Чайка

      Для меня родина это моя маленькая вселенная, самый чудесный и прекрасный уголок мира, оттуда не хочется уезжать, туда всегда тянет возвратиться.       Лето у нас очень короткое, но самое красивое! Вы видели когда-нибудь снег летом? Представьте, что до самого горизонта расстилается волнующееся под ветром белое море – это цветет пушица! Ромашки и синюхи густо усеивают торфяные островки тундровых озер. Прекрасные распустившиеся своими трогательными розовыми кисточками полярные ивы раскидываются пушистым ковром в этом бескрайнем море.       К началу августа лето старается накормить всех. Появляются первые спелые ягоды моих любимых морошки и голубики. Август приносит нам бессчетное количество грибов, их можно обнаружить среди мха и травы, в которой они прячутся от лентяев, а в конце лета тундра окрашивается в осенние краски, спеет брусника и шинва.       Ранний снег скоро засыплет все летние дары, и ягоды пролежат под ним в целости и сохранности, как в огромной морозильной камере.       Зима в тайгу приходит быстро: осенью уже лед захватывает в свой хрустальный плен реки и постепенно поглощает всю округу. В конце сентября в тундре наступает длительная, настоящая суровая зима. В декабре солнце уходит за горизонт и наступает полярная ночь... Мы с упоением ждем северное сияние, поражающее многие поколения нашего народа буйством красок и бесподобной волшебной красотой.       В один из таких зимних темных дней родилась я. Меня назвали Кемейа, что значит «морская волна» на языке моих предков. Мне пророчили тихую и размеренную жизнь, полную счастья и благополучия… Никогда мой народ так не ошибался, как в этот день!       Но об этом я узнала намного позже, а пока наслаждалась своей маленькой и такой захватывающей жизнью.       Мое детство, вот самая счастливая пора! Я вместе с моими братьями и сестрами собирала морошку и бруснику на болотах, лазила по скалам в поисках еще теплых, таких вкусных птичьих яиц, наслаждалась счастьем и свободой. Каждый день, что отводили мне духи, я принимала как самый драгоценный дар. Новый день был не похож на предыдущий и приносил мне радостные эмоции, а значит, баловал мою семью. Я любила прибегать к апайе* сразу же после моих маленьких приключений, забираться к нему на колени и рассказывать все то, что приключилось за день. А он сидел и улыбался своей доброй, уже беззубой улыбкой и кивал в такт моим словам, словно подтверждая, что с ним тоже так было, когда ему было столько же лет, как и мне.       Позже у меня был «жених», его звали Ыкалук* за его пухлые, такие славные щеки. Мы мечтали о том времени, когда поженимся, как мы вырастим своих детей и будем показывать им наши «тайные» места. Именно с ним я поцеловалась впервые на берегу моря. Тогда стоял холодный весенний день, он подошел ко мне и неумело уткнулся носом в шею, а потом так серьезно посмотрел в глаза, что по телу побежали приятные мурашки; он прикоснулся холодным кончиком носа к моему замерзшему носику и приоткрыл пухлые губы. Его дыхание теплым облачком залетело мне в рот, наши души соединились на этот миг, и я подумала, что Ыкалук именно тот, с кем я бы создала семью.       Но мой ата* разрушил все наши мечты. Он объяснил, что я уже посватана мужчиной из Уэлькаля*, и за меня заплатили выкуп в пятьдесят оленей – огромная плата за девочку пятнадцати лет.       В этот день мое детство кончилось.       Свадьбу сыграли летом, тундра цвела, а мое сердце умирало. Весь обряд я помню как в тумане; как забили жертвенного оленя и нас, и без того униженных и испуганных, измазали кровью невинного животного. Вглядываясь в ненавистное, перепачканное кровью лицо, я все же не смогла не заметить его карие, теплые глаза. Мое сердце дрогнуло. Возможно, великая бабушка Седна* не ошиблась, что решила посадить нас вместе в один каяк* судьбы. Ангакок* связал нас нитями, теперь я принадлежу супругу, а он мне, мы одно целое и часть друг друга, мы семья. Взглянув через плечо своего новоиспеченного мужа, я увидела, как Ыкалук смотрит на нас, на его лице маской застыло отчаяние. Прости... Я не смогу быть твоей. Я должна полюбить супруга, и что-то мне подсказывает, что это не будет так сложно, как подумалось в самом начале. Обычно после обряда ангакок предсказывал молодым их судьбу, но посмотрев на нас, он сказал: «Духи открывают мне прошлое и будущее, но они могут не доглядеть за вами, ваша судьба свершится на незнакомой им земле». Что он имел в виду, выяснилось уже через год. Поселок Эгвекинот*, центральная сельская больница.       – Я сожалею, но вы не можете иметь детей, – сухая фраза врача прозвучала как смертельный приговор.       Я уткнулась в руку своего супруга, он успокаивающе погладил меня по голове.       – Это как-то можно вылечить, исправить, наконец? – его карие глаза наполняются слезами, но он сдерживается, не хочет показать себя слабым рядом со мной, за этот год он стал для меня поддержкой, моим защитником.       – Надо лечиться и верить в лучшее, я пропишу вам лекарства, но вы же понимаете, что наши силы малы, вам нужно ехать в большой город с лучшей аппаратурой и более квалифицированными врачами.       У моего народа на женщине, которая не может иметь детей, ставят «клеймо», их называют «эскыко», это жуткое язвительное прозвище. Ты больше не женщина, ты яловая*.       Ужас овладел мной. В детстве я так часто играла в «дочки-матери», так мечтала когда-нибудь обнять свое дитя, а теперь все мечты рушились, словно неумело построенная яранга*. Но я смогу вылечиться, сделаю все, что в моих в силах. Я буду иметь детей, и мой любимый поддержит меня, не бросит, я уверена, мы справимся с этим несчастьем!