Обреченный на любовь

Северус сидел, сгорбившись, на стуле и рассеянно смотрел на спящую девушку. Со вчерашнего дня Гермиона ни разу не пришла в себя, однако лекарственные зелья, сваренные профессором накануне, значительно улучшили ее состояние. Снейп тяжело вздохнул и даже не поморщился от уже ставшей привычной боли в горле. Мышцы спины затекли, и мужчина слегка изменил позу, все также не сводя застывшего взгляда с гриффиндорки. Конечно, ему и раньше приходилось беспокоиться о своих студентах, но этот случай не лез ни в какие ворота. Во-первых, мисс Грейнджер уже не была его ученицей. Во-вторых, она была крайне назойливой, что зельевару совсем не нравилось. И, наконец, в-третьих, она возомнила о себе невесть что и распоряжалась его жизнью как хотела. Мозг профессора настойчиво твердил, что ничего кроме ненависти к этой девушке Северус испытывать не должен. И Снейп был полностью с ним согласен. Да вот только беспокойство по-прежнему никуда не уходило и только увеличивалось с каждой минутой пребывания мисс Грейнджер без сознания. Зельевару это совсем не нравилось. «Отлично. Она сделала это, и ей даже не пришлось сильно напрягаться. Ты о ней уже беспокоишься. Волнуешься о ее состоянии. Какая прелесть! А всего неделю назад плевался ядом и бил пяткой в грудь, что никогда в нее не влюбишься! Слабак…» – Снейп скривился от отвращения к самому себе и, вздохнув, снова переменил позу. За спиной послышался скрип двери, и тихий голос спросил: – Есть изменения? Северус слабо качнул головой: – Ничего. Грей вздохнул и, притворив дверь, вошел в палату. Приблизившись к кровати, он быстрыми и ловкими движениями совершил ежедневную процедуру измерения артериального давления и температуры. Снейп наблюдал за ним с таким подозрением, что доктор, в конце концов, не выдержал и воскликнул: – Мерлин, Снейп, не вы один волнуетесь за нее! Может быть, хватит смотреть на меня, как на врага народа? Северус будто только этого и ждал. – А как еще смотреть на человека, который позволил восемнадцатилетней девчонке рисковать жизнью, участвуя в несанкционированных черномагических ритуалах?! – ощетинился он. – Не забывайте, что у Гермионы есть разрешение министра! – целитель старался не уступать зельевару, но на последнем слове голос его предательски дрогнул и сорвался. Снейп тут же этим воспользовался: подавшись вперед и сверкнув глазами, он с легкостью психологически добил противника: – Разрешение, которое она получила обманным путем! Улиус тут же сник и, не найдя, что ответить, поджал губы и отвернулся. Что уж тут говорить, доктор и так знал, что зря согласился участвовать в этой авантюре. Купился на ангельское личико и твердый характер. Влюбился с первого взгляда, как какой-то подросток! И не смог отказать. Хотя с самого начала знал, что ничего хорошего из этого не выйдет. Знал, но ничего не сделал, чтобы защитить ее… Взгляд Грея скользнул по лицу Гермионы. Ему безумно хотелось сесть рядом с ней, взять маленькую ладошку в свои руки и попросить прощения. Сделать хоть что-то, чтобы оправдать свой поступок. Но ненавидящий взгляд Снейпа буквально вонзался в него, и целителю ничего другого не оставалось, как уступить. «Ты не сможешь ему противостоять. Он задавит тебя одной силой мысли», – стараясь не смотреть на зельевара, Улиус быстрым шагом вышел из палаты. Как только дверь за ним закрылась, плечи Северуса опустились, спина сгорбилась, словно из нее вытащили металлический стержень, все это время помогавший профессору держаться прямо. Судорожно вздохнув, Снейп схватился за край кровати. Перед глазами все плыло. Он хотел было выпрямиться, но вдруг понял, что понятия не имеет, где верх, а где низ. В панике хватаясь за простыню, Северус застонал и с глухим стуком упал на пол.

