Голодные игры.Сойка-Пересмешница. Огненная революция

POV Китнисс Я проснулась от уже знакомого пиканья аппарата. Надо оценить своё положение. Я пытаюсь понять, в каком сейчас состоянии нахожусь, но ничего не чувствую. Ничего это не хорошо, конечно, но всё же лучше, чем плохо. Решаю подняться, но как только совершаю это, у меня появляется головокружение, пронизывает боль в рёбрах и на местах от ожогов, все органы восприятия воспаляются, заставляя меня со стоном рухнуть обратно на подушки. - А ну быстро брось это дело – слышу строгий голос ментора – Не хватало, чтоб ты ещё больше надорвалась. - В смысле? - У тебя сломаны рёбра, вывихнута лодыжка, тебя отравили каким-то ядом, от которого нигде не было противоядия, твои руки, плечи, грудная клетка, солнечное сплетение, всё выжжено в виде твоей брошки. Это только самое основное не считая того, что мы тебя еле с того света вытащили, у тебя сильнейшее поражение на нервную систему, твоя кожа бледная и холодная, как снег и ты уже очень давно ничего не ела – Хеймитч не на шутку разошёлся. - Не кричи – внутри меня уже бушует обида, а глаза щиплет. Ничего себе, видимо с моей нервной системой, правда, дело худо. - Прости солнышко, просто накопилось всё это. Представляешь, как тяжело сначала вытаскивать вас, отбыть срок в Капитолии, потерять тебя, а потом разводить из драки твоих парней. - Можно о последнем подробней? – с недоумением прошу я. - Ох, детка. Пит и Гейл себе места не находили, не хотели покидать тебя, не ели, не спали всё то время, что ты была без сознания, ссорились, а потом всё пришло к логичному завершению ситуации. - Они что, подрались? - Да, честно сказать, захватывающе было, но мне пришлось вмешаться, и я запретил им подходить к тебе за сто метров, пока не научатся манерам. - Не научатся манерам? – насколько я помню, то это фраза Эффи. До меня начинает доходить. Они вместе. - Вы с Питом у меня уже в печёнке сидите, даже не задавай вопрос, который вертится у тебя на языке, я отвечу нет, но мы ведь оба знаем, что на самом деле это будет да. - Я рада за тебя. - А я за тебя нет, потому, что они двое всё ещё там, ждут, когда я их впущу. - Позови первого Гейла. - Хорошо – Хеймитч выходит и торжественно объявляет – Наша спящая красавица очнулась. - Надеюсь, вы её не поцелуем будили – язвит Гейл, этот разговор вызывает у меня улыбку. - Ещё слово, и я сделаю из твоего лица такое месиво, что ты навсегда забудешь слово поцелуй, поэтому, забегай и прячься, пока не поздно – указывает на палату ментор и через мгновение в ней находится мой друг. - Привет, Кискис. Как ты? - Порядок. - Я же вижу, что тебя что-то беспокоит. - Я не хочу терять ни его, ни тебя. - А ты и не потеряешь. В чём проблема? - Ты ведь тоже это чувствовал. Просто все эти годы наши отношения заглушало выживание, а когда мы оказались здесь, то начали сближаться, разве ты можешь это отрицать? - Нет, я люблю тебя. - И я тебя, но его больше, прости. - Тебе не за что извиняться, я знал. - И всё равно продолжал быть со мной? Почему? - Потому что мне не очень то и важны все эти телячьи нежности – меня смешит его фраза, и он замечает это – да, с формулировкой у меня проблемы, просто мне достаточно видеть тебя, чувствовать сердцем, то, как ты тянешься ко мне, понимать, что тебе хорошо. - Намекаешь на то, что для него лишь поцелуи важны? - Как будто мой ответ что-то изменит. - Да. - Вся моя натура хочет оградить тебя от него, но я хочу, чтоб тебе было хорошо, чтоб за тобой ухаживали, любили, ценили и всё это он может тебе дать. - Ты ведь раньше терпеть Пита не мог, с чего это вдруг положительный отзыв? - Я не верил ни единому его слову, но для чувств, слова лишние и, оказавшись тогда на операции с Битти, я понял, что был не прав по поводу его. Я хочу, чтобы ты была счастлива, выбирай сама, как ты хочешь развивать со мной отношения, только не бросай меня – Гейл говорит так, будто стоит на грани жизни и смерти. Я одобряла то, что он решил пойти за меня в честный поединок, что готов был стоять до конца, но ещё больше я прониклась к нему, когда теперь он дал мне право выбирать самой. - Я не хочу выбирать. Без тебя моя жизнь это ничто, даже с Питом. Если б в мире осталось всего два человека, я и ещё один на мой выбор, то это был бы ты. Я не хочу ничего между нами менять, а ты? - Тоже. - Пит вовсе не дистанция между нами, он ещё одна часть меня. И даже если он рядом, не переставай улыбаться мне, обнимать, держать за руку, шутить, заботиться, высказывать своё мнение, потому что для меня это важно. - Для меня тоже, но формально ты всё ещё с ним. - Да – Гейл наклоняется и целует меня в щеку. От этого у меня