Don't Let My Rainbow Pass Me By

      Через несколько минут сестры, вдоволь покричав друг на друга, чем несколько снизили охватившее их напряжение, вновь вернулись в обеденный зал. Мию тут же уволокла куда-то Фелиситас. «Посекретничать» - подмигнула она Мариссе. К Мариссе подошел Франсиско и принялся рассказывать о своей учебе в университете. Увлекшись беседой, девушка не замечала, что за ней внимательно наблюдает Пабло, стоявший в компании Гидо в противоположном конце зала.       - Не могу понять, как я мог ее потерять? – пробормотал себе под нос Пабло.       - Это-то я как раз понять могу, - услышал его Гидо и подумал, что вопрос был адресован ему, - я не могу поверить, что ты хочешь вернуть ее обратно!       - Думаешь, я хочу этого?       - Чего «этого»? – не понял брюнет.       - Думаешь, я хочу вернуть ее?       - Не знаю, дружище, - сунув руки в карманы брюк, ответил Гидо, - думаю, ты и сам еще не знаешь, или уже давно знаешь, но не хочешь себе в этом признаваться. Одно я знаю наверняка: весь вечер ты не сводишь с нее глаз.       - Пойду, приглашу ее на танец.       Пабло сделал шаг в сторону Мариссы, как вдруг тяжелая рука друга легла на его плечо.       - Лучше не надо. Вспомни, чем закончились ваши отношения в прошлый раз: ты ушел на долгие месяцы в запой, пристрастился к наркотикам, а она – вообще уехала из страны. – Гидо обеспокоенно всматривался в глаза блондина. – Скоро она уедет, и ты сможешь жить как раньше.       Пабло пожал руку Гидо, до глубины души тронутый его заботой.       - Я всё прекрасно помню. Вот только я не уверен, что смогу жить так, как раньше. Я вообще не думаю, что смогу жить без нее.       Пабло подошел к Мариссе.       - Потанцуем?       Он протянул руку и улыбнулся той лучезарной улыбкой, которой обычно улыбаются привлекательные молодые люди, не допускающие и тени мысли, что девушка может ответить на подобное приглашение «Спасибо, что-то не хочется». Марисса не была до конца уверенна, что же сыграло решающую роль: эта улыбка или ее желание вновь почувствовать его руки на своем теле, но, так или иначе, она молча вложила руку в его ладонь.       Марисса надеялась, что у Пабло хватит такта не вспоминать события вчерашнего дня, но, заметив, как хитрая улыбка пышным цветом расцветает на его губах, поняла, что надежды ее были напрасными.       - Ну, - нарушил молчание Пабло, прижимая девушку к себе и довольно умело ведя в танце по залу, избегая столкновения с другими танцующими парами, - так и будем делать вид, что позавчерашней ночи не существовало?       Его глаза неожиданно оказались совсем близко и устремились по направлению к довольно откровенному декольте ее платья. На нее нахлынули воспоминания о вчерашнем дне. И о позавчерашнем. Ощущая трепет возбуждения, мурашками пробежавший по ее позвоночнику, Марисса отступила на шаг назад и, стараясь, чтобы голос звучал ровно и безучастно, произнесла:       - Это ты о той ночи, когда ворвался в мой дом и напал на меня?       Его голубые глаза под длинными черными ресницами вдруг заблестели. Губы изогнулись в легкой, вызванной воспоминаниями улыбке. Рука, небрежно лежащая на талии девушки, слегка напряглась.       - Как я помню, ты не просто лежала и терпеливо ждала пока всё закончится, а была активным участником событий.       - Тебе показалось. Я проявила крайнюю степень пассивности. – Марисса оглянулась по сторонам. – И, ради Бога, говори тише.       - Что ж ты, дорогуша, тогда на помощь не звала?       - Гордость не позволяла.       - Не думал, что это возможно, но ты стала еще большей стервой, чем была.       - Как мило с твоей стороны заметить это, - просияла Марисса, - не ожидала от тебя подобной проницательности.       - Это еще почему?       - Ну-у, знаешь, это такое загадочное свойство блондинов: они или умные, или красивые. – Марисса протянула руку и со снисходительной улыбкой легонько похлопала Пабло по щеке. – Тебе досталась симпатичная мордашка.       - А что досталось Мии?       - Но-но-но, Мию не тронь! – Заулыбалась Марисса. - А Мия – исключение из правил, по-видимому, какая-то генная мутация. И ум, и красота…       - Ну надо же! – Изобразил удивление Пабло. – Какая поразительная перемена в личностных оценках Колуччи!       - Я люблю Мию, - неожиданно серьезным тоном заговорила Марисса, твердо глядя в глаза блондину, словно предупреждая о чем-то, - один Бог знает за что, но люблю. А твой мексиканский дружок ее очень обидел.       - Ты снимаешься в кино и дефилируешь в дизайнерских шмотках по подиуму. Ты любишь Мию Колуччи и не очень благоволишь к Мануэлю Агирре. – Он удивленно приподнял брови и слегка присвистнул. – Кто ты такая и что ты сделала с Мариссой Андраде?       Пабло и Марисса не сводили глаз друг с друга, поэтому не замечали, что время от времени кто-нибудь из бывших одноклассников с любопытством посматривает в их сторону. Всем было интересно, чем обернется, первая, как они полагали, встреча бывших влюбленных после трех лет разлуки. Их расставание было окутано тайной. Почему они расстались? Почему уехала Марисса? Почему Пабло бросил колледж? Ходили слухи, что Серхио даже заставил его пройти курс детоксикации организма. На эти вопросы ни у кого не было ответов, а если у каких-то индивидуумов они и были – те стоически хранили молчание, и всё оставшееся до окончания учебы время ученики пятого курса занимались игрой в испорченный телефон, выдвигая версии, одна безумнее другой. Гидо Лассен подобной ерундой не занимался и в обсуждениях участия не принимал: для него во всем виновата была Марисса, с самого своего появления в колледже доставляющая Пабло одни проблемы. И сейчас, глядя на нее, он не видел то, что видели другие. Он не видел красивую девушку с женственной фигурой, округлившимися формами и непривычно длинными волосами. Не видел молодую, стремительно набирающую популярность актрису. Глядя на нее, он видел своего друга, раздавленного и уничтоженного ее отъездом. Похудевшего и осунувшегося, беспрестанно повторяющего ее имя в алкогольном бреду. Истерзанные, воспаленные вены на его руках. Его, наполненные нечеловеческими страданиями, глаза в те редкие минуты, когда они не были окутаны наркотическим туманом забвения. Он видел три передозировки, последняя из которых едва не оказалась летальной. Именно после нее Гидо и позвонил Серхио. Поэтому меньше всего на свете он хотел их сближения, о чем и заявил подошедшему к нему Мануэлю:       - Где на нашу голову взялась эта припадочная? Пабло сам не свой с тех пор, как узнал, что она вернулась.       - Ну, еще бы! – Хмыкнул Мануэль, наблюдая за тем, как плавно и слаженно скользят по паркетному полу фигуры Пабло и Мариссы в такт музыке. – Он ее любит.       - Да. То есть… В смысле… Он – что?! Почему мне не сказали? Не может этого быть… Ты – чокнутый придурок, Мануэль Агирре, понял! Он уже давно и думать о ней забыл! Он ее не любит! – Мануэль промолчал, здраво рассудив, что на это невнятное бормотание ответов никто не ждет. – Это он сам тебе сказал?       - Ему вовсе необязательно об этом говорить. Я и так всё вижу.       Гидо поставил на поднос проходившего мимо официанта свой полупустой бокал, сложил руки на груди и воинственно уставился на Мануэля:       - Значит, так, мексиканец, давай всё проясним раз и навсегда, - угрожающе начал он, - я – его лучший друг, и мне лучше знать, кого он любит, а кого – нет.       Агирре прекратил высматривать Мию в толпе и, удивленно изогнув брови, повернулся к Гидо.       - Что за безумные фантазии? Это я – его лучший друг!       - Ты – второй лучший друг, а я – первый! Понял?! Я – первый! Я первый с ним подружился!       - Начнем с того, что первым с ним подружился Томми. – Справедливо заметил Ману. – Если ты помнишь, они дружили чуть ли не с младенчества, когда великосветские мамаши возили их розовые попки в пеленках из египетского хлопка в дизайнерских колясках!       - Возможно. Но Томми не в счет! По невыясненным причинам они теперь даже не разговаривают.       - Для меня, лучшего друга Пабло, эти причины не такие уж и невыясненные!       - Что?!       - Что слышал! – Довольно кивнул Ману, от души наслаждаясь выражением лица поверженного противника.       Ману отправился на поиски Мии, Гидо, переваривая полученную информацию, бессмысленным взглядом пялился в пространство, Пабло и Марисса продолжали свой танец и свой разговор.       - Давай, просто сделаем вид, - предложила Марисса, - что мы – друзья.       - Марисса, вот уж никогда не замечал за тобой склонности к самообману.       - Что ты имеешь в виду?       - У нас никогда не получалось быть друзьями. Вспомни. Соперники, враги, любовники – это да. А вот с дружбой – ну никак!       - Чувствую, что зря спрашиваю, но все-таки: и на каком же из перечисленных тобой вариантов ты предлагаешь остановиться? – с нескрываемым подозрением осведомилась Марисса.       - Я думаю, ты догадываешься. – Он неожиданно наклонился и провел языком от ее ключицы до уха. – Поехали ко мне, а то я начну раздевать тебя прямо здесь…       - Милый мой Паблито, - приторно-сладким голосом проговорила Марисса, - возьми свое предложение и засунь его себе в…       - Ну-ну-ну, - перебил он ее, насмешливо сверкая голубыми глазами, - без грубостей, пожалуйста. Не забывай, что ты – во-первых, хрупкая представительница прекрасной половины человечества, а, во-вторых, публичный человек!       Марисса бросила на блондина испепеляющий взгляд, который, впрочем, на него не произвел ожидаемого впечатления. Сдерживая улыбку, он продолжил:       - Я уже мысленно представляю, как ты расположилась на моей кровати в провокационной позе, а на тебе только легкий слой взбитых сливок и красные вишенки в стратегически важных местах, и этот образ безгранично воодушевляет меня.       Марисса задохнулась от возмущения. Значит, так, да? Вот же наглый тип! Значит, пока сама Марисса отчаянно борется с заполонившими ее сознание сладострастными образами, Пабло, очевидно, в этот момент серьезно и обстоятельно рассматривает возможность секса в туалете ресторана.       - Это что еще за изыски сексуального самовыражения? Впрочем, не имеет значения. Между нами больше ничего не будет.       - Да неужели? – Не поверил ей блондин, ненавязчиво приобнимая ее за тонкую талию. – Ты так в себе уверена, детка?       Почему? Ну почему он так на нее действует? Он ведь только сжал руку на ее талии, а у нее уже пульс забился в два раза быстрее принятой нормы.       - Еще раз назовешь меня «деткой» - и недосчитаешься нескольких зубов! Я всегда в себе уверена. – Заявила Марисса. – В моей профессии без этого никак.       - Ах, да, как же! Я и забыл. – Пабло презрительно фыркнул. – Твоя профессия!       - А что это ты, мерзкий супермен, - сузила Марисса карие глаза, - имеешь против моей профессии?       Тем временем, Мия, удачно атаковав одного из облаченных в смокинги официантов, а точнее его серебряный поднос с шампанским, взяла два бокала, для себя и сестры. Осторожно пробираясь в потоке людей и то и дело останавливаясь, чтобы переброситься парой фраз с кем-нибудь из бывших одноклассников, Мия почти столкнулась с Мануэлем.       - Ты прекрасно выглядишь, - смущенно сказал он после нескольких секунд неловкого молчания.       