Чужой

Что движило им сейчас? Гнев, ярость, злость, разочарование или он просто сломался под всем натиском проблем, которые в последнее время свалились на него огромной лавой, не давая шанса на выживание. Его жизнь стала слишком насыщенной, нет времени, чтобы просто сесть перед камином и отдохнуть. Летом у него были съемки в кино, сейчас, совсем скоро у него начнется тур, потом подготовка к большому сольному концерту, а еще "Голос", который вместе со своим началом вернул в его повседневную жизнь её. Наверное, только последний факт заготовляет его искать во всех остальных только лучшее, ведь она всегда ему говорила, что во всем есть хорошее, только она научила его улыбаться и радоваться жизни, несмотря, не на что, как она. И сейчас, мысль о том, что он может потерять ее, упустить лишь из-за того, что эта лавина была слишком быстра, он не успел подготовиться, он не был готов. Одна мысль о том, что когда он в очередной раз захочет прикоснуться к ней, а она скажет ему "нет", заставляет его сердце сжиматься и замолчать в тишине всего мира. Он зол, но на кого? На себя, за ту слабость, что он сейчас позволяет себе? За то, что не сумел выдержать, упал, сломался. На Полю? На её прекрасное умение появляться в самый ненужный момент? За её мудрость, которой она иногда может понять его поступки лучше, чем он сам. За то, что он любит ее, но нет, нельзя быть вместе, слишком много преград. На Юлю, которая является одной из самых больших преград? За то, что за все те пять лет, что они вместе он привязался к ней настолько крепко, что сейчас этот узел между ними не может развязать ни он, никто. На Яну, которая вечно говорит ему, как нужна правильно жить? За то, что она с первого дня невзлюбила Пелагею? За все те лекции, что она может читать ему часами, лишь бы у него что-нибудь отложилось в голове. На жизнь, которая слишком хороша для окружающих, но на самом деле она одна сплошная трагедия? Те пару метров, что разделяют его гримерку и ее, показались ему сейчас вечностью, а секунды, что он простоял около ее двери, казались годами, веками. "Просто открыть дверь, прижать к себе, попросить прощения и сказать какую роль она играет в твоей жизни. Давай, ты сможешь, ты же не тряпка", - голос внутри него, кажется, сейчас тоже был против него. Новый поток злости на самого себя, заставил его сжать руки в кулаки и через мгновение открыть эту чертову дверь, так резко, грубо, быстро, решительно. "Он тут", пронеслось у неё в голове, когда дверь за ее спиной распахнулась и наполнила комнату его тяжелым, сбивчивым дыханием. В голове ее сотни вопросов, сотни почему и зачем, но она не знает ответа. Она даже обернуться к нему не может, а может, не хочет, боится? Боится вновь взглянуть в его глаза, растаять и вновь поддаться на его чары. Карие глаза его, казались сейчас какой-то черной дырой, попав туда однажды, ты уже не вернешься. И, кажется, что она для себя она уже все решила, пора заканчивать, но один толчок с его стороны и она вновь подает в бездну, пытаясь спасти, но поздно. Пару секунд и в комнате становиться тихо, уже не слышно его дыхания, уже не слышно биения ее сердца. Его взгляд прикован к её прекрасно фигуре, ведь сейчас она стояла к нему спиной всего лишь в одном нижнем белье. А она же, кажется, уже и забыла, что сейчас стоит полуобнаженная. Сейчас для неё это было не важно. - Что ты тут забыл? - тихо спросила она, оборачиваясь к нему лицом и прикрывая свое тело черным комбинезоном, который пока висел на вешалке. Дима пришел как раз тогда, когда она смыла весь подпорченный слезами макияж и начала переодеваться, - Дим, если ты пришел просто постоять, то уходи, мне надо переодеться, - сказала Пелагея, приобнимая свою талию рукой, дабы прижать черную ткань поближе к себе. - Поль, я хотел поговорить, - как-то по-детски робко произнес он. Вся его злость, гнев, ярость, все тут же исчезло при виде неё. То ли её обнаженное тело на него та подействовало, то ли она сама и ее голос, который, как растворитель, растворял в себе все отрицательные эмоции внутри него, - Почему ты плакала, Поль? - спросил Дима, присаживаясь на диван, давая понять, что уходить он не собирается. - Из-за чего я плакала? Я не плакала, просто выпускала наружу все те эмоции, что ты приносишь вместе с собой, - ответила она, как ни в чем не бывало и, вновь развернувшись к нему спиной, она прошла за