немного кружится голова, и я прикрываю веки. - Устала? - Нет, просто всё ещё не отошла от сна. - Пит там сидит, как на иголках, может позвать? - Да, пожалуйста – друг открывает дверь и произносит: - Мой волшебный поцелуй разбудил её только наполовину, но боюсь, остаться не смогу, меня ждут дела, не продолжишь моё дело, Мелларк? – Гейл ухмыляется, весело глядя на меня. - Ну спасибо – шепчу ему, он в ответ лишь кокетливо поднимает бровь и удаляется, а в комнату влетает обеспокоенный Пит. - Китнисс, как ты? - Всё хорошо, успокойся – я пытаюсь улыбнуться парню, чтоб он перестал нервничать, но у меня это не очень получается. - Китнисс – он неустанно повторяет моё имя, целуя шрам на моей руке. - Пит, ты можешь для меня кое-что сделать? - Всё, что пожелаешь, обещаю. - Отключи меня от этого ужасного пикающего раздражителя и помоги подняться. - Но вдруг что-то случится? - Ты обещал мне – парень делает всё, как я попросила. Мне безумно больно, но я терплю, пытаясь не выдавать своего положения. - Готово, идти можешь? - Да, конечно – я думала, что самое сложное уже позади, но ходить оказалось куда труднее, чем вставать и шагу не успев сделать, у меня начинает кружиться голова, а сильные руки Пита подхватывают меня и относят в мой отсек. Там на столике стоит поднос с разнообразной свежей едой, а на подушке находится записка «Будь осторожна, принцесса». Я улыбаюсь во все зубы. Когда я была маленькой, то Гейл по вечерам отвлекал меня от смерти папы сказкой про принцессу на горошине, а значит и сейчас, я могу найти съестной сюрприз. - Подними подушку, пожалуйста – обращаюсь к Питу. Он выполняет просьбу и находит там целый кулёк с конфетами. - Откуда Гейл узнал, что мы будем здесь? - У него глаза и уши по всему дистрикту, но дело даже не в этом, мы рука об руку выживали последние шесть лет. - Ясно, тогда давай ты покушаешь? - Нет, давай мы покушаем – намеренно подчёркиваю слово «мы». - Я не голоден. - Но ты не ел столько же, сколько и я. - Хеймитч сдал? - Не сдал, а позаботился, я настаиваю на том, чтоб мы разделили всё пополам. - Не капризничай, упрямица – ласково говорит Пит, кладя меня на кровать поудобнее. - От упрямца слышу – не отступаю я. - Хорошо, я сдаюсь – парень берёт поднос, присаживаясь рядом на просторной кровати – Давай заключим договор, ложку ты, ложку я? - Ладно – Пит берёт себе ложку меньше моей, но это хотя бы сдвиг. И тут я вспоминаю, почему попросила парня поднять подушку, а не сделала это сама. Мои руки ужасно болели. Для меня было огромным трудом их поднять, но движения вообще были немыслимыми. Пит видит мой грустный взгляд, он понимает его причину и старается отвлечь меня от грусти. - Так, давай-ка вспомним нашу хронологию. Сначала я бросил тебе хлеб, потом ты спасла и накормила меня… - Ага, отравленными ягодами – перебиваю его я, меня изнутри пожирает вина. Он так заботится обо мне и всегда заботился, а что получал в замен? Только грубость и холод. Когда я поднимаю на него взгляд, то тоже вижу в его глазах то же самое, что творится и внутри меня. Я не понимаю, за что он себя винит, но потом в животе предательски урчит. - Так вот – прерывает Пит образовавшуюся тишину – теперь моя очередь кормить тебя, хорошо? - Хорошо – на этот раз я не притворствую и изумляюсь, насколько легко мне даётся искренняя улыбка. Мы съедаем всё на подносе, а потом переходим к сладкому, тогда я предлагаю игру: - Давай поступим так, по очереди будем говорить факты о нас, друг о друге, если это окажется правдой, то будем съедать сладость противоположного, а если факт – ложь, то спустя минуту съедим конфету сами, чтоб подсластить грусть. Только всё должно быть честно. - Хорошо, начинай – Пит достаёт мармеладку. - Ты подрался с Гейлом из-за меня – парень кладёт приз мне в рот, а я открываю новый фантик. - Тебя прожигали в Капитолии твоей же брошкой. - Приятного аппетита – я подталкиваю ему маленькую шоколадку. - Я до последнего не хотел в это верить, знаешь, давай сейчас её скушаешь ты? - Правила есть правила. - Они созданы для того, чтобы их нарушать. - Твой отец сдал? – весело копирую Пита, который суёт шоколад мне в рот. - Наш разговор и поцелуй на Арене, на пляже были ложью – проходит минута, а от парня никакой реакции, я вся искрюсь от счастья, закусывая ириской. - Ты отказалась от всего, что между нами было по собственной воле, не хотела иметь со мной больше ничего общего, ненавидела меня. - И у меня прекрасно вышло тебя в этом переубедить, но на самом деле мои чувства были абсолютно противоположными – я боюсь поднять глаза – так что теперь не я одна сладкоежка – он берёт себе трюфель – Давай сделаем перерыв и