***

– Мисс Грейнджер? – голос профессора звучал опасно спокойно, из чего можно было сделать вывод, что он теряет терпение. – Теперь вы будете делать вид, что не слышите меня? Мило. Мужчина встал, взялся за спинку стула и одним движением переставил его так, чтобы находиться прямо напротив Гермионы. Усевшись поудобнее, Снейп закинул ногу на ногу и сложил руки на груди, всем своим видом показывая, что никуда не торопится и готов ждать столько, сколько будет необходимо. Гриффиндорка сглотнула и хотела было упрямо отвернуться в другую сторону, но поняла, что это ничего не даст. Ребячество, да и только! Детский сад, вторая группа… Только будет выглядеть в глазах профессора капризной и трусливой девчонкой, не способной отвечать за свои поступки. Обреченно вздохнув, Гермиона посмотрела Снейпу в глаза. Тут же на его лице заиграла торжествующая улыбка. – Что вы хотели спросить, сэр? – устало поинтересовалась девушка. – Нет, мисс Грейнджер, не так, – любезно поправил ее зельевар. – Что ВЫ хотели мне рассказать? – Все, что я хотела вам сказать, уже было сказано три дня назад в нише за гобеленом, – на то, чтобы голос звучал бесстрастно, а щеки не пылали от стыда, ушли все силы, и Гермиона осторожно откинулась на подушку. Снейп явно ожидал услышать что-то другое, потому что дыхание его вдруг сбилось. Разозлившись на себя, профессор качнул головой, словно хотел отбросить упавшую на лицо прядь волос. – Я не о вашей вдруг зародившейся любви к своему профессору, мисс Грейнджер, – Северус вложил в эти слова столько яда, что Гермиона обиженно вспыхнула. «Он еще и издевается!» – зло подумала она и, скосив глаза на прикроватную тумбочку, приметила там увесистый флакон с костеростом. Так, на всякий случай. – Я о вашем странном поведении в последнее время. Вы совершаете разного рода глупости, а потом упорно делаете вид, что ничего не произошло. Да еще и искренне обижаетесь, когда вас пытаются поставить на место! Вы не можете контролировать себя! Периодически теряете память! И что это еще за таинственный доктор Грей, которого вы упомянули всего несколько минут назад? – Снейп настолько распалился, что даже подался вперед, впиваясь взглядом в лицо девушки. – Сэр, у меня переходный возраст, – выпалила гриффиндорка, прикидывая, успеет ли схватить с тумбочки костерост раньше, чем зельевар выхватит волшебную палочку и обездвижит ее. – Кстати! – Гермиона воспряла духом. – А где моя волшебная палочка? – Да-да-да, вы мастер менять тему, это я уже понял, – закатил глаза профессор. – Но в этот раз у вас ничего не выйдет, – поднявшись со стула, он подошел к тумбочке и демонстративно отставил бутыль с костеростом подальше. Гермиона поджала губы и обиженно засопела. Северус взял графин и, налив в стакан воды, протянул его гриффиндорке. Буркнув «спасибо», девушка приняла стакан. – Давайте же, мисс Грейнджер. Я ведь все равно все узнаю, хотите вы этого или нет, – его голос звучал почти ласково, и Гермиона тут же нахмурилась, подозрительно глянула на сосуд в руках и от греха подальше вернула его профессору. – Мне нечего вам сказать, сэр, кроме того, что уже было сказано, – гриффиндорка пожала плечами. – Переходный возраст? – уточнил мужчина и вернулся к стулу. – А я-то искренне верил, что вы развились намного раньше своих сверстников… Снейп осекся, по странному выражению лица студентки поняв, что сморозил глупость. – Я имел в виду ваше умственное развитие, – быстро поправился он и тут же заскрежетал зубами. «Черт возьми, какая-то пигалица вгоняет тебя в краску и заставляет оправдываться перед собой! Стареешь, Северус…» Снейп глубоко вздохнул, восстанавливая дыхание, а затем начал снова: – Хочу донести до вашего сведения, мисс Грейнджер, что директор пока что не в курсе ваших странностей. И, надо сказать, у вас есть шанс, что он никогда ничего не узнает. Я вполне могу об этом позаботиться, – мужчина многозначительно поднял брови и глянул на Гермиону так, словно пытался передать ей какую-то мысль. «О, не сомневаюсь, – мысленно прокомментировала гриффиндорка. – Всего два слова – Авада Кедавра – и профессор Дамблдор никогда ничего не узнает». Кривая ухмылка, появившаяся на лице Гермионы, была настолько неожиданной, что Снейп даже растерялся. – Что ж, хорошо… – проговорил он с угрозой и медленно поднялся. – Надеюсь, директору вы скажете больше, чем мне. С этими словами зельевар прошествовал к двери и скрылся в коридоре. Грейнджер осталась в больничном крыле совсем одна. Окинув взглядом ряды пустых коек и белые стены, она закусила нижнюю губу, подавляя желание разреветься. Ей вдруг безумно захотелось снова стать маленькой девочкой, которая жила в небольшом уютном домике с мамой и папой и знать ничего не знала о существовании магии. Чтобы жизнь ее была тихой и спокойной, чтобы в 18 лет она готовилась к экзаменам и бегала на свидания, а не взваливала на себя ответственность за жизнь умирающего двойного шпиона. Она просто устала и уже сто раз пожалела о том, что выжила в этой страшной войне. Слезы все-таки навернулись на глаза, застилая все вокруг пеленой. Гермиона зло смахнула их с ресниц и крепко сжала зубы, приказывая себе не раскисать. Вот-вот здесь появятся Снейп и Дамблдор. И вряд ли ее сопли вызовут у зельевара хоть каплю сострадания. Глаза наполнялись слезами с такой скоростью, что девушка не успевала их вытирать. «Успокойся! Ну же! – приказала она себе и потянулась за стоявшем на тумбочке стаканом с водой. Впрочем, стоило ей только вспомнить слова профессора – и она тут же отдернула руку. – Он сидел тут трое суток. И вполне мог подлить в графин Сыворотку Правды». Рассказывать Северусу обо всех своих секретах совершенно не хотелось. Но успокоиться было необходимо. Решив использовать дыхательную гимнастику, Гермиона приняла удобную позу и закрыла глаза, затем вздохнула полной грудью, задержала дыхание и выдохнула из легких весь воздух. В этот самый момент в коридоре послышались торопливые шаги и голоса. Паника тут же накрыла гриффиндорку с головой. Вжавшись спиной в подушку, она, не отрываясь, смотрела на дверь. Сердце гулко стучало в висках. В голове одна за другой проносились в поисках выхода мысли. Створка двери начала медленно открываться. Грудь Гермионы пронзило болью, и, уже проваливаясь в темноту, она запоздало поняла, что забыла вдохнуть.

