Шалость удалась?

- Что, так и сказал? Ты точно правильно услышала? – Диана смеялась. Захарра скорчила ей недовольную физиономию, всплеснув руками. При этом она едва не сшибла пару стаканов со стола, но даже не заметила этого. Что ж, видимо, это семейное. - Как можно было неправильно услышать? – фыркнула девушка. – Он сказал так в первый раз в жизни, уж это я запомню! Эй, Василиса, - она толкнула Огневу локтем, - а ты что молчишь? Ты, между прочим, рядом была! - Да, он сказал это, - Василиса пожала плечами, - я тоже слышала. Не понимаю, чего ты всполошилась. Фраза как фраза, люди такие по сто раз в жизни говорят. Захарра уставилась на нее почти с жалостью, как смотрят на умственно отсталых. Василиса лишь хмыкнула, отворачиваясь к своему чаю и грея пальцы о теплую кружку. - Только не мой брат! – возмущенно заявила Захарра. – Я его не узнаю просто! Он сказал мне: «Захарра, хватит донимать Ника!». Вы представляете себе весь масштаб трагедии вообще?! Диана снова засмеялась, бросая на Драгоций хитрые взгляды. Та же, кажется, говорила вполне всерьез, пребывая в ужасе от происходящего. « …представляете весь масштаб трагедии вообще?» - эхом пронеслось в голове у Василисы. Из мыслей девушки мгновенно исчезла и Захарра, и Ник, и смеющаяся рядом Диана. « …представляете весь масштаб трагедии?..» Она не представляла его ни сегодня, ни вчера. Не хотелось. Да и трагедия ли это была?.. Вспомнив вчерашний день, она поборола желание поморщиться. Неприятный был день. Липкий и неуютный, когда на протяжении суток чувствуешь себя не на своем месте и хочется исчезнуть. Василиса и не знала, что ее отец может быть так зол. К своему удивлению, сейчас девушка не могла вспомнить, о чем он говорил ей в своем кабинете, когда она пришла домой к обеду после того, как сбежала предыдущим вечером и не пришла ночевать. Кажется, что-то о необдуманных поступках и безответственности. Вот уж точно: в одно ухо влетело, а через другое вылетело. Зато Огнева отлично помнила злой, еще более холодный, чем обычно, взгляд Норта. Она тогда специально задержала взгляд на его лице, пытаясь понять, что это – обыденная неприязнь, которая просто возросла, или что-то новенькое. И через несколько секунд, когда брат презрительно сузил глаза, Василиса пожала плечами и отвернулась. В конце концов, может, просто не выспался человек. Хотя вряд ли он не смыкал глаз всю ночь, волнуясь за младшую сестру. Василиса скорее допускала вариант, где Норт молился о том, чтобы ее зарезали где-нибудь в подворотне. Она отделалась легко: всего лишь выговором от отца. Тот на протяжении всего разговора «по душам» как-то слишком внимательно заглядывал ей в глаза. - Не расскажешь, что сказал тебе Норт? – как-то слишком спокойно спросил Огнев, когда она уже держалась за ручку двери. Василиса замерла, на секунду снова вспомнив колючие, дерущие нутро слова брата. - Не расскажу, - отозвалась она, не поворачиваясь, и вышла за дверь. Когда-нибудь она сможет написать книгу о том, чего «не расскажет», «не скажет» и «не будет втягивать в это». Текста будет настолько много, что одним томом Василиса уж точно не ограничится.

***

Фэш огляделся по сторонам. Кабинет был практически пуст – ученики, радуясь перемене, высыпали в коридор. Только на последней парте рубились в какие-то стрелялки два старшеклассника, но Драгоций их даже в расчет не брал. Такие его не то что не запомнят в лицо, а даже не заметят его присутствия. Он ухмыльнулся и наклонился над чужой партой. Парень схватил рюкзак, висящий на спинке стула, и с этой ношей в руке обошел весь кабинет, остановившись у последней парты. Неспешно он вытащил учебники и тетради сначала из рюкзака, затем из какой-то явно девчачьей сумки, которая была аккуратно повешена на крючок, и поменял местами содержимое, аккуратно утрамбовав и убедившись, что с первого взгляда подмены не видно. Таким образом в мужском рюкзаке оказалась аккуратно сложенная под учебники косметичка, расческа, зеркало и глянцевый журнал. Фэш, опасливо косясь на играющих в мобильный телефон учеников, убедился, что они явно сейчас не в этом измерении. И вернул рюкзак, повесив его на прежнее место. Фэш, уже собираясь развернуться, бросил последний взгляд на чужой рюкзак, желая удостовериться, что он принадлежит Норту Огневу. - О, какой неловкий конфуз… - пробормотал он, пряча усмешку, и вышел за дверь.

