Когда земля уходит из-под ног

Время – неуправляемая, неизменимая, не возвратимая вещь. Иногда оно нудно и долго, со всей присущей ей мучительностью тянется, будто густая нуга в объятьях шоколада, и словно каждая минута даётся с непомерной тяжестью. Порой оно пролетает так быстро, подобно свободной, многокрылой молнии, что меньше, чем за мгновение, пронзает тёмное небо, точно острый клинок, что ты просто не успеваешь осознать всю его быстроту – и нет смысла бегать с ним наперегонки, всё равно проиграешь. А порой… порой время застывает, точно капли воды на морозном воздухе, останавливается, как ветхие настенные часы, всю жизнь мечтавшие о минуте покоя и вот, наконец, получившие её, замерзает, как пушистый снег на окне хрустальным узором… Вот как сейчас. Секунду назад в этом не таком уж и большом пространстве кипела жизнь, сдавливало стены напряжение: три обитательницы были во что-то вовлечены. Одна, красноволосая, сорвиголова и не умеющая контролировать себя, была поглощена паникой, чьи длинные хваткие ручища обхватили разум и душили его. Другая, черноволосая, уверенная в себе и властная особа, охвачена туманом замешательства и не понимания, она блуждала в лабиринте сомнения, спотыкаясь о подножки собственных эмоций, гнев был её плохим попутчиком, а самомнение – врагом, прячущимся за маской друга. И, наконец, последняя, беловолосая, пофигистичная и ленивая девушка, увлечённая странной забавой – проникновением под кожу своего противника, управлением его же козырными качествами, блефующая, превращающая свою слабость в страх противника, а его силу – в своё оружие, при этом терпя обжигающую боль, терпко ухмыляющаяся. Да, секунду назад они жили, сейчас – будто замерли. Время для них остановилось, как ни удивительно, по причине появления одного-единственного человека. Да, ему отдавало дань уважения даже время. Чиаки почувствовала, как сердце бьётся с неудержимым стуком; оно так не бьётся даже при появлении Гокудеры Хаято. Становится жарко, но не от возбуждения. Тело одолевает неутопимый страх; как пиявка, он въедается в кожу и высасывает из тела все жизненные силы, оставляя место лишь ужасу, от которого немеют руки, а ноги подкашиваются. На лбу вот-вот выступит пот, а мысли в голове путаются. Кунияма и не надеется на спасение, лишь бы забили до смерти с пофигизмом, а не с особой жестокостью. Жизнь может кончиться или оставить её калекой. Ни то ни другое не окрашено в розовый цвет, отнюдь, помрачено чёрным. Да, и попадёт не только ей, но и её подруге – это её вина. Это она виновата. И нужно это исправить, хотя бы Хибику уберечь от праведного гнева беспощадного грозы Намимори. «Что же мне делать???!!!» — вопрос, полный паники, проносится сквозь притуплённое страхом сознание. Адельхайт, похоже, была единственной из трёх, для которой время остановилось на долю секунды. Не более. В отличие от Чиаки она ни капли не чувствовала страха. Скорее сказать, появление этого человека вызвало у неё отвращение. Она презирала его только потому, что он был одним из тех семерых, потому что был связан с этим порочным, вымокшим в крови итальянским именем. Только поэтому. В иных причинах не было нужды. Ну и, конечно, она вряд ли признавала его авторитет – точнее наоборот, в её планах было сокрушить его. Он – наглый, самоуверенный, упрямый глупец, отказавшийся идти её путём и принимать условия, не осознавший её силы – он подлежит зачистке. Он – очередной таракан, которого Адельхайт задавит своим длинным чёрным сапогом, пронзив остриём каблука. Зато его появление наконец отрезвило брюнетку, привело в чувства, распутало мысли и собрало их в кучу. «Снова он. Жалкий Вонгола», — с отвращением подумала Сузуки, полностью восстанавливая властную и несокрушимую маску на симпатичном лице. Хибику была разгневана, если, конечно, такое агрессивно-пофигистичное состояние в отношении неё можно так назвать. Мерзавец прервал её развлечение, да как он мог! Решил стать