***

Гермиона жадно хватала ртом воздух, словно рыба, выброшенная на берег. Глаза были зажмурены так сильно, что начали болеть. В любом случае, открывать их девушка не торопилась: чем позже она увидит зельевара и директора, тем лучше. А может, притвориться спящей? Тогда они постоят-постоят и уйдут. И не будет никаких вопросов, не будет небесно-голубых глаз Дамблдора, которым просто невозможно врать. Или вот еще вариант. Можно… Мысли вдруг начали путаться, и гриффиндорка нахмурилась. Что-то мешало сосредоточиться, и только через пару мгновений она поняла, что именно. – Доктор Грей, срочно пройдите в палату № 316. Повторяю: доктор Грей, срочно пройдите в палату № 316. «Доктор Грей? Как доктор Грей? Откуда тут доктор Грей? Что вообще происходит?» Гермиона резко открыла глаза, и комната перед ней опасно накренилась влево. Совсем рядом маячило расплывчатое светлое пятно, и девушка испуганно спросила: – Кто здесь?! Пятно громко вскрикнуло и отшатнулось. Затем заметалось перед глазами, отдалилось, и вдруг кто-то крикнул: – Доктора Грея в 316! Немедленно! Грейнджер пришла в себя! Тут же над головой зазвучал безэмоциональный женский голос: – Доктор Грей, срочно пройдите в палату № 316. Повторяю: доктор Грей, срочно пройдите в палату № 316. Светлое пятно снова оказалось перед глазами. Кажется, над гриффиндоркой кто-то склонился. В нос ударил резкий цветочный аромат, смешанный с запахом дешевых сигарет. Гермиона сморщилась и отвернулась. – Как вы себя чувствуете? – спросили ее. – Ммм… – промычала в ответ Гермиона. Послышались быстрые шаги, которые неожиданно замерли. Затем – искаженный ужасом голос главного целителя больницы Св. Мунго: – Дьявол, что тут произошло?! В голове гриффиндорки шумело, но она уже поняла, что каким-то чудом вернулась назад в настоящее. Она слабо улыбнулась и махнула рукой, мол, со мной все в порядке. Однако следующие слова Грея стали для нее полной неожиданностью. – Что с ним?! Мерлин, Северус, вы меня слышите?! Где санитары?! Готовьте палату! Нужно немедленно перенести его! Четырехпроцентный раствор Доуля и бинты! Да не стойте же вы! Шевелитесь!