Мия почувствовала себя неуютно. Это чувство редко посещало ее. Например, когда она набирала пару лишних килограммов, и ее любимое платье сидело на ней не идеально. Или когда ей предстояло публичное выступление. Или когда ей приходилось увольнять не справляющегося со своими обязанностями работника. Или когда ее вдохновение отказывалось с ней сотрудничать, и вместо очередного дизайнерского шедевра на листке бумаги появлялись невразумительные загогулины. Но сейчас на ней изумительное платье, подчеркивающее чувственные изгибы ее превосходной фигуры, она окружена друзьями, впереди ее ждет головокружительная, по всем прогнозам, карьера в сфере fashion-индустрии. И никто не ждет от нее речи, и никого не придется лишать рабочего места. Но тем не менее, чувствовала она себя крайне неловко. А всему виной – Мануэль Агирре. Немигающий взгляд его карих глаз вызывал болезненные воспоминания и возвращал ее в тот день, когда его нелепые обвинения положили конец ее прекрасной истории любви. Мия до сих пор не могла понять, почему он тогда не поверил ей, ведь она всегда была честна с ним… ну, почти всегда. В отличие, кстати, от самого Мануэля, имевшего явно адюльтерные наклонности, особенно, если речь шла, о продюсерских дочках. Это воспоминание настолько разозлило Мию, что она быстро собралась с мыслями, одним глотком осушила бокал шампанского и нашла достойный ответ:       - Спасибо, знаешь ли, регулярные аборты, - мило улыбнулась ему Мия, - оказывают на организм женщины прямо-таки поразительный тонизирующий эффект.       - Я всегда знал, что твоя внешность имеет для тебя первостепенное значение, - в ответ Мануэль попытался ударить так же сильно, - вот только не думал, что твое тщеславие не остановит даже такое препятствие, как человеческая жизнь.       Мия вздрогнула. В его словах, помимо явного желания причинить ей боль, сквозила такая горечь, и тоска, и гнев. Она искала и находила в его глазах отголоски тех чувств, что и не надеялась больше увидеть. И Мия решила оставить свой саркастический тон и попытаться прояснить ситуацию.       - Я ни в чем перед тобой не виновата, Мануэль. Честно скажу: не знаю, что бы я делала, окажись я беременной в семнадцать лет. – Она вспомнила забавные мордашки своих племянников, и невольно улыбнулась. – Нет, наверное, я все-таки знаю, что бы я делала. Точнее, чего бы точно не делала. Но я не была беременной. Понимаешь, Ману? Не была.       Губы Мануэля скривились в неприятной, презрительной ухмылке. И Мии стало ясно, что он по-прежнему не верит ей. Она допила шампанское и поставила два пустых бокала на поднос остановившегося около них официанта.       - Это уже в прошлом. Я всё забыл. Я забыл тебя. Перевернул страницу. – Говорил Мануэль, и сам не верил своим словам. – Всё в прошлом, Мия. Ты – мое прошлое. Прекрасное и ужасное одновременно. В моем настоящем для тебя нет места.       Глаза Мии наполнились слезами. Чтобы скрыть от Ману свое подавленное состояние, она повернула голову и увидела танцующих Пабло и Мариссу. Их тела, тесно прижатые друг к другу, плавно раскачивались под музыку, двигаясь в унисон, но, судя по всему, сами танцоры были далеки от подобного согласия: они явно находились в пылу яростной ссоры. Мануэль привлек к себе внимание Мии, слегка коснувшись ее руки.       - Ты слушаешь меня?       - Поначалу слушала, а потом устала, - протянула Мия, капризно выпячивая губы, - знаешь ли, подобные высокоинтеллектуальные разговоры для нас, тупых блондинок, очень утомительны.       - Ну надо же, какая жалость! – посочувствовал ей собеседник. – Ты, если слово какое не поймешь, шепни мне тихонечко на ушко и я, по старой дружбе, так и быть, объясню.       Вернув себе старую манеру общения, когда за насмешливыми замечаниями и колючими фразами можно спрятать боль, когда не надо выворачивать душу наизнанку, оба почувствовали себя более свободно.       - Человек, который не знает, - высокомерно заявила Мия, похлопывая по раскрытой ладони сумочкой, - какую из пяти вилок надо брать первой во время обеда, не может быть для меня авторитетом в чем-либо.       - Я смотрю, ты брала уроки стервозного мастерства у Мариссы? – Мануэль издевательски хмыкнул и окинул героиню своих тайных желаний снисходительным взглядом. – Надо признать, поднатаскала она тебя здоровски!       После этих слов наизаветнейшее желание Мии, одолевавшее ее на протяжении всего разговора, крепко сжать руки на шее Агирре, достигло своего апогея. То же желание, к слову, испытывала и Марисса, только по отношению к голубоглазому другу обидчика своей сестры.       - Кто бы говорил, а ты бы стояла и молчала, потупив глазки! Сколько криков было насчет Сони, а? «Безмозглая моделька, актрисулька-неудачница» - припоминал Пабло высказывания Мариссы, - а сама-то что? Деваться от тебя уже некуда! Открываешь журнал – там ты, включаешь телевизор – опять ты! Об интернете я вообще молчу.       - Ты… ты… - от потрясения у Мариссы даже слов не находилось, - ты же музыкой занимался, а сейчас ты кто? Бизнесмен?       - Знаешь, детка, приоритеты поменялись.       - Может, еще и в политику подашься? А то как-то коррупции в стране маловато – папаша твой в одиночку не справляется! И вообще, твое какое дело? – продолжала негодовать Спирито, - как хочу, так и живу! С тобой посоветоваться забыла.       - Упаси меня Бог, тебе советы давать! Не могу поверить, что хотел провести свою жизнь с такой истеричкой?!       - Что?! Выйти за тебя замуж?! Да я ежечасно благодарю Бога, что он уберег меня от подобной участи!       - У меня, наверное, было какое-то помутнение рассудка, когда я делал тебе предложение!       - Я уже сто двадцать восемь тысяч раз пожалела о том, что встречалась с тобой!       Да… Марисса сама понимала, что прозвучало как-то по-детски, но зато искренне, от души. И вообще весь их разговор ни в коем случае нельзя назвать конструктивным и плодотворным, орут друг на друга, будто снова на третьем курсе.       - Возможно, - не стал спорить Пабло, - зато у нас был классный секс.       - О да! Наверное, именно поэтому ты не даешь мне прохода. А сам, небось, слюни пускаешь на мои фотографии.       Пабло замер. Неужели ей известно о существовании потайного ящика его стола, в котором он хранит все вырезки из журналов и газет с упоминанием о Пиа Спирито? Нет, Пабло выдохнул, не может такого быть. Даже Мануэль о нем не знает.       - Да я скорее откажусь от отцовского наследства и отрежу себе большой палец левой руки, чем снова свяжусь с тобой!       - Слава Богу! Заверим это нотариально? Ну, чтоб уж наверняка.       Пабло тяжело вздохнул и на несколько секунд закрыл глаза в тщетной попытке восстановить душевное равновесие. Ничего не изменилось за прошедшие три года: она все также могла в рекордно короткое время довести его до той черты, когда пятнадцать лет уже не кажутся таким уж большим сроком за предумышленное убийство этой мелкой заразы.       Наконец, заметив, что музыка перестала звучать, и они единственные стоят на опустевшем танцполе и привлекают к себе всеобщее внимание, парень и девушка разомкнули объятия. Бывшие одноклассники наблюдали за ними с таким интересом, будто смотрели очередной эпизод полюбившейся мыльной оперы. Отвернувшись друг от друга, блондин и рыжая едва заметно улыбнулись. Атмосфера вооруженного нейтралитета уже откровенно напрягала, поэтому открытое противостояние с радующим слух приятным бряцанием оружия было благосклонно воспринято воюющими сторонами.       Марисса хотела немного подышать свежим воздухом и успокоить взбудораженные нервы. Для этого идеально подходила пустующая в это позднее время терраса ресторана. Девушка двинулась в этом направлении. За ней шел Пабло.       - Не иди за мной!       - Где хочу, там и хожу! Ты мне не указывай!       - Отлично! Только держись от меня подальше!       - С этим проблем не будет. Ты лучше себя контролируй! Так и норовишь меня полапать!       - Придурок!       - Истеричка!       - Извращенец!       - Сумасшедшая!       - Ненавижу!       - Взаимно!       Они вышли на терассу, не сговариваясь, прошли несколько метров, чтобы их не было видно из зала, и бросились друг к другу. Пабло обхватил ладонями ее затылок, Марисса вцепилась ему в волосы. Она укусила его за губу, прижалась губами к его шее, он стиснул ее ягодицы сквозь тонкую ткань платья и крепко прижал к себе. У обоих вырвался синхронный мученический стон, как у туриста, который, заблудившись и несколько дней прошатавшись по пустыне, наконец-то смог напиться холодной, сладковатой на вкус, жизненно необходимой его обезвоженному организму воды.       В то время, как Марисса, страстно целуясь с Пабло, нетерпеливо вытаскивала его рубашку из джинсов, Мия яростно отстаивала честное имя сестры в споре с Мануэлем, который имел неосторожность заявить, что Пабло очень взбудоражен приездом Мариссы. Ничего плохого он этим сказать не хотел, но Мия, пребывающая и без того в довольно раздраженном состоянии, трактовала его слова по-своему.       - Слушай, ты, чёртов эмигрант, ты лучше мою сестру не тронь!       - Да я и не…       - И не надо, это твой отвратительный дружок ее преследует!       - Он не…       Что хотел сказать Ману, так и осталось тайной для истории. То ли то, что Пабло – вовсе не его друг, то ли то, что он, может быть, и друг, но не отвратительный, то ли то, что он не преследует Мариссу. Впрочем, Мию это и не волновало. Она уже вошла во вкус.       - Вы двое – просто мнительные, недоверчивые, неуверенные в себе идиоты! Вы не узнаете правду, даже если она свалится вам на головы, грёбанные женоненавистники!       - Я женщин люблю!       - Я и не сомневаюсь, мерзкий кактусоядный потаскун!       - Не понимаю, почему ты…       - И не удивительно, показатели твоего IQ-теста всегда были ниже среднего!       - Что?!       - Так ты еще и глухой! Я смотрю, Бог поиздевался над тобой, как и над утконосом.       От разговора ее отвлек звонок мобильного телефона, подняв трубку, Мия услышала взволнованный голос Сони, который настойчиво требовал Мариссу к телефону. Пользуясь тем, что Ману с головой ушел в раздумья, пытаясь понять связь между собой и утконосом, Мия отправилась на поиски сестры. Она вышла на балкон, и… ее кожа приобрела оттенок более яркий, чем ее платье. Хотя, выйди она на несколько минут позже, картина была бы более откровенной. В данный же момент платье Мариссы было практически снято уже наполовину, и в ярком свете луны была видна ее бледная кожа, Пабло оказался вообще без верха: пиджак был отброшен в сторону, а белая рубашка свободно болталась на одном плече. Парочка страстно целовалась, очевидно, готовясь перейти к более решительным действиям.       Мия подскочила к сестре:       - Марисса! Что ты делаешь?       - А ты не видишь? – без тени смущения, ответила рыжая, - мы разговариваем. Не мешай нам!       Блондин, оторвавшись, наконец, от шеи сеньориты Спирито, согласно кивнул головой.       - Марисса! Соня звонит, - продолжала настаивать Мия, - там проблемы с… с ними.       В следующую же секунду блондин был мягко, но уверенно отодвинут в сторону, платье приняло приличный вид, а телефон оказалась в руках Мариссы. Мия, во время разговора внимательно смотревшая на сестру, не могла не заметить, как та резко побледнела, а ее рука потянулась в сторону сердца.       - Пабло! – отключив телефон, Марисса обратилась к молодому человеку, - извинись перед всеми за нас, мы должны срочно ехать домой.       - Я отвезу вас, - пришел в себя Пабло.       - Нет! – в один голос вскрикнули сестры.       Мия и Марисса стремительно выскочили на тротуар и со всех ног бросились к такси, стоявшему на обочине. Пабло, застегивая рубашку, бежал за ними.       - Марисса, мы так и не поговорили!       - В другой раз. – Отмахнулась от него Марисса. Пабло показалось, она даже не обратила внимания на то, что он сказал. Было видно, что ее мысли витают где-то совсем не здесь. – Потом.       Автомобиль тронулся с места. И Пабло остался стоять один, посреди оживленной вечерней улицы, задумчиво глядя вслед удаляющейся машине.       - Значит, в другой раз. – Судя по его улыбке, он не сомневался, что этот «другой раз» наступит намного скорее, чем думала Марисса.       Причина подобной самоуверенности выяснилась тем же вечером. После того, как девушки приехали домой и обнаружили, что причиной всего переполоха, устроенного Соней, была незначительная аллергическая сыпь, появившаяся на шее Адриана после того, как добрая бабушка накормила мальчишек конфетами. Марисса дала ребенку антигистаминный препарат и наконец-то перевела дыхание. Вся семья, не смотря на поздний час, собралась в гостиной. Завтра утром все они, кроме Мии и Мариссы, улетали в Барилоче на неделю. И девушкам хотелось немного побыть с близкими. Соня сидела на диване и читала сценарий, который предложили ее дочери. Франко, устроившись в плетеном кресле в саду, курил свою традиционную вечернюю сигару. Хильда отправилась на кухню за печеньем для мальчиков. Мия и Марисса под руководством Габриеля и Адриана собирали на полу огромную железную дорогу. Раздался стук в дверь. И после того, как курьер вручил Франко приглашения на завтрашний прием по случаю двадцатилетия «Elite way school», Марисса, рассматривая свое именное приглашение, тисненное золотом на гербовой бумаге, принялась рассуждать о «пошлом богатстве», «привилегированном меньшинстве» и «пустой трате денег налогоплательщиков». На что Франко сказал, что раз они с Соней пойти не смогут, то Мия и Марисса должны обязательно посетить этот прием. Марисса тут же принялась возражать, но Соня сказала, что они с Франко состоят в попечительском совете колледжа, а сама Соня занималась подготовкой приема, так что кто-нибудь из членов семьи непременно должен присутствовать.       - И как это у вас получилось всунуться в попечительский совет колледжа, - подозрительно осведомилась Марисса у родителей, - который принадлежит Серхио Бустаманте?       - Мы с Морой, - ответила Соня, - состоим в нескольких благотворительных организациях.       Колуччи немного замялся.       - Вообще-то, мы с Серхио иногда вместе играем в гольф.       Марисса открыла рот от удивления. Франко Колуччи и Серхио Бустаманте играют вместе в гольф?! Пытаются наименьшим количеством ударов загнать малюсенький шарик в малюсенькую дырочку на огромном поле? И делают это вместе?! Вот ведь поистине, чудны дела твои, Господи! Воистину невозможное – возможно!       - Кстати, чета Бустаманте вместе с младшим сыном и Мануэль Агирре, - небрежно бросил Франко, - также в числе привилегированного меньшинства.       Настала и очередь Мии вмешаться в разговор:       - Я надеюсь, у ацтекского примата не возникнет проблем с выбором нужных столовых приборов?       - Конечно, нет! – Возмущенно воскликнул Франко, а Соня согласно кивнула, поддерживая мнение мужа. – Мануэль – воспитанный молодой человек!       - Конечно, папочка, - мгновенно откликнулась блондинка, - но я предчувствую, что его присутствие на банкете обернется для меня сильнейшим культурным шоком.       Мия даже не представляла себе, какое на самом деле потрясение она испытает на банкете, и что в известной мере оно будет связанно именно с Мануэлем. Марисса же заявила, что, раз на приеме будет Бустаманте, то ей там делать нечего. Нет уж, увольте, а она останется дома. С присущей ей фантазией девушка сказала, что лучше повстречается в темном, безлюдном переулке с Джеком Потрошителем, чем при свете дня и большом скоплении людей с Пабло Бустаманте. Но хватило одного-единственного ехидного замечания Мии: «Неужели Марисса Пиа Спирито Андраде Колуччи боится?!», чтобы Марисса изменила свое решение.