Однажды в Калифорнии

С самого утра день не предвещал ничего хорошего. Будильник не зазвонил вовремя, благодаря чему я получила выговор от своего начальника, мистера Бёрнса, вообще не отличающегося мягким нравом. Я думала, будильники ломаются только в кино… Господи, сколько раз я мечтала о том, чтобы он скончался одним прекрасным утром! Но он, как назло, работал так усердно, словно его собрали в тот день, когда луна была в знаке Козерога. Надо же было ему отбросить свои коньки, то есть стрелки, в тот самый день, когда на десять было назначено наиважнейшее совещание? То самое, к которому наш отдел готовился целый квартал. Отхлебнув наспех сваренный кофе, я взглянула на экран телефона: четыре новых сообщения от Джастина. Я удрученно покачала головой, примерно представляя, что в них. Варианта было, в общем-то, всего два: «Детка, ты была права насчет нее… Она невероятно глупая. Я еле дождался конца ужина, чтобы сбежать!» или «Боже, она восхитительна, словно только что распустившийся подснежник! Она согласилась на второе свидание!» Ну, еще бы она не согласилась… Если бы это было так, то ей бы больше подходил вариант номер один. Сейчас я вертела телефон в руке, не слишком желая посмотреть, что там, поскольку я точно знала: при варианте номер один сообщение было бы только одно. А тут целых четыре… И все, как одно, наверняка пестрели такими комплиментами, каких я не слышала ни от одного мужчины в свой адрес. Вообще-то, максимум, что я слышала: «А ты ничего». Джастин, и тот, делал мне комплименты чаще, чем те, с кем мне не повезло встречаться. На самом деле, он всегда говорил искренне, и его глаза даже светились, но, полагаю, совсем не тем светом, который исходил от него, когда он смотрел на очередной «только что распустившийся подснежник». А еще, он всегда замечал мою новую прическу, и новое платье, и новые туфли. Даже туфли, представляете? Я ни разу не слышала от него, что мне что-то не к лицу, тогда как все мои подруги в один голос твердили, что вот именно эта блузка меня полнит. Кому я должна была верить? Конечно ему, потому что я буквально смотрела ему в рот, что бы он ни говорил, и что бы он ни делал. Я поверила бы ему, даже если бы он сказал, что Земля вовсе никакая не круглая, а самая что ни на есть плоская, и держится на трех китах… Инвестиционная компания, где я работала, находилась довольно далеко от моего дома, и хотя я и летела на работу так, словно за мной гнались черти, я все же опоздала на совещание почти на полчаса, ловя возмущенные взгляды, и пробираясь к своему месту в большом конференц-зале. Возможно, все смотрели на меня так странно еще и потому, что я выглядела так, словно побывала в недельном запое. Ну да, вчера вечером я выпила бутылку сухого красного. Да, одна. Да, целую бутылку. Да, я ревела. Как это нередко бывало в последнее время. Чем дольше мы с ним общались, тем тяжелее мне было. Наверное, сначала во мне жила надежда, что однажды он заметит, что мой странный взгляд вызван вовсе не моей рассеянностью. Но время шло, а подснежников становилось все больше. Они, в буквальном смысле слова, сменялись каждый месяц. И это в лучшем случае. Мои подруги, Зои и Лесли, считали, что мне стоит влюбиться в кого-то другого, поскольку Джастин уж слишком любвеобилен. Но разве мне было подвластно самой выбирать, что к нему чувствовать? Каждое мое утро начиналось с мысли, что пора прекращать этот балаган. И я уже всерьез была готова прекратить всякое общение с ним. Но потом в моей тихой квартирке раздавался звонок, после которого я, глупо улыбаясь, начинала крутиться перед зеркалом, как заведенная, чтобы через час, открыв перед ним дверь, услышать: — Детка, ты просто великолепна сегодня! И я краснела, глупо смущаясь. Пока он не добавлял, заговорщицки подмигивая: — Кому-то очень повезет. После этой фразы, стандартной и регулярной, как утренняя чистка зубов, мои плечи опускались от тяжести понимания: он не воспринимает меня, как женщину. Я что-то вроде холодильника, к которому ты идешь, когда у тебя проблемы. И вот сейчас я сидела в конференц-зале, среди сотни таких же, как я, представителей офисного планктона. Пока начальник моего отдела презентовал отчет, который готовила я, я быстро перебирала пальцами по маленьким клавишам своего Блэкберри, строча ответ: «О, дорогой, я так рада за тебя! Должно быть, она и вправду особенная» Ага. Они все были особенными. Мне пришлось зажать пальцем динамик смартфона, когда из него раздались торжественные трели. Ну и какого черта я не перевела его в беззвучный режим? «Малышка, давай поужинаем сегодня вместе? Мой знакомый открыл