Обреченный на любовь

Северус Снейп продвигался против течения толпы ко входу в прохладную темноту подземелий, желая скрыться от любопытных глаз как можно скорее. Умей он краснеть, сейчас бы пылал на глазах у всех. Но к счастью, этой способностью он не обладал, поэтому с застывшим на лице выражением глубочайшего презрения к окружающим прокладывал себе путь, стараясь изо всех сил сохранить спокойствие, не выхватить палочку и не обрушить вековой потолок Хогвартса на головы этим несчастным. В груди профессора бурлила ядовитая смесь чувств, которых он не мог объяснить даже самому себе. Если бы хоть одна душа сказала ему еще вчера, что он будет искать встречи с мисс Грейнджер, чтобы попросить у нее прощения, он заавадил бы этого умственного калеку на месте. Да чтобы он – и просил прощения? И не у кого-нибудь, а у этой выскочки и всезнайки, которая внезапно обнаружила, что является женщиной, и под девизом "Мы не ищем легких путей" решила познать свою женскую сущность с самым неподходящим для этой роли кандидатом! И за что, в конце концов?! За то, что следуя всем гласным и негласным правилам, отказался от интимной близости с ребенком?! В последнее время гриффиндорка очень изменилась. Причем сделала это не так, как свойственно всем подросткам ее возраста, не постепенно и незаметно для окружающих меняясь день ото дня, приобретая новые черты характера, становясь личностью, человеком, которым предстоит быть на протяжении всей жизни, а сразу. Вчера это была одна мисс Грейнджер, а сегодня уже совсем другая. Снейпа эта перемена настораживала. Не самые лучшие времена, ему сейчас и своих забот хватает, а тут нате вам, свалилась на голову, черт бы ее побрал! Впрочем, настораживало его не сама перемена, а тот факт, что никто, кроме него, этого даже не заметил! Создается впечатление, что мисс Грейнджер избрала его своим подопытным кроликом! Только за это одно ее можно было уже убить. Но Снейп не был маньяком и убийцей. Его мучила эта загадка. За последние несколько дней он начал замечать за собой, что все свободное время думает о мисс Грейнджер, рассматривает ее, следит за ней, исследует ее поведение, ее жесты, ее взгляды. Он запоминает все, что она говорит, а затем бессонными ночами анализирует каждое слово, каждую интонацию. Изучает ее. Она вдруг стала интересовать его куда больше, чем Дамблдор и Волдеморт вместе взятые. Причем не только в платоническом смысле. А вот это уже пугало. Связь со студенткой под запретом. Никаких "но", никаких "если". За годы работы в Хогвартсе Снейп привык контролировать себя. За годы работы двойным шпионом Снейп привык контролировать себя вдвойне. Не то чтобы его не интересовал секс вообще. Все-таки он был мужчиной в самом расцвете сил. Не то чтобы сотни девушек, только-только начинающих созревать и задумываться о своей сексуальности, не будоражили мысли зельевара. Конечно же, он обращал внимание на слишком короткие юбки и на слишком глубокие вырезы. Конечно же, его раздражали парочки, жмущиеся после отбоя по углам. Но за годы своей работы он начал относиться ко всему этому, как к неотъемлемой части окружающего мира. Если стоящая перед тобой девушка – студентка, то будь она хоть абсолютно голая и безумно в тебя влюбленная, ни одна струна твоей души, ни один мускул твоего тела даже не шевельнется. Запрет. Вето. Неоспоримое правило. И тут вдруг – Грейнджер, Мерлин ее задери! Пять лет она была никем. Приложением к Поттеру, с существованием которого приходилось мириться. Порой Северус даже радовался, что несносный гриффиндорец нашел себе такую полезную подружку, единственную из их троицы, кто был способен подумать, прежде чем совершить очередную глупость, предостеречь от дурацких затей. Пять лет она раздражала его своим всезнанием, постоянными вопросами, желанием быть лучшей во всем. Пять лет он знал, абсолютно точно знал, что она презирает его и ненавидит. Он был уверен в этом еще несколько дней назад. Что же случилось? Почему он так испугался, когда она вчера пришла? Почему у него дрожали руки, когда она была рядом? Черт возьми, почему у него встал, когда она так неумело и в то же время так настойчиво пыталась его соблазнить? Нет-нет-нет, он не жалеет, что прогнал ее. Все правильно, так и должно было быть. Извинения за грубость – это ничто по сравнению с обвинениями в изнасиловании. Мерлин, ведь он бы и не подумал пойти извиняться, если бы не ее слова, ее поведение уже после его отказа! У зельевара создалось ощущение, словно она знает о чем-то, о чем не знает он, словно она – вестник из будущего, предупреждающий, предостерегающий! Отбросить в сторону всю розовую чушь! Они живут в мире волшебников! Путешествия в прошлое? Да запросто! Легче, чем написать на доске список ингредиентов Феликс Фелицис! Что, если эта новая, внезапно свалившаяся на его голову мисс Грейнджер – посланник будущего? Что, если она пытается предупредить его… о чем? О том, что срочно нужно совокупиться со студенткой? Что за бред… Северус тяжело вздохнул и провел рукой по лицу, словно пытаясь стереть с него что-то. Все мысли, связанные с этой конкретной гриффиндоркой, в итоге путались и заходили в тупик. Всегда. Это совершенное безумие, а с такой фантазией можно додуматься до чего угодно… У мисс Грейнджер просто переходный возраст. Точка. Качая головой, профессор толкнул дверь и скрылся в своем кабинете, намереваясь вздремнуть полчасика после очередной бессонной ночи.

