Апельсин

Ирина доползла до своего этажа и замерла, не в силах ни сказать слова, ни пошевелиться. В узком повороте лестничной площадки сидел Карпов и жрал апельсин. Именно жрал. Смачно, жадно, торопливо вгрызаясь в сочную мякоть. Зяму затошнило, но дар речи возвращаться не спешил. А тем более – остроумие, очень необходимое сейчас, да и всегда с ним. Карпов, конечно, шаги ее услышал, узнал бы их из тысячи, и они оба об этом были в курсе. Апельсином, вероятно, хотел на что-то намекнуть или просто побесить, да фиг его знает. Однако, увидеть то, что выйдет из-за угла вслед за шагами, не ожидал даже он. Он выронил апельсин и тут же про него забыл. Апельсин упал на пол с противным шлепком, от которого Зяму затошнило еще больше. - Что ж ты, Карпов, - пронеслось молнией у Зямы в голове, - я ж тоже смертна, человек, могу и заболеть и такой вот расписной красавицей прийти, это ведь для тебя я только всегда помогу и лишена человеческих потребностей. Ира, наконец, пришла в себя, а вот Карпов не торопился. Он стоял и ошалело хлопал глазами, переводя взгляд с разбитого лица на не менее разбитые костяшки пальцев и рукава пальто в брызгах крови. - Карпов, - рявкнула Ира, - помолчать пришел? Убирайся! - Еще раз так глазами заморгаешь, я тебе в рожу дам, как тому отморозку, что на меня напал, - она сказала это уже про себя, даже не сказала, а крикнула, - и плевать, что ты сильнее. - Зиминуууух, - протянул Карпов, - как похорошела-то… - О, в себя пришел. Вон пошел, пройти дай! Зяма, сжав в руке ключи и нелепо прикрывшись сумкой, пошла в наступление. Она рассчитывала, что, если Карпова отпихнуть, то пройти вполне можно и сил хватит. В квартиру он к ней не полезет, да и препятствовать не станет. Просто посторонится, ну и сострит, может, что-нибудь. А то, за чем пришел, может, скажет, может, и нет. Но Зяма не рассчитала многого. Сумка блокировала обзор под ногами. Силы были на исходе. После нападения координация движений была нарушена. В ушах шумело, тошнило, голова кружилась. Как бы там ни было, Зяма пошла в наступление. Возле Карпова ее качнуло, она наступила модельным сапожком на расплющенный апельсин, поскользнулась, нога поехала. Карпов среагировал быстро, сгреб ее, зафиксировал одной рукой в ровном положении вдоль стены, выхватил ключи и уже открывал дверь. Ира стояла, прислонившись лбом к холодной стене. Хотелось застонать от боли в голове и от досады. Почему ей было досадно, она не знала. Перед глазами стоял чертов апельсин и Светины локоны. Черт. Хотя ее собственное состояние, наверное, действительно, требовало помощи, но ей очень сейчас хотелось остаться одной и она многое бы отдала, чтобы увидеть Карпова с апельсинами в той больнице, а не у себя перед дверью Очнулась она у себя в спальне от ора в трубку. - Зотов, твою ж мать, - орал Карпов, - мне по барабану, где он и кто он. Хочешь, сам ее спроси! Миша, поднимай свой зад уже или я тебе кабинет взорву! Карпов кинул трубку об стену и чем-то загремел на кухне. Зяма уже не спала и молилась, чтобы Карпов побыстрее свалил и уж точно чтобы не заходил к ней в спальню. Но она опять просчиталась. Он вошел с чем-то горячим в чашке и чем-то для обработки порезов и ссадин. - Господи, Карпов, - все также про себя ужасалась Зимина, - иди уже отсюда. Только не это. Еще представить, что укроешь, донесешь или натолкаешь ветоши в рваную рану живота, это одно, а это… Нет, конечно, ты Робин Гуд, да вот только на меня это не распространяется. Голова кружилась, глаза открыть было трудно. Когда она их открывала, то смотрела на Карпова мутным и кровавым взором, так как белки глаз были красными. Он снял с нее сапоги и куртку, накрыл одеялом, чем-то намазал ссадины на лице, напоил чаем и впихнул таблеток. Надо сказать, что в больнице ей помощь оказать не успели. Был пересменок, критических травм не было, поэтому обработки ран и томографии надо было ждать до утра. Мазь Карпова принесла некоторое облегчение. Но полностью включиться в процесс и наблюдать за Карповым она не могла, хотя очень хотела. Уж очень паршиво себя чувствовала. Наконец, заснула. Проснувшись, Ира не увидела в комнате Карпова, зато увидела апельсин. Она, не раздумывая, вскочила и выбросила его в форточку. Тем временем Карпов бегал в ближайший ларек за пельменями. У подъезда перегорел фонарь. Оступившись на заморском расплющенном на асфальте фрукте, Стас растянулся в луже во весь рост и весь квартал услышал его отборный мат… Делать было нечего, пришлось опять кормить Зиминуху пельменями, но что самое страшное – стирать у нее в машине свои вещи…