очень милый ресторанчик в Студио-сити» — высветилось на экране. Я закатила глаза. Еще один вечер, когда мне придется выслушивать дифирамбы. О другой девушке. «Я не против» — написала я. Была ли я против того, чтобы провести очередные полтора часа за пристальным разглядыванием его прекрасной улыбки? Конечно, нет. Я мечтала только о ней все то время, пока тянулось совещание. «Отлично, я заберу тебя в семь» — ответил он, и добавил большие красные губы в конце сообщения. Господи, как все это было комично! Если бы мой сосед по креслу, тщедушный потный мужичонка лет сорока, заглянул в экран моего телефона, он бы наверняка подумал, что я договариваюсь об ужине со своим бойфрендом, который явно без ума от меня. На деле же, мой якобы бойфренд мечтал о прекрасной блондинке. Или брюнетке. Я забыла это уточнить. Нет, первые раз двадцать, я, конечно, интересовалась этим сразу же, как только он сообщал мне о ней, восторженно брызжа слюной, пока мы ели мороженое, неторопливо прогуливаясь по пляжу. Или когда он составлял мне компанию в очередном рейде по Икеа. Или когда мы шли в кино, где ему приходилось арендовать весь зал, чтобы спокойно досмотреть фильм, не отвлекаясь на просьбы об автографах. Он был достаточно занятым человеком, чтобы иметь возможность потратить хотя бы пару часов на неспешную прогулку. Однако должна признать, мы встречались довольно часто. Хотя каждая наша встреча неизменно омрачалась оравами назойливых фотографов. С тех пор, как мы познакомились, пресса почти безостановочно пыталась нас свести. Однажды, я узнала из газет, что я беременна. Не так уж много женщин в мире узнают о собственной беременности из прессы, а не от своего гинеколога. Помню, как Джастин тогда спросил, кого я больше хочу: мальчика или девочку. А я всего-то хотела новые туфли… Нас ссорили, мирили, женили и даже тайно разводили, хотя ничего из этого никогда не случалось в действительности. Никто не верил нашим заявлениям, что между нами исключительно теплая дружба, что крайне любил подчеркивать Джастин, пока нам просто не надоело что-то кому-то доказывать. Это продолжалось около года. А потом… То ли потому, что во время наших встреч самым романтичным жестом с его стороны было отеческое похлопывание по моей спине, то ли потому что каждый месяц у него появлялась новая подружка, но даже папарацци поняли, что я не объект его романтических воздыханий. Как бы мне этого не хотелось. Его поклонники отнеслись к нашей дружбе по-разному, но в основном, они меня ненавидели. На мою электронную почту до сих пор регулярно приходили письма разного содержания, вроде: «Оставь щеночка в покое, грязная тварь», «Тебе нужны только его деньги, шлюха», или даже «Оторвись напоследок, ведь жить тебе осталось всего несколько дней, никогда не знаешь, когда тебе на голову упадет кирпич». Джастин много раз предлагал нанять для меня охранника, чем неизменно вызывал мое недоумение. Как-то раз я заметила странного мужчину, который шел за мной от самого моего дома и отстал, как только я вошла в офисное здание. Однако вечером я встретила его снова. Ближе к дому, когда он все еще шел за мной, я всерьез напугалась и пошла быстрее. Мужчина тоже ускорил шаг. И я бы наверно сошла с ума от страха, если вдруг не заметила одну странную вещь: он не смотрел на меня. Ну, то есть когда я оборачивалась, он прикидывался обычным прохожим — останавливался, чтобы понюхать цветы, или просмотреть свежую прессу у печатного киоска. Это дало мне понять, что он не собирается меня поймать, он просто следит за мной. Разгадка нашлась довольно быстро. Да, это Джастин, устав от угроз в мой адрес, и игнорируя мои отказы, нанял телохранителя, который должен был незаметно меня сопровождать. Не знаю, где Бибер его нашел, но быть незаметным у этого двухметрового детины получалось хуже всего. Были, правда, и те, кто искренне желал, чтобы мы с Джастином были вместе. Правда, такие письма приходили в сто раз реже. Однажды утром в своем почтовом ящике я обнаружила маленькую милую открытку. В ней была наша с Джастином фотография из Дворца Дожей в Италии, в котором мы однажды побывали. На ней он обмахивает меня веером с пушистыми белыми кисточками, а я отбиваюсь от него. Мы оба смеемся и смотрим друг на друга. Внизу, под фото, каллиграфическим почерком была выведена надпись: «Счастье за веером не спрятать». Но как бы мило все это ни выглядело, ни его фанаты, ни пресса, ни я сама, никто не мог изменить того факта, что он видит во мне лишь друга. Так что мне оставалось только плакать по вечерам, а единственным мужчиной, который таял в моих руках, был молочный шоколад.