апогеем этого сумасшедшего дня? Только его ей сейчас не хватало. Она, к своему удивлению, увлеклась играми разума с Сузуки, ей почти удалось сломать эту вульгарно выглядящую брюнетистую особу, она почти вплела в неё свои ниточки марионетчицы, но этот подлец проявил непростительную наглость и заявился сюда, заставляя Землю вращаться в его направлении. Да как он посмел! – так обломать весь кайф, свести на нет столь редкое удовольствие поизвращаться над чужим мозгом, в наличие коего в данном случае девушка сомневалась, но сути это не меняет. Хибику не боялась этого человека. И всё-таки при его виде непонятного происхождения холодок сквозил тело, что русоволосую ученицу довольно-таки напрягало, можно даже сказать раздражало. И пусть она не питала к нему чувства страха, она обходила его стороной, и он был последним человеком, с кем ей, например, хотелось бы застрять в лифте или задеть кого плечом случайно. Любой разумный человек отдавал себе отчёт в том, чем чревато столкновением с ним. Ей не нужны проблемы, плюс она человек неконфликтный и драки не воспринимает, а этот – наоборот. Его появление напрягло Хибику, но она быстро собралась: стерла с лица холодную ухмылку, глаза вновь окутала пеленой равнодушия, выражение лица стало серым и безучастным. К тому же, она действительно не начинала. Она – жертва, Сузуки – агрессор, провокатор, дебошир и хулиган – забить до смерти! «Ксо… принесли же черти дьявола…», — выругалась она про себя, выпустив часть негодования и вновь собравшись с планом выхода сухой из воды, хоть плана-то и не было: она просто выйдет – и всё. Хибари Кёя, черноволосый юноша, окутанный ароматом власти и силы, холодный, неприступный, гордый и жестокий правитель средней школы Намимори, в отличие от тех трёх не чувствовал абсолютно ничего. Ему было всё равно, да. Однако эти жалкие людишки больно расшумелись, оторвав парня от драгоценного сна, а это – преступление. Направляясь сюда, он ожидал увидеть нечто обыденное: пацаны развязали драку. Однако все его предположения пошли прахом, когда он увидел трёх девчонок, две из которых, кажется, были увлечены поединком, одна пленила другую захватом. Первых двух он узнал сразу. Чиаки Кунияма – забыть о ней было невозможно хотя бы потому, что их знакомство было забавным: она была первой и последней, единственной девушкой, желающей вступить в Дисциплинарный Комитет, в нарушении дисциплины замечена не была, капитан женской волейбольной сборной, проявляющая искреннее уважение к Дисциплинарному Комитету и его действиям. Вторая – новая знакомая – Сузуки Адельхайт, студентка, переведшаяся из средней Школы Шимон, сегодня утром нахально потревожившая его покой и потребовавшая его дражайшую обитель в своё владение. Весьма самоуверенна, смела, самомнительна и, разумеется, глупа – бросить ему вызов. Обе они… «Травоядные», — краткая и безэмоциональная мысль. А вот третья… а кто она, собственно? На ней фуку Намимори, и она, кажется, попала под атаку Сузуки, но выглядит абсолютно не тронутой этим. Лицо спокойно и пофигистично даже после его появления, испуг парень ощутить не может, хотя её вроде как держат в захвате. Можно предположить, что она подруга Куниямы. Что-то он её раньше не видел. Впрочем, Кёя был слишком горд, чтобы пытаться запоминать всех травоядных учеников Нами Чуу. Какая разница, впрочем? — Хо-хонто ни суми-мимасен, Хибари-сан!!! – вопль напуганной Чиаки удивил даже Сузуки, Хибику мысленно хмыкнула: предсказуемо. Красноголовая сорвиголова моментально опустила голову в уважительном поклоне и извинилась от всей души, искренность так и питала её голос. Хибику вымученно обернулась, пофигистично оглядела главу Дисциплинарного Комитета абсолютно неприступным взглядом и безучастно закрыла глаза: она совершенно не нервничала в его присутствии, что бросалось в глаза привыкшему к трясущимся от страха травоядным брюнету. Она была не виновата, дисциплины не нарушала, вела себя естественно. Ни