ширму, которая стояла в углу комнаты,- Я просто устала, Дим, понимаешь? Я больше не могу, - тихо прошептала она, упираясь лбом в стену, чтобы хоть как-то удержать внутри себя слезы, которые вот-вот готовы были вновь вырваться наружу, а ей сейчас этого не нужно. Она не хочет, чтобы он видел ее слез, она не хочет, чтобы он видел её минутную слабость. Нет, она сильная! - Что ты этим хочешь сказать? - наверное, именно этих слов он боялся больше всего. Её "я больше не могу" эхом отдавались в его подсознании, заставляя понять, что он вот-вот её потеряет, может быть, навсегда, - Поль, не молчи! - прикрикнул он и, вскочив с дивана, он подошел к ширме, где его любимая блондинка стояла в одном белье, уткнувшись в стену. Внутри все сжалось, а мысль о том, что он причина ее слез, терзали его сознания, не давая покоя, - Пелагея, черт возьми, ты же не хочешь сказать, что на этом все? Ты же не сможешь просто так взять и оборвать нашу связь! - и вновь на повышенных тонах произнес певец и, одним рывком развернув ее к себе, он заглянул в её серо-зеленые глаза, которые казались, были обесцвечены. Нет, они были по-прежнему серо-зелеными, но не было того счастья и детской радости, которые всегда будто оживляли её глаза, придавали оттенок доброты и любви. - Смогу, я смогу, Дим, - прошептала она, отпуская свой комбинезон из рук, который вскоре бесшумно упал между ними, - Я буду реветь целыми днями, я буду винить себя за это, но уйду, - все так же шепотом говорила она, то ли сама не верила в то, что сможет, то ли очередная близость с ним, заставила её вновь усомниться в своих же словах, - Я отпущу тебя, Дим. Я уйду сама. - Нет! - гневно произнес Дима и одним рывком, прижав её тело к своей груди, он вновь окунулся лицом в её волосы, давая понять и ей, и себе, что она для него больше, чем подруга, с которой он спит. Для него она больше, чем коллега. Для него она больше, чем жизнь, - Я не смогу, Поль! Я не отпущу тебя, не уйду, буду вечно рядом. Ты стала моим воздухом, я не смогу без наших ночей, твоего стона и нежный поцелуев, понимаешь? Не смогу без твоего смеха, взгляда, улыбки. Ты больше, чем просто подруга, я не смогу, - последние три слова он прошептал её на ухо, после чего легонько прикоснулся губами к её шеи, давая понять, что она его и только его, - Ты не уйдешь от меня, - сказал Дима, поднимая на неё свой взгляд и не давая шанса ответить на свои слова, он накрывает её губы нежным поцелуем. Требовательным, решительным, страстным, но нежным. - Уйду, когда нибудь уйду, но не сейчас, - и вот опять, она вновь сорвалась с этой скалы собственного мнения и уважения, и вновь стремительно падает в его бездну, отвечая на его поцелуй, поддаваясь его ласкам, которые она так любит. - Никогда, - в тон ей ответил Дима и, проведя своими рукам по её оголенной спине, он быстро добрался до застежки лифчика, будто говоря ей, что она на сегодня только его, что она навсегда только его. Но и Пелагея вроде бы не против, она ловко изгибается у него в руках, отбрасывая голову назад, давая Дима больше места для поцелуев на ее шеи, отстраняясь от стены, давая ему шанс покончить с этим замком. Её же палицы нервно пробегают по его торсу, по пути растягивая пуговицы на его рубашке, которую он только-только одел. И вот когда её лифчик и его рубашка, валялись на полу, а её рук пытались справиться со штанами, оба поняли, что все, они уже никогда не смогут покинуть свой маленький интимный мир, они уже никогда не выберутся из этой черной ямы непонятных отношений. - Господи, в гримерке, да мы психи, - прошептала Пелагея и одним рывком сорвала с него черные, узкие штаны, которые так же быстро заняли свое место на полю, рядом с остальными вещами, - Ты плохо на меня влияешь, - прошептала она ему на ухо, когда он вновь поднялся к её губам. - Ты слишком много говоришь, - сказал он и, ухватившись руками за её талию, она усадил её на себя, продолжая все так же терзать её губы до боли, но зато какой приятной и своевременной. - Пелагея, привет, давай творить на твоей голове чудо, - именно эти слова стилиста прервали всю ту страсть, которая, кажется, только-только началась, а уже закончилась, - Опять опаздывает? - сам себя спросил Максим, присаживаясь на диван. - Макс, я тут, просто переодеваюсь, подожди немного, - ответила Пелагея, быстро соскакивая с бедер Димы, который был явно не доволен тем, что