***

– Пульс едва прощупывается, зрачки на свет не реагируют, – сообщила девушка в халате лимонного цвета. – Почему он валялся на полу?! – голос Грея звенел от бешенства. – Я нашла его в этом положении. Побоялась трогать – на горле открылось кровотечение. Доктор хотел было что-то сказать, но его прервал бесцветный голос: – Что с ним? Улиус обернулся и посмотрел на Гермиону. Девушка перед ним мало походила на человека – словно призрак, она стояла у стены, обхватив плечи руками. Кожа ее была бледной и как будто прозрачной. Черты лица заострились, а глаза горели лихорадочным блеском. Она, не отрываясь, смотрела прямо перед собой – там, на кровати, лежал без сознания бывший профессор зельеварения Северус Снейп. Грею было больно смотреть на нее, видеть ее страдания и знать, что она переживает за другого мужчину. Но долг превыше всего. Сейчас он мог думать только о здоровье своего пациента. – Гермиона, вы еще слишком слабы. Вам необходимо… – Что с ним? Она была глуха к любым просьбам и увещеваниям. Три дня пролежала в коме, еле держалась на ногах, но как только узнала, что случилось, тут же соскочила с больничной койки и теперь стояла в его палате, никуда, похоже, не собираясь уходить. Она хотела знать. И Улиусу ничего другого не оставалось, как сказать ей. – Пока вы находились в коме, Гермиона, Северус всеми силами пытался… спасти вас, – эти слова дались с трудом. – А потом просидел несколько суток у вашей кровати, не желая покидать свой пост ни на минуту. Очевидно, именно это повлияло на резкое ухудшение его состояния. Впрочем, не хочу быть голословным. Через несколько часов будут готовы анализы, и я смогу сказать точно, в чем дело. – Его раны… – произнесла гриффиндорка, едва шевеля губами. Грей бросил взгляд на быстро пропитывающиеся кровью повязки и глубоко вздохнул. – Да. Раны открылись и кровоточат. Мы не в состоянии что-либо с этим сделать… – Но кровоостанавливающее… – начала было Гермиона, но доктор ее прервал: – Яд укусившей профессора змеи блокирует действие многих лекарственных зелий, в том числе кровоостанавливающего и крововосстанавливающего. В данный момент мы ищем другие способы… – Он умирает? Вопрос был задан в лоб, и Грей, посмотрев на девушку, наткнулся на ее взгляд. И все слова, которые он хотел сказать, тут же вылетели из головы. «Давай, Улиус, ты можешь сделать это. Хоть раз измени своим принципам! Успокой ее. Скажи, что все будет хорошо, скажи, что Снейп обязательно пойдет на поправку. Ты должен… Она не выдержит правды…» – Да, – выдохнул он и отвел глаза. – Мне… Мне жаль, Гермиона. Я бы очень хотел помочь. Но на данном этапе развития колдомедицина, увы, бессильна… Простите… Она ничего не ответила. На дрожащих ногах подошла к кровати и медленно опустилась на пол возле нее. На ощупь нашла холодную руку профессора и сжала ее своими маленькими пальчиками. И замерла, опустив голову. Грей стоял, не шевелясь. Он был врачом – и разум кричал, чтобы он немедленно выпроводил мисс Грейнджер из палаты, уложил на больничную койку и занялся ее здоровьем. Однако, будучи лучшим целителем страны, Улиус оставался человеком. И именно поэтому он вздохнул и тихо вышел в коридор, чтобы отдать распоряжение принести в палату Северуса Снейпа кресло, плед и крепкий чай с сахаром.