перечить никому не собиралась, ни ябедничать на Сузуки – ей всё равно. К тому же, Чиаки выполнит свою роль. И до сих пор русоволосая не приняла ни единой попытки высвободиться из захвата грудастой ученицы Шимон, который заметно ослаб. Кёя, будучи человеком немногословным, благоразумно молчал: ему ещё предстояло выслушать тираду оправданий. — Хиб-бари-сан, — более спокойно начала Чиаки, ибо знала, что шум его только злит, — хонто ни гоменнасай кедо, — девушка распахнула янтарные глаза, подняла голову, готовая принять наказание, но не отказываясь от своих слов правды. – Дисциплину нарушали не мы, а она! – пренебрежительно сощурившись и развернув корпус в пол-оборота, Чиаки тыкнула в Адельхайт пальцем. Та и не шелохнулась: отрицать она ничегошеньки не намеривалась. В тот же момент Хибику, удивив тем самым Сузуки, одним движением руки высвободилась из хватки красноокой, причём так резко и внезапно – чем она раньше думала? Собственно, ждала подходящего момента. Да и выбраться стало возможным лишь благодаря тому, что появление брюнета отвлекло Адельхайт, и рука ослабла. Не думая и стоять на месте, русоволосая уверенно направилась вперед, в сторону Чиаки. Хибари наблюдал за всем происходящим. Адельхайт пренебрежительно цокнула про себя, но виду не падала. Хибику чувствовала себя уверенно, спокойствие окутывало её, равнодушие – вело под руку. Не так ведут себя при виде самого Хибари Кёи. Став чуть позади Чиаки, блондинка без интереса стала как столб. Она не виновата, ей нет смысла в это даже ввязываться. — Эта девчонка… она, будучи учеником из другой школы, ведёт себя очень неуважительно к Намимори Чуу и её учащимся! Сначала она избила членов Озеленительного Комитета, потом, когда я попыталась дать ей понять, что так нельзя, она и на меня напала, ну а после всего этого она совсем сдурела… она вообще атаковала человека, проходящего мимо… — расстроенно понизив голос, Кунияма обернулась на Хибику, потом вновь устремила ясный взор к равнодушному, каменному Хибари. – Хонто, хонто дэсу*, Хибари-сан! Если мы и нарушили дисциплину, то это по её вине. Гоменнасай! Гоменнасай! Гомненнасай!! – она вновь опустила голову в поклоне. «Надеюсь, всё обойдётся, и Хибари-сан накажет эту… эту… Я не хочу, чтобы нээ-сан пострадала . Я заварила это всё», — виновато подумала девушка. У темноокого юноши не было оснований не верить Чиаки по двум причинам: во-первых, он видел насквозь людей, а у этой и так на лице всё написано, во-вторых, она, учитывая её глубокое уважение и преданность школе, не стала бы ему врать, ведь она им восхищалась. Так или иначе, ему плевать. Кто на кого напал, зачем, почему, главное – его тишину нарушили, и теперь за это кто-то должен понести наказание. К сожалению, всё так или иначе сводится к Сузуки, ведь она как-никак студентка по обмену, и она напала на учеников Намимори, следовательно, по справедливости, ему следует забить до смерти её. Как ни иронично, но этот момент был запланировано на завтра, а инициатором его была, да-да, именно Сузуки Адельхайт, даже не он. Чёрные очи префекта одарили стальным взглядом всех троих. Чиаки, как всегда, жалкое травоядное – так прогибается; Сузуки тоже жалкое травоядное, стоит с самоуверенной миной полная самодовольства, а вот что с этой третьей? Наглое травоядное – смеет расслабляться в его присутствии. Стоит себе позади, молчит как рыба, не шелохнётся, точно скучает. И никаких следов того, что её только что атаковали, — это не осталось незамеченным орлиным взглядом черноволосого парня. Хибику передёрнуло: что за человек такой? От него исходит такая тёмная аура, что даже ей порой не по себе. Он опасен, он смертоносен. Он непредсказуем. Слухи о его жестокости правдивы, именно потому девушка не желала с ним связываться. От одного его присутствия атмосфера накаляется до предела. Самодовольный, надменный, сильный, властный, непоколебим и спокоен, каменный как скала и холодный как айсберг; он