их вот так вот бесцеремонно прервали, - Подвинься, мне надо одеться, - на ухо прошептала ему Пелагея, надеясь, что Макс ничего не услышит и тем более ничего не увидит. "Боже, Поля, ты как всегда нашла приключение на свою пятую точку", - сказала сама себе девушка, поднимая с пола и лифчик, и комбинезон, и одежду Димы, давая ему понять, что пора одеваться. "А если бы он зашел чуть позже? Боже!" - все так же продолжала ругать себя девушка, натягивая на себя комбинезон. - А мне что делать? - спросил Дима, заметив, что Пелагея уже оделась и собиралась выходить из их убежища. Пелагея лишь одернула руку и приложила указательный палец к губам, как бы говоря, что бы тот заткнулся и тихо сидел на месте. Поля не хотела, чтобы об их отношениях то-то знал, тем более Макс, который совершенно не умеет держать язык за зубами. То ли из-за работы, которая требует общения, то ли из-за того, что ничего подобного у него в жизни не происходит, ведь работа отнимает у него все время. - Ты сегодня чего-то опаздываешь, - сказал Максим, когда девушка вышла из-за ширмы, - Ладно, давай садись, сейчас будем возвращать тебе твои длинные волосы, - ответив на поцелуй в щеку, Макс отодвинул кресло, давая девушке сесть. - У меня тут немного синяки под глазами, замажь их, чтобы даже моя мама об этом не узнала, - сказала Поля, переводя взгляд на ширму, где сидя на полу, Дима ждал, когда уйдет стилист, который в одно мгновение стал ему отвратителен. - Опять всю ночь ревела? Или же опять не могла уснуть? - с усмешкой спросил Максим, который за прошлые два сезона очень часто слышал эту фразу из уст девушки и всегда были одни и те же оправдания: "Я на ночь посмотрела фильм с грустным концом, поэтому не смогла сдержать слез, ты же знаешь я эмоциональная" или же "Ночью никак не могла уснуть". - Все те же фильмы, - ответила Пелагея и улыбнулась, хоть и воспоминания и тот факт, что она вновь поддалась ему, вызывали лишь слезы обиды. Неужели он всегда будет пользоваться своими поцелуями, чтобы удержать её рядом? Неужели она так зависима от его губ, что никогда не сможет отказать ему? Неужели она так слаба перед ним? Спустя тридцать минут Пелагея была полностью готова, но и выпускать Максима из гримерки она не хотела. Боялась ли она? Да, наверное, да! "Вот сейчас он уйдет, выйдет Дима и все по новой, все сначала, а ты ведь собиралась научиться жить без него, ты хотела уйти!" - вновь она завела диалог сама с собой, а ведь это уже вошло в привычку. - Так, все Поль, я побежал, а то меня сегодня еще в одном месте ждут, - сказал Максим и, поцеловав девушку в щеку, он убежал, не дав, Пелагее и опомниться. Но и Дима не собирался выходить, хоть Пелагея и ожидала, что как только стилист выйдет за порог, Дима тут же наброситься на неё или с поцелуями, или с разговорами о том, что она не должна уходить, что она поспешила с выводами. - Дим, ты умер там что ли? - спросила Поля после десятиминутного затишья, - Дим, - повторила она и, встав с кресла, она направилась к ширме, где в углу, уткнувшись головой в стену, спал певец, - Глупенький, - усмехнулась Пелагея, глядя на то как он тихо посапывает, видимо сон на полу оказался лучше сна на маленьких диванах, что стоят в каждой гримерке. Быстро сфотографировав парня на свой телефон, девушка улыбнулась и, решив, что не стоит его сейчас будить, дабы избежать общения с ним, она поспешила на съемочную площадку, где ждали только их двоих. А в комнате тем временем вовсю надрывался телефон Билана, пытаясь разбудить своего хозяина, который из-за бессонной ночи, кажется, не слышал ничего. - Да, Юрий Викторович, - сказал Дима, когда отвратительный рингтон на телефоне все-таки пробил толщу сна, заставляя певца покинуть мир Морфея. - Билан, черт возьми, где тебя носит? Мы съемки уже и так на час задержали! Или ты сейчас же появляешься на сцене, или работаешь этот сезон без премий, я жду! - прокричал в трубку Аксюта и отключился, оставляя Диму в недоумении. Лишь спустя пару минут до него дошло где он и что он тут забыл. - Поль? - сказал Дима, поднимаясь с холодного пола, который совсем недавно служил ему кроватью, - Пелагея, - повторил он, но выйдя из-за ширмы и не обнаружив в комнате, тот лишь усмехнулся, - Сбежала все-таки, - сказал он и, убрав телефон в карман брюк, он вышел из комнаты, оставив на её столе лишь маленькую записку: "Ты так просто не уйдешь".