Голодные игры.Сойка-Пересмешница. Огненная революция

POV Пит Я не люблю оставлять моих двух прекрасных девочек одних, поэтому решаю вернуться из пекарни пораньше, но внезапно является девушка, которая пришла на собеседование. Понимаю, что мне не помешают лишние руки, если хочу провести выходные с семьёй и с радостью провожу беседу, взяв в пекарню новую работницу. По дороге домой, меня не покидает странное ощущение, возможно, оно вызвано неважной погодой, а может игнорированием звонков Китнисс, но она должна понять, что мои дела были важными, а звонить, когда находишься практически на пороге дома, бессмысленно. Я уже пришёл к Деревне Победителей, когда, вдруг, издалека, вижу миротворцев у своего дома. Они заламывают руки каким-то снайперам в чёрной форме и масках. На спокойную ходьбу не хватает нервов, поэтому со всех ног бегу к дому, пытаясь пройти внутрь, но мне сообщают, что Китнисс и Прим всё ещё под прицелом террористов. Эта новость распаляет во мне ярость ещё больше и мне удаётся пробраться к горячей точке – детской. Сердце замирает, когда вижу прицелы, направленные на родных. Пытаюсь пройти ближе к ним, но миротворцы держат меня слишком крепко. Наши с Кит взгляды на миг встречаются, я вижу в её глазах панику. Жена пытается не выдавать себя, достойно держась перед противником. Замечаю на её теле отметины от кнута и корю себя за то, что покинул дом сегодня, не отвечал на звонки. Главными снайперами оказываются Плутарх и Боггс. Они всегда были жалкими предателями, никогда им не доверял. Все снайперы опускают оружия под давлением миротворцев, кроме одного. Хэвенсби знает, что смерти ему не избежать, но не хочет один покидать этот мир. Он переводит пистолет на Примроуз, нажимая на курок, но инстинкты защиты Китнисс срабатывают быстрее, она успевает преградить пуле путь к дочери, закрывая её собой. В следующее мгновение миротворцы стреляют в Плутарха, а вслед за ним на пол падает моя жена. POV Китнисс Я через столько прошла, чтоб защитить своего ребёнка, обеспечить ему будущее, что без сомнений встаю между дочерью и пулей, которая в одно мгновение врезается в меня в районе сердца. Падаю на пол, утопая в мучениях от резкой безграничной боли. До меня доносится бешеный крик Пита и плач дочери. Даже не замечаю, как оказываюсь на руках у мужа. У него истерика, а ведь я ещё жива, боюсь представить, что случится через несколько минут, когда покину этот мир. Вспоминаю о Прим, но Пит кладёт бальзам на душу, оповещая, что она в порядке. Внезапно задумываюсь, как могла бы сложиться моя жизнь, если б я не попала на Игры. Узнала ли я о любви Пита или о самом Пите вообще? Однозначно нет, даже если бы была возможность, я б отказалась от неё. Была бы у меня семья с Гейлом? Конечно же да, мы бы сбежали, построили домик в лесу, никто не нашёл бы наш маленький рай. Как же жизнь непредвиденна. Я нуждаюсь в них обоих. Они и составляют настоящую меня. Гейл всегда мог взять себя в руки и, не смотря ни на какие трудности, двигаться дальше, он выживет в любых условиях, стерпит боль и подставит плечо тому, кто в этом нуждается. Пит, же, живёт одним мгновением, которое продлевает на вечность, а если золотой миг умирает, то парень погибает вместе с ним. Я любила их обоих, таких смелых, сильных, любящих. Эти два парня творили мою жизнь, они оба обладали всеми теми чертами, которые я ценю превыше всего, но одинаковыми их точно не назовёшь. Я любила их всем сердцем, судьба переплетала наши истории, пока не вывела одного из игры. В этом и была разница между Питом и Гейлом, между «Всегда» и «Никогда». Сейчас я ни за что не променяю свою семью: любящего Пита, милую Прим, ворчащего Хеймитча и храброго Гейла. Ради них стоит умирать. Тем более, разве не этого я всегда добивалась? Мне никогда не было страшно отдать жизнь за своего близкого, не боюсь я и сейчас. Чувствую лёгкий, чувственный, соленый поцелуй на губах, отвечаю до последнего и навсегда ухожу даря Питу последние чувства, последний вздох. POV Пит Теперь никто не может меня остановить и добровольно отпускают. Я кричу, как ненормальный, Прим плачет, а миротворцы выпроваживают снайперов из детской, вызывают докторов. Мгновенно оказываюсь возле Кит, закрывая рукой рану от пули. Девушка стонет от боли, а я прижимаю её крепко к себе и плачу от смеси страха с беспомощностью. - Всё будет хорошо, родная. Дыши, живи, пожалуйста, - умоляю, увидев, что жена закрыла глаза. - Прим, - находит в себе силы произнести она, вновь озаряя меня взглядом бездонных серых глаз. - Ты спасла её, ты всех нас спасла, - успокаиваю жену. - Кроме себя, - вымученно улыбается она, пытаясь иронизировать, но это только прибавляет волнения. - Тебе очень больно? - Нет, - девушка подносит руку к моему лицу. – Я ничего не ощущаю, - понимаю, что это не самый лучший знак. - Я люблю тебя, - произношу через всхлипы. - И я люблю тебя, - абсолютно спокойным, нежным голосом шепчет Кит. - Останься со мной, - прошу, чувствуя, как с каждым вдохом девушка берёт всё меньше кислорода. - Ты в моём сердце, а я в твоём. Всегда, - не могу больше выносить этой пытки и аккуратно целую жену, передавая всю свою любовь. Сначала она отвечает, но, отстраняясь, наблюдаю за тем, как улыбка гаснет на её лице, в глазах потухает последняя искорка жизни, а пульс пропадает. Мой ангел вернулся на небеса с этой проклятой земли. Не хочу верить в происходящее, не могу отпустить любимую, поэтому, когда приезжают врачи и сообщают, что девушка мертва, не верю им, пытаясь привести её в чувство, но бесполезно. Обнимаю Китнисс, надеясь, что это поможет вернуть её. У меня начинается истерика, мной овладевает шок, я цепляюсь за жену мёртвой хваткой, не отдавая её тело врачам. Так проходит ещё пол часа безумства, а затем ощущаю резкую боль, которая отправляет меня мир Морфея.