равнодушен почти ко всему, антисоциален, ярый мизантроп, беспощадности не знает предела – есть ли у него вообще сердце? – вопрос крайне спорный, хотя ответ на него почти очевиден – этот орган присутствует только физически, выполняя исключительно примитивную функцию: оно бьётся, благодаря чему брюнет живёт – не более. Плюс ко всему, он красив, хотя это отношения к делу не имеет. Хибику всё равно: на него, на Адельхайт – всё равно, только одного она предпочитает избегать, ибо жизнь ей дорога, а другую не уважает, считая глупой разнузданной девчонкой, полностью соответствующей пословице «сила есть – ума не надо», и над которой можно и поиздеваться. Вот и вся между ними для неё разница. На Чиаки ей тоже всё равно, впрочем, как и на всех остальных. И в данный момент Хибари Кёя был некстати, и поэтому хотелось ему высказать всю свою любовь, но девушка сдержалась. Да, позволила себе развлечение раз в год – и хватит, пора возвращаться к привычному, полюбившемуся образу жизни. Да и сказать брюнету «извини, но ты меня бесишь, пойди вон» — значит, собственноручно совершить сеппуку. «Возможно, оно и к лучшему… а то мало ли, до чего бы я довела её, сама бы пострадала. Оно мне не надо. Хотя появление этого мерзавца всё равно лишнее. Впрочем, дождусь кульминации и потихоньку свалю отсюда», — продумав план, сделала вывод удручённая Хибику, замученная этим днём. Сузуки Адельхайт весьма забавляла эта ситуация. Темноволосая девушка пришла к скудному выводу о том, что Намимори – это скопление идиотов, а не школа. Какие-то были достаточно ординарны, сливались с серой массой, некоторые – выделялись. И эти некоторые ей не нравились. С Хибари Кёей у фигуристой третьеклассницы были свои дела, а вот Хибику в планы не была включена, и её появление оставило неприятный осадок. Однако никакие обвинения, выплеснутые Куниямой только что, не имели для Сузуки значения – она бесстрашно уставилась на черноокого главу Дисциплинарного Комитета, не скрывая содеянное, а будто даже чванливо гордясь им. Рубиновые очи чётко отражали вызов, который равнодушный префект прочёл ещё утром. Да, Сузуки определённо бросалась в глаза, но в случае с Хибари совершенно не тем, чем можно подумать. Просто своим нахальством, беспардонностью и желанием сместить его. И даже так: ему было плевать. Парень медленно перевёл свои ледяные глаза цвета оникса в её сторону, взгляд пуст. Как ни крути, а все «улики» ведут к ней, к брюнетке. Она зачинщица, она – чужая, она будет забита до смерти. И именно это ей и нужно. Хибику с изумлением наблюдала за брюнетами. Она никогда бы не подумала, что кто-то может держаться с чернооким префектом так уверенно и бесстрашно. Она бы так не смогла, это было очевидно. И блондинистая второклассница уж точно не думала, что Сузуки – не позер, она на деле не боится школьного авторитета номер один. Этот факт немного её удручал: было бы куда забавнее, по её мнению, если бы красноглазую забили до смерти, а прежде она бы тряслась, точно напуганный зайчишка, от страха. Увы, девушка оказалась не из робкого десятка. И теперь, стоя за плечами Чиаки, которая была немногим выше, Хибику с безучастным выражением лица предвкушала, что же будет дальше. Эти двое были в чём-то похожи, нужно сказать. Кто кого? — Хибари Кёя, — уверенно и медленно, холодно и серьёзно начала Адельхайт, чуть приподнимая голову, полностью встречаясь с красивым лицом брюнета взглядом. – Эта школа полна наглых слабаков, — не очень вежливо заметила девушка, уклончиво намекая на определённую персону. «Какие слова, я сейчас расплачусь! Лучше б она головой чаще пользовалась, хотя чего нет – того нет», — подумалось Хибику злорадно. — Я обязательно очищу её, как только Комитет Ликвидации официально вступит в свои права. Я уже получила согласия последнего комитета и президента школьного совета, а поскольку ты не хочешь по-хорошему… — красные глаза Сузуки сузились, и то ли показалось Хибику, то ли в действительности