — прошептал он и нажал на "Пуск"...

***

Молодая девушка с очаровательной улыбкой сидела перед камерой на фоне ярких живых обоев своей квартиры. Даже через камеру можно было почувствовать ее тепло и любовь, ее не угасающую энергию. Большие голубые глаза сияли, источая преданность тем, кто должен был увидеть видео. Преданность детям. — Привет, мои храбрые малыши и малышки! — весело начала она. — Я просто решила, что это видео будет чем-то вроде письма для вас всех сразу. Сейчас еще только сентябрь, и до знаменательной даты еще очень долго. Догадались, про какую дату я говорю? Правильно! Это наш с вами первый день. Я помню, как наш очаровательный директор подошла ко мне и сказала: "Все, Кэсси, теперь у тебя будет свой класс". И тогда я подумала: "Значит, у меня будет столько маленьких ребятишек, которые будут расти на моих глазах!" Я горжусь вами, ребята! Я очень вами горжусь, потому что вы такие взрослые, но такие маленькие. И я люблю вас! Я очень надеюсь, что я все делаю правильно. Что вы запомните наши игры, наши маленькие традиции. Моменты, когда вы были частью меня. Моменты, когда мы были целым миром. Я обожаю, когда вы смеетесь и улыбаетесь! Я без ума от того, как много вы мечтаете! И я уверена, что все ваши желания сбудутся. Никогда не переставайте верить в себя, никогда не бросайте друг друга. И никогда не переставайте мечтать, потому что вы удивительные! У вас все получится. И когда вы будете взрослые, когда вы будете выпускниками, я буду смотреть на вас. И я обещаю, я буду гордиться вами еще больше, чем горжусь сейчас. Вы сделали этот год одним из лучших в моей жизни! Я люблю вас! И вот за что.. Фотографии сменяли друг друга, передавая лучшие моменты, самые яркие, самые веселые, самые красивые. Коротенькие видео, где весь класс поет песни мамам, танцы на уроке математики, свечи на торте, целый класс воздушных шариков, мыльные пузыри на улице перед школой. Улыбки, смех, разбитые коленки, замаскированные цветным пластырем. Колечки из цветов и и крепкий круг объятий. Это была вечность. Это была надежда. И это был конец. Но, всматриваясь в детские личики, я не могла не думать о том, что этот конец становится началом их новой жизни...