возьмём по одной просто так. - Давай – по голосу слышу, что он счастлив. Мы берём себе одинаковые конфеты, а потом одновременно задаём друг другу заветный вопрос: - Ты меня любишь, правда, или ложь? – первое время мы находимся в полной растерянности, а потом по инерции тянемся друг к другу, утопая в сладком поцелуе. POV Пит Наше мимолётное соединение перерастает в нечто большее. Я сажу Китнисс к себе на колени и начинаю исследовать каждый сантиметр её тела, но когда добираюсь до солнечного сплетения и рёбер, девушка мгновенно забывает о страсти, судорожно сглатывает, укусив мою губу. - Что не так? - Всё хорошо, просто, так вышло – она смущённо отводит взгляд, видно, что она немного скривилась. Звучит предупреждающий вечерний звонок – Знаешь, после следующего выход за дверь будет нарушением закона. - Ты права, пойду, отнесу эту посуду, пока там тараканы не завелись – отступаю я, давая девушке время подготовиться к расспросу. Когда я возвращаюсь, из душа доносится всхлип. Закрыв дверь, прислушиваюсь снова, но в ответ слышу только поток воды из душа. Возможно, показалось. Когда она выходит из душевой, я не могу понять, в чём подвох. Почему ей так тяжело идти. Ну, я её донёс в первый раз потому, что голова закружилась, но, а сейчас то что? С ней же вроде ничего не происходило. Она ведёт себя странно в последнее время. Я включаю голову и думаю, что могло стать причиной такого подавления, в памяти вновь вспыхивают её крики из камеры пыток. Меня охватывает немой ужас. Что они могли ей такого сделать, что она не может ноги передвигать? - Что с тобой? – налетаю с расспросами на Китнисс только вышедшую из ванны. - Ничего – она пытается не придавать значения своему состоянию, делая непринуждённый вид. - Ты не умеешь врать – от нервов я срываюсь на крик. - Наша игра подтвердила обратное – язвит девушка – Я наверно пойду, найду другой отсек – она собирается уходить, я её обидел, идиот. Зачем накричал? Китнисс уже тянется, чтоб ввести код, но не делает этого. - Пит – шепчет она, я подлетаю к ней, её ноги подкашиваются при звуке последнего звонка, я ловлю её. Она обхватывает меня ногами, прижавшись всем телом. - Прости, моя хорошая. Просто не выношу мысли о том, что тебе плохо, а я даже не знаю что с тобой, может я смогу чем-то помочь – мы садимся обратно на кровать – Расскажи мне. - Нет, не могу – она начинает дрожать. - Милая, я же с тобой, рядом – начинаю целовать её везде, помогая расслабиться. - Перед тем, как мы встретились в клетке, ты писал моё имя кровью на стенах тысячи раз, потом ко мне принесли огонь и золотую брошь. Символично, правда? А потом…- она не может говорить дальше, но позволяет покрывать поцелуями всё тело, я дохожу до футболки и стягиваю её, оставляя девушку в одном белье. Моя любимая вся в ожогах. Я готов весь мир на части разорвать. - Ты говорила кому-то ещё? - Нет. - Надо оповестить всех врачей, они найдут какое-то средство, чтоб не было так больно – я собираюсь уходить. - Ты – моё лучшее лекарство – она не отпускает. Я не могу ей противиться, вспоминая, какая у девушки была реакция, когда я покинул её в прошлый раз. - А с ногой что? – указываю на бинт. - Вывихнула, неудачно перехватила стрелу, всё нормально – она прижимается губами к моим губам, проводя по ним языком, заставляет раскрыться и впустить её внутрь. Мы ласкаем друг друга долго и нежно. Она такая хрупкая, не хочу её больше отпускать, не хочу, чтоб она плакала, страдала. Она храбрая, добрая, любящая. Она заслужила счастливую жизнь. Её фраза прерывает мои размышления: - Тебе не противно целовать ошпаренную, психованную убицу? - Нет, мне не противно растворяться в смелой, совершенной, нежной спасительнице. Ты прекрасна. Я люблю тебя. - Я люблю тебя – она становится ещё ближе, передавая через поцелуй всю глубину своих чувств. Спустя некоторое время, Китнисс прервала наши любовные ласки и остановилась, прикрыв веки, но не разорвав соединения. Я улыбаюсь сквозь заторможенный поцелуй. - Давай поспим? - Хорошо – мы устраиваемся поудобнее, я сжимаю Китнисс в крепких, но в то же время заботливых объятиях, ограждая от всего мира – Не хочу, чтоб это кончалось. Каждую ночь бы так засыпала. - Ничего не кончится, всё только начинается. - Да, но любовь на расстоянии не мой конёк, хотя нас будут разделять лишь несколько отсеков. - А такое расстояние между нами, как сейчас, тебя устраивает? – целую её в лоб. - Идеально – она потихоньку засыпает. - Значит, нет нужды переезжать – девушка смотрит на меня зачарованным взглядом. Я её люблю, она меня любит и весь мир подождёт. Мне хочется раствориться в этом моменте и продлить его целую вечность.