в них мелькнула ненависть, — завтра будет по-плохому, — угрожающе закончила девушка, её аура стала немного темнее. Брюнет оставался непоколебимо равнодушен. — Это бесполезная трата времени, — его бархатистый баритон вымолвил монотонно. – Но поскольку ты нарушила дисциплину в Намимори, завтрашний бой считай своим наказанием, — без интереса констатировал он. Судя по всему, они до этого уже договорились… или точнее, договорилась Адельхайт, а брюнету-префекту было глубоко фиолетово. Если уж она так напрашивается – то он соизволит драться с ней, и то только потому, что она нарушает дисциплину и посягает на его нерушимые права приватизации приёмной. Как противник брюнетка явно не интересовала его, да и как человек тем паче. «Высокомерный ублюдок!» — с отвращением подумала темноволосая, поражаясь его надменности. Наказать? Её? Ха, ещё чего вздумал. — Посмотрим, как ты заговоришь завтра, — ответила на это Сузуки с высокомерием, которое вполне могло посоперничать с высокомерием грозы Намимори. «Я знала, что Хибари-сан поступит правильно. Он никогда не ошибается», — мысленно восхитилась Чиаки. «Цумана-а-аи…** Они что, даже не схватятся? Пфф, и этой кульминации я ждала? Какое разочарование. Решили выяснять отношения сами. Такое чувство, что ему уже всё равно, кто здесь что нарушал, он так или иначе собирался с ней разобраться. Должно быть, у него на это своя причина. Я не удивлена» Слух Кёи привлек тихий шорох шагов: плоская подошва сменной обуви еле слышно касалась пола. Развернув голову чуть влево, парень заметил, что одна из нарушительниц, блондинка, обойдя свою рыжую подругу, медленным, размеренным шагом, совершенно спокойно направлялась в сторону выхода. Её взгляд был равнодушен, притупленно опущен куда-то в пол, лицо точно фарфоровое: ни морщинками, ни мышцами, ни уголками губ, ни невесомым движением ресниц не выдавало никакой жизни, оно было подобно свежему, неиспорченному полотну, не знакомому с красками. Ни страха, ни волнения не было, спокойствие и равнодушие. Каждый легкий, грациозный шаг Хибику приближал её к выходу, она знала, что самое время убираться оттуда, однако на её пути к свободе стояло кое-что неприятное – Хибари Кёя. И пусть проход в раздевалке был достаточно широк, черноокий хищник Дисциплинарного Комитета не из тех, кого можно вот так просто обойти стороной. Но отчего же не попробовать? Чиаки стало как-то дурно дышать. Во-первых, он никого не отпускал. Во-вторых, кто зачинщиком бы ни был, их всё равно накажут, может, не так, как главного нарушителя, но тем не менее. В-третьих, что это Хибику делает, так уверенно шагает прямо к нему? «Неужели она…?» Выжила ли девушка из ума? Решила «поболтать» со смертью? Наскучило жить? Что она могла задумать? Брюнет равнодушно наблюдал за тем, как русоволосая постепенно приближается к нему. Шаг… и ещё шаг… и вот она от него на расстоянии вытянутой руки, они были бы совсем напротив, если бы Хибику не была слева от его руки. Вдруг девушка подняла голову, её тёмные карие с оттенком болотного глаза поднялись к равнодушному лицу префекта – страха в них ноль, только безучастность и равнодушие, поддерживаемые спокойствием. Чиаки застыла. Сузуки просто наблюдала. — Щицуре***, — спокойное и вполне вежливое слово слетело с её уст. Голос был твёрд и мягок одновременно, но что главное – он ни капли не дрожал. Едва ли на секунду их взгляды столкнулись друг с другом: почти одинаковые, оба равнодушные, но совершенно по-разному. Её взгляд – скучный, серый, неживой, спокойный, ленивый, его же – холодный, гнетущий, поглощающий, доминирующий, живой, чертовски выразительный, но не выражающий при этом ничего. И секунды хватило, чтобы девушке стало некомфортно, но смущением и не пахло, просто этот взгляд был слишком силен, хотелось тут же закрыть глаза. Собственно, русоволосая поступила альтернативно: опустив голову, она не тратила времени – продолжила шаги. И ничего не изменилось. То же