Как Ричард Окделл нянчил воронят

Фабианов день становится знаменательным событием в жизни каждого юноши из дворянской семьи. В этот день он становится оруженосцем, и начинается его взрослая жизнь. Для графа Горика день, когда его выбрал оруженосцем Первый маршал Талига, знаменитый Рокэ Алва, стал самым знаменательным в жизни. Сначала – видеть,как твои однокорытники уходят один за другим, думать, что придется возвращаться в сырой и холодный Надор. Потом – клятва, которую принес с бьющимся от волнения сердцем. И рука, унизанная перстнями, легкий жест, указывающий на место за креслом сеньора. Только сейчас, вблизи Ричард увидел, что Алва не так уж молод. Вокруг глаз проступали морщинки, улыбка казалась не насмешливой, а усталой. Ликтор еще раз назвал имена тех, кого никто не выбрал, затем пробила пушка. Фабианов День окончился. Понемногу Лучшие Люди со своими оруженосцами начали расходиться. - Едем домой, Ричард, - сказал Рокэ, - и привыкайте к мысли что на следующие три года мой особняк станет вашим домом. - Хорошо, эр Рокэ, - ответил оруженосец. - Называйте меня «монсеньором», - от слова «эр» герцог поморщился, - я не отношу себя к Людям Чести, хотя и являюсь таковым. Вас могут неправильно понять. - Хорошо… монсеньор. Больше они не проронили ни слова за всю дорогу. Казалось, Первый маршал дремал в седле. «Наверное, пьет слишком много вина», - подумал Дик, вспомнив слова Августа Штанцлера, а еще – о том, что в Надоре винопитие всегда считали грехом. Даже Эгмонт, вернувшийся из Ренквахи и чудом выживший после дуэли с тем самым герцогом Алвой. «Интересно, что скажет отец, когда узнает, кто взял меня в оруженосцы». Но долго размышлять Ричарду не дали. Во дворе особняка с воронами на воротах раздался дикий вопль. И вскоре откуда-то выскочил мальчуган лет семи, с черными волосами до плеч и такими же синими глазами, как у герцога Алвы. - Не поймаете! – звонко крикнул он, обернувшись, и помчался дальше. - Ага, опять Родриго убегает, - спокойно прокомментировал Ворон, и добавил: - Сейчас узнаю, в чем дело и после мы пойдем в мой кабинет. И мой вам совет, Ричард – ничему не удивляйтесь. В семье Алва бывает всякое. - Отец! – с размаху юный Родриго врезался в него. - Ну, в чем дело? - Они… заставляют меня пить рыбий жир! - Будь мужчиной, Родри. Это не так страшно, как кажется на первый взгляд. - А можно запить рыбий жир «Черной Кровью»? - Если один глоток – то можно. - Ура! – завопил Родриго и снова унесся куда-то. А Рокэ Алва и его оруженосец вошли в особняк. Когда-то Ричард попал на ярмарку. Его, выросшего в тишине старого замка, поразили шум и гам, стоявшие там. Сейчас Дик понял, что по сравнению с особняком Ворона ярмарка – тихое место. Отовсюду слышались голоса, детский визг и шум. Кэналлийские служанки бегали туда-сюда, мимо пронеслась пышная дама, неся на руках вырывающегося годовалого мальчугана. Следом бежали еще двое постарше. В стороне бряцали мечи – к счастью, игрушечные. Мальчишки, что фехтовали, были похожи, как две капли воды. - Я тебя заколол! – крикнул один из близнецов. - Нет, я тебя! Рокэ на миг приложил ладони к глазам: - И тут я живу. Привыкайте, Ричард, о вас же забочусь. А ну, тихо тут! Этот рык относился уже к детям. На миг стало тихо. И в этой тишине Рокэ Алва громко произнес: - Это – Ричард Окделл, граф Горик, мой оруженосец. Он будет жить у нас! - Ураааа! – подхватил хор детских голосов. Дик, опешивший от такого, стоял в окружении «воронят». А те бесцеремонно дергали его за одежду, тащили каждый к себе. И кричали так, что в ушах звенело. - Ура! Он будет у нас жить! - Можно будет на нем кататься. Ты умеешь играть в лошадки? - Идем иглать! – наперебой звали еще одни близнецы, лет четырех от роду. К ним присоединилась девочка на год младше. Она сунула в рот палец и сосредоточенно тянула Дика куда-то. Еле-еле Рокэ отбил у них своего оруженосца. Но не успели они войти в кабинет, как туда вплыла миловидная женщина в белом платье, обтягивающем огромный живот. - Ми-илый, - капризно протянула она, - как ты долго. И – неужели ты выбрал себе оруженосца? Ни разу ведь не брал, говорил, что у нас и так детей хватает. - Любимая, - Рокэ поцеловал протянутую ручку, - познакомься. Это – Эмильенна Алва, в девичестве Карси, а это – Ричард Окделл,будущий герцог Надорский. Дик склонился, приветствуя герцогиню Алва. - Ах, Ричард, надеюсь, вы не слишком шокированы приемом в особняке? В любом случае, привыкнете со временем. Милый, - это относилось уже к мужу, - няня близнецов хочет взять расчет. - Младших или старших? - Младших. - Уф! Это еще терпимо. - А еще – маменька обещает приехать со дня на день. - О, Леворукий! – простонал Ворон, падая в кресло, - Дик, налейте мне вина. И себе тоже. - А вот мне не надо, - отозвалась герцогиня. - Я знаю, Эми, у тебя токсикоз от «Черной Крови». - Ма-ам, - в кабинет вошла девушка, похожая на Эмильену, - я хочу поехать на прогулку в карете. - Хорошо, Мадлен, я разрешаю. Только оденься теплее, на улице, кажется, ветрено. Тут девушка заметила юношу и кокетливо улыбнулась. - Да, Ричард, это – моя старшая дочь Мадлен. - Сударыня, - очнулся Ричард, - я счастлив познакомиться с вами. - Взаимно, - Мадлен стала строить глазки сероглазому юноше, про себя отметив, что оруженосец отца очень неплох, и надо поскорее влюбить его в себя, пока этого не сделала несносная младшая сестрица. «Нет уж, Лорене он не достанется, - торжествующе подумала Мадлен, - пусть ее сватают за противного рыжего Манрика». - Юноша, что у вас с рукой? Рокэ не мог спросить это, пока супруга была в кабинете. - Крыса укусила, в Лаик, - не счел нужным скрывать свое состояние Ричард. - У Арамоны крысы, и те ядовитые. Сейчас, запру двери, чтобы детвора не ворвалась. Пока Рокэ обрабатывал рану и делал перевязку оруженосцу, дверь с той стороны дергали так, что она ходила ходуном. - Будет больно – кричи, - сказал Рокэ. Ричард лишь мотнул головой. Ладно бы он тут был один, но показывать свою слабость при всех детях Ворона – это уж слишком. Едва он лег в кровать и задремал, как почувствовал, что по лицу водят чем-то влажным. Дик увидел, что возле постели стоит девочка лет пяти. - Меня зовут Амалия, я твой новый лекарь, - пропищала она, - сейчас буду лечить. Дик снова закрыл глаза.