***

- И только-то? – Василиса испытывающе посмотрела на Драгоция. – Мне почему-то казалось, что ты будешь более изобретателен. Фэш сидел на парте прямо перед ней, болтая ногами. Он улыбался ей, но Василиса почему-то не чувствовала прежней легкости в этой улыбке, словно за приподнятыми уголками рта таилось что-то неправильное. Она никак не могла выкинуть это из головы. Та сцена на ступеньках подъезда, когда вокруг тихо падал снег, а Фэш держал руку на ее пульсе, словно забралась слишком глубоко. Казалось, стоит только закрыть глаза – и снова огромные глаза Фэша, внимательно глядящие на Василису, и снова белые снежинки, которые словно светились в темноте. И снова те слова, которые сказала в тот раз Огнева. Она знала, что сказала искренне. Будучи ошеломленной, растерявшейся, она смогла облечь в слова свои мысли, и высказать их. Она не жалела. И, глядя на Фэша, думала-гадала, о чем он думает. Он улыбался, смеялся, говорил глупости как всегда, и совершенно невозможно было понять хотя бы его мнение о произошедшем. А Василиса бы лучше убилась головой о стену, чем спросила бы напрямую. Все одновременно было как будто по-прежнему, но на каком-то нижнем, самом сокровенном уровне шло вразрез со всем обыкновенным и устоявшимся. Как будто из крепкой стены, в которой Василиса была так уверена, вдруг выпали кирпичи у самого основания, и подорвали всю правильность ко всем чертям. Камень еще держался, не замечая пустот в своем фундаменте, но стоило лишь слегка толкнуть его, как стена бы рассыпалась на куски. Василиса каждую секунду ждала этого толчка, и ей становилось страшно от одной только мысли о том, что все может рухнуть. - Моя изобретательность и фантазия иссякли сегодня на контрольной по физике, - Фэш закатил глаза. - А теперь уж позволь быть немного банальным. Василиса кивнула, усмехнувшись. Она чуть встряхнула набор строительных кисточек в своей руке. Рассеянно перебирая мягкие кончики, Василиса шагала за Фэшем по пустому коридору. - Уверен, что не заметят? – с тревогой спросила она. Он даже не обернулся. Фэш нес небольшое ведро с краской, размахивая им так, что Василиса слегка опасалась, что вся драгоценная краска сейчас просто выльется на пол. Однако пока им везло. - Я сказал, что у нас с тобой дополнительный урок по рисованию, - она по голосу услышала, что парень улыбается. – Между прочим, почти не соврал. Мы ведь правда будем рисовать. Василиса рассмеялась. Фэш остановился у пустой стены, которая не была завешана всяческими «учениками года» или «Спасем планету от пожаров» и тому подобным. Василиса подкинула кисточку в руке, перебросив одну Фэшу. Драгоций тем временем открыл ведерко с синей краской, а потом щедро обмакнул кисть. - Что ты хочешь написать? – спросил Фэш. – Давай только что-нибудь философское и умное, а не домашку по химии или формулу нахождения ускорения. - Как будто ты ее знаешь, эту формулу! – фыркнула Василиса. - Между прочим, ты самолично вбивала эти формулы мне в голову на протяжении недели! – слегка обиженно отозвался Драгоций, и Василиса, смутившись, кивнула. Она все еще чувствовала себя слегка мрачной после разговора с Еленой. Та вызвала ее в свой кабинет и целых двадцать минут говорила своим фирменным ледяным голосом, прожигая презрительным взглядом. - Ты думаешь, что вправе делать все, что захочешь? – шипела Мортинова. – Посмотрите на это, маленькая Огнева вздумала показать характер! Никого, - она особенно выделила это слово, - не волнует, что думает себе Василиса Огнева. Никто не хочет знать, что думает Василиса Огнева. Никто не должен знать о твоих, не сомневаюсь, грязных мыслях. Она говорила еще и еще, пока Василиса с каменным лицом просто не поднялась и не вышла из кабинета, перебив Елену на полуслове. Та позволила ей уйти, но проводила каким-то странным смешком. - Василиса? – Фэш помахал рукой перед ее лицом. Огнева заморгала, поняв, что уже несколько секунд бессмысленно разглядывает пустую стену. - Задумалась, - буркнула Василиса. – Что? Фэш закатил глаза, поняв, что она даже не помнит вопроса. И благодушно повторил: - Что бы нам написать? Что ты думаешь? Василиса