спокойствие. Как так? Более того, в течении последующих секунд десяти блондинка уже была за его спиной. Буквально плечом к плечу они находились мгновение, меж рукавами их рубашек сантиметр. Так близко проходить мимо Кёи и оставаться при этом абсолютно не тронутой – вот это не осталось без его внимания. И когда девушка проходила рядом, от неё исходила та же незаинтересованность, о страхе не было и речи. Будто, хоть она и была так близко, она была далеко, огородившись от окружающего мира, от факта, что безнаказанно проходит мимо самого Хибари Кёи так близко, что можно почувствовать холодок по телу от его зловещей ауры. Это было странно. Разумеется, такого никогда прежде не было. Она же простая ученица, а все простые ученицы жутко боятся приближаться даже на десять метров, включая тех, кто до беспамятства влюблён в префекта. А она прошла так, точно перед ней обычный человек, даже не шелохнувшись. Да, это было странно. Хотя Хибари Кёя слишком равнодушен, чтобы больше полминуты обращать на это внимание. Но вот не Чиаки. Девушка была уверена, что такая «дерзость» просто так не пройдёт, поэтому, прежде чем побежать за подругой, решила перестраховаться. — Гоменнасай!!! – она вновь опустила голову. Бедняжка Адельхайт, совсем обескураженная странным поведением Куниямы, едва поборола желание поднять чернильную бровь: «За что она извиняется?» А вот Кёе такое поведение было привычно, да, именное такое, оно не было странным. – За-завтра я обязательно зайду к Кусакабе-сану насчёт наказания. Могу… мо-гу ли я идти? – спросила девушка, поежившись. «Неужели она не понимает, что чихать он хотел?» — изумилась Адельхайт. Судя по каменной реакции Кёи, то бишь никакой, ей было разрешено идти. Она была слишком жалка, чтобы марать руки, забивая её до смерти. Некоторые травоядные того просто не стоят. К тому же, не она угроза дисциплины, Кёе было самым грубейшим образом плевать. Однако её подруга, что так быстро скрылась, запомнится ему тем, что повела себя именно не так, как должна была. Он вполне мог остановить её и попрекнуть в неуважении, ведь она посмела, будучи вовлечённой в заварушку, так без спроса уйти, словно она тут и не причём, а Кёя – это так, прохожий, но проблема в том, что ему было плевать. Травоядная. Да и этот жест плохо походил на неуважение, просто он разительно бросался в глаза, отличался от «нормального» поведения. Подождав ещё несколько секунд, Чиаки посеменила к выходу, аккуратно обходя брюнета. Тот, спустя какое-то время, тоже поспешил ретироваться, не удостоив оставшуюся в одиночестве Сузуки. Золотистые лучи заходящего солнца нежно коснулись её лица – она поморщилась. Свет, попадая в глаза, делал их цвет ещё более насыщенным – она зажмурилась, проклятое солнце. Вспомнив столкновение с Хибику, девушка недовольно сжала кулак. До сих пор оставалось это приторное, ноющее ощущение проигрыша. «Эта девчонка… кто она?» Сегодняшняя битва была аномальной, ненормальной, нонсенс. И до сих про девушка не могла ничего понять. Одержав верх физически, она всё равно чувствует ущемление морально. И вопрос о том, кто же победил, где-то в глубине не даёт ей покоя, хоть великая самооценка Сузуки тщательно подавляет это чувство. «Я с тобой ещё не закончила, Кая или как там тебя», — презренно пронеслось в голове. Фрустрация – вот, что принёс этот поединок. С другой стороны, есть вещи более важные. Почувствовав дурман предвкушения дуэли с главой Дисциплинарного Комитета Намимори, глава Комитета Ликвидации Шимон довольно ухмыльнулась. **** «Чёртова Памела… тяжёлая у неё рука, ну и ну, никакой изящности!» — саркастично подумала девушка, пытаясь не закусить губу. Холодные прикосновения мокрой ткани кашемирового жилета о свежие синяки, казалось, не остужали боль, а делали её ещё более жгучей. Оглядывая свой плоский живот в зеркале женского туалета, Хибику удручённо вздохнула. Больно. Отчаявшись, светловолосая в очередной раз опустила часть жилета под струю