Галактика в огне

Опавшая листва всех оттенков меди громко хрустела под сапогами. Дарт Серевин превратил внутренний двор своего поместья в оазис вечной осени. Малгус никогда не бывал на Воссе, для него это была лишь еще одна планета, борьба за которую с Республикой превратилась в жалкий цирк. Но все сводки оттуда пестрели желтым, красным, оранжевым — Восс не знал, что такое «отдых для глаз». За спиной Малгуса закрылись автоматические ворота, высокие, из темного металла с буро-красными вертикальными полосами и символами Империи. Дромунд Каас, город-крепость, столица Империи ситхов, всегда был серым. Сталь и туман составляли основную, мрачную гамму, а к стенам подступали темные, неуютные джунгли. Малгус оставлял за собой влажные следы. Дождь, почти никогда не прекращавшийся, намочил его плащ, и капли стекали на уложенную плоскими желтоватыми камнями дорожку. Здесь было сухо. Прозрачное поле защитного купола, которым Серевин приказал накрыть свое поместье, было мутным от воды и едва позволяло разглядеть темные тучи. За обычными величественными и массивными стенами Дарт Серевин спрятал островок чужой культуры. Эти деревья, несомненно, были перевезены с Восса, как и желтый камень под ногами. Архитектура Дромунд Кааса давила на каждого, кто задирал голову, чтобы взглянуть на впивающиеся в разбухшее небо шпили. В ней доминировали строгие вертикали и жесткие формы. Особняк Дарта Серевина казался изящным и хрупким. Светлые стены цвета песчаника носили следы свежего косметического ремонта. Малгус не имел привычки запоминать, как выглядят логова всех Дартов Империи, но знал, что призванием Серевина в круге Темных лордов было раздражать всех своим пристрастием к иным культурам. Его поместье всегда отражало очередное увлечение и перестраивалось весьма часто. И сейчас левое крыло окружали строительные леса, но оттуда не доносилось никаких звуков, разрушавших бы разноцветную гармонию парка. Наверняка рабочих отослали прочь на время возвращения господина в столицу. Входная дверь мягко ушла в сторону. — Повелитель, — рабыня склонилась перед ним в плавном, выверенном поклоне. Безукоризненно уважительном, но без подобострастия, присущего многим слугам ситхов. Малгус слышал, что Серевин ненавидит, когда этикет превращают в фарс, почти так же сильно, как когда его не соблюдают вовсе. На его взгляд, можно было найти поводы для ненависти и получше, но один темный лорд не будет судить другого из-за таких глупостей. — Господин вас ждет. Она была чистокровкой. Сердце любого чистокровного ситха забилось бы чаще: будь она чувствительной к Силе — от гнева, что столь жалкую участь заслужил представитель великой расы; будь нечувствительной — от презрения и потаенного страха. Никто из чистокровок не хотел бы родиться с этим ужасным увечьем — глухотой к Силе. Но Малгусу было плевать, на ком Серевин застегивает ошейники и кого рядит в наряды экзотов. Серевин был лишен иллюзий — его мысли не вертелись вокруг превосходства одной расы над другой, он смотрел так широко, как мог, на всю галактику, докуда только могли долететь имперские корабли. Именно это делало его лучшим потенциальным союзником для Малгуса. — Веди, — кивнул он. Теперь звук шагов Дарта Малгуса приглушали ковры, изумрудно-зеленые и, судя по интенсивности цвета, тоже восские. Светлые стены, светящиеся кристаллы на массивных подставках и лиловатый огонь, пылающий в чашах у дальней двери — каждая деталь выдавала по одной маленькой слабости Серевина. А все вместе — одну, и довольно серьезную. Ту, из-за которой ему никогда не суждено продвинуться дальше, войти в Темный Совет, например. Его восхищение культурами экзотов. Но Малгус сосредоточился на своей задаче. Игры в дипломатию всегда давались ему неважно, а пришел он в логово дипломата, в когтях которого уже погибло немало весьма изворотливых противников. Именно поэтому тактика, которую выбрал Малгус, была максимально простой и подкупающе прямолинейной. Настолько, что должна была приглянуться даже Серевину, пусть его стезей всегда были мудрое змеиное коварство и тонкий расчет. Он планировал говорить честно.