***

Улиус Грей бросил последний взгляд на Гермиону, которая все еще не пришла в себя и – страшно подумать – как будто отдалялась от них с каждым часом все дальше и дальше. У молодого целителя уже не раз появлялась в голове мысль, которую он старательно гнал прочь. Мысль о том, что мисс Грейнджер, эта юная и удивительно смелая девушка, покинула их навсегда. Стремясь в очередной раз трусливо убежать от действительности, Улиус закрыл дверь палаты и глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. Еще не все потеряно. Мистер Поттер и мистер Уизли, конечно, после своего возвращения ничего утешительного не сказали… что уж говорить, они вообще не удосужились ничего объяснить, чем разгневали половину оставшейся в живых после возрождения Волдеморта ученой общественности… Однако Грей был уверен, что просто так они бы не исчезли. У этих двоих явно было что-то на уме. И кто знает, вдруг они смогут вернуть к жизни и Гермиону, и… и Снейпа. Главный врач Мунго остановился перед дверью, ничем не отличающейся от всех остальных дверей. Однако он знал, что за этой дверью лежит человек, у которого меньше всего шансов из всех, находящихся в этом учреждении. И именно ради спасения этого человека было сделано больше, чем мог заслужить любой из ныне живущих. Улиус осторожно приоткрыл дверь, совсем по-детски наивно желая увидеть сидящего на кровати пациента. Он даже был готов выслушивать оскорбления и недовольное ворчание. Он был не против того, чтобы в него запустили вазой. Лишь бы Северус Снейп пришел в себя и, скрывая заинтересованность, небрежно спросил, как там себя чувствует мисс Грейнджер. Но нет. Зельевар лежал совершенно неподвижно, его кожа начала приобретать неестественный желтоватый оттенок, глаза запали, скулы выделялись отчетливей, чем когда-либо. Повязка на шее была плотнее обычного, но даже на ней уже начали появляться пятна крови. Сидящая возле окна дежурная медсестра поднялась на ноги, ожидая каких-нибудь указаний, но Улиус лишь махнул рукой, призывая ее сесть. Будучи по своей природе человеком довольно эмоциональным, Грей с самого начала питал к Снейпу противоречивые чувства. Пожиратель Смерти и герой войны I степени в одном лице? С этим еще можно со временем смириться. Потом он испытал сложный характер мастера зелий на себе. А потом еще эта непонятная самоотверженность Гермионы ради него… Девушки, в которую Грей почти сразу же влюбился без памяти… "Стоп. Нужно отбросить личное в сторону. Он – пациент, а ты – доктор. И ты умрешь, исполняя свой долг и спасая его, если на то будет воля Мерлина". Улиус в который раз за день тяжело вздохнул. И в этот самый момент Снейп вдруг тихо пробормотал во сне: – Гермиона.