ледяной воды, выжав его, снова приложила к синякам. Помогало скудно, нужен был лёд. Правая рука зудела, но на фоне боли в животе девушка этого не замечала — терпимо. Удовольствие – вот то, что принесло ей это столкновение. Но только моральное, с физической стороны – боль. Удовольствие, правда, было недолгим. Во-первых, она не уважала Адельхайт, потому своё моральное превосходство над ней не считала за достижение. Во-вторых, так или иначе, а в данную минуту она находилась в женском туалете, где залечивала свои раны. Это говорило о неспособности защитить себя, что не радовало. Да, возможно, она и могла неплохо драться, но по сравнению с Сузуки, она дилетант. «С самого начала у меня не было и шанса… мне просто повезло» Острая боль в животе заставила-таки скорчиться. Ладно, можно, всё равно никто не видит. «Она сильна. И ей что-то надо от Хибари. И вообще всё это как-то ненормально выглядит…» — подумалось девушке. Появление Хибари достаточно пощекотало нервы. Может, она его и не боялась, а общение с парнем всё равно удовольствия, мягко говоря, не приносило, скорее выворачивало наизнанку, сил не оставалось. Да и перспектива быть забитой до смерти не улыбалась. Одиночество продлилось недолго, услышав знакомый голос, Хибику испустила усталый затяжной выдох. — Нээ-сан, вот ты где! Ты в порядке? – взволнованно проронила Чиаки, подбегая к подруге, стоящей в одной рубашке, подвёрнутой снизу, галстук завернулся за плечо, мокрый жилет в руках. — Разумеется, Чиаки, — холодно ответила девушка, тут же перестроившись. Она выжала мокрый жилет и незамедлительно сложила его в сумку. Опустив рубашку, она поправила галстук и оглядела себя в зеркало. С виду прежняя, живая и здоровая. — Нет, ты не в порядке! Ты посмотри на эти синяки! – успела углядеть последствия Кунияма. – Тебе надо в медпункт. А, чёрт, там этот извращенец, хотя медпункт по-любому уже закрыт. Тогда в больницу! – начала девушка, осматривая блондинку озабоченно. — Мне никуда не надо, оставь это, — отрезала в ответ «раненая», вешая сумку на плечо и убирая пару прядей с лица. Это было бесполезно. — Чёрт возьми, нээ-сан! Что это было? Ты совсем из ума выжила, что ли?! Объяснись! – потребовала Чиаки, отчаянно посмотрев на подругу. — Мне незачем объясняться. — Это не смешно! Ты что, думала, что сможешь её одолеть? — Разумеется, нет. — Тогда зачем? — Успокойся, Чиаки, — холодно вымолвила блондинка. – Я просто блефовала. — Я это видела! Именно поэтому и спрашиваю: ты спятила? Это тебе не игры! А что, если бы Хибари-сан не пришёл? По сути, он тебя спас! – выпалила она на одном дыхании. — Этот факт его не красит, — монотонно последовал ответ. — Ками-сама… Я тебя не понимаю. Ты всё это терпела, чтобы показать, какая ты крутая? – вопрос убил усталую девушку наповал. «Хонто ни бака… Какое узкое мышление» — Нет, Чиаки. В жизни есть более важные вещи, чем уровень твоей крутости. Разве не ты сказала, что у меня не было шанса? Зная, что я не смогу одержать победу физически, я пришла к выводу, что одержу её морально. Не бывает неуязвимых противников, — разъяснила девушка безучастно. — Это не оправдание твоему поступку! Ты блефовала, а ведь кто знает, как она бы на это отреагировала! Она могла тебя до полусмерти избить! Ты рисковала, а просто так ты бы этого делать не стала! – воспротивилась упрямица. — Возможно, я ещё и преследовала развлекательные цели… Так или иначе, обнаружив её слабое место, я воспользовалась им как нападением, так и защитой. В итоге, результат оказался даже интереснее, чем я предполагала, — продолжила блондинка, смотря куда-то в сторону. — Очень интересный: три огромных синяка, которые могут превратиться в гепотому! — Гематому. — Какая разница! – прикрикнула рыжая, рассерженно разводя руками в стороны. — Я понимаю, нээ-сан, что всё это моя вина, я ослушалась тебя, но ты тоже хороша! Я же беспокоилась за тебя! Теперь у тебя синяки! — Физическая боль ничто. Это пустяки, — прошептала девушка. «Моральной страшиться нужно» — Ничего себе пустяки! Моо! – надулась Кунияма. – Хотя я всё равно рада, что ты уделала эту сисястую. — Разумеется, ты рада. Но не думала, что у твоего Ромео такой жуткий вкус… Его интересует силикон…? Глаза девушки расширились. — Арэ? — Ну, он же на неё глядел, хотя скорее, на её грудь. — Ты что! Нет-нет! Как ты могла вообще такое о нём подумать! Гокудера-кун не такой! Я говорила про другую су:?