***

Луна вышла из-за туч и на мгновение осветила небольшую больничную палату, узкую кровать и лежащего на ней бледного мужчину, подчеркивая резкие контуры мужественного профиля. Вскоре тяжелые тучи скрыли луну, и прежде чем комната снова погрузилась во тьму, от двери к кровати скользнула тень. Гермиона на мгновение замерла возле койки, затем тяжело вздохнула и подошла ближе. Кресло, установленное здесь по распоряжению доктора Грея, одиноко стояло у стены. Отчего-то гриффиндорка сразу его невзлюбила. Слишком большое и слишком холодное. Сидя в нем, девушка чувствовала себя безмерно одинокой. Куда лучше было сидеть на полу, положив голову на кровать, сжимая в своей руке руку профессора и не сводя взгляда с его лица, боясь пропустить мимолетное движение ресниц. Вот и сейчас Гермиона решительно опустилась на колени и протянула руку, вслепую нащупывая пальцы зельевара. Сердце ее бешено колотилось о ребра. Она прислушивалась к тяжелому дыханию Снейпа. Воздух тяжело проходил в легкие, а выходил оттуда с тихим свистом. Между вдохом и выдохом всегда следовала довольно долгая пауза. И в эти несколько секунд Гермиона просто умирала, боясь не услышать ставшего ее персональным кошмаром свиста. Где-то в коридоре послышался какой-то звук, и девушка резко обернулась. Она знала, что пробравшись ночью в палату профессора, нарушает обещание, данное Улиусу, этому доброму и искреннему человеку. Однако гриффиндорка не могла с собой ничего поделать. Стоило ей остаться наедине с собой – и тут же вокруг становилось так тихо, что мурашки бежали по телу. Она могла лежать час или два, вслушиваясь в эту зловещую тишину и стараясь различить в нем дыхание зельевара. И в конце концов, не выдерживала, откидывала одеяло в сторону и, стараясь остаться незамеченной, пробиралась в палату Северуса. С тех пор, как его нашли на полу, прошло четыре дня. Он все так же оставался без сознания. Состояние его ухудшалось с каждым часом. Грей решительно отказывался говорить с Гермионой по поводу перемещений во времени. Она, конечно, злилась и устраивала истерики, однако, прекрасно понимала, что еще одного прыжка в прошлое не переживет. Слишком много на это требуется сил. Улиус пытался сделать кое-какие анализы, которые пролили бы свет на ее самопроизвольные перемещения, но вскоре забросил это дело, полностью занявшись своей основной работой. В коридоре снова что-то глухо стукнуло, затем послышались шаркающие шаги. Они приближались к двери палаты Снейпа, и Гермиона привычным движением скользнула под кровать и затаилась. Открылась дверь, свет из коридора упал на профессора. Дежурная медсестра подошла ближе, поправила одеяло и, немного постояв, вышла. Дверь снова закрылась, и гриффиндорка, немного подождав для верности, вылезла из своего укрытия. Приняв уже привычную позу, она тяжело вздохнула, а затем криво усмехнулась. – Видите, сэр, на что я иду ради вас, – прошептала она, всматриваясь в его лицо и надеясь, что он хоть как-то отреагирует. – Лежите тут, как на курорте, ни о чем не переживаете. А мы всеми силами пытаемся вас вытащить. Не верите? И правильно, – голос ее зазвучал горько. – Не верьте мне. Я вру. Никто не пытается вас вытащить, ибо не знают как. Они просто опустили руки и ждут, когда вы испустите последний вздох. Гермиона замолчала и, затаив дыхание, дождалась знакомого свиста, после чего продолжила шептать: – Если бы вы стали помогать мне с самого начала, то все было бы куда проще. Чего вы добились своей гордостью? Да, возможно, я не самая лучшая кандидатура вам в жены, но, знаете, могли бы и потерпеть. Мне вот куда тяжелее! Я молода и красива, у меня вся жизнь впереди, а я готова пожертвовать всем этим ради вас – старого и черствого Пожирателя Смерти! Гриффиндорка тихо всхлипнула. Свист. – Ладно-ладно, простите. Бывшего Пожирателя Смерти. И не такого уж старого… Да и судя по вашей истории любви к матери Гарри… совсем не черствого… – Гермиона вдруг поняла, что вот-вот заплачет, поэтому начала говорить быстрее, чтобы совсем не раскиснуть. – Это ведь не навсегда. Я бы родила вам ребенка, после чего мы бы развелись. И вы бы сейчас не лежали здесь без сознания. Силы покинули девушку. Шмыгнув носом, она выпустила руку Снейпа из своей и, прижавшись спиной к прикроватной тумбочке, подтянула колени к груди. Раздавшийся в тишине шепот был насквозь пропитан болью: – Что же мне делать, профессор? Вы тут лежите, и вам уже все равно. А я успела влюбиться в вас по уши…