***

Спешно оставив больницу Святого Мунго, Гарри и Рон разделились, боясь потерять драгоценное время. Один отправился в Хогсмид, к Визжащей Хижине, второй – на территорию разрушенного и всеми покинутого Хогвартса, а именно – к Гремучей Иве. Гриффиндорцам предстояло найти сосуды с ядом Нагайны, чтобы вернуть к жизни профессора Снейпа. Хогсмид находился слишком близко к эпицентру развернувшегося в тот день сражения, так что ничего удивительного, что ему тогда неплохо досталось. Многие его жители спешно покинули свои дома, стремясь оказаться как можно дальше от зоны боевых действий. Оставшиеся мародеры не преминули этим воспользоваться, срывая двери с петель, выбивая стекла из окон, хватая и унося все, что было возможно. Упиваясь своей всесильностью и безнаказанностью, они не просто грабили дома, но и крушили все на своем пути и устраивали пожары. Гарри, оказавшийся на улице волшебной деревушки, сначала решил, что не туда попал: настолько незнакомым показался ему открывшийся вид. Заброшенные здания зияли черными провалами оконных и дверных проемов, ни над одной из труб не вился уютный дымок, нигде не слышались звуки музыки, веселых голосов и радостного смеха, ранее таких обычных для этого места. Поттер озирался по сторонам, не желая верить своим глазам. Ему было грустно вспоминать, как раньше ждали студенты Хогвартса выходных, чтобы отправиться в Хогсмид повеселиться. Сделав несколько шагов вглубь деревни, Гарри остановился. Сейчас у него было более важное дело, а вернуться сюда с командой специалистов, чтобы возродить деревеньку, он еще успеет. Гриффиндорец развернулся и двинулся к окраине. На фоне серого неба, готового вот-вот разразиться ливнем, отчетливо вырисовывалось покосившееся строение, поскрипывающее на северном ветру. Стоны Хижины с легкостью долетали до ушей молодого человека. Неосознанно ускорив шаг, Поттер вдруг спросил себя, что может помешать группке скрывающихся здесь приспешников Волдеморта (если таковые вдруг обнаружатся) укокошить убийцу их бывшего хозяина. Гарри удивился, как эта мысль не пришла ему в голову раньше, и нервно хмыкнул, на всякий случай оглядываясь по сторонам. Потом побежал, стремясь добраться до Хижины как можно скорее. За десяток шагов до цели гриффиндорец резко остановился и громко выругался. Издали это было незаметно, но при ближайшем осмотре оказалось, что крыша Хижины обвалилась внутрь. С новым порывом ветра раненое здание застонало еще громче. – Твою мать… – снова прошептал Поттер, обходя строение вокруг. Так просто он сдаваться не хотел. Кто знает, быть может, удастся пробраться внутрь. Вдруг его склянка уцелела…

***

Рон аппарировал на безопасное расстояние от Гремучей Ивы, мысленно благодаря Гарри за то, что тот упросил министра магии временно снять запрет на аппарацию на территории Хогвартса. Для этого ему пришлось, конечно, раскрыть все свои карты и рассказать план, но зато друзья заручились поддержкой Кингсли Бруствера, ибо безумный на вид план министру понравился. Со времени битвы Ива, казалось, ожесточилась еще больше. Почувствовав чье-то присутствие, она встрепенулась. Тут же ветка со свистом пронеслась перед самым лицом Уизли. – Вот же ж старое полено! – вскрикнул, отшатнувшись, парень. Если он этим хотел усмирить дерево, то добился прямо противоположного эффекта: Ива пригнулась к самой земле, а затем резко распрямилась, вытягивая все ветви к незваному гостю. Завопив что есть сил, Рон кинулся подальше от свихнувшейся Ивы. Ветви едва задели спину волшебника, а затем также стремительно вернулись обратно. Уизли, тяжело дыша, оглянулся. Дерево воинственно хлестало воздух ветвями. Задача усложнялась. – Сушеная кочерыжка… – проворчал Рон, крепче сжимая в руке палочку. – Сжечь бы тебя, но ты культурное достояние. Меня за тебя четвертуют потом. Парень двинулся вокруг, стараясь держаться на почтительном расстоянии и тщательно высматривая вход в тоннель у земли. Сделав почти полный круг, он его увидел. Вокруг дерева было полно мусора и обломившихся веток, так что Рон, который, казалось, только сегодня был тут, снова проделал трюк с отключением Гремучей Ивы. Стоило сучку, поднятому заклинанием, ткнуться в ствол, как Ива присмирела. Сразу же вокруг стало очень тихо. – Полдела сделано, – довольно кивнул Рон, но палочку не убрал. Двинувшись к лазу, он нервно поглядывал на Иву: вдруг у той совсем крышу сорвало. Но до ствола гриффиндорец добрался безо всяких приключений. А вот уже на месте обнаружил другую проблему: лаз завалило. Охнув, Уизли упал на колени и, отбросив палочку в сторону, начал разгребать влажную землю руками. Только через десять минут усердного труда он вдруг остановился и грязной рукой хлопнул себя по лбу. – Балда! Схватив палочку, он произнес заклинание поиска, и конец палочки уверенно указал на тоннель. Значит, склянка цела и покоится сейчас где-то там. Обрадованный этим известием, Рон снова начал копать. И совсем скоро труды его увенчались успехом: ногти со скрипом проехались по стеклянной поверхности. – Да! – завопил Уизли. – Да! Аккуратно достав сосуд, парень проверил его на наличие повреждений. И только убедившись, что тот цел и невредим, схватил палочку и аппарировал обратно к больнице Святого Мунго.