*()чку… — оскалившись, подумала Чиаки. – А эту вертихвостку увидела впервые. Вот развратные. Одна поглядывает на моего Гокудеру-куна, другая – на Хибари-сана! «Ну-ну…» — Смотри, на твоего Ямамото засмотрится! «Маттаку…» — Я шучу, шучу… — заулыбалась Чиаки. «Не смешно» — Чиаки, спортзал свободен? – резко задала вопрос Хибику, шагая к выходу. — Вроде тренировка бейсбольной команды уже закончилась, а что? — Давай ключи, — отрезала блондинка без эмоций. Чиаки удивилась. — За-зачем?.. Стоп, не говори мне, что ты… — Какая тебе разница? – холод пронизывает голос. — Но в твоём состоянии… -Я жду, — грозный оттенок в тоне, выражение лица серьёзное. — Хорошо, хорошо, — девушка порылась в сумке и, отыскав связку ключей, отвязала один и положила в вытянутую ладонь Хибику. В такие моменты она её боялась. – Осторожнее там. Хибику проигнорировала последнюю фразу и, подойдя к двери, обернулась, вспомнив кое-то немаловажное. — Чиаки… — тихий ледяной голос с нисходящей интонацией, — сколько раз я тебе говорила не называть меня так? – вопрос, твёрдо требующий ответа, угрожающе повис в воздухе. «Невероятно. Она заметила. Даже в том положении…» — Гомен-гомен, вырвалось… — оправдалась девушка, улыбнувшись. Хибику безмолвно покинула туалетную комнату. **** Тишина. Ну наконец-то, блаженная, вожделенная, долгожданная тишина. Свет приглушен. Ни души. Спокойствие. Умиротворение. Отдых. Люди – существа крайне утомительные, от них следует всенепременно отдыхать. Особенно таким людям, как Хибику. Социопатия никогда не была для девушки диагнозом, скорее наоборот, благом. Сегодняшний денёк мог бы вывести из равновесия кого угодно, даже странно, что девушка не успела сойти с ума. Проведя пальцем по деревянной поверхности, она почувствовала, как по телу прошли мурашки… Приятно. Руки крепко обхватили рукоять, опьяняющее ощущение силы ударило в голову. Удивительное ощущение. Здесь только она, она и её оружие. Больше ничего не нужно. Тело чувствует легкость. Галстук, удушающий на шее, лежит где-то в сумке вместе с жилетом. Ступни, облачённые в гольфы, чувствуют приятный холодок пола. И пусть боль даёт о себе знать, а рука зудит, ничто не испортит это неописуемое ощущение. В такие моменты голова светла как никогда, а разум спокоен в наибольшей степени. Умиротворение царит в душе. Девушка закрывает глаза, делает глубокий выдох. Поддавшись этому прекрасному чувству, она становится в боевую позицию. — Не думал, что застану кого-то здесь в такой час. Но в один миг спокойствие рушится, нить умиротворения обрывается. Нет смысла оборачиваться – голос и так до боли знаком. «Поверить не могу, этот день никак не закончится», — подумала девушка, медленно оборачиваясь на голос. Перед ней стоял последней человек, которого она могла ожидать увидеть. «День заканчивается тем человеком, с кого начался» *Хонто дэсу – Это правда. ** Цуманаи – скучно. *** Щицуре = Щицурейщимас – прошу прощения (прошу меня извинить). Обычно когда человек покидает какое-то место. A/N: Как я смотрю, фанфик никому кроме одного человека не интересен, комментариев нет, а в таком случае я могу прекратить его выкладывать тут. Собственно, на данный момент такое решение кажется мне вполне разумным. Так что, дороги читатели, если Вам не всё равно, а даже если и всё равно — делитесь, пожалуйста, своим мнением, положительным или отрицательным — неважно, главное — делитесь. Автор будет очень рад, а иначе он просто потеряет желание что-то сюда выкладывать.) Приятного прочтения.)))