Дни в свете...

За последнюю неделю они не нашли ни одного выжившего. Рано или поздно им придётся прекратить поиски — через ещё один день или через ещё одну неделю. Возвращаться раз за разом в город было просто опасно: немногочисленные здания, оставшиеся стоять после взрыва, угрожали рухнуть в любой момент, да и кто знал, какая отрава могла быть в воздухе и в покрывавшей всё пыли? Да и был ли вообще во всём этом смысл? Топлива для Арчи оставалось совсем немного, а из Вашингтона до сих пор не было никаких вестей, и радио не ловило никаких сигналов. Может быть, никого больше просто не осталось, и они лишь оттягивали на несколько недель или даже месяцев неизбежный финал, перебиваясь скудными запасами еды и медикаментов, обречённые один за другим умереть от истощения. Последний выживший, которого они нашли, всё равно уже был не жилец. Его взгляд бесцельно блуждал, не фокусируясь ни на чём; судя по всему, он даже не понял, что его спасли. Он прожил ещё всего несколько часов, заходясь кашлем и отхаркивая какую-то густую серую жижу, пока наконец не умер. Дэн не мог на это смотреть. Эдриан, напротив, всё это время сидел рядом с умирающим и что-то говорил ему — так тихо, что Дэн различал только его успокаивающие интонации, но не мог разобрать ни слова. Глаза Эдриана при этом выдавали крайнюю степень утомления, но Дэну далеко не сразу удалось заставить его вздремнуть. — Что ты сказал ему? — спросил Дэн позже, во время очередной вылазки в город. — Я соврал, — ответил Эдриан, прикрыв глаза. Начинало темнеть. Нужно было собрать их группу и возвращаться в убежище; продолжать поиски в сгустившихся сумерках было бесполезно. Эдриан стоял у входа в полуразрушенную церковь через дорогу от Дэна, и тот двинулся к нему, пробираясь между обломками, на месте которых раньше стоял дом. В этот момент он услышал звук, скорее даже глухой гул, отдававшийся в груди и шедший, казалось, из самых недр земли. Однако затем Дэн сообразил, что звук шёл не снизу. Он шёл сверху. Это был огромный обломок — то ли балкон, то ли кусок лестничного пролёта, — и он падал вниз, чёрт возьми, он падал вниз, и Дэн не успевал, никак не успевал ни крикнуть, ни добежать... Эдриан даже не попытался отступить в сторону. Он лишь посмотрел вверх и остался стоять на месте, скрестив руки на груди. Дэну показалось, что он молился в этот момент. Он не был уверен, действительно ли Эдриан заметил опасность слишком поздно, но за всё то неожиданно короткое, ускользающее сквозь пальцы время, оставшееся у них, он так и не решился спросить. * * * В убежище следить за временем было трудно, но Дэн выучил новый способ. Он отмерял теперь прошедшие минуты и часы по писку приборов и слабому звуку дыхания, по чётким шагам доктора Майер, разносившимся по больничному отсеку, по долгим, полным сочувствия взглядам, которые она бросала на него, проходя мимо. Ладонь Эдриана была тёплой и успокаивающе крепкой. Это было похоже на издевательство. Несколько раз он даже приходил в себя. Первый раз среди ночи, уже после полуночи; Дэн не сразу понял, что на него внимательно смотрят. — Есть новости? — прошептал Эдриан. Дэн моргнул, ощутив приступ паники, — как, как можно ответить человеку, что нет, его не могут спасти? — но затем осознал, что Эдриан спрашивал не об этом. Он просто хотел знать, вышел ли кто-нибудь на контакт, близко ли уже подмога. Это было так… типично для него. Даже находясь при смерти (о Боже), он всё равно жаждал быть в курсе происходящего. Дэн просто покачал головой в ответ. Больше Эдриан не сказал тогда ничего. В следующий раз, впрочем, Дэн сглотнул и выдавил из себя улыбку. — Представляешь, — сказал он, — мы получили сигнал. На западном побережье остались выжившие. У них даже есть транспорт, так что помощь на подходе. Всё будет хорошо. Голос Дэна был неестественно жизнерадостным, и в прежние времена Эдриан смерил бы его снисходительным взглядом, выражая недоверие. Однако теперь он лишь мягко улыбнулся и закрыл глаза. Когда три недели спустя Дэн наконец услышал голос сквозь радиопомехи, он испытал чувство благодарности. Не потому, что у них появился шанс выжить — а потому, что это означало, что он, по крайней мере, не соврал Эдриану.