***

Серевин поднялся ему навстречу, как радушный хозяин. — Добро пожаловать, Дарт Малгус! — он приветственно развел руками и слегка поклонился. — Я с нетерпением ждал, когда ты придешь. — Я не опоздал, Серевин, — угрюмо ответил Малгус, проходя внутрь. Рабыня закрыла двери, старинные или под старину — специалист наверняка разобрался бы. В любом случае, их требовалось отпирать и запирать прикосновениями рук, а не автоматикой, и это было непрактично. — О, разумеется, нет, — мягко согласился Серевин. — Я имел в виду, твое приглашение на Дромунд Каас показалось мне весьма необычным. Мне не терпелось узнать, что за новость… нельзя доверить связи. Серевин держался так, что в его движениях не было неловкости. Он не умел быть неловким, даже когда обвинял другого лорда в том, что тот оторвал его от важных дел. — Я знаю о твоей миссии на Воссе, — Малгус скрестил на груди руки. Он был выше на полторы головы, а мощнее — втрое. Но Серевин обладал грацией убийцы, в то время как он — лишь силой, заставляющей врагов дрожать. При переговорах грация стоила больше. — Но я пока не могу покинуть столицу, а дело не ждет. Сейчас Серевин смотрел мимо него, на пол, и Малгус с раздражением и недоумением обернулся. Прилипший к ковру мокрый оранжевый листик, очевидно, упавший с подошвы сапога, заинтересовал хозяина поместья больше, чем неотложные дела одного из военачальников Империи ситхов. Это было бы более чем оскорбительно, если бы не искреннее разочарование, с которым Серевин вдруг произнес: — Климат Дромунд Кааса не подходит для них. Вряд ли он жалел о чьей-нибудь жизни так же, как о своих деревьях. — Но я пригласил одного весьма стоящего специалиста, который обещал вывести более устойчивый вид, — он поднял голову и сдержанно улыбнулся. — Правда, тебе это наверняка неинтересно. Да. Да, ему было категорически не интересно, но отвешивать колкости он тоже не собирался. Малгус шел сюда с мыслью, чтобы выложить все прямо с порога, но теперь собирал все свое терпение, чтобы дать Серевину насладиться ритуальными плясками. — Я знаю, что ты не пьешь вина, Малгус, — ну вот, как он и ожидал. Серевин приглашающе провел рукой по воздуху, в сторону стола. — Позволь угостить тебя чаем. Как часто разговор двух лордов ситхов наедине заканчивается смертью одного из них? О, статистика не в пользу мирных договоров. Малгус не стал отказываться, но и не показал, что согласен на интимную болтовню за чашечкой чая о государственных секретах. Им обоим их известно немало — но то, что знает Малгус, бьет все карты Серевина. Даже те, которые надежно припрятаны в рукаве. Рабыня, одетая в светло-бежевую хламиду с вышивкой на юбке, склонилась над подносом. Струя, выливавшаяся из глиняного чайника, была золотистого цвета, а запах трав мгновенно проник сквозь фильтры маски Малгуса, разбиваясь из единого аромата на множество составных частей. Ни одна из них не была Малгусу знакома. Как мило. Он привез восские ковры, восские деревья и даже восский чаек. Серевин уже повернулся к своему креслу и собирался, наверное, удобно в нем разместиться, когда Малгус все-таки не сдержался. — Император мертв. Чайник звонко ударился о поднос, и это был единственный звук, прервавший тишину. Рабыня даже не ахнула, просто — замерла в ужасе, рядом со столиком. Спина Серевина, узкая и прямая, затянутая в лилово-черную поблескивающую ткань, не дрогнула, но напряжение было ощутимо; оно приятно покалывало кожу. Малгус дышал — шумно и размеренно, как обычно — и ждал, что будет дальше. Мог бы раздаться смех. Это было самым ожидаемым вариантом от любого, и именно поэтому Малгус его отметал. Серевин знает его по делам, а не словам, а значит, нет повода для недоверия и насмешек. Что тогда? Серевин наклонил голову набок и обернулся, медленно обошел стол, задумчиво глядя прямо перед собой. Едва заметным движением сорвал меч с пояса и почти ласковым жестом пронзил грудь чистокровки-рабыни. Гудение светового клинка в тот же миг стихло, хотя эфес остался в руке. Он удержал ее от падения на чайный столик, так, словно отсутствие пятен на ковре оставалось для него важным даже сейчас, после слов Малгуса. Чуть пригнул колени, укладывая тело на пол, и выпрямился. — Не думал, что такую новость можно пропустить, — в красных глазах Серевина полыхало пламя, но что это было за пламя, Малгус вникать не стал. — Продолжай. Малгус чувствовал: известие заставило его испытать бешеный прилив эмоций. Гибель Императора, который правил ими, казалось, вечность! Малгус сам был шокирован, когда узнал. С одной стороны — позор, что Республике удалось столь дерзкое предприятие. С другой… с другой стороны, Империя гнила уже столько лет! И гнила с головы, Малгус верил в это так же, как в Силу, текущую по его венам вместе с кровью. И вот, наконец-то, голова слетела. — То, что ты был на Воссе, ничего не меняет. Слуги Императора позаботились о том, чтобы никто не узнал. Я слышал, объявился новый Гнев. Но Императора убил джедай, прямо здесь, на Дромунд Каасе, — Малгус остановил взгляд на мече, сжатом в ладони Серевина. — В Республике уже хвастают этим, но механизмы Империи перемалывают слухи в пустую болтовню. Превращают в ничто. — Что говорит Совет? — Я не уверен в том, что знает Совет, — сощурился Малгус. — Я вижу, что все верят в то, что Император жив, и заставляют верить других. Нельзя было не понять намек, который он вложил в эти слова. Малгус не любил намеки, это был жест уважения к хозяину поля, на котором развернулась игра. Он смотрел Серевину в глаза и размышлял о драке с ним — с расчетливостью воина. Серевин вооружен, а он — нет, но это не такая уж преграда. Здесь столько предметов, которыми можно воспользоваться, чтобы сбить первую атаку и выиграть пару секунд. Не говоря уж о том, что Малгус не сомневался — в прямом противостоянии Сила будет на его стороне. Серевин в его глазах был одним слабым местом. Каков он в бою, Малгус не знал, но раз он не из тех, кто выставляет силу напоказ, скорее всего, предпочитает болезненные сюрпризы. Взгляд Серевина смягчился. Восский дипломат вернул себе самообладание и легкую вежливую улыбку. Ледяную улыбку. — И что ты думаешь об этом, Малгус? Пара тяжелых шагов вперед. — Я думаю, что Империи не нужен мертвый Император. Мы достаточно потеряли в последние годы, и достоинства, и территории. Барахтаемся в деградации, как мухи в смоле, и скоро смола застынет. — И мы станем реликтами, как когда-то, — Серевин повесил меч на пояс с преувеличенной аккуратностью. — Ты научился красиво говорить, Малгус. Сомневаюсь, что — ради того, чтобы заигрывать со мной. Он коснулся глиняной чашки, наверняка приятно-теплой, и сжал ее ладонями. У подола его робы лежала, запрокинув одну руку, рабыня, которая услышала то, что не должна была слышать. Малгус не стал сожалеть, что начал разговор раньше, чем Серевин отпустил бы ее властным кивком головы, потому что прежде ему пришлось бы потратить уйму лишнего времени на распивание чая и прочую дешевую, с его точки зрения, показуху. — Нет, не для тебя. Для Империи, — Малгус подождал, пока Серевин поднесет чашку к губам и добавил. — Я собираюсь стать новым Императором. К сожалению, Серевин так и не прыснул. Или уже понял, о чем пойдет речь, или же обладал завидной выдержкой. Малгус прислушивался к своим ощущениям. Гнев? Страх? Он услышит хоть что-нибудь от этой тростинки в ситском наряде или нет, в конце концов? — Раз место вакантно, почему бы его не занять, — кивнул Серевин взвешенно и невозмутимо. — Никто не решает, так ведь? Никто не избирает Императора, он приходит сам — и приносит… Что ты хочешь принести Империи? — Жизнь, — фыркнул Малгус, — славу. Войну и победу — вместо жалкого мира. Свободу взглядов и возможностей взамен тех цепей, в которые радостно завернулся Темный Совет и утянул следом за собой армию и флот. — О, Темный Совет это не одобрит, — кивнул Серевин с иронией. Малгус вскипел: он смеется! Откуда у него наглость смеяться — сейчас — над ним? — Так что тебе нужны союзники, чтобы убрать его с дороги, не так ли? Но почему ты пришел ко мне? Не думаешь же ты, что мой опыт дипломата поможет тебе убедить Дарта Марра, Дарта Воурона, Дарта Танатона забраться тебе под каблук? Малгус раздраженно выдохнул и рукой в скрипящей металлической перчатке дернул за спинку кресло, предназначавшееся для гостя. Ну, что ж. Никакой драки, и это хорошо — пусть отчасти Малгус был не прочь размяться после многих дней, проведенных над планированием своего восхождения на трон. — Твой опыт дипломата поможет мне убедить воссов. И, возможно, многие другие народы, которых Империя не берет в расчет. В Мау Темный Совет, флотскую аристократию, все то, что мешает нам развиваться. Ты знаешь, что нужно Империи, Серевин, хотя и превращаешь это в перевозку ковров. Серевин надменно поморщился. — Если собираешься стать нашим Императором, над красноречием все же придется поработать. Впрочем, после многих лет затворничества и тишины, любой Император, которого можно увидеть своими глазами, встряхнет ситхов, — иронии в голосе звучало меньше, чем было заложено в самих словах. Серевин думал — и тянул время. А потом тон стал вкрадчивым: — Скажи другое, Малгус. Почему я должен признать тебя? Почему не должен, закрыв за тобой двери, обратиться к Темному Совету и рассказать об опасном безумии? — чашка коснулась стола с едва слышным стуком. Серевин сел напротив и откинулся на спинку кресла. Свел пальцы вместе. — Ты сражаешься, Малгус, и хорошо представляешь, что такое бунт. Предположим, ты найдешь союзников. Не я один в опале у Темного Совета за слишком широкие взгляды, а многие военные не прочь наконец-то почесать кулаки. Но против тебя бросят еще больше сил. Вместо того чтобы сражаться с Республикой, мы начнем воевать сами с собой. — Оставь стратегию мне, — устав от болтовни, перебил его Малгус. — И ответь прямо сейчас. Ты встанешь на мою сторону — или умрешь за них? Серевин сморщился. Отростки у губ дернулись, и он разочарованно вздохнул. — Никто не ведет так переговоры, Дарт Малгус! — Я ненавижу переговоры, — прорычал тот, наклоняясь вперед. Ненависть заклокотала в горле. Он планировал захватить власть давно — но когда подвернулся удобный случай, он понял, что еще не готов. Все то, что сказал Серевин, было правдой, и все равно требовалось выжидать. Одной смерти Императора оказалось недостаточно. — Ты со мной или нет? — Не то, что я хотел услышать, — Серевин потер выступающую бровь. Малгус наслаждался нарастающим гневом, ему было уже почти все равно, лишится он ценного союзника или нет. Серевин позволяет слишком много! — Прислушайся ко мне, Дарт Малгус, — он доверительно снизил голос, — я с радостью сорву оковы с нашей Империи, но твое нетерпение погубит нас обоих, а также всех, кого ты за собой потянешь. — Я терпел одиннадцать лет, — процедил Малгус. — Унизительный мир и подковерные интриги. Руки, Голоса, Гнев и прочие части Императора!.. Ты знаешь, кто объявил себя Голосом Императора? Дарт Барас! О, одного этого достаточно для восстания! Серевин молчал. По лицам ситхов обычно легко прочесть эмоции, может, поэтому сплошные маски пользуются таким успехом. Но нельзя носить маску и быть мирным послом. Возможно, Темный Совет поэтому доверил Восс, опасный и могущественный, именно Серевину. Его лицо было совершенной маской, нельзя было не считаться с этим. — Император раскрыл свою трусливую суть, когда приказал покинуть Корускант. Он заставил ситхов раскиснуть и потерять всякую гордость. Он сдох от руки джедая, но когда я верну Империи былую мощь, я буду мстить не за его смерть, — Малгус обнаружил, что сжимает кулаки, и не стал расслабляться. Серевин кивнул и отпил еще. Возможно, за всю его карьеру это были самые опасные переговоры, несмотря на то что он подготовился к возможному вероломству. Но у Малгуса не было никаких причин для ненависти, они едва знали друг друга лично. Если бы Серевин когда-то перешел ему дорогу, он не пустил бы его на порог. Зато им обоим вставлял палки в колеса покойный Дарт Анграл, например. Предложение Серевина изучить техники и мудрость воссов было встречено смехом, как до этого — план приобретения верных союзников в лице калишей. Серевина считали ценным кадром в переговорах с экзотами, ведь он один из немногих не кривил лицо, столкнувшись с ними, но тактика этих переговоров всегда была одна: нужно подчинить народ — или уничтожить. Тонкости политики, изощренные уловки, лазейки которые Серевин выискивал ради того, чтобы сохранить чужие культуры и продолжить их изучение, отнимали у него много сил. И никто не ценил это, поскольку результат — казалось — не так важен Империи. Подчинить или убить. Тактика варваров. Дарт Малгус, сидевший перед ним сейчас, тоже был варваром. Но Серевин знал одну историю, которую сам Малгус предпочел бы держать в тайне. Малгус не был оголтелым расистом, никогда. Специалисты, работавшие на него, принадлежали к самым разным расам и видам, но главной фигурой была его любовница, умершая давным-давно. Серевин слышал, что Малгус убил ее лично, однако многие посмеивались, что в деле не обошлось без Дарта Анграла. Какая разница, что было на самом деле. Какая разница, что рождает ненависть, что подстегивает, чтобы идти дальше. Пусть даже и поперек системы, просуществовавшей столетия. Да, это были одни из самых опасных переговоров, но — самые простые. — Я дам тебе Восс, Император Малгус, — он провел большим пальцем по выступающему узору на глиняной чашке, сохранявшей тепло и аромат до сих пор, хотя чай и был допит. — А ты дашь мне головы членов Темного Совета. — Это то, что я хотел услышать, — буркнул Малгус. — Стоило столько сотрясать воздух, Серевин?