***

Они договорились встретиться у витрины универмага, служившей входом в больницу. Рон прибыл первым и некоторое время расхаживал взад-вперед по пустынному тротуару. Ему не терпелось поведать Грею об их плане, отдать сосуд, чтобы противоядие для Снейпа приготовили как можно скорее. Желание узнать, что жизнь зельевара вне опасности, что он идет на поправку, было таким сильным, что Уизли не узнавал самого себя. Но это был план Гарри, так что было бы очень некрасиво стать единственным героем этой истории. Благо, долго ждать не пришлось. Поттер появился на тротуаре минут через десять после Рона. Увидев друга, он только грустно покачал головой. Подойдя ближе, произнес: – Свой экземпляр я не нашел. Крыша Хижины обвалилась. Я пытался пробраться внутрь, но затем додумался применить заклинание поиска. Видимо, сосуд разбился… Рон кивнул. – Да, и тоннель завалило. Надежду на лице Поттера как рукой сняло. Поэтому Уизли поторопился договорить: – Но я тоже додумался до заклинания поиска, оно показало направление. Я как полоумный рыл землю руками, – и в подтверждение своих слов показал грязные руки с землей под неровно стрижеными ногтями. – И? – со вновь возродившейся надеждой спросил Гарри. – И вот! – торжественно возвестил Рон, выуживая из кармана склянку со смесью яда Нагайны и крови Северуса Снейпа. Поттер издал победный клич и кинулся на шею друга. Гриффиндорцы пустились в пляс прямо на тротуаре. Они рискнули своими жизнями, чтобы спасти Гермиону. Но хоть все пошло не по плану, друзья на ходу придумали новый – спасти Снейпа. И сделали это, черт возьми! Они это сделали! – Скорей к Грею, – крикнул Гарри и первым шагнул в витрину. Рон не отставал.

***

Вряд ли стоит говорить о том, какой эффект произвела новость, распространившаяся на следующее же утро по всему магическому сообществу. Гарри Поттер и его верный товарищ Рональд Уизли снова стали героями. "Ежедневный Пророк" опубликовал эксклюзивное интервью, в котором Гарри скромно рассказывал, как после неудач подруги с перемещениями во времени ему в голову пришла идея отправиться в прошлое спасать Гермиону, но все пошло наперекосяк, так что в итоге они спасли Снейпа. А профессора они, судя по всему, действительно спасли. Стоило запыхавшимся друзьям оказаться на пороге кабинета Улиуса Грея, стоило им, перебивая друг друга, рассказать обо всем произошедшем, как в больнице Святого Мунго закипела работа. Все дела были отодвинуты на второй план. Все светлые ученые умы собрались в больнице, чтобы объединить свои силы в исследовании ранее неизвестного яда и приготовлении противоядия. К утру уже были готовы первые результаты. Под руководством Эдриана Бернса был изготовлен экспериментальный препарат, который тут же испробовали на Северусе Снейпе. Через два часа после опыта каждый волшебник Лондона был в курсе, что кожа зельевара приобрела странный красноватый оттенок, а часть волос выпала, зато кровотечение из раны полностью остановилось. Результаты всех проведенных анализов зафиксировали – и снова принялись за дело, исправляя ошибки, дорабатывая, совершенствуя. К вечеру коже вернули ее естественный цвет, но волосы, увы, спасти не удалось. К этому времени рана уже не выглядела опасной для жизни, организм начал нормально реагировать на обычные лекарственные зелья, кровь профессора почти наполовину очистилась от убивающего его яда. Наутро двадцатого после укуса Нагайны дня Северус Снейп пришел в себя.