неожиданно поняла, что по лицу медленно расплывается улыбка. От осознания, что Мортинова была неправа. «Никто не хочет знать, что думает Василиса Огнева». - Я думаю, - она продолжала улыбаться, ловя на себе удивленный взгляд Фэша, - что нужно написать про свободу мыслей. Василиса аккуратно вывела последнюю букву, чувствуя на себе пристальный взгляд Драгоция. Парень стоял сзади и наблюдал. Она повернулась к нему, пытаясь не капнуть краской на ботинки, и быстро бросила кисточку на крышку ведерка. - Свобода мыслей, значит, - задумчиво сказал Фэш, когда они шли по коридору. - Да, - осторожно отозвалась девушка, опасаясь, что он начнет спрашивать дальше. Однако Фэш оставался Фэшем, всегда знающим, когда можно продолжить расспросы, а когда лучше промолчать. И вместо вопроса, которого так боялась Василиса, он вдруг сказал: - И слова. Свобода слова. - Да, - выдохнула Василиса, и ее сердце мгновенно сорвалось с ровного ритма. … - Я влюблен в тебя. Василиса заморгала так, словно ей в глаз попала соринка размером с Вселенную. Которая, кстати, словно исчезла в этот момент. Куда-то исчезли белые, резко выступающие из темноты снежинки. Куда-то исчез холод, который обжигал еще секунду назад. Просто – вдруг. Мир исчез также, как лопается мыльный пузырь. И он сказал это так просто. Как сказал бы «Огнева, не занудствуй» или «Шалость удалась?». Также, как сказал всего несколько часов назад «У тебя глаза такие…», но оборвал свою фразу. И в то же время слова прозвучали настолько мягко, как оседали на земле снежинки или как невесомо висел в воздухе легкий туман. У Василисы резко перехватило дыхание. - Фэш, - она произнесла его имя на выдохе, - что ты делаешь? Он не отрывал взгляда. Такого пугающе настоящего, что захотелось бежать на край света. Или остаться прямо здесь, на холодных ступеньках, на всю жизнь. Сумасшедшие крайности сталкивались в ее голове. - Я говорю правду, - ответил Фэш, - можешь даже проверить мой пульс. Она не хотела ничего проверять. В голубых радужках глаз она видела столько, что пульс был чем-то незначительным и совершенно ненужным. Василиса тряхнула головой, неожиданно осознавая, что молча вдыхает в себя ледяной воздух, будто в каком-то ступоре. В голове все смешивалось, и мысли, и так будучи обрывочными, расплывались. Как краски на мокрой бумаге, теряя границы и обретая новые оттенки. - Мне нужно смириться с этим, - осторожно сказала Василиса. Брови Фэша слегка приподнялись, и она спохватилась, криво улыбнувшись: - Да, «смириться» - не самое подходящее слово, конечно… Но я могу засыпать тебя синонимами, хочешь? – она оборвала саму себя, вдруг осознав, что пытается уйти от ответа. Это как идти по снежно-белому полю в тумане. Ничего нет вокруг, сплошная расплывчатость и белизна. И понимание того, что нельзя останавливаться, что нужно выбрать четкий курс и следовать ему, куда бы он не вел – к погибели, к спасению или в никуда. И Василиса металась между сторонами, которые казались одинаковыми, и не понимала, куда нужно идти. - Я хотела сказать, - выдохнула она свистящим шепотом, - что мне нужно немного времени и событий, чтобы это как следует осознать. И тебе верю, доверяю и не ненавижу тебя. Но мне нужно… понять немного. Как это. Сейчас столько всякого в голове, что все смешивается и вертится, и это… немного выбивает из колеи. Фэш молчал. Василиса по-прежнему видела его прямой взгляд, направленный на нее, но сейчас он не был таким ясным, как минуту назад. Фэш, кажется, обдумывал ее слова. Его рука до сих пор лежала на запястье девушки, и он подушечкой пальца чувствовал, как слегка учащенно, но все же ровно и размеренно бьется ее сердце. Он верил ей. А как могло быть иначе? И парень аккуратно сжал запястье Василисы, почувствовав, как подскочил пульс. Фэш держал ее за руку, сжимая холодные пальцы. Он по-прежнему молчал, но в тот момент, когда он взял ее за руку, Василиса облечено выдохнула, почувствовав себя так, будто не дышала полной грудью несколько минут. Они молчали, глядя на оседающие на землю снежинки. Все слова были сказаны, направления – выбраны. Осталось только понять, куда это их приведет.